Вы не могли так поступить! воскликнул Тони.
Но я поступил именно так. Тогда у меня были иные приоритеты. Он невольно посмотрел на полку, где перед рядом книг стояла их с Грэйс фотография в самодельной рамке из ракушек. Посмотрел и быстро отвернулся. Ох, эта поездка в Перу сразу не задалась.
Самира хмыкнула. Тихий звук вместил в себя гораздо большую дозу злорадства, чем позволяла его амплитуда. Мистер Маршалл невесело улыбнулся.
Твоя мать тоже верила в провидение, сказал он, убеждала меня, что любое трудное решение можно принять без терзаний, если научиться понимать знаки.
И ничто в мире не происходит случайно, перебил Джек, только не надо опять про судьбу. Рассказывайте дальше, что у вас там не задалось.
Ну и пусть его вмешательство в разговор выходило за границы вежливости. Джек выписал себе бессрочный абонемент говорить мистеру Маршаллу всё, что вздумается, и каким угодно тоном. Он представил, как родители Грэйс отреагировали на возможность её появления на свет, и сердце покрылось ледяной коркой.
Разве могу я не верить в судьбу после всего, что произошло со мной? мягко спросил мистер Маршалл. Он подошёл к окну, у которого сидела Самира, поправил невидимую складку на шторах и, немного помедлив, вернулся в кресло. Итак, с самого начала нашего путешествия всё пошло не так. Почти половина группы, а также наш проводник, индеец из племени кечуа, подхватили лихорадку и не смогли продолжать путь. Через неделю, при переправе через реку, мы потеряли одну лодку, а с ней добрую часть припасов. Не буду утомлять вас рассказами о многодневных блужданиях в тропических лесах Амазонки. Скажу только, что некоторые из моих товарищей пожелали вернуться назад. Другие обнаружили остатки древнего поселения и решили задержаться на несколько дней, чтобы изучить его. Вскоре я остался один.
Тони заёрзал на диване. Он с удовольствием бы утомился, слушая рассказ об увлекательных приключениях в джунглях, но сегодня все собрались здесь, чтобы послушать другую историю.
Да уж, в те годы моё безрассудство многократно превосходило здравый смысл, Сэм Маршалл рассмеялся и сразу стал выглядеть моложе, словно вернулся в то время. Я продолжил идти вперёд, даже когда сильно повредил ногу о торчащий корень. Мечтал познакомиться с представителями неконтактных племён, которые ещё сохранились в тех краях, изучать их образ жизни и культуру.
Разве название «неконтактные» не означает, что представители не желают быть найденными и изученными? спросила Самира.
Так и есть, ответил мистер Маршалл, только от меня они были в полном восторге.
Ну безусловно.
Мне посчастливилось встретить двух молодых охотников. Я жестами объяснил, кто я и откуда, показал рану на ноге, которая к тому времени выглядела плачевно. Охотники критически осмотрели меня, изучили содержимое рюкзака и оказались настолько любезны, что отвели меня в своё поселение. Там я познакомился с Самуа, их шаманом-врачевателем. Весьма любопытный персонаж! Несмотря на всю так называемую «неконтактность» его народа, Самуа неплохо говорил на испанском. Ему было лет сорок, ну или девяносто, я точно не уверен, но волосы его были черными, без намёка на седину, а глаза ярко-зелёными.
Зелёные глаза у индейца? удивился Тони.
Мистер Маршалл пожал плечами.
Именно так. Во всех отношениях необыкновенный человек. Вылечил мою рану за несколько днейтолько небольшой шрам остался, он замолчал, то ли задумался, то ли решил выдержать паузу. Как-то поздним вечером я устроился у костра и пытался сделать несколько последних записей в журнал. Самуа сидел рядом и выглядел чрезвычайно взволнованным. Чтобы вы понимали, чем взволнованный Самуа отличается от спокойного: в состоянии крайнего возбуждения он движется не как обычная черепаха, а как черепаха, которая торопится и делает не два, а целых три шага в минуту. Пожалуйста, Джек, не смотри на меня так.
Джек вздрогнул.
Я не смотрю на вас. Вы в принципе потеряли для меня интерес, ответил он с вызовом, игнорируя толчки в бок от Тони.
Мистер Маршалл покорно кивнул.
