Обидно-досадно, но... Ладно. Мы пойдем другим путем.
- Вы очень благородный человек, соэн Реол, - восторженным сопрано едва не пропела я; боже, до сих пор не могу привыкнуть к этому ангельскому голосочку. - У меня как раз есть просьба, с которой я хотела к вам обратиться.
- Какая же? - заинтересованно приподнял брови герцог.
- Видите ли, - начала я и посмотрела на его светлость цепким взглядом. - Меня уже дважды пытались убить. Направляясь к вам в замок, я упала с моста. Говорят, меня пыталось убить проклятие, но я помню, что кто-то толкнул меня в спину. А еще раньше меня пытались утопить в пруду - в гостинице на материке, где невесты ожидали прибытия ваших лодок. Я не видела, кто это сделал, но на затылке у меня до сих пор есть ранка от удара.
Конечно, я рисковала, выкладывая все это герцогу, да еще в присутствии Бертины. В конце концов, я не могла быть уверена ни в одном из них. Может, герцог сам избавляется от своих невест с помощью слуг. Может быть, Бертина что-то от меня скрывает - в конце концов она была одной из тех, кто на мосту шел позади меня.
Однако. Был кое-кто, кто совершенно точно не мог покушаться на мою жизнь. Потому что нет смысла в том, чтобы убийцей оказался спаситель.
- Так вот, - тоненьким сопрано произнесла я, - я хочу попросить у вас, соэн Реол, приставить ко мне вашего демона. Если Марай будет защищать меня от покушений на мою жизнь, этим вы в полной мере загладите свою вину.
Лицо герцога в этот момент выражало странную смесь эмоций, которую вызвали мои слова. Он нахмурил брови и хмыкнул.
Глава 7. О ВРЕДЕ ПЕЧЕНЕК
«Как бы не обыграть саму себя», - думала я, глядя на свое отражение в зеркале.
Бедра разнесло, как тесто. Грудь налилась до четвертого размера и теперь вздымалась над лифом платья, которое не то чтобы трещало по всем швам, а натурально уже треснуло. Везде, где могло. И держалось на мне в данный момент исключительно на честном слове. Собственное лицо с пухлыми щеками напоминало то ли хомячка, то ли двусторонний флюс.
- Марай, - обратилась я к демону; бурление во мне достигло предела, но голос звучал ровно,
- вы же сказали, что в печенье ничего нет.
Черная бровь демона равнодушно выгнулась дугой.
- Я сказал, что оно не представляет опасности для вашей жизни, - заметил он.
- То есть, вы знали, что в него что-то подложили? - из последних сил держа себя в руках, уточнила я.
- Вы спросили, нет ли там смертельной отравы. Я ответил, что нет. Об остальном вы не спрашивали.
В лице демона не было ни намека на чувство вины.
Я сделала глубокий вдох. Потом медленно выдохнула.
Знал, подлец. Может быть, даже знал, что со мной станет, если я это печенье съем. Знал, но промолчал. Ирод. Владыка демонов воистину. И я даже не удивлюсь, если с нетерпением и любопытством ждал, когда добавленная в печенье гадость подействует, чтобы посмотреть, во что я превращусь - вон как уголки рта подрагивают. Положение ему не позволяет хохотать в голос, но про себя-то он точно надо мной смеется.
Вдох-выдох-вдох-выдох.
«Молчи, Сусанка, - увещевала себя я. - Дыши глубже и молчи. Если ты его обматеришь, он все равно ни слова не поймёт, еще решит, что ты его заклятиями обложила».
Заполучила демона в охранники, называется. А этот черт, вместо того чтобы предупредить меня о женском коварстве, еще и наслаждается бесплатным шоу.
А чего я, собственно, ждала? Демон, он и в Африке демон.
Да чтоб я еще хоть что-нибудь съела в этом замке!
Отводя взгляд от втайне потешающегося надо мной демона, я посмотрела на стоящую тут же Лотти. Служанке, в отличие от демона, было не до веселья. Она рыдала. Буквально.
- Госпожа, как же так вышло-о-о-о! У вас же была самая тонкая талия во всем королевстве-е-е-е! На зависть все-е-е-ем! - И высморкавшись в платочек, добавила с досадой: - Вы уж не серчайте на меня, госпожа, но в вашем гардеробе нет ни одного платья, которое подошло бы к вашей новой... фигуре. А вам ведь сегодня вечером непременно нужно присутствовать на приветственном застолье его светлости - так соэнья Бертина сказала. Не вините бедную-несчастную Лотти, если она не сможет одеть вас к ужину.
Я закатила глаза. Это кто тут бедный-несчастный? Откровенно говоря, ничего не имею против пышных форм, а о такой груди я, можно сказать, вообще всю жизнь мечтала. Но проблему Лотти обозначила правильно. Ни одно платье из гардероба Сюзанны теперь на меня не налезет.
Покосившись на Марая, я поморщилась: а ведь виной всему этот чертов владыка демонов.
Ну... не то чтобы он в прямом смысле был в чем-то виноват, но... Определенно именно он стал причиной случившегося со мной.
А началось все этой ночью, когда погруженный в тишину замок разорвал душераздирающий, холодящий кровь крик...
* * *
Сначала я получила выговор от моей дуэньи - за то, что позволила себе оказаться в такой компрометирующей ситуации: «Ваши папенька и маменька с ума сошли бы, если бы узнали».
Я заставила себя промолчать о нравах местного дворянства. Значит, дочку отправить невестой-смертницей к герцогу - это можно. А оказаться скомпрометированной все с тем же герцогом до того, как помрешь: ай-ай-ай, соэлла, ваш долг - помереть непорочной.
Следом прибежал Саторин, чтобы нервным фламинго походить вокруг моей постели, выговаривая: «Соэлла Бизар, зачем вы так рано поднялись? Еще как минимум день вам нужно отдыхать, чтобы раны затянулись окончательно, и мы могли бы исключить воспаление. Вот так всегда: пациенты не соблюдают предписания, а хороший лекарь вынужден отправляться в дальнее пешее путешествие к соэнье Чертовой Бабушке за своими оторванными руками».
Осуждающе покачав головой, Саторин исчез. К слову, я впервые встретилась с лекарем замка лицом к лицу, прошлой ночью-то я общалась с ним затылком. Он и впрямь был похож на фламинго: длинные худые ноги (как он на них передвигается - это отдельная история), длинная шея, здоровенный загнутый клюв, то есть, конечно, нос, и маленькие кругленькие глазки, чуть-чуть выпученные, то ли от природы, то ли от страха за свои руки, которые я обещала оторвать. А вообще, очень милый дядька - уверена, мы с ним подружимся.
Раны от когтей Марая меня уже не беспокоили, но в итоге я все равно провела весь день в своей комнате - восстанавливала здоровье.
Этой же ночью мне снился волшебный сон: я принимала ванну, нежилась в горячей воде с ароматизированной пенкой - все цивилизованно, как в моем мире. После купания в какой-то неудобной бочке, своему сну я даже не удивилась.
И вот сижу я, значит, в своей просторной ванной, отмокаю, вдыхаю приятный аромат миндального ореха, лопаю шоколадные конфеты - тоже с кусочками миндального ореха; перед глазами стоит пар, исходящий от воды... Балдею, в общем. И тут вдруг...
Сквозь пар проступает чье-то лицо, вроде бы, женское: глаза выпученные, рот раскрыт - и верещит во всю глотку так, что я от неожиданности ухожу вся под воду и... просыпаюсь.
Подскочив на постели, я осмотрелась вокруг. Убедилась, что горячая ванна была лишь сном. Однако откуда в моем сне взялась верещащая девица?
Не успела я мысленно задать себе этот вопрос, как откуда-то из коридора раздался крик. Я нахмурилась. Кричала определенно женщина. Кроме того, сразу стало понятно, что орать так может только тот, кто до смерти напуган.
- Если кто-то здесь решил посмотреть фильм ужасов про живых мертвецов, то выключите телевизор, пожалуйста, мне бы хотелось еще поспать, - сонным голосом попросила я.
Моей просьбе никто не внял - визг не смолкал, и шел он откуда-то сверху.
- Кажется, кто-то потерял пульт от телевизора, - зевнула я; сон рассеивался, настроение портилось. - Видимо, придется вставать и выключать этот бездарный ужастик самой.
Откинув покрывало, я вышла из комнаты прямо в ночной рубашке. Лестницу в башне освещал свет от больших свечей в канделябрах. Я шла на женский крик, и он привел меня этажом выше.
Дверь здесь была только одна, и верещали явно за ней. Я толкнула ее без стука, и глазам моим предстала такая картина: над самым потолком, на люстре в окружении горящих свечей, сидела рыжая девица и верещала во всю глотку.
Собственно, сидела - сильно сказано. Люстра держалась на толстой цепи, свисающей с потолка - вот на этой цепи, обхватив её ногами в кружевных панталонах, и висела девица. Явно благородного происхождения. Видимо, одна из невест. А вокруг нее носились, как угорелые, другие девицы, тоже на вид благородные, только прозрачные. Совсем прозрачные - пока они летали туда-сюда, я видела сквозь них и люстру со свечами и верещащую невесту.
- ЙА-А-А-А-А-А-А!!!
- Ведьма! Рыжая ведьма!
- ЙА-А-А-А-А-А-А-А!!!
- Мы хозяйки этого замка! Тебе здесь не место!
- ЙА-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
- Во сне задушим! С башни сбросим! Умри, рыжая ведьма!
- ЙА-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Примерно так звучал их диалог со стороны.
«Так, - подумала я. - Значит, все-таки призраки в замке тоже входят в программу устрашения. То есть развлечения».
От крика у меня звенело в ушах, и я не выдержала. Сделав глубокий вдох, я как могла громче похлопала в ладони. Вышло звонко - акустика здесь была хорошей.
Визжащая девица перестала визжать, прозрачные девицы перестали носиться угорелыми вениками - все повернулись ко мне.
Приятно чувствовать себя в центре внимания.
- Дамы, вы что за балаган здесь устроили? - строго спросила я, подражая учительскому тону подруги Лариски.
Вроде, подействовало - девицы расстерялись. И рыжая, и прозрачные.
Не зря же я с Лариской почти всю жизнь дружу. Чему-то у нее да научилась. А уж если Ларискин тон замораживал даже младшеклассиков, то благородные девицы тем более должны были проникнуться.
- Где ваше воспитание, соэллы? - продолжала строить из себя Лариску я. - Ночь на дворе, в замке все спят, а вы устроили киносеанс с фильмом ужасов на полную громкость.
Что бы им еще сказать, чтобы закрепить впечатление? Вспомнив Бертину, я добавила:
- Ваши папеньки с маменьками умерли бы от стыда, узнай они, что вы здесь вытворяете. Одна на люстре висит в панталонах, другие смертоубийством угрожают. С башни сбросить, во сне задушить... Уголовный кодекс по вам плачет.
Девицы, похоже, смутились, однако одна из прозрачных вдруг заявила потрясенно:
- Она нас слышит!
- Слышит! Слышит! Слышит! - подхватили остальные.
- Ну слышу, и что? - не поняла я и поинтересовалась у рыжей: - Вы же их тоже слышите, соэлла?
Та помотала головой и пробормотала, заикаясь:
- Я вижу... ик!.. что они пытаются... ик!.. что-то мне сказать... ик!.. но не понимаю... ик!.. чего они от меня хотят... ик!.. Мне так страшно, спасите!
Я перевела взгляд на прозрачных девиц, и одна из них спросила:
- Кто ты?
Я скрестила руки на груди.
- С чего это я должна называть свое имя призракам с преступными наклонностями?
- Она назвала нас призраками... - произнесла одна.
- Мы ламии! - гордо воскликнула другая.
- Без разницы, - вставила я, но меня не слушали.
- Она слышит нас!
- Она опаснее остальных!
- Мы должны убить ее!
- Убить! Убить!
«Что, и вы тоже? - подумала я. - Становитесь в очередь. Желающих много».
- Давайте лучше сначала все обсу... - начала я, пытаясь уладить все конструктивным диалогом, но вся эта стая прозрачных девиц уже неслась на меня с искаженными от ярости лицами.
Сложно сказать, чем бы закончилась их попытка нападения, потому что в этот самый момент одно из окон в комнате разбилось вдребезги, и на подоконнике возник...
Огромные кожистые крылья, как у летучей мыши, выпирающие из пасти острые клыки, заострённые на концах уши, вытянутые к вискам затянутые сплошной чернотой глаза и когтистые лапы.
А вот и мой охранник - демон Марай собственной персоной.
Прозрачные девицы, обернувшись на звук бьющегося стекла, сначала застыли, а потом, заверещав хором в той же тональности, в которой верещала недавно рыжая, снова бросились на меня, но уже не с яростью, а с ужасом.
Я не успела понять, что произошло, как они исчезли.
Или нет?
Я осторожно обернулась, и глаза мои округлились от удивления.
Сбившись в кучу, девицы-ламии прятались у меня за спиной и боязливо поглядывали поверх моих плеч на демона.
Устрашающий на вид монстр спрыгнул с подоконника на пол комнаты. И я буквально почувствовала, как сгустился воздух у меня за спиной: это девицы-ламии ещё теснее жались друг к другу и, чего уж совсем хотелось бы избежать - ко мне.
То в одно, то в другое мое ухо влетало жалостливое и испуганное:
- Пощадите! Не отдавайте нас демону! Не подпускайте его к нам! Всеми богами заклинаем!
О, как заговорили. А ведь всего пару секунд назад угрожали мне смертоубийством.
Горгулья накрылась кожистыми крыльями с головой, и растворилась в облаке яркозеленого пламени, при виде которого прозрачные девицы позади меня захныкали с подвыванием. А из зеленого пламени тем временем ступил в центр комнаты красавец-мужчина с собранными в длинный хвост - до завидок длинный, ниже попы, - волосами цвета воронова крыла.
Тут вдруг взвизгнула под потолком рыжая. Подняв глаза, я успела только увидеть, как она разжала руки, только что сжимающие толстую цепь, и, продолжая визжать, полетела вниз.
Она бы всенепременно болезненно шмякнулась на копчик, если бы прямо под люстрой в этот момент не оказался демон.
Несколькими мгновениями позже я поняла, что Марай схватил рыжую девицу машинально. Ну падало что-то сверху. Он и поймал. Рефлекс.
Однако рыжая, внезапно оказавшись в руках красавца-брюнета, явно восприняла все иначе. Он ведь поймал её, когда она падала. Это было так благородно. И романтично.
Сначала она таращилась на демона удивленно. Потом взгляд ее начал меняться. Улыбка стала глупой, глаза приняли форму сердечек. Я даже была уверена в какой-то момент, что вижу, как точно такие же сердечки в больших количествах витают в воздухе вокруг рыжей и демона.
Даже ламии позади меня забыли, что боятся демона, как огня, и не преминули выразить свое отвращение представшей их глазам сценой:
- Фу, какая гадость.
- Она хоть понимает, кто перед ней?
- Так облизывать глазами демона...
- Как непристойно...
- Вульгарно.
- Она точно ведьма.
- Или просто дура.
- Точно-точно...
Я закатила глаза. Судя по всему, в отличие от меня, рыжая видела демона впервые так близко в человеческом облике. А он внезапно оказался так хорош собой, что аж до сердечек из глаз.
- Соэллы, - обратилась я к ламиям, - вы не могли бы помолчать? У меня от вас какофония в голове.
- Простите?.. - не поняли ламии. - Кака... что?
- Оно самое, - подтвердила я. - Какофония. От слова «кака». Так что лучше помолчите, а то я сейчас уйду, и будете с демоном сами разбираться.
Девицы принялись извиняться, клясться, что уже молчат, и жаться ко мне ещё теснее. Удивительное дело, но, хоть они и были бесплотными призраками, я всей спиной ощущала сильное давление. И почему-то вот эта сила, которая давила мне на спину, вызывала во мне безотчетный страх. Очень какой-то глубинный.
Ладно, с этим я потом разберусь.
- Гм-гм, - покашляла я. - Соэлла, не могли бы вы рассказать вкратце, что у вас тут стряслось?
Рыжая с трудом оторвала взгляд от прекрасного лица демона и повернулась ко мне. Однако увидев за моей спиной ламий, снова взвизгнула, ещё теснее прижалась к груди демона и обхватила его шею руками.
Тут я заметила, что Марай смотрит на меня нехорошим таким взглядом. Как будто я являюсь причиной ужасного испытания, через которое ему приходится пройти.
- Гм-гм, - опять покашляла я, догадываясь, в чем причина и, притворяясь сконфуженной, сообщила рыжей: - Соэлла, вы не одеты.
Та опустилась взгляд, завизжала - да, снова, у каждого свои рефлексы, что поделать, - но в этот раз прямо на ухо демону.
Марай поступил, как настоящий мужчина: отвел взгляд, дабы не смущать девицу, а заодно и отпустил её, освобождая руки.
Демон, поморщившись, зажал одним пальцем пострадавшее от визга ухо, а рыжая таки встретилась с полом, упав на копчик.
Рыжая тут же вскочила и отбежала в сторонку, пытаясь прикрыть себя руками.
Ну, скажем... я вообще была в ночной рубашке и меня это не смущало. И лично для меня рыжая была вполне одета. Помимо панталон на ней была какая-то рубашечка беленькая с короткими рукавчиками-фонариками, ниже груди спрятанная под корсет. Шнуровка корсета при этом была затянута так туго, что у меня сразу возник вопрос - как рыженькая дышала? Впрочем, нет, куда интереснее - как она визжала так громко и долго с настолько туго затянутым корсетом? Воистину непостижимо. Я всегда просила Лотти зашнуровывать корсет настолько слабо, насколько можно.
Но рассчитала я правильно - рыжая от стыда сразу отпрянула от демона, и, увидев на лице Марая облегчение, я поняла, что свою миссию выполнила.
- Минни! Минни, разгильдяйка, где ты?! Поди сюда сейчас же!
Тут из-под кровати показалась чья-то голова в чепчике, а несколькими секундами спустя с четверенек встала, судя по платью, служанка рыжей.