Когда вагон начал притормаживать, завернув за угол улицы Талаат Харб, которую Мэри узнала по синагоге, обозначенной на карте специальным значком, она начала пробираться к выходу. И сделала это весьма вовремя. Трамвайчик со свистом остановился, а вагоновожатый несколько раз позвонил в свой колокольчик, торопя пассажиров.
Она не вышла. Ее вынесло на улицу людской волной. Девушка отошла подальше от скопления народа и достала из рукава карту, чтобы свериться и двинуться дальше. Все верно. Теперь ей нужно преодолеть площадь в северо-восточном направлении и выйти к улице Каср аль-Айн, где и располагался тот антикварный магазин, адрес и название которого написал ей на листе бумаги Баттенберг.
В мозгу свербило странное и труднопроизносимое имя владельцаЯхеркас.
Спрятав обратно карту, леди Бэнкс торопливым шагом двинулась наискосок. Ей жутко хотелось зайти в величественное здание Египетского музея, прогуляться по мосту через Нил или полюбоваться на мечеть Омара Макрама, но прежде всего, нужно было завершить дела.
Невольно она еще раз обернулась, чтобы посмотреть на Каирский Египетский музей. Где-то там, за его суровыми стенами, вполне возможно, по коридорам уже разносились эхом шаги Дидье. Что-то невнятное проснулось в ней при воспоминании о нем. Жаль, что их знакомство так печально закончилось. Этот мужчина определенно мастер французского поцелуя, к тому же весьма недурен собой. Но ему чего-то не хватало. Возможно, тонкости ума и азарта, которые Мэри так любила в себе. И в Уильяме. Лицо британского египтолога, точно яркая вспышка, вдруг встало перед глазами.
Усилием воли она сразу же переключилась обратно на мысли о Дидье. Благо, подумать было о чемнужно непременно выяснить, куда он упрятал две части папируса, которые она упустила по глупости.
Впереди показалось начало нужной ей улицы, и девушка поспешила туда, чтобы как можно скорее укрыться в тени домов от палящего солнца, из-за которого она вся взмокла под плотным слоем черной ткани.
Нужный дом находился в нескольких десятках шагов от площади. Не узнать его было совершенно невозможно. У входа стояли глиняные копии сфинксов, а витрина пестрела свернутыми в рулоны папирусами, начищенными до блеска горшками, статуями кошек и прочей мелочевкой, которую черные копатели сдавали хозяину после своих вылазок в гробницы.
Мэри не сомневалась, что товары, выставленные на всеобщее обозрение, не имеют совершенно никакой ценности, и что по-настоящему стоящие находки хранятся под семью замками. Поэтому, задержавшись у лавки на пару минут, она прошла чуть дальше и стала глазами искать какой-нибудь ход или лазейку, которые позволили бы ей попасть на задний двор или крышу здания.
К счастью, в соседнем здании располагалась чайная, на крышу которой вела деревянная лестница. Леди Бэнкс подобрала неудобную и слишком длинную юбку и поднялась наверх. На крыше располагалось несколько плетеных столов, за которыми мужчины обычно сидели и пили чай, ведя неспешные беседы. Но в этот час, из-за палящего солнца, на крыше не было ни души. Все посетители предпочли тенистую веранду внизу. Это было ей только на руку.
Мэри забралась на бортик крыши, и, подтянувшись на руках, закинула на чуть более высокую крышу антикварного магазина ногу. Приложив еще немного усилий, и ободрав обе коленки, ей удалось забраться наверх. В эту минуту она подумала, будь на ней привычные брюки, это дело прошло бы гораздо проще и быстрее.
Однако, чувство удовлетворения все же захватило ее. Впереди виднелся вход на чердак, дверь которого была всего-навсего подперта коротким бревнышком.
Леди Бэнкс с легкостью отодвинула бревно от двери и открыла ее. Узкая лестница вела к заваленному хламом и затянутому паутиной чердаку. Битая посуда, сломанная мебель, проеденные молью коврывсе это пылилось на крыше, судя по всему, не один год.
