В конце концов, очень сложный ИИ Учителя может удивиться его длительному отсутствию, сделать вывод, что что-то не так, и инициировать поиск без подсказок. Это заняло бы время и потребовало бы решения со стороны ИИ отменить инструкции Флинкса, чтобы он оставался там, где его нельзя было бы наблюдать из мира внизу. В настоящее время его лучшая надежда возлагалась на ту часть программы Учителя, которая допускала кибернетическую инициативу. Он не был оптимистом. То, чем он был, если не придавать этому слишком большого технологического значения, застряло. О чужом мире он почти ничего не знал. Однако он знал примерное последнее местонахождение десанта с «Кротаза». Перед ним открывалось несколько вариантов. Один из них заключался в том, чтобы попытаться связаться со своими собратьями-людьмиоткрыто, прямо сейчасиспользуя время, предшествующее установлению такого контакта, чтобы изобрести правдоподобное оправдание тому, что он оказался в невероятном месте, где он находился. Другим было ждать, пока Аэнн найдет его, и в этом случае он вряд ли когда-либо снова увидит человеческий мир. Третий должен был сделать все возможное, чтобы остаться в живых, пока ИИ Учителя не решит, что он обязан не подчиняться директивам и связаться с его владельцем, хотя бы для того, чтобы получить разъяснения тех же самых запретов. В конце концов, он решил, что его лучший шансобъединить первую и третью альтернативы. Он начнет поиски десантной группы Crotase. Когда контакт был установлен, он держался на расстоянии до тех пор, пока не мог больше выживать в одиночку, в надежде, что Учитель придет за ним до того, как его терпение истощится, и он будет вынужден отдаться любым милостям, которые могут соизволить его собратья-люди. посетить его. Тем временем он мог бы попытаться найти и присвоить персональный рекордер, содержащий долгожданный sybfile. Это звучало как рабочий план действий. При условии, конечно, что экипаж «Кротаза» уже не готовился к отплытию, осуществив и завершив тот план, который они пришли выполнить. При условии, что местные Аэнн, какими бы редкими и рассеянными они ни были, не обнаружили сначала людей, которые незаконно рыскали среди них, и яростно уничтожили их. При условии, что он сможет выжить в суровом климате, труднопроходимой местности и неизвестных враждебных формах жизни, которые могут населять эту малонаселенную, отдаленную крупицу песка. Да, это был рабочий план, если не принимать во внимание все положения, которые он не предусмотрел. Спасательный костюм поможет. Пройдя аварийную посадку со всеми своими функциями, по-видимому, нетронутыми, он мог извлекать воду из воздуха даже с такой низкой влажностью, как тот, что сейчас его окружает. Его встроенные отсеки для хранения содержали пищевые батончики и добавки, которые могли поддерживать его жизнь, если не сытость, на какое-то время. Инструменты, заполнявшие крепкий служебный пояс, составлявший неотъемлемую часть пояса скафандра, были чудом миниатюризации. В подсумке на ноге находился мощный эндуральный пистолет, который стрелял небольшими, но удовлетворительно взрывоопасными пулями, исходя из теории, что там, где калибр может оказаться недостаточным, достаточно громкий шум может сбить с толку неискушенного, чтобы отбить охоту к нападению. И, конечно же, у него был Пип.