Мне нет оправданий, но
Всё верно, вам нет оправданий. Если ты ещё раз стукнешь меня, Тони, то полетишь с этого дивана.
Оттолкнув друга, Джек встал и ушёл на кухню. Как он вообще смог так долго усидеть на месте и не взорваться? Мысль о том, что из-за незрелости двух безалаберных эгоистов Грэйс могла бы не родиться, отбойным молотком стучала в его висках. Джек сам не был образцом для подражания, мамы других мальчиков, достигших полового созревания, никогда бы не поставили его в пример. И всё же в его схеме морали присутствовал компонент некой безусловной ответственности.
Присев на край стула, Джек залпом выпил вино, которое немногим ранее проигнорировала Самира. Вспышка злости постепенно утихла и преобразовалась в устойчивый неприятный осадок. Он не стал возражать, когда мистер Маршалл тяжело опустился на соседнее место.
Мне тоже страшно, сказал он тихо. Ночные кошмары разные бывают, но у меня только одинжизнь, в которой никогда не было Грэйс.
Простите, что накричал, неожиданно для себя извинился Джек, отодвинув бокал. Он близко знал Сэма Маршалла большую часть жизни. А теперь оказалось, что не знал.
Ничего, я много лет ждал, чтобы кто-нибудь на меня накричал. Наконец могу вслух попросить прощения у кого-то. Просил у себя самоготщетно.
Вы хотя бы собирались вернуться?
Я решил это в тот самый миг, когда захлопнул за собой дверь. Да я уже и ехать никуда не хотел чёртово упрямство! Перед тем, как сесть на поезд, я звонил Николь, клялся, что вернусь, умолял не делать ничего. Обещание я сдержал. Мистер Маршалл разрушил аккуратную горку из останков салфетки, которую Самира выстроила на своей тарелке. Даже когда я встретился с мамой Самирыкак бы сильно я не успел её полюбить счастье наше было скоротечным.
Делиться истинными чувствамисовсем не то, что рассказывать сказки. Особенно, если чувства эти скомканы, плотно утрамбованы и похоронены под пластом новых забот. Казалось, мистер Маршалл с трудом их откапывал.
При первой же возможности я вернулся. А когда впервые взял Грэйс на руки О, Джек, у меня внутри всё перевернулось. То, что раньше казалось важным, отправилось в самый конец списка ценностей. Я пропустил день её рождения, но только тот, самый первый, а после пообещал себе стать лучшим отцом в мире.
Джек подумал, что и это обещание Сэм Маршалл сдержал, но вслух не признался. Открыто осуждать у него получалось легче, чем сочувствовать.
Когда они вернулись в гостиную, то обнаружили Самиру на диване рядом с Тони. Тот шёпотом внушал ей что-то, помогая себе энергичной жестикуляцией, а Самира тем временем рассматривала скучный рисунок на ковре. При появлении хозяина дома Тони замолчал и покраснел.
Джек втиснулся между ними, и правая сторона его тела словно прижалась к каменному изваянию.
На чём я остановился? Мистер Маршалл вновь занял место в кресле напротив.
На том, что случилось однажды вечером, когда вы сидели у костра, а ваш друг был чем-то взволнован, услужливо развёрнуто подсказал Тони.
Ах да. Самуа говорил что-то о путешествиях и предложил устроить мне приключение, о котором я и мечтать не мог. Показать другой, неизведанный мир, Сэм Маршалл рассмеялся. Знаете, он всё время курил трубку, и я подумал сначала о, хм, неких наркотических веществах, проводниках в мир грёз и видений. Если вы понимаете.
Мы понимаем, заверил Джек, о чём тут же пожалел и пообещал себе молчать до конца рассказа.
И как же? Что было дальше? Тони подался вперёд от нетерпения.
Мистер Маршалл накрутил на палец чёлку. Грэйс тоже так делала, когда задумывалась.
Я не совсем понял, что произошло, наконец ответил он, помню, как Самуа вложил в мою руку что-то круглое, потом Потом я чихнул и отключился, а очнулся уже совсем в другом мире. Первое, что я увидел, открыв глаза, было лицо твоей матери.
Он посмотрел на Самируиначе, не так, как раньше. До этого его взгляд был в основном любопытным, а теперь он стал заискивающим, жаждущим признаков ответного интереса.