Девушка осторожно ступала, стараясь не наступить на что-то хрупкое и ненароком не выдать своего присутствия.
Глаз зацепился за чуть выпирающую наверх доску. Мэри остановилась и попробовала подцепить ее пальцем. Не удалось. Тогда она оглянулась и, заметив ржавую вязальную спицу, взяла ее и поддела доску. Доска приподнялась наверх, открывая довольно приличную щель для обзора нижнего этажа.
В магазине были посетители. Двое арабов и один европеец. Судя по говоруангличанин. Мэри напрягла слух..
Вы же понимаете, что добром это не кончится?спросил англичанин с тонкими рыжими усиками.
Ключ не у меня, - спокойно ответил владелец магазинаподтянутый седой мужчина с загорелой, как у всех египтян, кожей.
Мы знаем, что он у тебя, - стоял на своем визитер.Ключ от тайника Херихора у тебя. И не отнекивайся, Яхеркас. Мы можем заговорить и по-другому!
Двое арабов достали из ножен короткие клинки и быстро скрутили владельца антикварной лавки. Один держал острие ножа рядом с его печенью, а второй у горла. Мужчина же оставался спокойным, ничем не выдавая своего волнения. Разве что на его висках выступило несколько капель пота. Точнее с этого расстояния рассмотреть что-то было проблематично. В отличие от заложника, Мэри дрожала, как осиновый лист. Она закрыла рот рукой, чтобы не взвизгнуть, и с ужасом смотрела вниз.
Что могла она сделать в этой ситуации? Броситься искать жандармов? Потеряет время и упустит важную информацию. Самой ворваться внутрь? Но разве она в одиночку справится с тремя взрослыми мужчинами, которые, к тому же, еще и вооружены? Все, что она могла, метнуть свой нож в голову одному из бандитов. Только одному, ибо нож был тоже один. Однако и это казалось не совсем выполнимой задачей, ведь тогда ей для начала пришлось бы оторвать доску от пола. Мэри с жаром стукнула себя рукой по голове, мысленно сокрушаясь тому, что не взяла с собой револьвер.
Тем временем в магазин вошли клиентыиностранцы, семейная пара. Мужчина застыл на месте, пораженный увиденным зрелищем, а женщина громко завизжала.
Головорезы тут же отпустили хозяина и убрали оружие.
Не забывай, Яхеркас! Не забывайя достану тебя из-под земли!
Противный англичанин быстро развернулся, щелкнув каблуками, и вышел. Следом за ним здание покинули и его верные псы.
Испуганные посетители тоже поспешили покинуть опасное место. Когда в помещении ни осталось никого, кроме взмокшего от напряжения владельца, колокольчик на двери опять прозвенел. Мэри увидела юношу, который принес свежие газеты и несколько лепешек. Он начал что-то быстро тараторить на арабском, но Яхеркас перебил его. Девушка уловила знакомое «аби», брошенное молодым арабом, и решила, что вернулся сын хозяина, который отлучался за покупками.
Тем интереснее был итог их беседы. Отец схватился за голову и кричал, а юноша испуганно таращился на него, выронив из рук и газеты, и лепешки. Спустя несколько минут, хозяин нагнулся, и залез под стол, за которым он стоял. Слух уловил металлический скрежет. Когда мужчина выбрался наружу, в его руках была какая-то округлая плоская медянка, больше напоминавшая шестиугольник. Размером она была с половину мужской ладони. Мэри напрягла зрение, пытаясь рассмотреть, что же это за штука, и увидела, что на ней выгравировано что-то наподобие лабиринта, в центре которого изображен жук.
