Господин Эри, не менее недружелюбно произнес Мюрелло.
Нет таких, отмахнулся игрок.
Попытался отмахнуться. Мюрелло шагнул вперед и навис над игровым столом (впрочем, судя по виду, он был не только игровым, но и обеденным и письменным и рабочим и иногдакроватью).
Мне нужен господин Эри, тон Мюрелло подразумевал, что, во-первых, означенного господина Эри, когда Мюрелло его найдет, не ждет ничего хорошего, во-вторыхесли он не найдет данного господина немедленно, то им будет назначен один из обитателей комнаты.
Игроки переглянулись:
Зьдесь только мы с бьратом живем.
Он жил здесь два года назад.
Нет. Мы вьсегьда зьдесь жили. Не было тут Эри.
Мюрелло скрипнул зубами. Слишком отчетливо для того, чтобы это было просто выражением недовольства.
Квартира 39?
Да.
Дом 17?
Нет. Дом семьнадьцать-бис. Дом семьнадьцатьследующий по улице.
Мюрелло тихо выругался. Кристина тоже: «Два девятых вагона, блин»
* * *
Дом номер семнадцать отличался от своего двойника только тем, что на нем номер был нарисован не белой краской, а желтой. И чуть ровнее.
Они уже подошли было к дверям подъезда, как дверь распахнулась от мощного удара изнутри, грохнула о стену, захлопнулась и, судя по звуку, прихлопнула пытающегося выйти. После чего получила еще один пинок Процесс повторился, закончившись еще одним ударом о пока невидимого человека.
Третий удар снес дверь с петель, она пролетела над ступеньками и загрохотала по мостовой.
Кристина и Мюрелло наконец увидели борца с дверями.
Высоченный, метра два ростом, плечи шириной примерно так в освободившийся дверной проем. Мятые черные штаны, серая рубашка, накинутая на плечи куртка, галстук, болтающийся засаленной удавкой. Тяжелые ботинки, которыми удобно пинаться (что и было продемонстрировано). Кепка, из под козырька которой смотрели кривой нос, переломанный чаще, чем Джеки Чан, и два глаза, налитые мутной злобой на весь мир.
Тяжелый взгляд медленно проследовал по улице и уперся в Мюрелло.
Эй ты! Иди сюда!
Меня зовут не Эйты, Кристине стало жутковато, но Мюрелло не только не насторожился, он, казалось, даже расслабился.
А меня, оскалился мутноглазый, поднимая тяжеленный даже на вид кулак, зовут Тынарвался, фамилияНанеприятности. Может, слыхал?
А меняНоно Щелк, неожиданно не только для задиры, но и для Кристины сказал Мюрелло.
И если для девушки это прозвучало непонятно, то покачивающемуся драчуну это имя явно что-то говорило. Пусть не сразупрямо было видно по глазам, как медленно ворочаются его мозги, разыскивая в картотеке памяти нужную карточку.
Ноно Щелк? Ты же он же врешь!
Хочешь проверить? Мюрелло сжал кулаки.
Мы же не в Яме
А я не только в Яме размажу тебя по земле. Проверим?
Взгляд задиры метнулся туда-сюда. Драться ему внезапно расхотелось, но и отступать он не хотел.
Как тебя зовут? неожиданно мирно переспросил Мюрелло.
Тонно Шестнадцать.
Тоже в Яму выходишь? в голосе телохранителя Кристины прозвучало заметное уважение.
Ага. Щелк ты правда Щелк? Он же давно не выходит.
Уезжал. А сейчас по делам приехал. Ладно, Тонно, некогда мне. Передавай привет ямщикам. Кто там из стариков еще остался?
Двойной, Чернильник, Крюк
Что, Крюк еще выходит? Он же старый был еще при мне.
Не, то сын его. Старый Крюк уже лет семь как умер.
Сын? Джерма или Алиас?
Алиас. Джерму в прошлом году в ремни затянуло.
Понятно. Всем, кто Щелка помнит, привет. Как-нибудь заскочу, помахать.
Мюрелло протянул руку, обменялся крепким рукопожатием с громилой Тонно и вместе с Кристиной шагнул вперед, к двери. Верне, к дверному проему.
* * *
Мюрелло, спросила девушка, когда они поднимались по лестнице, точно такой же скрипучей, как и в предыдущем доме, что еще за Яма?
Кулачные бои по воскресеньям.
Кулачные бои?
У рабочих не очень много развлечений.
А ты?
