Камуфлет - Олег Айрашин 4 стр.

Белый вздыхал:

Нет, Костя, не так. Потому что в метро есть эскалатор.

Сон повторялся много раз и замучил меня запредельно.

Глава четвёртаяХмурое утро

Голова раскалывается. А в зеркале? Мда Как там у поэта:

Золотая рыбка, жареный

Нет, не так. А, вот:

Жареная рыбка,

Дорогой карась,

Где ж ваша улыбка,

Что была вчерась?

Ох ты, мне же ещё на симпозиум переться, к нему вечером фуршет. Ох, не хочу. Вчера нафуршетился. Но одно дело отложить нельзя: надо разделать добычу.

Где моя шпаргалка? И что же вчера так восхищало?

УПРЕЖДЕНИЕ  это да. Золотое слово, бегом в записную книжку. Да ещё ведь и ПРЕВЕНТИВНО! Сладкая парочкасверкает, словно двойная вершина Эльбруса. Уже не зря в Москву приехал!

Так, что у нас дальше?

Провалы. Ага, это о провалившихся агентах. Но почему с большой буквы и к тому же с вопросом? Не тормозим, дальше, дальше.

25 лет Хм, за что же нынче столько дают? За провалы? А коль зажопят в метро, срок удваивается? Неясно, но тут надо, как с кроссвордомвперёд и на одном дыхании.

Продать все $. Не просто доллары, а все доллары. Это что, опять введут срок за валюту, как при советской власти? Да нет, сейчас-то попроще: баксы отберут без церемоний. А не захочешь по-хорошемупо фаберже напинают. Или уведут к себе, а там в тиски зажмут. Тут не то что долларыпоследние рубли отдашь.

Хрень какая-то получается. Нет, похоже, здесь другой смысл. Эх, Александр Павлович, тебе важную инфу слили, а ты толком закрепить не сумел.

Странно. Вроде и не шифровал особо, лишь сократил немного. Но что же мешает? И не бодун тому виною. Но где же, где барьер?

Ответ пришёл вдруг. Пакостят две вещи. Перваястакан. Причём не мой, а Белого, с водкой почти доверху. В этом последнем стаканечто-то гадкое. Так вот же он, правда, пустой. Стакан как стакан. И две бутылки порожние на полу.

Ладно, со стаканом разберёмся. Что тормозит ещё? Вторая производная. А этот гондурас почему меня беспокоит? Господи, башка прямо раскалывается.

Попробовать шпаргалку с обратной стороны?

Четыре строчки, не считая ПРЕВЕНТИВНО. Но и здесь возникает вопрос: почему Фидель Кастро Рус я записал целиком? Плюс команданте. Да ещё эпитетродной. Хм, полное имя в комплекте с воинским званиема может, я тем самым хотел зашифровать само слово  «полностью»? Но как связать Фиделя с Бойцовским клубом? А хрен его знает Вернёмся-ка назад, на прежнюю страничку.

Боже милостивый, так вот же оно, недостающее звено! Ну да, тот жуткий эпизод из фильма «Бойцовский клуб»! Полный пипец!

Не о тисках уже речь! Они сделают полное кастро моему родному «фиделю». По самое команданте, чтобы уже ничего не выросло. Точно, блин. Сам Путин тогда обронил, мол, есть у нас специалисты и по этому вопросу Кто бы сомневался. Правда, президент окоротил таким образом какого-то француза. А тут Фидель Кастро Рус. Да кто будет разбиратьсярус ты или не рус? Раз уж превентивно, то: лес рубятщепки летят.

И насчёт поперёк желания  умри, лучше не скажешь. А хорошо бы уточнить: процедура коснётся только оппозиции? Или беспартийных тоже? Огласите весь список, пжалста.

Я потряс головой: во идиот! Так нафантазировать можно что угодно. Давно замечено: кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнётся как следует.

Не то, не то. Не раскрывается по быстрому невольный ребус. Мешает долбаный стакан. И хватит уже себя дурить, всё ты уже понял. Привет из Академии Надо жетак вляпаться: негативный блок застрял в подкорке. И оставлять там отравленную занозу нельзя. Потому как известно, что будет дальше. Вернее, чего не будет.

Ни одной новой книги. Строки, которые чего-то стоят, требуют изменённого состояния сознания, именуемого вдохновением. А откуда ему, вдохновению, теперь взяться? Вон, собственная бумаженция с дюжиной слови то не читается.