«Скарабей!» - мелькнула догадка. Хозяин лавочки тем временем передал безделушку сыну, которую тот спрятал на верхней полке стеллажа с горшками. И только теперь до Мэри, наконец, дошло. Ключ. От тайника Херихора! Того самого, где был найден папирус, и который был устроен в гробнице Сети II. А если есть ключследовательно, есть и замок.
Глава 13
Ноги, руки, шеявсе затекло от неудобного положения. Поясница ныла. Мэри боялась пошевельнуться, чтобы ненароком не выдать себя. Отец и сын стояли как раз под ней и о чем-то ожесточенно спорили.
Мэри не понимала, в чем причина ссоры, но несколько раз прозвучали знакомые имена: «Херихор» и «Ани».
Она мысленно чертыхнулась, коря себя за проявленную в прошлом недальновидностьона сознательно отказалась от курсов арабского в Цюрихе, потому что думала, что ей понадобится только древнеегипетский для расшифровки папирусов. Теперь Мэри крепко пожалела об этом.
Неожиданно юноша ринулся к глиняным фигуркам и статуэткам кошек, которые стояли на одном из стеллажей, и начал по очереди сбрасывать их на пол. Фигуры разбивались и рассыпались на мелкие детали. Отец схватился за голову и бормотал что-то бессвязное, как будто читал молитву. Он все время повторял одно и то же слово, будто пытался с помощью него остановить сына. Вдруг, из одной разбившейся кошки на пол выкатилась металлическая туба.
Парень с победным возгласом схватил ее и открыл, достав оттуда свитокнаверняка древний и очень ценный папирус, если судить по реакции господина Яхеркаса. Он отрицательно замотал головой и протянул к сыну руки, словно молил его вернуть ему найденную вещь, но сын был непреклонен.
Он медленно начал разворачивать сверток, пока тот не раскрылся полностью. И в этот момент Мэри ахнулатретья часть папируса Ани была внизу в руках у этого юнца. Тот же бордюр, те же виньетки, те же цвета. Сомнений не осталосьэто был он.
Шестеренки в голове закрутились с бешеной скоростью. Ей срочно нужно попасть вниз, забрать папирус и ключ от тайника. Пока до этих реликвий не добрался тот рыжий со своими амбалами в джелябиях.
Мэри нахмурилась. Ей совсем не понравилось появление конкурента. Об этом они с Баттенбергом не договаривались. Откуда взялся этот англичанин, и что он знает? Неужели абсурдная идея заполучить волшебного скарабея живет в голове не только у британского принца? Есть еще сумасшедшие последователи этой теории загробного мира? А если он не один? С кем еще ей придется столкнуться в погоне за мифическим жуком?
Тем временем внизу разворачивалась настоящая драма. Ссора достигла накала. Парень схватил с витрины сувенирные спички для камина и поджег одну из них, держа над пламенем папирус. Он собирался его сжечь. Совершенно серьезно. Этого нельзя было допустить. Мэри огляделась вокруг в поисках какого-нибудь мелкого предмета, который можно будет сбросить вниз, чтобы отвлечь их внимание, и зацепилась взглядом за мешочек с фасолью. Леди Бэнкс тут же схватила в пригоршню несколько бобовых зерен и бросила их вниз сквозь щель между досок.
Оба мужчины тут же посмотрели наверх. Юноша загасил свечу и положил папирус на стол перед отцом. Господин Яхеркас жестом дал понять сыну, чтобы тот вышел на улицу и забрался на крышу. Парень быстро кивнул и выскочил наружу. Медлить было нельзя. Мэри подхватила с пола отломанную ножку от стула и на цыпочках начала прокрадываться к лестнице. Нельзя дать понять хозяину, что здесь человек. Пусть лучше думают, что всему виной крысы или мыши. Так будет легче застать их врасплох.
Она осторожно приоткрыла чердачную дверь и высунулась наружу. Юноша еще не успел забраться наверх. Мэри вышла и подбежала к краю крышик тому месту, с которого она сюда и забралась.
