Пусть отдохнёт.
Переведя взгляд на себя, улыбаюсь: доставив к себе в комнату, Шаррэль не поленился меня переодеть, облачив вместо платья в привычную уже чёрно-серебристую тунику, под которой, кажется, не оставил вообще ничего. Спасибо что хоть тунику выбрал, а не какую-нибудь короткую рубашку. Представляю, как бы мы тогда спали...
Смутившись от пришедших в голову ярких образов, на цыпочках крадусь в ванную и, только прикрыв за собой дверь, с облегчением выдыхаю.
Собственное отражение в зеркале наводит меня на мысли о привидениях.
Не знаю, что такого сделал со мной Борегрин, но такой бледной и туманно-прозрачной я не была ещё никогда. Лицо осунулось. Под впавшими глазами наметились тёмно-сиреневые тени. Скулы заострились.
Однако вопреки внешнему виду, чувствую я себя вполне сносно. Голова, правда, до сих пор слегка кружится, и ноги дрожат, но к утру, думаю, всё это пройдёт.
Умывшись, с сомнением кошусь на душевую кабинку, размышляя воспользоваться ли ею сейчас или не рисковать и всё-таки отложить до утра. Поскользнуться или потерять сознание от слабости будет совсем глупо... Но всё же желание смыть с себя воспоминания о встрече с куратором и пережитой тогда боли побеждают доводы здравого смысла.
Горячая вода окончательно меня разморила, а недолгий процесс приведения себя в порядок неожиданно вымотал, но в спальню я возвращаюсь довольной и посвежевшей.
Выглянувшая из-за туч бледная луна заливает комнату тусклым светом, и
беспокойно разметавшегося на кровати инкуба я замечаю сразу же. Пальцы его рук подрагивают, словно пытаясь что-то схватить, дыхание сбито, глаза быстро и нервно движутся под закрытыми веками.
Что ему снится? Какие кошмары могут омрачать его ночи?
Тихонько примостившись на краешке кровати, с тревогой вглядываюсь в белеющее в темноте лицо. Разбудить? Видно же, что там, во сне, ему плохо, но проснуться сам он почему-то не может.
А если он потом не уснёт? Начнёт рассказывать, что случилось после того, как я отключилась, окончательно проснётся и пойдёт обходить школу?
Нет, уж, этот вариант не подходит.
Решив кое-что попробовать, я придвигаюсь ближе и нахожу напряжённую ладонь мужчины своей.
На секунду замерев, инкуб тут же стискивает мои пальцы, а потом с долгим облегчённым вздохом подгребает меня к себе.
Его тело расслабляется. Словно даже сквозь сон Шаррэль ощутил, что я рядом, и одно это его успокоило.
Невероятное чувство...
Я не верила толком, что такое может сработать, но сердце, которое совсем недавно заходилось истошным стуком, теперь размеренно бьётся под моею ладонью.
Впечатлённая этим, я даже не пытаюсь освободиться из жарких объятий. У меня и раньше не было причин сомневаться в Шаррэле, но всё-таки слова, как бы красиво они ни звучали, всегда остаются только словами. А то, что было сейчас - это совсем другое. Что-то настолько доверительно-уязвимое, хрупкое и трепетное, что утром, когда инкуб проснётся, я, скорее всего, ничего ему не скажу.
Но сама - никогда не забуду.
Задремав, второй раз просыпаюсь от протяжных поглаживаний по спине и плечам.
- Доброе утро, Ирочка, - улыбается сидящий рядом Шаррэль. - Как ты? Ничего не болит?
- Доброе утро, - соглашаюсь, сладко потягиваясь под его ладонью. - Я в порядке. Правда, совершенно не помню, что было после того, как ты бросился на ирра Руала.
- За завтраком расскажу, - обещает он, поднявшись. - Жду тебя в соседней комнате. И советую поспешить, иначе самого вкусного может уже не достаться.
Фыркнув и ничуть не поверив, целую его в щёку. Думала пока этим и ограничиться, но Шаррэль обвивает меня за талию, молча прижимая к себе. Мы обнимаемся долго. Закрыв глаза, растворяемся в тепле друг друга, и в этот миг я чувствую с ним такую спайку, такую невероятную духовную близость, словно мы были вместе много-много жизней подряд и вот, наконец, встретились и в этой тоже.
Не знаю, испытывает ли нечто подобное Шаррэль, но его объятия сильные, уверенные и очень бережные.
- Умывайся и приходи ко мне, - мягко говорит он, всё-таки отстранившись. Усмехается: - Уроки скоро начнутся, а я сейчас как никогда близок к тому, чтобы не отпускать тебя из спальни.
Глава 20
Быстро освежившись, застаю Шаррэля задумчиво очерчивающим край чашки подушечкой пальца.
- И всё-таки я не понимаю, - говорю, садясь рядом с ним на диван. - Что такого сделал со мной Борегрин? Почему я не могла защититься от него с помощью ментальной магии?
Всю голову уже над этим сломала! Ирр Руал же даже не маг, как он сумел так качественно вскипятить мне мозги?
- Потому что между вами была особая связь, - вздыхает инкуб.
- Что?! - подскакиваю возмущённо. - У меня есть с этим слизняком какая-то связь?!
- Уже нет. Вчера, когда всё подтвердилось, мы с Риллдом её разорвали, помнишь?
- Но как? Я его и видела-то только два раза всего.
- Один из жрецов, которые отвечали за распределение прибывших в наш мир переселенцев, оказался его дядей, и посодействовал любимому племяннику. Они провели ритуал подчинения.
- Не знаю, что это, но название мне уже очень не нравится...
- Во времена давних войн эта магия использовалась, чтобы принудить проигравших безоговорочно принять любую волю победителя и эксплуатировать их, не устраивая повального геноцида. Чары подавляли всё - разум, тело, способности и даже эмоции, так что Борегрин не сомневался, что легко сможет взять тебя под полный контроль, - под конец фразы бархатный голос Шаррэля превращается злое рычание, и он на секунду умолкает, справляясь со вспышкой гнева. - Ты выглядела ребёнком, не умела пользоваться магией и была ослаблена переносом - идеальная жертва!.. Однако единственное, на что хватило его никчёмных силёнок, - внушать страх. Слишком уж большим оказался перевес сил в твою пользу.
- В каком смысле?
- Жрец не мог помогать напрямую, иначе был бы моментально лишён сана, а сам Борегрин не маг. В отличие от тебя. К тому же, тогда ещё никто из них не знал, что все вы, переселенцы, особенные - ментальные чары на вас почему-то почти не работают. Учитывая всё это, не удивительно, что заклинание у него получилось ущербным. Останься он твоим куратором, был бы шанс повторить ритуал, попытавшись усилить эффект, но...
- Телепорт! - выдыхаю с облегчением.
Какое же счастье, что в настройки закралась какая-то ошибка, и вместо столичной вампирской школы я очутилась здесь!
- Да. Во время телепорта вас раскидало в разные стороны. Думаю, я даже знаю, почему это произошло: пространственная магия по природе своей самая чуткая, и то, что тебе было крайне неприятно находиться рядом с ним, вполне могло повлиять на процесс перемещения.
Напрочь лишившись аппетита, я сижу ни жива, ни мертва. Понимаю, что это всё уже в прошлом, но на душе гадко и тошно. Понятно теперь, почему ирр Руал в первую же нашу встречу смотрел на меня, как на грязь, прилипшую к его новеньким начищенным сапогам. Наверное, они уже тогда провели этот свой ритуал подчинения, воспользовавшись тем, что после переноса я была слаба и много спала, но ещё не знали, что тот почти не подействовал. Думали, я теперь ноги им буду облизывать - только прикажи!
- Но зачем это всё?
Устало откинувшись на спинку дивана, Шаррэль притягивает меня к себе на плечо:
- С самого начала жрецы подозревали, что те, кого боги привели из других миров, будут отличаться от местных. И я сейчас не о знаниях или культуре говорю, а об уровне ваших сил. Посмотри на себя со стороны, Ира. Ты занимаешься магией меньше года, но уже делаешь в ней большие успехи. Вдобавок, у тебя есть и эмпатия, и склонность к редкой пространственной магии.
- Меня собирались использовать как послушную и безотказную волшебную палочку?
Голос звенит от злости и несправедливой обиды. Как так? Почему этот мерзавец решил, что имеет право использовать живых людей как бессловесные инструменты?!
- Не только, - тихо произносит Шаррэль, однако я чувствую клокочущую в нём ярость. - Это ещё не проверено, но есть предположение, что дети, рождённые в браке с выходцами из других миров, могут оказаться ещё более одарёнными, чем родители. Здесь, в Синнитре, да и почти во всех остальных странах уровень силы напрямую определяет престиж и положение семьи в обществе. Вплоть до получения дворянского титула. Талантливая жена и гениальный ребёнок могли бы вознести Борегрина на такие высоты, какие обычным людям даже не снились.
При одной только мысли о том, что Борегрин мог заставить меня стать его женой, к горлу подкатывает тошнота. Он отвратителен! Не столько даже внешне, сколько своей манерой держаться. Самый гадкий человек из всех, кого я только встречала.
- И что теперь? - поборов безотчётное отвращение, возвращаюсь к более практичным вопросам. - Что с ним будет?
- О, много всего, - с кровожадной улыбкой настоящего демона отвечает Шаррэль. - Помнишь, как с его запястья исчезла золотая татуировка? Это был символ божественной благосклонности. На самом деле, правда, боги тут не при чём, знак ставят жрецы, но он всё равно даёт довольно высокий статус - деньги, доступ к редким артефактам, роскошное жильё в лучших районах города, право отдавать приказы некоторым службам и ведомствам, заступничество жрецов... Выше обычному человеку без дара, родословной и выдающихся способностей попросту не подняться, - дав мне осознать всё это, инкуб выдерживает паузу, а потом удовлетворённо заканчивает: - Исчезновение татуировки разом лишило Борегрина всех его привилегий. Теперь он стал «недостойным», отверженным богами, что сразу же опускает на самый низ.
- Но подожди... - хмурюсь, пытаясь ухватить беспокойную ускользающую мысль. - Ведь вчера, когда он заявился сюда и вывалил на директора все свои требования, знак у Борегрина всё ещё был. Разве это не значит...
Они с директором знали, чем грозит отказ такому меченому гаду, но всё равно рисковали? А если бы он навредил школе?!
- Риллд никогда не даст в обиду своих подопечных. Я в общих чертах рассказал ему о ваших с куратором взаимоотношениях, о том, как мы встретили его в Нимэше, так что об уступках и речи не шло. Мы, конечно, не ожидали, что у него есть божественный знак, но это ничего не меняло.
- Спасибо... Правда, большое спасибо за то, что не испугались последствий.
Знак ведь мог бы и не пропасть. А Борегрин, с его-то витающим в небесных далях чувством собственной важности, непременно отомстил бы за пережитое унижение. Господин Динрар знал это и всё равно заступился...
До сегодняшнего дня я не слишком-то серьёзно относилась к тому, что сейчас он мой временный опекун. Не думала, что это по-настоящему. В конце концов, у него таких подопечных - полшколы, когда со всеми носиться?
Но директор за меня заступился.
Помню, в пятом классе был неприятный случай - меня обвинили в краже чужого телефона. Самая богатая девочка в классе, Анжела, всё утро хвасталась новым подарком, а к обеду тот куда-то пропал, и она заявила, что это кража и что всё расскажет родителям.
Что тогда началось!
Учительница и прибежавший завуч никого не выпускали из класса, кричали, брызжа слюной и стуча по столу, сыпали угрозами, требовали от виновника немедленного признания, обещали, что вызовут полицию, что вора накажут. А не добившись эффекта, решили попросту перетрясти все сумки.
Одноклассники возмутились: после шести уроков мы все хотели домой, и, к тому же, Анжелу не особенно-то любили. Подвергаться из-за неё унизительной проверке никто не желал.
И вот тогда, столкнувшись с назревающим бунтом, завуч почувствовала, что может потерять контроль, и сменила тактику, выбрав одну конкретную жертву. Меня. Мы с Анжелой сидели за одной партой, и Татьяне Андреевне показалось «очень подозрительным», что я, будучи так близко, ничего не видела и понятия не имею, что произошло с телефоном.
Может, я его и взяла? Разве стала бы «честная девочка» молчать, когда у её подруги беда?
Заставив встать, завуч, выпучив глаза, орала мне прямо в лицо, изо всех сил пытаясь вырвать из рук портфель, который я прижала к себе: очень не хотелось быть единственной в классе, чьи вещи вывалят на всеобщее обозрение и будут дотошно перебирать. Пусть бы тогда лучше всех проверяли...
Разумеется, она и слушать ничего не хотела.
Теперь-то я понимаю, что им важно было «сломать» хоть кого-нибудь, чтобы остальные скорей подчинились, но тогда всё происходящее казалось мне каким-то кошмаром. Сном. В реальности со мной просто не могло случиться ничего подобного, ведь прежде отношения с учителями всегда были гладкими.
Раскрасневшаяся от злости и беспомощности классная при всех позвонила моим родителям. Из-за воплей завуча и звона в ушах я почти не слышала их разговора, но догадаться было не сложно.
Мама мне не поверила. Не стала защищать, по громкой связи потребовав «не дурить и слушаться взрослых».
Это было так несправедливо, что я тогда разрыдалась от стыда и обиды.
Но портфель всё равно не дала.
А мамин телефон тем временем отнял папа, который, оказывается, тоже слушал, что происходит.
Теперь уже пришла очередь Татьяны Андреевны краснеть и бледнеть, потому что первое, что он потребовал, - проверить портфель Анжелы. И та почему-то тоже не захотела его показывать...
В общем, меня тогда оставили в покое и даже скомкано извинились, когда всё-таки выяснилось, что Анжела случайно разбила подарок и решила соврать про кражу, испугавшись гнева родителей. Но осадок остался. И не столько от действий учителей, сколько от маминого предательства.
Тем неожиданнее было заступничество чужого, по сути, человека, который, чтобы меня защитить, не побоялся даже вступить в конфронтацию с избранным, отмеченным божественным знаком.
- Жрецу тоже достанется, - говорит между тем Шаррэль, не заметив или не обратив внимания на мою заминку. - Можешь не сомневаться, им уже занимается Священный Совет, такое ему с рук не сойдёт.
Это радует.
И, честно говоря, отчасти пугает. И куратор, и его дядя потеряли слишком много всего, чтобы просто так об этом забыть.
- Что, если они захотят отомстить?
- Не смогут, - уверенно качает головой инкуб. - Запрет на приближение - не просто слова, а особое контролирующее заклинание. Они не смогут ни сами тебе навредить, ни кого-то нанять. Даже просто думать о мести будет очень проблематично.
Почти физически ощутив, как с души падает огромный камень, лежавший там с первых же дней в этом мире, с облегчением перевожу дух.
- Значит, осталась только княжна. Вы разобрались, что было не так с бутылкой вина, которую «подарила» магесса?
- Откуда ты знаешь, что дело именно в ней? - удивлённо заглядывает в глаза Шаррэль.
- Догадалась, - пожимаю плечами. - Ждать, когда ты выпьешь вино, было бы слишком долго и непрактично.
Одобрительно хмыкнув, он снова откидывается на диван.
- Помнишь, как Эллатея хотела обвинить меня в нападении, одурманив запахом травы, которая ни для кого, кроме нагов, не опасна?
- Такое забудешь...
- Пробка на той бутылке содержала изрядный запас сушёной сибмии и молотых ягод ханрай, а само стекло зачаровано на активацию их аромата по первому же моему касанию.
- И что же должно было случиться?
- Ничего хорошего, - признаётся Шаррэль, и в его голосе мне вновь слышится звон стали, который вдруг сменяется необыкновенной решимостью. - Концентрация была такая, что, если бы я вдруг попал под действие той гадости, голова бы совсем отключилась. Совсем, понимаешь?
То есть, я бы осталась наедине с обыкновенной змеюкой? Просто очень, очень большой?
- Достать Иррфрин и обвинить её в том, что это всё устроила именно она, к сожалению, не получится, так что я расскажу тебе, что делать, если подобная ситуация повторится.
Он очень серьёзен.
Насчёт себя я уверена - что бы Шаррэль ни учудил под действием одурманивания, я от него не откажусь. Но есть одно но - что, если рядом с ним в этот момент окажусь не я, а кто-то другой? Какая-нибудь первокурсница, которая даже не сможет защитить себя с помощью магии?
- Самый лучший вариант - просто использовать щит, чтобы запереть меня, и позвать Риллда. Если не выйдет, не паникуй. Даже в одурманенном состоянии я не посчитаю тебя угрозой и не нападу. Правда, могу забыть, о том, какая ты хрупкая и сделать больно, так что старайся избегать резких движений и громких звуков. Разговаривай со мной тихо и плавно. Если не испугаешься, можешь даже погладить по голове или почесать подбородок - это очень приятно.
- Поняла, - киваю. - Надеюсь, эти знания не пригодятся, но если вдруг, без присмотра я тебя не оставлю.
Мало ли, что может случиться? Всегда лучше, чтобы рядом был кто-то, на кого можно рассчитывать.
- Даже от драконьей дозы травы эффект продлится час-полтора, не больше. Первые минут двадцать - самые опасные, потом сознание начинает постепенно проясняться. Но ты лучше не жди. Если почувствуешь угрозу, сразу используй амулет и телепортируйся к себе в комнату.