М-да. Попили водочки, называется. Конечно, «Превентивно» и «Упреждение»  трофеи ценные. Но какой прок от добычи, коль нести её некуда?

Будь я работягой, столяром-слесарем («Возвращаюся с работы, рашпиль ставлю у стены» ),  ничего бы страшного. Ну, запорол пару-тройку деталейс получки возродился. Но здесь, если кураж ухнет, пиши пропало. Не только с книгами, по жизни не поднимешься. Вышвырнули меня из потока, отлучили от источника.

Нельзя, нельзя сидеть и ждать, как невеста на выданье. Значит, что? По всему выходитне обойтись без ментальной чистки. Только она способна вытащить из моей башки этот инородный осколокчёртов стакан.

А, может, оно и к лучшему. Заодно в Академию загляну, пусть и с чёрного хода. Вот и выясним, стоила Москва мессы. Но опыт может провалиться, проблему невозвращенцев никто не отменял. Как там? «Нам не нужны трупы на скамейках». А, ладно. Где наша не пропадала

Решено, сегодня же. Но перед серьёзной работой мозгам нужен отдых. Координатору позвонить, отпроситься.

Да, слушаю.

Семён Петрович, Константинов это. Привет.

Утро доброе, Палыч.

Доброе, да не особо. Что-то поплохело мне, командир, нездоровится. Хочу сегодня сачкануть, не возражаешь?

Это как же? Фуршет лишь намечаетсяи уже плохо? Ты что же, и вечером не появишься?

Ох, не хотелось бы.

Как знаешь. Давай, выздоравливай.

Добрая ты душа, Петрович.

Завёл будильник на одиннадцать и упал досыпать.

Глава пятаяЧистилище

До Лубянки доехал на метро. Вот и знакомый скверик, прежняя скамейка. Можно начинать.

Стоп. А часы? Да, вечером заводил. Но тут случай особый, лучше перебдеть, чем недобдеть. Закрутил заводную головку «Полёта» до упора.

Освежим правила ментальной чистки. Тренинги буквально впечатались в памятьтак виртуозно проводил их инструктор.

В первую встречу, когда он вошёлвысокий, по-военному подтянутыйбудто волна прокатилась по залу.

Лучший чистильщик Академии,  женский шёпот за спиной.

Говорил он отчётливо и неторопливо.

Нам не нужны трупы на скамейках. Вы можете вернуться без добычи. Допустимо потерять трофей в дороге. Но возвратиться вы должны обязательно. Помните: главнейшее правилотретье. Оно стоит двух первых, вместе взятых.

Итак, правило первое: максимальная свобода. Не зацикливайтесь на логических схемах, дайте волю чувствам. Если душа, как утверждает религия, существует, она обретается, как доказывает наука, в правом полушарии головного мозга.

Правило второе: подъём используйте для решения попутной задачи. Не разбрасывайтесь, выбирайте однуважнейшую.

Правило третье и последнее. Всегда возвращайтесь. Повторяю,  он понижал голос.  Возвращайтесь. Вы должны думать не только о себе. Держите в сердце Академию. Не забывайте: много смертей при хороших прижизненных показателяхэто всегда вызывает подозрения. Ещё раз: нам не нужны трупы на скамейках. Вопросы? Вопросов нет.

Дальше начиналось главноепрактические занятия.

* * *

Итак, с правилами ясно. Теперь очерёдность. Три стадии ментальной чистки. Стадия перваяпогружение за сокрытой от сознания информацией, или чистилище. Стадия втораяподъём из виртуала в реал, или эскалатор. Стадия третьяактуализация, или расшифровка добытого. Смогу ли?

Главная проблемав стакане. Гранёный стакан. С водкой. Причём не мой, а Белого. И попутно хорошо бы решить другую загадкувторую производную.

Всё? Всё. Пора.

Что мои часики? Пока идут, как положено. Маленькая стрелка замерла на цифре «12», большая неумолимо подползает к ней. Вот и отлично. Пожалуй, всё случится в полдень. Как говорят военные, в двенадцать ноль-ноль.

Что-то происходит? Так, площадь блокируют. Нагнали кучу гаишников, спецназовцев. И роту бойцов, все в бронежилетах, касках и с автоматами. А за спиной какие-то ранцы. Интересно, что внутри?

Картина как на ладони. Вчера не заметил, а скверик-то над площадью оказался приподнят, да немало. И промеж нимилестница, конца-краю не видать. Как это раньше не разглядел?