Потратив время на то, чтобы нанести мазь из аптечки скафандра на худшие из своих синяков, он обшарил разрушенный шаттл в поисках чего-нибудь еще, что могло оказаться полезным. Предназначенный для безопасной перевозки путешественников между населенными пунктами, он был плохо оборудован для его нынешних нужд. Ему удалось сколотить грубый рюкзак, в который он загрузил импровизированную бутылку с водой на тот случай, если дистиллятор его скафандра сломается или окажется неспособным всасывать достаточное количество влаги из воздуха, и немного пластилина, из которого можно было импровизировать укрытие. Убедившись, что встроенный экранированный аварийный маяк шаттла активен, так что Учителю, если и когда он станет таким наклонным, не придется обыскивать полпланеты, чтобы найти его, он покинул упавший корабль, выбравшись через разрушенный передний порт. Главный люк был заклинен и не подлежал ремонту. Для столь юного человека он имел опыт пребывания в различных экосистемах, от дождевых лесов Аласпина и Срединного мира до городских центров и высоких гор Земли, до подземного мира Лонгтоннеля и его вымытой ветром поверхности. Были также годы, которые он провел в Мотыльке, мире-колонии с богатым разнообразием окружающей среды. Но только один раз до этого он провел какое-то значительное время в пустынном климате, и это было в компании седого старого старателя по имени Книгта Якус. Он попытался вспомнить все, что знал о таких условиях, когда отправился в путь, решительно шагая в сторону от упавшего шаттла, позволив трекеру скафандра вести его на восток. Где-то за дюнами горизонта команда грузового корабля Содружества «Кротэйс» занималась опасной, незаконной и скандальной деятельностью, подобной которой Флинкс не мог себе представить. Было отрезвляюще осознавать, что, если его обстоятельства резко не изменятся, и в ближайшее время, эти нарушители представляли его лучшую надежду на выживание. Хотя жара ее не беспокоила, он знал, что со временем Пип начнет страдать от недостатка влажности воздуха. Он должен был позаботиться о том, чтобы держать ее должным образом увлажненной. С восстановленным головным убором, но убранной лицевой панелью, в костюме ему было достаточно комфортно. Разработанный для того, чтобы его владелец мог выжить в открытом космосе в течение периода до десяти дней, его внутренний источник энергии мог прослужить гораздо дольше в сравнительно благоприятной среде обитаемого мира. Он будет сохранять прохладу днем и тепло ночью, а если он почувствует необходимость, то сможет сохранить его ресурсы еще дольше, отключив эко-функции костюма, когда они не нужны. Однако теперь он позволил им бежать, потому что в противном случае он не смог бы добиться такого же прогресса в изнуряющей дневной жаре. Крайне важно, чтобы он обнаружил и перехватил десант с «Кротаза» до того, как они закончат свою работу. Если он будет держаться на расстоянии, следить за их действиями и пытаться выяснить, что они здесь делают, это не только поможет ему отвлечься от нынешней неловкой ситуации, но, возможно, также ответит на некоторые вопросы, которые привели его сюда. Не подозревая, что их преследует представитель их собственного вида, у них не было причин продолжать двигаться. Предположительно, они сели и впоследствии обосновались именно там, где хотели быть. Как он ни старался, он все еще не мог найти связи между бесплодным миром, по которому он сейчас шагал, и сомнительной евгенической работой Общества Мелиораре. Над ним и впереди него Пип оценивающе парил в теплом воздухе, радуясь тому, что освободился от ограничений спасательного скафандра. Если повезет, они подберутся к лагерю Кротаз в течение нескольких дней или около того.
Обнаружил ли кто-нибудь с этого корабля и отследил спуск шаттла, и если да, то не расстроило ли это их настолько, чтобы они отказались от своих планов? Он сомневался в последнем. Они зашли слишком далеко, слишком дорого и рисковали слишком многим, чтобы уйти при первых же признаках неожиданности. Приземление шаттла было грубым и опасным, но без взрыва. Если бы они следили за спуском шаттла, экипаж «Кротаза» имел в своем распоряжении множество способов рационализировать увиденное. Это при условии, что они что-то видели. Шаттл прилетел с запада, описывая очень малый угол подхода. Даже в этом чистом пустынном воздухе его отдаленное приземление можно было не заметить. Удлинив шаг, он уверенно шагнул по песку, а Пип метнулся влево или вправо, чтобы проверить необычное образование, растение или что-то невидимое, что могло шевелиться в тени. Активировав дистиллятор скафандра, втянув внутреннюю трубку дозатора, он наслаждался прохладной влагой, которую он давал. Он не беспокоился о том, что наткнется на лагерь Кротасов или даже на отдаленного часового. Это было потому, что, по крайней мере, на данный момент его иногда неустойчивый талант был активным и бдительным. В этом необитаемом инопланетном запустении он мог уловить даже уравновешенные человеческие или аннские эмоции задолго до того, как увидел тех, кому они принадлежали. Он был уверен, что вскоре, несмотря на временную неудачу, сможет, наконец, получить ответы на поток сбивающих с толку вопросов, уносивших его за самые дальние пределы Содружества. Его смелые убеждения не соответствовали некоторым наростам, которые он оставил на борту «Учителя». Каким-то образом, который не мог объяснить ни современная биология, ни физика, ни какая-либо другая ветвь привычных наук, они почувствовали, что с теплокровным позвоночным, на попечение которого они были возложены, что-то серьезно пошло не так. Когда его отсутствие продолжалось, они тихо приходили в бешенство. Листья незаметно шевелились в безветренных пределах учительской. Лепестки опускались под влиянием сил гораздо более тонких и менее очевидных, чем падающая вода. Невидимые корни извивались в ответ на волны, которые не имели ничего общего с едва уловимыми движениями почвы и песка. Ситуация была проанализирована в отсутствие чего-либо, что Флинкс или любое другое хордовое распознало бы как мозг. Это включало в себя многообразный процесс мышления, гораздо более чуждый, чем любой из предложенных Энн или Транксом, Отоидом или Квиллпом. Среди известных разумных только китообразные из Кашалота или сумакреи из Лонгтоннеля могли, приложив величайшее усилие, уловить намек на процесс, но не более того. Разрозненный органический мозг, обдумывающий с помощью последовательных электрических импульсов, был не в состоянии понять, что происходит среди растений Срединного мира. Созерцание произошло с последствиями. Медитация существовала на плане, далеком от знакомого. В силу размышления разрешение просто было. Ни один человек, оснащенный новейшими и наиболее подходящими инструментами, не смог бы распознать процесс таким, каким он был. И все жебыли тонкие точки касания. В тишине, нарушаемой только шепотом воздуха, проходящего через корпус, видения возникали яркими и неугасаемыми среди чужеродной флоры. То, что принадлежало им, принадлежало среди всех других растущих вещей миру, из которого они произошли. Это не было дискуссией в том смысле, что выдвигались темы для диспута и обсуждения. Спорили ли облака, прежде чем перейти к дождю? Спорила ли атмосфера перед тем, как послать бриз на север или на восток? Когда вращающийся магнетар испустил огромное количество гамма-лучей, было ли направление и момент выброса следствием сознательного опровержения?
Среди невероятно рассеянного, но тем не менее обширного совокупного мирового разума, неотъемлемой частью которого была зелень на борту Учителя, то, что Было, стало тем, что Есть. Назовите это мыслью, если это помогает пониманию. Сами растения так не считали. Они вообще об этом не думали. Они не могли, поскольку то, что происходило между ними, не было мыслью, которую можно было бы определить как таковую. Это не означало, что то, что происходило между ними, не имело последствий. Было решено, что, по крайней мере на данный момент, ничего нельзя сделать, чтобы повлиять на то, что произошло. Терпение придется проявить. Тревожная ситуация могла еще разрешиться в деталях, приятных для тех, чье осознание ее было очевидным. Их восприятие физического состояния существования, определяемого людьми как время, отличалось от восприятия тех, кто населял другое, более известное биологическое царство. Казалось, ничего нельзя сделать, пока ситуация на поверхности планеты внизу не разрешится сама собой. За исключением того, что господствующая флора одного единственного зеленого мира вышла за пределы первого взгляда, которым все еще были ограничены их укоренившиеся собратья в других мирах. Их эквивалент ментальность мысли была способна генерировать последствия. Обычно им требовалось огромное количество времени, чтобы проявить себя. Но поскольку люди появились среди них сотни лет назад, обстоятельства, связанные с последующим взаимодействием, привели к ускорению скорости этих отличительных размышлений. События происходили в ускоренных временных рамках, которые нельзя было даже вообразить миллионы лет назад, когда мировой разум впервые начал осознавать себя как несопоставимую, но платежеспособную сущность. Предварительно, когда никто, кроме некритичных электронных глаз ИИ Учителя, не мог видеть, что они из себя представляют, усики начали появляться из сердцевин нескольких наростов, медленно, но ощутимо вытягиваясь наружу из кашпо, в которых они были укоренены. Глава 8 Если смотреть с орбиты через высокие клубящиеся белые облака, Пирасис представлял собой шар, в котором преобладали земные тона, но с неожиданными полосами более ярких оттенков. Происхождение множества оттенков синего и зеленого не было океаном, в то время как для многих желтых и оранжевых, красных и пурпурных цветов не был песок, хотя его было много. Источники были более твердыми, более негибкими, менее изменчивыми. Они также предоставили обоснование существования хотя бы небольшого присутствия AAnn. На Пирасисе бурно развивался процесс осаждения меди. Повсюду в полосатых и полосатых скалах, мимо которых брел Флинкс, в рассеянном свете чужого солнца сверкали карманы кристаллов. В недрах проколотых каверн сверкали игольчатые скопления хрупких силикатов и пластинчатых арсенатов, обещая новые сочетания элементов. Проходя мимо, он полюбовался на них, намереваясь добраться до места, где пришельцы из Кротаса разбили свой незаконный лагерь. Несмотря на его разрешение, полностью игнорировать фантастическое разнообразие форм и цветов было невозможно. Остановившись у одной открытой вазы, он указал интерпретатору своего костюма на ослепительное внутреннее пространство и запросил химический анализ. «Гебхардит, лейтит, лудлокит, рейнерит, шнайдерхёнит и по меньшей мере три соединения, неизвестные науке. Все арсениты или оксиды мышьяка». Флинкс даже не пытался их произнести.Никогда не слышал ни об одном из них. «Спорный вопрос, что реже другого»,заметил переводчик. «Найти их всех вместевесьма примечательно».