Слишком прекрасна, чтобы быть реальной Я не сразу отказался от мысли о галлюциногенных веществах, мистер Маршалл попробовал рассмеяться, что это вышло у него крайне неловко.
Наверное, ты до сих пор не веришь в её существование. Иначе как так вышло, что ты ещё ничего о ней не спросил, вставила Самира. Волны её звенящего голоса разошлись во все стороны, они врезались в молекулы воздуха и зарядили его невидимыми трескучими искорками. Джеку стало так неуютно, будто он не сидел сейчас на мягком диване, а в переполненном автобусе стоял на одной ноге с прижатым к стеклу лицом.
Наверное, медленно протянул мистер Маршалл, я боюсь услышать ответ.
У него хватило мужества, чтобы не отвести взгляда, не пошевелиться даже. Только пружины кресла жалобно заскрипели.
Правильно делаешь, что боишься. Она умерла.
На втором этаже раздался грохот.
Мистер Маршалл вздрогнул только спустя десять секунд. Ещё некоторое время ему понадобилось, чтобы сформулировать сбивчивые слова извинения и неровной походкой удалиться наверх.
Ты ничего нам не рассказывала, сказал Тони, успев нарушить паузу как раз вовремя, пока она не стала давящей.
А меня никто не спрашивал, выпалила Самира, никого это не волнует.
Тони протянул руку, чтобы погладить её по плечу, но Самира дёрнулась, и его раскрытая ладонь нелепо замерла в воздухе.
Прости, я правда думал только о себе. Мне очень жаль.
До этого Джек гордился своей смекалкой, ведь он сумел разрешить некоторые загадки раньше, чем ответы оказались в общем доступе. А теперь выяснилось, что главное открытиесередина паутинки, от которой расходились остальные ниточки, не посетило его великий ум.
Посмотрю, что там случилось, протараторил Тони и поспешно удалился из комнаты.
Сначала ненадолго стало тихо. Затем ещё тишептицы за окном перестали щебетать и прислушались. А потом Самира затряслась.
Я так и знал, проворчал Джек.
Он никогда не отличался галантностью, поэтому просто схватил Самиру и притянул к себе. Однако её дрожь не унималась. Ещё немного, и она могла бы стать причиной хорошего такого землетрясения с эвакуацией людей и возмещением ущерба.
Знаешь, чтобы стало легче, нужно плакать не вовнутрь, а наружу, посоветовал Джек. Слёзы должны вытекать из глаз. Слёзы, если что, это такие мокрые солёные капли
Он замолчал, догадался по всхлипываниям и намокающей на груди рубашке, что совет был принят к сведению.
Ты, наверное, ещё ни разу не говорила этого вслух, Джек погладил девушку по волосам. Пока не осмелишься проговорить что-то вслух, будешь притворяться, что это неправда. Зато теперь ты преодолела самое трудное и сможешь жить дальше.
Всхлипы достигли кульминации и стали постепенно утихать.
Всё будет хорошо, заверил Джек. Между прочим, ты первая, кому я это говорю. Люди всегда хотят слышать, что всё будет хорошо. Но я же не могу этого гарантировать, сама понимаешь, поэтому обычно отмалчиваюсь.
Самира освободилась из его объятий и высморкалась. Отодвинувшись на другой конец дивана, она отточенными движениями поправила волосы, разгладила одежду и сложила руки на коленях, словно та короткая вспышка проявления человечности случилась вовсе не с ней. А Джек остался в мокрой рубашке и с внушительным запасом неиспользованных добрых советов.
Спасибо, Самира деловито кивнула.
Моя бабушка была психиатром, обращайся, любезно ответил Джек.
Грохот повторился. На лестнице, ведущей со второго этажа, показался Тонион тащил за собой большой деревянный сундук.
Ого, прокомментировал Джек. Он хорошенько взвесил желание помочь другу: за время его колебаний Тони как раз спустился вниз и с глухим стуком взгромоздил сундук посреди комнаты.
Что там случилось?
У шкафа сломались все четыре ножки, и он рухнул.
А это что такое?
Тони уселся на пол возле сундука и приложил ухо к крышке.
Это нам можно посмотреть покасувениры из путешествия сам знаешь куда. Там ещё были три толстых тетради с записями, но мистер Маршалл отобрал их, сказал, что в них много личного, с лёгкой досадой произнёс Тони.