Похоже, началось. Вон как слаженно действуют, в жизни так не бывает.

Гаишники носятся, как муравьи перед дождём, ни одного лишнего движения. Одни перекрывают проезды, ведущие к Лубянке; другие сбрасывают с подъехавшего КАМАЗа чугунные столбы на бетонных стаканах-основаниях; третьи расставляют их по кругу. Прочие навешивают на столбы канат с красными треугольными флажками. Остальные тормозят пешеходов, приблизившихся к огороженному участку.

Спецназовцы строятся двойным кольцом вокруг натянутого каната. Стоят молча, спинами друг к другу, сосредоточенно глядя перед собой, наружу и внутрь охраняемой зоны.

Бойцы собираются повзводнона перекрёстках, где в Лубянку вливаются улицы.

Что у меня на циферблате? Двенадцать ноль-ноль. Часы остановились. Началось.

Со стороны Театрального проезда появился тягач-исполин. На похожих махинах прежде на парадах возили МБР, но этот ещё крупнее: отъезжающий КАМАЗ на его фоне смотрелся пигмеем.

Монстр пытался въехать на Лубянку, не задевая ограждения; он медленно выворачивал оглобли, но попасть на площадь не получалось. Тут и гаишники были без пользы: слишком размеристо стальное чудище.

На тягаче, в центре гигантской, с баскетбольную площадку, платформы возвышался памятник: Железный Феликс. В длинной шинели с кровавым подбоем. А вокруг него замерла толпа необычно одетыходни обмотки чего стоятлюдей. И тут жесверкающий металлом альтернативный герб: орёл с двумя головами, увенчанными крупными рубиновыми звёздами. В правой лапе хищная птица сжимала молот в человеческий рост, а в левойстоль же устрашающих размеров серп. А ведь я где-то видел их раньше, эти орудия труда Но где?

В двух шагах от монумента разместился странный агрегат с гофрированным шлангом, протянутым в грудь Железного Феликса. К затылку рыцаря революции примыкал щелястый ящик, соединённый кабелем с загадочным устройством. А подле ног Феликса скучились мелкие коричневые бруски. Тротиловые шашки, наверное.

Тягач окутался дымом, сизая пелена стелилась по земле, поднимаясь до окон, нет, уже скрывая нижние этажи ближайших зданий. Но в ограниченный канатом круг дым не попадал.

Выхлопные газы исполин исторгал ритмично, и в этот ритм на удивление точно вписалась невесть откудаизвне или изнутривзявшаяся мелодия. Григ, «Пер Гюнт», интермеццо «В пещере горного короля». Воплощение силыабсолютной, бездушной и не по-доброму, издевательски весёлой.

Кажется, я догадался! Это же кондиционер! Одним выстреломдва зайца: горячее сердце и холодная голова. Гениально! Тогда выходит, что брускине взрывчатка, а мыло. Чтобы, значит, чистые руки.

Но что же за люди на платформе? И сколько их? Ага, двадцать шесть. Похоже, бакинские комиссары. Хм, латышские стрелки оказались бы уместней. «А может,  прозвучал ехидный голос внутри черепной коробки,  подать ещё и Анку-пулемётчицу, до кучи? А пива холодного в постель ты не хочешь?»

Я увял.

Стальной великан изрыгал клубы дыма всё быстрее, а музыка становилась всё громче. Холодное неистовство искало выход. Дымные тучи с хлопьями сажи заползали в соседние улицы, дальше и дальше; резкий запах гари ударил мне в нос.

Чёрная метель крутилась на Лубянке. Мертвенное мерцание высветило платформу и белый круг площадисловно сцену в гигантском театре.

Злорадствующие ритмы плавно перешли в разухабистый финал в исполнении группы «Делириум тременс»:

Ух ты, ах ты

Все мыкосмонавты.

Итишина. Резкая, внезапная, как удар, тишина. Всесокрушающая сила так и не вырвалась наружу.

Лишь сейчас я заметил несуразность: бо́льшая часть платформы пустовала. Зачем же понадобился исполин-тяжеловоз?

Понты дороже денег,  мелькнула мысль. И в тот же миг в голове моей раздался сухой щелчок. Железный Феликс вспыхнул, на секунду меня ослепив. Запах горящей серы перебил вонь выхлопных газов.

Дым сгустился в кромешную мглу. Тьма, пришедшая из Театрального проезда на смену ослепляющей вспышке, накрыла всё вокруг Лубянки. Исчезли улицы и переулки, исчез во мраке застрявший тягач и всё, что на нём размещалось. Исчезли двадцать шесть бакинских комиссаров. Исчезла куча мыльных брусков. Пропал нелепый и страшный герб, как будто не существовал на свете. Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое на площади и в её окрестностях.

Стоп. Подобное где-то встречалось, насчёт тьмы пришедшей. Как странно

Может, обойдется? Но как же я потерял бдительность? Понятно: не по трудам легко взломался первый код.

Значит, нужные книги ты в детстве читал ,раздался внутри родной голос Володи Жеглова. О, блин! Час от часу не легче, такая осечка.

На сей раз кара последовала немедленно.

У, ё!..  страшный удар молотком в правый висок, и вослед серия, уже отбойным.

И надо успеть

Птицы смерти в зените стоят

Летят самолетыкрандец мальчишу.

Ну, всё? Уже всё?

Нет, просто пулемёт заклинило. Возврат кареткии по новой.

Да не хочу я, вашу мать!

Мозгоклюй долбаный

Мама

Уфф, отпустило. Даже не верится. Ещё бы чутьи в самом делевсё. Инсульт-привет. В грунт, на минус полтора. Не надо! Нам не нужны трупы на скамейках.

Ох Сам виноват. Тщательне́й надо. И пока неяно, сполна мне навешали или ещё осталось.

* * *

Мгла рассеялась, на площади началось новое действо. Не вставая со скамейки, на негнущихся ногах я подошёл к самому краю площадки.

В мерцающем свете размывались очертания зданий, машин, людей. Участники оцепления, дружно сняв ранцы, достали из них предметы, похожие на спаренные зимние шапки. Напяливают на головы Да ведь это наушники, и такие огромные! Вот сволочи, предупреждать же надо

Широко открыл рот и прижал к ушам ладони.

Зарябилодо тошноты, до занудной боли в глазных яблоках. Земля встала дыбоми тут же вернулась на место. Тугой воздух ударил в лицо, а по голенямсловно врезали доской. Уши залепила тишина.

В центре площади зияла огромная круглая дыра. ПРОВАЛвсплыло из глубин подсознания. Именно так  Провал  с прописной буквы.

А что же с оцеплением? Люди корчились на земле. Все, кроме одного, ближайшего ко мне спецназовца. Приземистый крепыш, похожий на командира СОБР из «Антикиллера»,  он, как и я, был без наушников. Расставив слегка согнутые в коленях ноги, он смотрел в сторону бывшей площади и улыбался.

Почувствовав мой взгляд, спецназовец повернулся, отдал честь рукой в чёрной перчатке со срезанными пальцами и вытянул руку к жуткому Провалу. Но жест был необычный: четыре пальца сжаты, и отдельно, внизбольшой. В древнем Колизее римские граждане так приговаривали к смерти побеждённого гладиатора.

Там, в глубине бездонной шахты, что-то происходило. Из бездны доносились странные, немыслимые в центре Москвы звуки. Нарастающий рокот, могучий удар, долгая тишина, и через мгновение снова гул. Громче и громче, и опять удар огромной жидкой массы в стену шахты. Снова тишина, потом повторяется, и всё ближе и ближе. И запах. Древний как мир запах истинной, не городской жизни. Наконец показались из бездны пенистые гребни самых высоких волн.

Да это же ОКЕАН! Не море, а именно Океан  опять же с прописной.

Океан оказался болен. Вдохпаузарезкий выдох. Дыхание жёсткое. Волнам не хватало пространства для мягкого сброса тяжёлой энергии на берег, они всё с большей силой обрушивались на стену Провала.

Так и есть! Океан повышался, медленно, но неукротимо. Судя по всему, уровень сравняется с поверхностью через полчаса. А ещё через час вся Москва скроется под водой. И не только столица.

Медлить нельзя. По лестнице спускатьсяслишком долго. А если вот так? Я встал на крайи заскользил вниз. Пятками по ступенькам, неудержимо и плавно, как бывает лишь во сне.

Через минуту я очутился внизу, на берегу Лубянки. Мрачная жидкость колыхалась в шахте, рёв прибоя бил в уши, солёные брызги тут же пропитали одежду. Шагнул вперёдно правое колено пронзила боль; вцепилась бульдожьей хваткой, не отпуская ни на секунду. Эх, трость бы какую или костыль