Я в них участвовал. Мне были нужны деньги.
В молодости?
В детстве.
Разговор увял. Еще и потому, что они подошли к двери в квартиру номер 39.
Короткий стук, Мюрелло толкнул дверь и они вошли внутрь.
Точно такая же небольшая комнатка, не заслуживающая громкого названия «квартира», как и та, где жили игроки. Метра, пожалуй, три на три. Из мебелиузкая двухъярусная кровать. Стол, две табуретки, полки на стенах. И всё.
Ну и хозяйка «квартиры», естественно.
Женщина того неопределенного возраста, какой приобретают те, кто много и тяжело работает: морщины, бледная кожа, усталое лицо, тусклые глаза. С равным успехом ей могло быть и двадцать и сорок и пятьдесят.
На верхнем этаже кровати сидел мальчишка лет восьми, в черных штанах не по размеру и черной майке. Пацан то ли играл в какую-тоигру, требующую внимания и терпения, то ли решал головоломкуКристине видно не было.
Что надо? посмотрела на вошедших женщина, поставила на стол закопченный чайник и вытерла руки о фартук.
Мы ищем одного человека, начал Мюрелло.
Ну я человек, считай, нашли.
Мы ищем конкретного человека.
Это кого же?
Господина Эри.
Женщина задумчиво посмотрела на него, налила из чайника кипяток в жестяные кружки, и опять отвернулась, что-то разыскивая на полках.
Господина Эри А кто его ищет?
МЫ ищем.
Вы двое или выкто-то еще?
Мы двое.
А зачем?
А можно меньше вопросов?
А меньше, женщина сняла с полки несколько баночек, тарелку с небольшими ломтиками чего-то похожего на хлеб, зеленоватого цвета, не получится. Уж больно долгая история.
Кристина поняла две вещи: неуловимый доктор Воркеи опять скрылся от них и здесь его знают. Возможно, здесь она получит очередную подсказку, чтобы продвинуться дальше в его поисках.
Гребаный квест. Хорошо хоть, здесь нет пингвинов
Мам, мальчишка спрыгнул с кровати, Я пойду гулять?
Беги, сынок, женщина погладила его по лохматой голове и присела за стол.
И вы садитесь, кивнула она Кристине с Мюрелло, Чай будете?
Она сыпанула в кружки щепотку черного порошка из одной баночки, пару крупинок белогоиз другой. Из кружек послышалось легкое шипение, и поднялся легкий дымок.
Безымянная хозяйка комнатыну не могла Кристина назвать это обиталище квартиройпосыпала зеленые ломтики очередным порожком и подвинула тарелку к Мюрелло. Потому что тот сидел ближе.
Кристина задумчиво посмотрела, пытаясь осознать, чем это таким ее угощают. В ларсийской кухне было известно такое блюдо, как хлеб с посыпкой, по фактучуть поджаренный ломтик хлеба, посыпанный солью и специями, в самом простом вариантесушеным чесноком. Но вот это вотчто?
Хлеб, ответила женщина на невысказанный вопрос, вкус только курицы, больше не осталось пока.
Кристина осторожно взяла серо-зеленый «хлеб». От него резко пахло дошираком.
А из чего его делают? девушке некстати вспомнился фильм «Зеленый сойлент». Хотя она его и не смотрела, но из ЧЕГО делают зеленый сойлентпомнила.
Из травы, коротко пожала плечами женщина, Дешевле всего. Собрали, перемололи, обработали, высушили, спрессоваликушайте.
Мюрелло хрустнул ломтиком:
Когда я здесь жил, кормили нас не очень. Но все же не травой.
Ну так а что еще нам есть? бледно улыбнулась женщина, В столовой на обеде покормят, что останетсяв семью принесешь, а в остальное времячай, хлеб, да горох.
Она кивнула в сторону стоящей в углу стола небольшой миски, до середины заполненной неровными желтоватыми шариками, которые Кристина приняла за конфеты-драже.
Одну горошину схватили весь день ни усталости, ни голода. Правда, голова как в тумане, и сердце может не выдержать, но как иначе-то? Смену без гороха попробуй, отработай. Пожалуешься, что тяжелодобро пожаловать отсюда, за воротами завода такие, как ты, толпами ходят, кто будет работать и не жаловаться. А если не жалуешьсязначит, все хорошо, зачем что-то менять. Вот так и живем: пожаловалсяпошел вон, заболелпошел вон, покалечилсяпошел вон, состарилсяпошел вон
По-прежнему непредставившаяся женщина закашлялась сухим кашлем:
Ладно, это я так, о своем Вы господина Эри, говорите, искали?
Его самого.
Так ведь нет его. Уже два года, как пропал.
Куда пропал? вырвалось у Кристины.
Ну, знала бы, куда пропал, сходила бы да нашла.
За спиной Кристины распахнулась дверь, в комнату влетел мальчишка:
Мам, я за двигом!
Он шустро метнулся под кровать, чем-то прогрохотал и мгновенно вылетел обратно.
Господин Эри начала женщина.
Дверь снова распахнулась. В затылок Кристины уперся холодный металлический предмет.
Не двигаться, произнес мужской голос.
Глава 41
Простите, господин, но
Бумажка впечаталась в грудь охранника, стоявшего на страже кхм невинности танцовщиц кабаре. Каждый, имеющий отношение к любому кабаре, уверял, что актрисы кабаре и проституткине одно и то же. И каждый, у кого была с собой достаточно крупная купюра, мог убедиться в обратном.
Или нет.
Потому что, несмотря на общую легкость нравов, красотки из кабаре проститутками действительно не были и ложились в постель (или что там находилось поблизости) только с теми, кто им нравился. Другое дело, что большинству из них нравился любой у кого была с собой крупная купюра
Охранник подхватил падающую бумажку, привычным жестом свернул ее в конвертик и спрятал в карман, где уже шуршал не один точно такой же.
Череста над всем этим не заморачивался: натянув черную полумаску, оставлявшую открытой только губы и подбородок, он шагнул в полутьму обратной стороны кабаре.
Узкие коридоры с высокими потолками, скрывавшимися в темноте, двери гримерок, то и дело открывавшиеся, чтобы выпустить или запустить внутрь очередную раскрашенную и разнаряженную девицу.
Сами девицы, порхавшие туда-сюда усталыми бабочкаминеобходимость всегда улыбаться на сцене приводила к тому, что в обычной жизни тебе улыбаться уже и не хочется. Некоторые из них на бегу прикладывались к горлышкам бутылочек, глотая стимуляторы, некоторые и вгоняли стимуляторы шприцами прямо в кровь, остановившись в уголку и перетянув плечо шелковой лентой.
Старик-уборщик, хмуро шаркающий метлой, глядя себе под ноги. Если бы люди Череста его уже не проверяли, и не выяснили, что в возрасте уборщика девицы интересуют разве что в плане «поднести стакан воды»можно было бы подумать, что он стесняется смотреть на мелькающих танцовщиц. А посмотреть там было на чтостолько обнаженного тела разом Череста последний раз видел только в свой последний визит в закулисье кабаре.
Он отбросил краснуюа как жезанавесь и свернул в отнорок коридоров. Здесь, где-то здесь была гримерка той, кого он искал
П-простите очередной любитель гибких красавиц попытался выйти и, наткнувшись на Череста, случайно уронил полумаску. Успел быстро ее вернуть на место, но Череста все же узнал лицо. Наверное, читателям романов знаменитого писателя было бы интересно узнать, что в свободное время их кумир шатается по девицам легкого поведения
Коротко постучав, и дождавшись мелодичного «Войдите», Череста толкнул низкую дверь. Вошел внутрь и закрыл ее за собой.
Небольшое помещение. Огромное чистое зеркало, рядом гудят газовые светильники, гримировальный столик завален тюбиками, чашечками, флакончиками с яркими красками или как там называется вся эта театральная мишура? Вешалка с костюмами, диванчик, на котором спала обитательница гримерки. Огромный яркий плакат в углу. Низкое кресло, в котором, в длинном шелковом халатенеожиданно селадонового цветарасположилась девушка.
Одна из тех, что недавно отплясывали на сцене с тросточкамивон, цилиндр, небрежно брошен на столв маске, скрывавшей почти все лицо, кроме, разумеется, губ. Золотистые волосы, обязанные своим цветом левиорину, стройная фигуралюбой, кто посмотрел бы на нее, мог бы подумать, что перед ним кто-то, до крайности похожий на единственную оставшуюся в живых Эллинэ.
Губы, окрашенные в ярко-алый цвет, изогнули уголки в улыбке:
Череста
* * *
До свидания, госпо Мори. Я жду вас, пробывший внутри достаточное время, чтобы ни у кого не возникал вопрос, что он там делал, Череста, не оглядываясь, пошел прочь, как человек, получивший некие инструкции и рванувшийся их выполнять.
Никто, естественно, не услышал, ибо звук этот был чистейшей аллегорией, но в темных коридорах кабаре щелкнула взведенная ловушка.
Умный человек должен был отметить, что в дверь к танцовщицам никогда не стучатся, что танцовщиц кабаре никогда не называют «госпожами», и сделать отсюда несомненный вывод, что танцовщица за дверьювовсе и не танцовщица.
Ну так ловушка и была расставлена на умного человека.
Видит Бог, Череста сейчас с превеликим удовольствием остался бы здесь, но не мог, не мог. Он сейчас не начальник охраны и даже не рядовой телохранительон одна из деталей ловушки, в которую угодит неуловимый убийца и грабитель по прозвищу Спектр.
Должен угодить.
Не может не угодить.
Пнув валяющуюся метлу, Череста вылетел наружу, чуть прищурившись на ярком свету, и зашагал к выходу, поймав себя на том, что он совершенно искренне пытается уловить спиной флюиды, которые могли бы подсказать, что происходит внутри кабаре.
* * *
В дверь тихо постучали. Блондинка, от которой только что вышел Череста, чуть улыбнулась своим мыслям и гибко поднялась с кресла, чтобы отодвинуть задвижку.
Дверь тяжело распахнулась, и внутрь шагнул человек.
Что вы себе позволяете?
Дешевая, странно знакомая одежда, седые волосы, морщины на лице Впрочем, наметанный глаз тут же подсказал девушке, что сединапарик, а морщины, пусть и искусный, но грим.
Ну, здравствуй, Кармин, улыбнулся человек желтыми кривыми зубами. Тут же, впрочем, вынутыми изо рта. Фальшивка, как и вся остальная внешность.
Я не Кармин.
О, разумеется. Танцовщица Мори, таинственно появившаяся в кабаре сразу после не менее таинственного исчезновения наследницы Эллинэ. Случайное совпадение, верно?
Совпадение, спокойно кивнула блондинка в маске.
Спокойно.
Слишком спокойно. Слишком спокойно для загнанной в ловушку жертвы, которую он преследовал уже несколько месяцев. Слишком спокойно даже для танцовщицы, в гримерку которой ворвался неизвестный человек с неизвестными намерениями.
Что это может означать?
Что в ловушку здесь загнана НЕ ОНА.
Спектрразумеется, под гримом и маскарадом был именно онрезко сорвал маску с лица той, которую он принял за Эллинэ.
Не она. Совершенно незнакомое, совершенно спокойное, улыбающееся лицо.
Ловушка!
Спектр выхватил кинжал, мысленно проклиная тот момент, когда он решил, что зарезать неуловимую Кармин будет приятнее, чем застрелить. Девица крутанула рукой и все так же спокойно извлекла из рукава халата револьвер.
Вещь, которую танцовщицы кабаре очень редко носят с собой.
Ловушка! Опять ловушка!
Блондинка дернула за висящий возле зеркала шнур и за спиной незваного гостя щелкнули замки двери. Двери, слишком тяжелой для двери в гримерку. Двери, слишком тяжелой для того, чтобы ее можно было выломать изнутри.
Спектр понял, что чувствует мышь, когда попадает в мышеловку. В особенности, когда понимает, что аппетитный сыр в нейвсего лишь раскрашенная красками подделка из папье-маше.
«Подделка» сделала шаг назад. Взгляд девушки на секунду метнулся в сторону и Спектр понял, что из ловушки есть выход для нее. А, значит, и для него
Пудреница влетела в лицо блондинки, запорошив глаза. Та выстрелила наугад, раз, другойи отлетела в сторону от обжигающего удара, рухнув на диван и чувствуя, как рана в руке заливает одежду кровью.
Спектр ударился всем телом в плакати с восторгом ощутил, что не ошибся: потайная дверь поддалась, выпуская его из почти, почти захлопнувшейся ловушки.
Не так-то легко его поймать, не так!
Или так?
Он проскочил соседнюю каморку, которая скрывалась за плакатом, захлопнул за собой дверьлязгнули замки, прыгнул вперед, ко второй двери, которая вела в коридор, к свободе
А, нет, только в коридор.
В коридор, с двух сторон которого стояли девушки-танцовщицы. По три с каждой стороны. Одетые, вернее, полуодетые, как любая танцовщица, в яркие танцевальные костюмы, одна так и вовсе в узких белых панталончикахотличная грудь, кстативот только