Интуиция ее не подвела. Другой лестницы наверх не было, и через мгновение она услышала быстрые шаги по ступеням. Мэри задрала юбки, ловко спрыгнула на крышу соседней чайхоны и быстро спряталась за угол возле дверного прохода. Маневр был совершен весьма вовремя. Не успела она укрыться в тени каменного выступа, как из прохода появилась голова. Мэри про себя сказала; «Господи, прости», и с размаха стукнула парня палкой по затылку. Юноша тут же рухнул на каменные плиты крыши без сознания.
Мэри наклонилась и поднесла дрожащую руку к его шее, чтобы проверить пульс. Сзади по его затылку стекала теплая струйка крови.
Господи, только бы не убила, - тихонько причитала она, прощупывая пульс.
К счастью, паренек был жив. Но ушиб головного мозга она ему обеспечила. Достав из кармана несколько золотых монет, Мэри засунула их ему в карман в качестве компенсации за причиненный вред здоровью, и пулей бросилась вниз.
Пришел черед разделаться с отцом. Оказавшись на улице, леди Бэнкс схватила за рукав первого попавшегося мужчину и звучно замычала, тыча пальцем наверх. Мужчина вытаращил глаза, не понимая, что она хочет ему сказать, но спустя несколько секунд этой молчаливой перепалки, он, все же, догадался, что ему нужно подняться по лестнице.
Теперь о пареньке позаботятся.
Девушка вошла в лавку и закрыла за собой дверь. Времени не было. Суета, поднявшаяся на улице, сейчас доберется и сюда. Действовать нужно быстро. Яхеркас поднял на нее глаза и расплылся в масляной улыбке, задав вопрос на арабском. Ничего не ответив, Мэри подошла к нему, быстро задрала юбку до колен, чем привела мужчину в полное замешательство, выхватила ножен, привязанных к икре, клинок и наставила его на хозяина магазина. Мужчина начал пятиться назад, бешено вращая глазами. Его губы шевелились в беззвучной молитве. На какое-то мгновение ей стало его жаль. Нелегкий денек выдался у этого торговца сегодня. Сначала англичанин с амбалами, потом бунт собственного сына, теперь еще странная дама с ножом. Мэри, не отводя от него взгляда, и не опуская руки с оружием, второй рукой схватила со стола неосмотрительно брошенный на него папирус, а затем жестом дала понять мужчине, что ему следует как можно скорее добраться до стеллажа с горшками.
Мужчина лепетал что-то бессвязное, сморщившись от страха и ужаса. Казалось, он всем своим видом хочет предостеречь незваную гостью от крайне опасного поступка. Но у Мэри не было времени выяснять, что за всем этим стоит. Она несколько раз взмахнула в воздухе ножом, заставляя мужчину потянуться к горшку и в итоге достать то, что ей было нужноплоскую шестиугольную медянку с выгравированным скарабеем и линиями лабиринта.
Девушка выхватила добычу из рук ошарашенного торговца и бросила ему в лицо кошелек с деньгами, а затем быстро спрятала клинок на место. Мужчина поймал кошелек, но все еще стоял с лицом приговоренного к смертной казни.
Lak yamut, - громко крикнул Яхеркас.Lak yamut!
Простите, - бросила она напоследок на английском, после чего пулей бросилась к двери.
Однако быстро покинуть лавку ей не удалось. В дверях она наткнулась на высокого крепкого мужчину, который преградил ей путь. Она налетела на него, точно ураган, и больно ударилась о его крепкую грудь. На мужчине была белая льняная рубаха, поверх которой красовалась рыжая жилетка из замши, наподобие тех, что носят ковбои в американских прериях. На ногах свободно болтались клетчатые брюки. Мэри опустила взгляд ниже, на его обувьэто были добротные кожаные ботинки с изрядно потертым носом, покрытые вековым слоем песка. Судя по всему, перед ней стоял человек, который проделал долгий путь пешком.
От мужчины пахло сандаловым деревом и миррой. Приятный, откуда-то знакомый аромат, который заставил глаза прикрыться от удовольствия.
Ее замешательство длилось не больше секунды. Она быстро взяла себя в руки и резко отпрянула от незнакомца.
Извините, простите, - сказала она и на английском, и на французском, пытаясь протиснуться на улицу между мужчиной и зажавшей их дверью.
Незнакомец прижался к противоположному косяку, освобождая для нее проход и выпуская ее на улицу.
Оказавшись на свободе, Мэри невольно повернула голову, чтобы посмотреть на человека, который преградил ей путь. Их взгляды встретились. Девушка была вынуждена застыть, точно вкопанная. Из-под полей широкой кожаной шляпы-стетсон на нее смотрели до боли знакомые глаза. Глаза любимого мужчины. Уильям не видел ее лица, скрытого полоской черной ткани, но, все же, вперился в нее взглядом, словно уловил что-то знакомое и родное. И в одну секунду в его глазах вдруг вспыхнул огонек озарения. Он узнал ее. Его брови сошлись на переносице, а зрачки расширились от удивления. Мужчина посмотрел на Мэри широко распахнутыми глазами, которые излучали тоску и страсть. Это словно оживило ее. Девушка едва заметно покачала головой, после чего отвернулась от него и бросилась бежать со всех ног. Бежать от того, к кому хотела прижаться всем телом. От того, в чьих руках она много раз умирала от любви. Бежать от самой себя. Бежать и глотать проклятые слезы, которые хлынули из глаз, точно лавина.
Уильям несколько секунд простоял в дверях в замешательстве, не зная, что ему предпринять. Но, посмотрев на хозяина лавки, который сокрушенно упал на колени посреди целой горы глиняных осколков и бормотал только «она пропадет», сэр Джонс все понял. Эта чертовка опередила его. Она забрала то, зачем пришла.
Не медля больше не секунды, он бросился за ней, за удаляющейся черной точкой посреди желтых улиц Каира.
Глава 14
Египетское солнце вовсе не скрывало своего намерения изжарить заживо любого, кто окажется на улице в послеобеденный час. Уильям уже оставил затею смахивать платком пот, струящийся по краю лба и вискам, и теперь просто бежал. Глухие удары сердца говорили о его усталости, ноги точно налились свинцом и с каждым шагом их было все труднее переставлять, одежда взмокла и прилипла к покрывшемуся пылью телу. Пыль проникала сквозь ткань, забивалась в поры, вызывала зуд, жжение в глазах, раздражала нос. Он поднес пропахший собственным потом носовой платок к лицу и старался дышать через него, как через маску. Это на время позволило ему избавиться от навязчивого чиха.
Каирский воздух напоминал одну большую склянку духов с центрального базара, наполненную ароматами специй, хлеба, соломы, испражнений верблюдов и ишаков, человеческого пота. Нагреваясь под лучами палящего солнца, запахи усиливались, становясь невыносимыми для человеческого обоняния.
Фигурка Мэри, облаченная во все черное, точно путеводная звезда, вела его по улицам и закоулкам, петляя, меняя направление, скрываясь в тени каменных выступов. Но он не потерял ее. Несмотря на усталость, на выдающее перебои сердце, на нестерпимую жару и вездесущую желтую пыль, он все еще гнался за ней, как пес-ищейка, взявший след матерого преступника.
Она тоже была на грани своих физических возможностей. Уильям видел, как девушка пару раз останавливалась, сгибалась пополам, опиралась рукой на оштукатуренную стену дома или магазинчика, а затем рывком бросалась вперед. Силы покидали ее. Еще немногои она сдастся. Или он. Крамольные мысли стали возникать в голове и сэр Джонс размахивал во время бега руками, чтобы отогнать их прочь.
Неожиданно темная фигура Мэри замерла, не добежав до очередного поворота нескольких метров. Девушка вскрикнула. Уильям не расслышал, что именно она произнесла, но колоссальным усилием воли заставил себя ускорить бег. В ушах зашумело, в висках началась болезненная пульсация. Казалосьего уже немолодое сердце вот-вот захлебнется кровью и замолчит навсегда.
Леди Бэнкс тем временем продолжала потихоньку пятиться назад, испуганно озираясь по сторонам, и держа руки в воздухе, как будто демонстрируя своему оппоненту добрые намерения.
Когда между ними оставалось не более двадцати шагов, Уильям остановился и приложился торсом к широкой деревянной балке, поддерживавшей навес над уличной витриной сувенирной лавки. Ему чудилось, будто он пробежал марафон по периметру от одной границы Британского королевства до другой.
Мужчина убрал с лица слипшиеся темно-русые волосы с первой сединой, протер кулаком затуманенные голубые глаза и попытался рассмотреть, что же стало причиной столь резкой остановки беглянки. Через несколько секунд ему это удалось. Справа от Мэри, сделав резкий выпад, появилась огромная голова кобры. Прохожие, случайно оказавшиеся рядом с девушкой, закричали от страха и бросились врассыпную. И только девушка стояла, как вкопанная, не смея пошевелиться или произнести звука.
«Уаджет», - пронеслась в его голове тревожная мысль. Сэр Джонс, отдышавшись, выпрямился и начал внимательно рассматривать товар, выложенный на прилавке. Сувениры, папирусы, статуэтки, амулеты, обереги. Взгляд зацепился за знакомый оберегоко Уаджет.
Небольшая фигурка из дерева в форме глаза, под которым изображена спиралевидная линия, лежала в одном ряду со скарабеями и очевидно, не пользовалась особым спросом у туристов, ибо в отличие от многочисленных жуков, была представлена в единственном экземпляре. Сам глаз был раскрашен в сине-зеленый цвет на белом фоне. По краю верхнего века пролегала красная линия наподобие стрелки.
Сэр Джонс сориентировался мгновенно. Он вытащил из кармана брюк несколько бумажных банкнот банка Великобритании и бросил их прямо поверх товара, а затем, получив немое одобрение хозяина лавки, схватил оберег и бросился к Мэри.
В эту минуту он и не думал о том, чтобы поймать ее и отобрать то, что она украла у Яхеркаса. Сейчас все его помыслы были об одномуспеть спасти.
Он подоспел вовремя. Танцующая голова кобры возвышалась над Мэри на несколько сантиметров и угрожающе нависала над ней, склоняясь с каждой секундой все ближе и ближеточно змея дразнила свою жертву перед последним смертельным броском.
Остановись во имя Нижнего Египта!прокричал он на шумерском диалекте, а затем выставил вперед руку, в которой был зажат оберег.
Что, что ты делаешь?заикаясь, шепотом спросила перепуганная до смерти Мэри, бросая на него косые взгляды, но при этом оставаясь на месте.
Прошу Уаджет уйти с нашей дороги по-хорошему, - ответил сэр Джонс, оскалившись в победной улыбке.
Змея медленно начала опускаться к земле. Ее грозно раскрытый капюшон поник, а пасть закрылась. И только выскакивающий раздвоенный язык напоминал о былой ярости. Кобра неожиданно поменяла направление и ускользнула в щель между зданиями.
Какого черта ты здесь делаешь?воскликнула леди Бэнкс, после того, как хвост змеи скрылся меж стен двух соседних зданий. Уияльм даже не удивился такой резкой перемене ее настроения. В этом была она вся - неуловимая, непонятная, бунтующая Мари.
И тебе здравствуй, - ничуть не смутившись ее грубому приветствию, ответил мужчина.
Вот только не надо сейчас рассказывать мне, что моя невоспитанностьследствие пропущенных семинаров по этикету, - прыснула девушка, натягивая на лицо соскользнувший черный платок.