А сам он где? Джек зыркнул на Самиру.
Пошёл искать Грэйс, Тони тоже посмотрел на Самиру, но поспешно отвёл взгляд.
Самира с плохо скрываемым интересом разглядывала сундук и безуспешные, сопряжённые с постукиванием, прощупыванием и царапаньем попытки Тони его открыть.
Так, ключа у меня нет, подытожил Тони. Он улегся на пол и попробовал исследовать казавшийся цельным кусок дерева снизу.
У тебя и замочной скважины нет, заметил Джек.
Тебе пора научиться видеть, Самира села на пол рядом с Тони, предварительно подложив себе диванную подушку.
Я умею видеть, возмутился Тони.
Самира терпеливо покачала головой.
Ты делаешь всё наоборот, ответила она, сначала выстраиваешь теорию, а потом смотришь и видишь то, что заранее придумал в своей голове, но вовсе не то, что есть на самом деле. Если ты веришь, что дверь закрыта, то увидишь только закрытую дверь. Я понятно объясняю?
Понятно, сказал Тони и открыл крышку.
***
Это было крайнее дерево города. Раньше здесь ещё находился крайний в городе дом, но когда покосившуюся постройку снесли за ненадобностью, осталось только дерево. Старая ветвистая яблоня каждое лето приносила ранние плоды, только никто их не собирал: яблоки осыпались, темнели от удара об землю и до первого снега привлекали насекомых ароматом подгнившего сидра. Летняя яблоня росла у самой дороги, рядом со знаком «Счастливого пути, возвращайтесь в Мэривилл». Если залезть по веткам хотя бы до середины, можно смотреть, как изредка проезжающие мимо машины скрываются за линией горизонта, где их вот-вот проглотит заходящее солнце.
Грэйс откусила кусочек от самого крупного и на вид почти созревшего яблокачелюсть свело от кислоты. О других частях тела, которые затекли от долгого сидения на дереве, она ментально отстранилась. Слезть и очутиться в реальном мире Грэйс пока была не готова, она как раз находилась где-то посередине вечности, которая проходит между получением информации и её реальным осознанием. За последнюю неделю с Грэйс произошли довольно приятные события, и она была бы счастлива, если бы не это «довольно». Словно кто-то поковырялся в банке вкусного вишнёвого варенья и насовал туда косточек.
Хочешь финик?
Их первый разговор с Самирой теперь не просто иногда всплывал в памяти. Воспоминание укрепило свои позиции на подкорке головного мозга и превратилось в постоянный фон, будто какая-нибудь навязчивая песня.
В тот вечер несколько недель назад Грэйс допоздна засиделась в библиотеке. Старательно делая вид, что готовится к тесту по биологии, она ждала, когда Джек закончит работу, чтобы вместе с ним идти домой десять, а то и пятнадцать минут. Самира тоже делала вид, однако из-за отсутствия опыта у неё это выходило не так убедительно. Она сидела напротив и часа два перечитывала один и тот же абзац. Грэйс хотя бы переворачивала страницы и делала пометки в конспекте, если Джек проходил мимо.
Почувствовав голод, она достала свой пакетик с сухофруктами, в котором осталось два помятых финика. Бутерброд с ветчиной и сыром Грэйс приберегла для Джека.
Хочешь финик?спросила она Самиру. Там внутри ещё орешек.
Грэйс достала один, завернула его в салфетку и положила на стол на одинаковом от них обеих расстоянии, в равной степени позволяющем и согласиться, и отказаться.
Зачем?опешила Самира.
Чтобы не быть голодной?
Самира сняла с волос блестящую заколочку в форме кленового листика и положила её рядом с фиником.
Тогда ты возьми это,и она выжидающе уставилась на Грэйс.
Зачем?
Чтобы было красиво.
Самира схватила лакомство и вместе с салфеткой спрятала его в карман.
Но мне неначала было Грэйс, но почувствовала, что лучше не спорить. Кое-как прицепив заколку на макушке, она максимально приветливо улыбнулась.
Самира вновь погрузилась в чтение первого абзаца на первой странице учебника высшей математики.
Знаешь, если тебе нужна помощьу меня есть друг, Тони, он хорошо разбирается в этом,сделала Грэйс неуверенную попытку.
Самира кивнула и, придерживаясь основных законов о вопросах и логических на них ответах, сказала: