Густав побледнел не то от возмущения, не то от брезгливости, взмахнул руками.
Ах, да рассудите же головойтравоядные звери живут дольше хищных! Взгляните, сколь прелестны лани, до чего величественны олени, как забавны зайчики
Курицы, ласково сощурилась на одну из соседних повозок мэма Софур, откуда доносилось осторожное кудахтанье. Клюют пшено, а живут мало. И тупы, что винные пробки.
Снова ты о вине, нахмурилась Камилла. Сощурилась в сторону ухмыляющегося рыбака, прячущего бутыль под отворотом телогрейки. Всё же верно говорил пэр Никлас, что со святыми свят будеши, а с грешниками развратишися. Горький опыт подсказывал юной ллейне, что утянуть грешника от развязной компании не в пример сложнее, чем разогнать саму компанию.
Помилуйте, но курицы клюют и червяков! горячо возразил Густав. Кто знает, откажись они от сего презренного мяса, возможно, и стали бы жить дольше?
Или сдохли бы, пробасил племянник рыбака. На одном пшоне много яйцов из себя не выдавишь!
Никто не знает, как сработали бы законы природы, гордо вскинул голову молодой повар. Бесспорно же, что вкушать мясобесчеловечно, дико, отвратительно, и скоро люди осознают это! Вот вы как думаете, прелестная Камилла? с благоговением обратился Густав к самой юной спутнице.
Дочь Золтана Эйросского торопливо проглотила тайком откушенный кусок копчёного мяса и покосилась на няньку. Мэма Софур благосклонно потрепала прилипнувшего к ней рыбака по впалой щеке, от чего тот, кажется, лишился последнего зуба, и теперь силилась подняться с низкого пенька.
Думаю, мэм Густав, что некоторые из наших предков, кто остался всеядным и не отказался от мясав конце концов как-то да стали людьми, вздохнула Камилла, помогая няньке подняться на ноги. А кто решил перейти на зеленьтеперь по деревьям лазают. На соседних Зелёных Островах, сказывают, зверушки такие есть, сильно на людей похожие. Фрукты едят, по лианам прыгают. Кто-то решил, что род человеческий с ними как-то связан
Чушь какая! возмутился Густав, вскакивая, чтобы помочь Камилле подсадить мэму Софур в повозку. Хорошо, что служители храма Отца этого не слышат! Ах, это что, запах копчёного мяса?..
Верно, из-за соседей запах, поморщилась Камилла. Свезло так свезло: то тухлая рыба, то копчёная мертвечина!
До чего я понимаю вас, милая Камилла! почти прослезился Густав. Надеюсь, вы станете первой посетительницей моей зелёной таверны в столице! Я уверен в успехе, как никогда! Дядюшка даже подарил мне медальон везенияего передают в нашей семье из поколения в поколение, самым успешным
Доброй ночи, мэм Густав, вежливо попрощалась Камилла, надёжно прикрыв полог.
Из-за плотной ткани раздалось невнятное ответное бормотание.
Ночь прошла беспокойно, но Камилла не слишком тревожилась о собственном отдыхе: до следующей стоянки целый день, успеет отоспаться. Зато рассвет встретил воплями из сразу трёх соседних повозок.
Медальо-он! Мой медальон! в панике метался вокруг повозки Густав, поднимая на ноги всех, кто ещё не успел порадоваться новому дню. На побледневшем от ужаса лице паренька явственно выделялись веснушки. Украли, украли!..
Да с чего ты взял? недовольно пробурчал снаружи голос рыбака. Может, сам потерял где-то?
Я его в кошеле носил, у пояса, и кошель обрезан! Вечером был сейчас нет!
Камилла села на своем лежаке, пихнула в бок расползшуюся няньку, чтобы та вставала, и обхватила колени, прислушиваясь к поднявшемуся снаружи шуму. Ценностей лишились ещё двое соседей: лавочниккожаного кошеля, а в бедной семье переселенцев не досчитались единственной дорогой вещисеребряной булавки с дорогим камнем.
Прибывший на место глава каравана с охраной, раздражённый задержкой и тем, что его отвлекают от приготовлений к скорому отбытию, выслушал всех и отмахнулся:
Ваши проблемы! Следовало бы лучше смотреть за вещами!..
Переступив через спешно одевавшуюся мэму Софуркак, снаружи скандал, а она ещё не в курсе?! и красневшего от вида нижних женских сорочек пэра Нильса, Камилла распахнула полог.
Глава каравана замолк на полуслове, глядя на юную девицу с распущенными волосами и в одном ночном платье.
У меня зеркальце пропало, запинаясь, выговорила Камилла. Взглянула на хозяина каравана, крепкого приземистого мужчину, почти умоляюще. Закусила губу от отчаяния. Отцовский подарок. Серебряное такое, с рубинами
Тут вор где-то! решительно рявкнул глава семейства. Раз нас всех подряд потрясли! Хозяин, посодействуй! Ты ж тоже доброй славой дорожишь!
Медальон, горестно всхлипнул Густав.
Да что медальон и булавка ваша! взорвался обчищенный лавочник. Я дневной выручки лишился, а это десять серебряных!..
Поднялся шум, к которому Камилла добавила показательное лишение чувств: присела на ступеньку повозки, приложила ладонь ко лбу, позволяя распущенным прядям соскользнуть с плеча. Хозяин плюнул, глянул ещё раз на томную девицу и кивнул охранникам. Камилла потеснилась, позволяя им осмотреть их повозку под возгласы пэра Нильса и возмущённой вторжением мэмы Софур, и за дальнейшим наблюдала с уже живым интересом.
Награбленное нашли быстро: в повозке недоумевающих рыбаков, которых тут же, невзирая на крики, ругань и заверения в невиновности, скрутили и выделили охрану, дабы сопроводили в город на суд.
Ах, может, не стоит? встревожилась Камилла. Омрачать начало путешествия столь нелицеприятным событием! Оставим же разбойников здесь, добрый хозяин, и предупредим местных, что на дороге остались воры. А там всё в руках Отца Небесного!
Прелестная Камилла, умилился Густав, но завершить мысль ему не дали.
Пусть гниют в тюрьме! сплюнул лавочник, спешно пряча вновь обретённый кошель. Заслужили!
Вы слишком строги, принимая из рук хозяина каравана зеркальце, вздохнула Камилла. Вспомните о завете милосердия! Да и о времени тоже, выразительно кивнула на солнце дочь Рыжего барона. Люди ропщут
Люди и впрямь роптали, не приветствуя задержку. Встали даже самые ленивые, и теперь все ожидали только сигнала хозяина каравана.
Милая Камилла права, вступился Густав, хвала Отцу, мы вернули свои вещи, а эти несчастные пусть раскаиваются в содеянном А ведь это всё баранина, укоризненно добавил повар, с осуждением поглядывая на ошарашенного рыбака. Люди, вкушающие мясо, всегда буйнее тех, кто этого благоразумно не делает
Хозяин каравана сплюнул и махнул рукой охранникам: перепуганных рыбаков прогнали прочь, оставив с пожитками на дороге, рыбную телегу забрали для нужд каравана, а на их место подогнали чистую и опрятную повозку других путешествующих.
Ллейна Камилла, обеспокоенно позвал из повозки пэр Нильс. Возница наш пришёл, выдвигаемся!
Дочь Рыжего барона спрятала в карман ночного платья зеркальце, задумчиво позвенела ещё восьмью медяками, честно отобранными у соседей в ходе ночных блужданийдоговаривались-то на двадцать четыре монеты, как ни крути, а уговор выполнять нужновдохнула посвежевший после отбытия рыбной телеги воздух и замерла: из новой повозки спрыгнул наземь молодой мужчина, одетый в глухие тёмные одежды.
Новый сосед оказался высок, гладко выбрит и коротко стрижен, так, что тёмные волосы не скрывали спокойного, чистого лица. На котором, к слову, ни дрогнул ни один мускул, когда он заметил Камиллу. Не последовало ни сладострастных блужданий взгляда по мало прикрытому телу, ни откровенных восклицанийничего. Он коротко склонил голову в молчаливом приветствии и отвернулся, подталкивая повозку из выбоины. Длинный плащ частично скрывал ножны у пояса, а из-под капюшона выбивалась рукоять двуручного мечана этом воинственный вид соседа заканчивался. Ни злобного выражения на угрюмом лице, ни нарочито размашистых движений. Отдав короткий приказ вознице, воин запрыгнул обратно в повозку, опуская полог.
Камилла вспыхнула, нахмурилась, запахнула ночное платье на груди и юркнула обратно в повозку.
Караван выдвинулся в путь.
Глава 2. Паладин
Уж не заболели ли вы часом, светлейшая ллейна? обеспокоенно спрашивал пэр Нильс. Мэма Софур, что с вашей прелестной воспитанницей? Отказывается от еды
Софур прищурилась, глядя, как дочь Рыжего барона придирчиво оценивает спутанные медные пряди в зеркальце, и отозвалась сразу же:
Девичьи дни, пэр Нильс! На всякую по-разному действуют.
Пэр Нильс ахнул, покраснел и, смято извинившись, пересел к вознице. Камилла только головой покачала, выглядывая в прорезное оконце повозки.
Зачем ты его так, няня? Ветрено там, замёрзнет ещё.
А я его гнала? пожала круглыми плечами нянька, притягивая к себе тарелку воспитанницы. Холодное вяленое мясо и затвердевший хлебне самое аппетитное угощение, однако же получше желудочного сока. Пущай проветрится, больше аппетиту нагонит, ему, тщедушному, полезно Ты мне лучше не темни, злыдня, а сразу выкладывай: который?.. Ну? Неужто Густав?
По отсутствующему взгляду мэма Софур и сама поняла: вовсе не чудной повар с Ближних Островов.
Да кто же? изумилась нянька, быстро перебирая в голове имевшихся претендентов. Говори, злыдня, не то на возницу подумаю!
Камилла вспомнила угрюмого дядьку с проплешинами, вздрогнула, выпрямилась и тяжело уставилась на любопытную спутницу.
С этого дня, няня, зови меня «ллейна» или «Камилла», можешь добавлять «светлейшая», когда поблизости покажутся важные люди, спокойно проронила дочь Рыжего барона. И на ближайшей стоянке разведай, у которого из торгашей лучшие накидки.
Да откуда у нас деньги-то? поразилась Софур. Круглое лицо няньки покраснело от возмущения, затем побледнело и наконец остановилось на пятнистой окраске. Того, что ты на ярмарке огребла, надолго не хватит, какие наряды?..
Лучшие, повторила Камилла. Накидки. Не наряды. Платье купим в столице. А пока что надо прикрыть этот позор, и ллейна развела руками, указывая на второе из своих лучших платьев. Всего их у Камиллы насчитывалось два.
Мэма Софур помолчала, тяжело дыша и оглядывая воспитанницу, затем покачала головой.
Если женщина молчитслушай внимательно! вздохнула она. Раз не ответила, кто в сердце запал, значит, серьёзно всё ллейна Камилла! А ведь ещё до столицы не добрались, и замок отцовский из жадных рук не вырвали!
Про накидку поняла ли? уточнила Камилла, принимаясь за гребень. Я купаться на привале пойду. Сказывают, на берегу встанем, дорога-то к морю снова повернула. Волосы как пакля
У-у-у, только и протянула мэма Софур, отставляя тарелку. Да кто ж энтот красавец? Хоть одним глазком бы Ты не воротись от меня, не воротись, всё равно до привала в одной повозке сидеть, тут друг от друга никуда не деться. Ты ж, ллейна Камилла, не забывай: ежели плюнешь на соседей, те утрутся, а ежели соседи плюнут на тебяты ж утонешь!
На людяхна «вы» и с уважением, напомнила дочь Золтана Эйросского, отворачиваясь от няньки к смотровому окошку.
К побережью выехали почти на закате; путешествующие тотчас принялись за обустройство кострищ и приготовление пищи. Караваны тут останавливались не раз: почти всем нашлись ямы для костров, отделанные камнем. Мэма Софур успела отобрать лучшее место и споро принялась за стряпню, сумев ненавязчиво и без права на отказ привлечь в помощь пэра Нильса.
Я скоро, пообещала Камилла, захватив из повозки узелок с относительно чистым бельем. Оглянулась на соседние повозки, откуда уже выпрыгивали уставшие за тряскую дорогу путники. Нахмурилась, увидев единственный походный мешок у повозки новых соседей. Кажется, сохранностью имущества те не особо беспокоились.
Гляди, воровато оглянувшись, махнула мэма Софур. Чего у наших новеньких-то из мешка выпало.
Няня, нахмурилась Камилла, разглядывая ровную коричневую пластинку. Что это?
Попробуй, Софур отщипнула кусочек, ткнула в зубы воспитаннице. Само во рту тает!
Камилла не удержалась от искушения, надкусила ворованную сладость и даже глаза зажмурила от удовольствия. Сладко! Тёрпко! Пахнет
Нельзя так, няня, распахнув глаза, с сожалением проглотила остатки лакомства Камилла. Чужое. От соседей. Нельзя
Но вкусно же, возразила Софур.
Но вкусно, признала Камилла.
Кроме неё, купаться и стираться отправились ещё несколько женщин. Место выбрали подальше от стоянки и с холмистым склоном, загораживающим лагерь караванщиков от желающих искупаться. Свет от костров сюда не доходил тоже, мылись при свете звёзд и спешили, кто как мог. Поселений поблизости не было, а вот гавань с контрабандными судами имелась, и нежеланные встречи, как предупредили возницы, здесь случались. Оттого задерживаться тут не собирались тоже: глава каравана предупредил, что выдвигаются на рассвете.
Мыло обронила, недовольно пыхтела жена лавочника, хлопая по мокрым камням. Тут где-то
Я поищу, мило отозвалась Камилла. Если найду, так занесу тотчас.
Дальнейшие бесплодные поиски расстроенной лавочницы ни к чему не привели; в конце концов женщина решила поиски продолжить на рассвете, перед выступлением, и припустила вслед за прочими соседками обратно в лагерь.
Я скоро, махнула Камилла. Догоню вас!
Убедившись, что осталась одна, дочь Рыжего барона подняла руку над водой с зажатым в ней мылом и принялась с удовольствием водить им по длинным, густым медным волосам. Отмывалась тщательно, улыбаясь мыслям, так, что от мыльного куска почти ничего не осталось к концу омовения. Возвращать лавочнице оказалось нечего, при себе оставлять опасно, поэтому остаток мыла был благополучно растворён в солёной воде. Выйдя из моря, Камилла наспех отёрлась тряпицей и быстро, дрожа от ночной прохлады, накинула нижнюю сорочкусамую свежую из тех двух, что имелись. Встряхнула и расчесала волосы, надела платье, с наслаждением чувствуя сухую ткань на чистой коже. Нагнулась, чтобы подобрать с камней постиранные вещи.
Помочь, красавица?
Камилла метнула взгляд на подобравшихся со стороны гавани безликих наблюдателейв темноте не разглядеть лиц, да не больно-то и хотелосьмедленно выпрямилась. Прикинула неутешительные варианты в голове.
И не страшно одной? хмыкнул один из развязных парней, подходя ближе. В свете луны показалась кожаная безрукавка да затёртые штаны. Компанию составить, девка?
Камилла медленно поджала губы.
Я бы вас послала, доблестные пэры, да вижувы оттуда, процедила сквозь зубы дочь Золтана Эйросского, отступая к воде.
Далеко не уплывёшь, рыжая, осклабился второй, нарочито медленно расстёгивая пряжку на обвисших штанах. Плавать-то мы, чай, получше твоего умеем. Да и в юбках не запутаемся. А плыть-то тебе и некудавона корабль наш на рейде болтается и лодка в гаванитоже наша. От каравана тоже не услышатморе надёжно хоронит крики. Проверено, красавица
От злости перехватило в горле. Мерзавец был прав: одной против четверых не справиться. Не докричаться, не сбежать по скользким камням и не уплыть. Великой получилась цена за краденое мыло.
Камилла предприняла попыткувсего однубросившись вдоль берега к холму, за которым скрывалась стоянка караванщиков. Догнали сразу: бегать у морских контрабандистов получалось тоже лучше. Дочь Рыжего барона двинула локтем по зубам первому преследователю, получила по лицу от второго и упала бы на камни, если бы жадные руки не подхватили, не рванули на себя.
Ну, не рыпайся, хрипло запыхтели над ухом, пока Камилла молча отбивалась от чужих рук. Попортишь же себя, дурная
Тварь ударила меня, злобно рыкнул неудачливый преследователь. Попортить всё равно придётся!
Больше всего в тот момент стало жаль свежего белья и чистого, после омовения, тела. Это стало первой и последней мыслью перед тем, как с холма их окликнул громкий, чистый голос:
Прочь от неё!
Это кто ещё? не впечатлился державший Камиллу контрабандист, щурясь на спускавшегося с холма высокого мужчину. Герой-любовник? А, рыжая? Твой, что ли?
Безоружный, просветил товарища подельник, отступая от Камиллы. Махнул второму, развязно отходя от берега к приближавшемуся незнакомцу. Слышь, полюбовник? Шёл бы отсюда, ничего твоей крале не сделается, если полежит тихо. И на тебя потом хватит! Не пойдёшь, гладенькийпереломаем ноги да сдадим на невольничий рынок на Дальние Острова. Там на гладких и борзых большой спрос! И берут без разбору что девок, что парней.