Мэри пренебрежительно повела плечами на насупила брови, словно увидела насекомое, и решила было продолжить побег, но не тут-то быломужчина схватил ее за локоть и придержал. Несколько арабов, наблюдавших из окон своих магазинчиков за схваткой кобры со странной парочкой, неодобрительно закричали что-то на арабском.
Идем, иначе нам несдобровать, - он хитро сощурил глаза и приподнял в легкой ухмылке уголки рта, заставив сердце Мэри забиться в радостном марше.
«Дура!», - выругалась она про себя, повинуясь его приказу. Она никогда не могла противостоять ему. С его появлением в ее жизни рухнули все правила и устои. Он был причиной и следствием, днем и ночью, радостью и горем. Она только потому и сбежала раньше срока из Цюриха, что больше не могла выносить его взглядов, не могла терпеть его превосходства во всем, его учительского покровительственного тона, его обаяния, которое завоевывало любое женское сердце. Она больше не могла играть в любовь, потому что один из двух актеров влюбился на самом деле, разрушив продуманный режиссером сценарий.
Она влюбилась, позволила ему прорости в ее сердце вековыми корнями, обвить ее за горло тропическими лианами, завязать в ее животе морской узел из слез разлуки и счастья встречи.
Мэри бежала от него, как от огня, потому что Уильям и был огонь. Впервые в жизни она встретила мужчину равного себе, и даже умнее себя, при этом не седого старца-зануду, а довольно молодого еще лондонского денди, разделяющего ее страсть к египтологии. Это был человек с прекрасным чувством юмора и невероятно упругими горячими губами, которые с такой страстью исследовали ее тело, что она на самом деле побоялась спалить в этом пожаре не только свою невинность и гордость, но и всю жизнь. Он рассказывал ей о переходе от шумерского языка к коптскому, о появлении первых христиан в Египет, а у нее внутри разгоралось такое пламя, что она, не дослушав, бросалась на него, как одичавшая кошка, только и думающая о том, как обзавестись потомством.
Теперь воспоминания приносили ей только боль. Боль и стыд. И новый виток порочных желаний. Мэри натянула еще выше черную ткань никаба, мысленно благодаря небеса за небольшую полоску шифона, которая прятала ее пылающие щеки от его пытливого взгляда.
Где ты остановилась?сухо спросил Уильям, посмотрев на нее с осуждением и даже, как ей показалось, с угрозой.
Тебя не касается, - огрызнулась она,спасибо за чудесное спасение, но теперь нам пора пойти своей дорогой. Каждому. Тебе налево, а мне - направо.
Ты встала на моей дороге, Машенька, - ответил мужчина, произнеся ее имя на русский манер с сильно выраженным акцентом.
Это ты встал на моем пути!
Девушка резко дернула руку, пытаясь высвободить ее из его цепкой хватки, но смогла только на пару мгновений остановить движение.
А по какому пути ты идешь?Уильям повернулся к ней и сосредоточенно посмотрел в глаза, словно сканировал ее мысли, пытался найти в них истинный ответ на свой вопрос.
Какой бы не был мой путьтебя он не касается!
Если твой путь пересек дорогу членам королевской семьи Великобританиибоюсь, мне придется убрать тебя с этого пути.
Он выпустил ее руку и пожал плечами, словно на самом деле сожалел о таком положении дел. Мэри дернулась, но он быстро выхватил из кобуры, спрятанной под жилеткой, миниатюрный револьвер и навел его на нее.
Не советую. Ты знаешь, что стреляю я лучше тебя.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Неужели выстрелит? Проверять на себе эту теорию вероятностей ей совсем не хотелось. Но, памятуя о том, что послужило причиной их расставания, Мэри решила, что за ним не заржавеет. Хотя она и сама была бы не прочь пустить ему пару пуль прямо промеж упрямых бровей.
Идем, - сдалась девушка.