Не видя необходимости в дальнейших комментариях, поскольку способность переводчика поддерживать разговор была ограничена информацией в его простом ядре знания, Флинкс наклонился вперед, когда начал подниматься по ряду ступенчатых гребней. Скала под ногами состояла из желтовато-оранжевых силикатов, в защищенных трещинах и ручьях вкрапленных друзовым кальцитом и кварцем. Пирасис был раем для минералога, но он не собирал образцы: только информацию. По крайней мере, размышлял он, в его неожиданном путешествии не будет недостатка в визуальной стимуляции. Сделав еще глоток из дистиллятора костюма, почесав затылок отдыхающей Пип, он остановился на вершине последнего гребня. Перед ним расстилалась сияющая панорама впечатляющих цветов и искривленных образований на фоне неба, представлявшего собой туманную смесь бирюзы и мела. Ничто в его поле зрения не выглядело слишком высоким, чтобы подняться, или слишком трудным для прохождения. Вдалеке ему показалось, что он увидел несколько темных фигур, лениво колеблющихся среди низко лежащих облаков, но не был в этом уверен. Они могли быть не чем иным, как игрой света, отражениями или миражами. Когда он снова взглянул с середины противоположной стороны хребта, их уже не было. Его ботинки с каждым шагом давили целое состояние коллекционных экземпляров, и он часто останавливался, чтобы проверить свою ориентацию. Зная, что посетители с «Кротасе» будут использовать только низкоуровневую связь, чтобы поддерживать связь друг с другом, чтобы не предупредить какие-либо устройства наблюдения AAnn, расположенные на земле или в небе, он дал указание переводчику отслеживать только малейшие электронные излучения, исходящие из указанной области, где расположились другие люди. В захватывающей инопланетной пустыне камня и хрусталя было приятно, когда устройство подтверждало, что он находится в очереди и на пути к намеченному пункту назначения каждый раз, когда он проверял его. Сумерки принесли с собой удушающую тишину, которую нарушал только стон случайного бриза и неопознаваемое, но не угрожающее чириканье. Ветер, решил он, звучал так же одиноко и изолированно в этом месте, как и он сам. Скорее от скуки, чем из интереса, он провел сканером переводчика над сверкающим скоплением драгоценных камней, сбившихся в кучу под опрокинутым валуном с плоскими сторонами. «Молибдофорнацит, томецкит и феррилотармейерит»,определило устройство. "Не бери в голову." Глядя на незнакомые звезды, он тихо усмехнулся про себя. Реагируя на его настроение, Пип переместилась на его живот и сонно моргнула. «Нет железа?» Это, по крайней мере, он мог произнести без сильного растяжения гортани. «Есть некоторые, но базовым элементом здесь является медь. Хочешь список всех дериватов в непосредственной близости?с надеждой спросило устройство. "Нет, спасибо." Флинкс лишь равнодушно интересовался окружающими его минералогическими чудесами. Они были безэмоциональны. Красиво, однако. Возьмем волнистую группу крошечных коричневатых кристаллов, заполнившую щель между двумя желтовато-серыми валунами в нескольких метрах от того места, где он решил провести ночь. В свете встроенной подсветки его скафандра они мерцали, как лужа разбитого стекла. Сцепив пальцы на груди и стараясь не думать о знакомой удобной кровати, ожидавшей его в каюте на борту «Учителя», он позволил тишине и усталости проникнуть сквозь него, предвещая наступление сна. Его веки затрепетали, закрылисьи снова затрепетали. Были ли эти непроизносимые минералогические неосязаемые явления все, что подкрадывалось к нему, пока он смотрел, или было что-то еще?