Этот человек так просто не сдастся, не оставит ее в покое. А уличные склоки только вызовут лишнее внимание. Не стоит забывать о рыжем бандюгане и де Бизьере, который также наверняка уже разыскивает ее по всем закоулкам Каира.
Хорошо. Я остановилась в одном гостевом доме на окраине города, у базара.
Так-то лучше, - Уильям улыбнулся и, ловко прокрутив на пальце револьвер, спрятал его обратно в кобуру.
Не боишься?дерзко спросила девушка, пронзая его хитрым взглядом. - Может, у меня тоже спрятан револьвер?
Боюсь, - шепотом ответил сэр Джонс, наклонившись к ее лицу.
Жар его дыхания проник под тонкую ткань никаба и согрел ее и без того разгоряченную кожу. Она невольно прикрыла глаза, позволив себе на долю секунды поддаться несбыточным мечтам и воспоминаниям, но голос Уильяма быстро вернул ее в реальность.
А ты не боишься?
Его умные глаза теперь смотрели без тени угрозы или злобы. Напротив, в них читалось искреннее сопереживание и желание оградить от опасности.
Чего я должна бояться?
Только что я отвел от тебя угрозу в лице богини Уаджет. Ничуть не сомневаюсь, что в ближайшее время мы столкнемся и с Нехбет. И чем дальше ты зайдешьтем больше опасностей встретишь на своем пути.
Слова Уильяма попали в цель. Он заставил ее сердце сжаться до размеров атома от ужаса, а затем разрастись огромным огненным шаром, который изнутри подогревал ее страхи, словно полуденное солнце.
Весь мой путьопасность. Неужели ты думаешь напугать меня мифическими богинями? Кобраэто просто кобра. Коршунэто просто коршун. Не старайся зря. Нет никого страшнее и опаснее живого человека. Особенноесли этот человек заставил тебя поверить в любовь и предал!
Мэри гневно блеснула глазами и торопливым шагом поспешила вперед. Лишь бы только он не остановил ее, лишь бы не посмотрел в глаза, лишь бы не заговорил опять о былом.
Сердце колотилось, как у зайца, выдавая перебои. Дыхание сперло, и она не была уверена, что причиной тому стала лишь невыносимая жара и дикая усталость от погони. Уильям молчал. Он шел на пару шагов позади, не говоря ни слова.
Мэри было знакомо это молчание. Он никогда не оставлял без ответа обвинения в свой адрес. Никогда не позволял собеседнику, тем более женщине, сказать последнее слово. И теперь, наверняка, уже приготовил свой ответ и только ждет удобного шанса, чтобы ужалить ее в самое сокровенноев ее душу, впрыснуть в нее свой яд.
Из-за угла показались выступающие над землей резные балкончики ее гостиницы. Девушка ускорила шаг, желая как можно скорее избавиться от этого живого призрака прошлого, чьи тяжелые ботинки поднимали позади нее столпы вполне реальной желтой пыли.
Хозяйка гостевого домаженщина около сорока, скромно одетая по мусульманским канонам, которая и так чрезмерно снисходительно отнеслась к своей странной гостье, на этот раз и вовсе опешила, увидев рядом с постоялицей европейца, который фамильярно хватал девушку за руку и совсем не собирался соблюдать приличное расстояние.
Мэри виновато посмотрела на хозяйку, а затем быстро поднялась на второй этаж. Теперь наверняка придется искать новое жилье. Хотя, тем лучшевряд ли Джонс ограничится единственным визитом вежливости.
Не успела она открыть дверь своей комнаты, как мужчина вновь схватил ее за локоть. На этот разаккуратно, не причиняя боли, но заставляя вспомнить, насколько сильные и горячие у него руки.
Мэри резко обернулась и сорвала с лица никаб, пронзая его полным негодования взглядом. Уильям был спокоен. Он прошелся глазами по ее влажному от жары лицу, а затем спокойно сказал:
Нельзя заставить поверить в то, чего нет, или в то, во что ты не веришь сам.