Моргая, он спокойно посмотрел на ложе из кристаллов и нахмурился. Лежа на животе, Пип слегка пошевелился. Светло-коричневый с пятнами темно-бордового цвета, кристаллическая конфигурация ничем не отличалась от сотен подобных образований, которые он заметил и забыл о которых в течение дня. Как и их столь же поразительные геологические собратья, они ловили свет и отбрасывали его обратно на него ослепительными узорами, даже при ограниченном доступном освещении. Скорее всего, они не качались. Даже сильного ветра было бы недостаточно, чтобы расшевелить их. Прислонившись спиной к непоколебимому камню, он изо всех сил пытался найти более удобное положение, как будто, постоянно поправляя позвоночник, он мог каким-то образом очутиться на более мягком камне. Он закрыл глаза, но не совсем. Сквозь узкую щель зрения, которую он сохранил, ему показалось, что он увидел, как мерцающее скопление маленьких кристаллов снова зашевелилось, хотя и совсем чуть-чуть. Это смешно, сказал он себе. Пока он не убедится в реальности лежащих перед ним скал, он не сможет расслабиться. Подтянув под себя ноги, он поднялся на ноги. Когда он встал, раздраженная Пип соскользнула с его живота на знакомое место для отдыха на его плече. Вдалеке продолжало планомерно чирикать что-то экзотическое и неизвестное. Неторопливо подойдя к мату из кристаллов, он снял перчатку костюма с правой руки и слегка провел открытой ладонью по заостренным коричневым кончикам. Кремнистый материал был твердым и неподатливым, напоминая ему подобный материал, с которым он сталкивался раньше, например, кристаллы, из которых были вырезаны драгоценности Януса. Материал, который он ласкал, был явно неорганическим. Надев перчатку обратно на пальцы, он начал возвращаться к выбранному месту отдыха. Бросив последний восхищенный взгляд на мерцающую формацию, он легонько оттолкнул ее ногой, намереваясь проверить прочность блестящих отдельных кремнистых отложений. Скопление более крупных кристаллов, расположенное у основания образования, быстро раскололось, позволив появиться покрытой слизью трубке бронзового цвета. Его кольцевой конец был покрыт чем-то вроде кристаллов, но на самом деле это были зубы. Или, точнее, решил испуганный Флинкс, отпрыгнув назад, клыки. Интересно, что они не щелкали, а быстро вращались вокруг центральной оси пищевода. Он восхищался биологическим механизмом, который позволял двигаться в новом диапазоне. По крайней мере, он делал до l глыба коричневого кристалла размером с валун поднялась на четверке коренастых, мускулистых ног и направилась к нему. Почувствовав его тревогу, Пип мгновенно проснулся, над ним и немного слева от него зависло розово-голубое пятно. Складчатые крылья хлопали слишком быстро, чтобы что-то разглядеть, она встала, чтобы справиться с массивной, медленно движущейся угрозой, готовясь направить свой отхаркивающийся яд в глаза искусно замаскированного хищника. Только одна трудность, только одна проблема удерживала ее. У него не было глаз. Каким способом оно почувствовало его присутствие, Флинкс не знал, только то, что, когда он отступал, медленно, но с осторожностью, куда поставить ноги, оно последовало за ним. Ему могло быть только любопытно, хотя присутствие этих вращающихся серповидных клыков в круглой пасти означало, что их владелец питался чем-то другим, кроме листьев и цветов. В то время как его рот мог быть явно угрожающим, его масса, конструкция тела и движения не предполагали хищника, способного к быстрым движениям. Когда он действительно подавал признаки ускорения, он просто делал еще один шаг назад. Все это время его смертоносные ротовые части продолжали выжидающе вращаться.