Ощущая, как совсем рядом частит его сердце, я просто молчу. Дышу ароматом его кожи, перебираю волосы, наслаждаюсь теплом объятий и жду неизвестно чего. Почему-то кажется, что Шаррэль хочет что-то сказать, и я даю ему время собраться с мыслями.
Увы, нас прерывает звонок.
- Тебе пора на обед, - констатирует инкуб, неохотно отстранившись. - А меня, наверное, уже заждался Риллд.
Озвучивает все эти без сомнения разумные вещи, но, при всём этом, даже руки с моей спины убирать не спешит, пытаясь продлить прикосновение ещё хоть чуть-чуть.
- Иди, - улыбаюсь. - Я переоденусь и тоже спущусь в столовую.
- До вечера, - вздыхает Шаррэль, отпуская.
Уходит он быстро, не оглядываясь, - то ли, чтобы избежать соблазна вопреки всему ещё немножечко задержаться, то ли потому, что и правда спешит.
Оставшись одна, я с минуту сижу, недоумённо оглядывая фантастический бардак. Что тут случилось? Никогда прежде не замечала за Май такой неаккуратности. Идеального порядка у нас, конечно, отродясь не было, но такой завал - это что-то новенькое. Да ещё и справочники эти... Неужели, она всё-таки не бросила заниматься алхимией?
Впрочем, это её выбор и её личное дело. Меня оно никак не касается.
Но всё же надо признать, я немного разочарована.
Соскочив со стола, достаю из школьной сумки одежду, раскладываю её на своих полках, а затем переодеваюсь в голубое платье с длинным рукавом и потрясающей вышивкой на груди и плечах. Нежнейшая тонкая шерсть мягко скользит по коже, навевая непрошеные ассоциации, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь.
Что бы он ни скрывал, Шаррэль - лучшее, что случилось со мной за последние четыре года. Только с ним я, наконец, чувствую, что снова становлюсь по-настоящему живой, прежней.
Надеюсь, повисшее между нами недоверие в ближайшие дни развеется.
В столовой, как всегда, шумно. Утомившиеся от уроков подростки смеются, громко переговариваются, спорят. Кто-то, не глядя, толкает в рот пирожки, спешно переписывая домашние задания, кто-то хохочет, оживлённо размахивая руками. В воздухе витает явственное ощущение приближающегося праздника окончания года. Ну и надвигающихся экзаменов. Первокурсникам в этом смысле повезло больше всех: они просто пишут контрольные, но мне, если хочу перевестись, придётся честно сдавать сессию со вторым курсом. Всё бы ничего - с простыми предметами, вроде географии, математики, биологии или истории у меня никаких проблем. С магтеорией, магпрактикой и эльфийским тоже всё относительно хорошо, однако перспектива предстать пред ясные эльфийские очи арры Элисты всё-таки порядком пугает.
Не говоря уж о необходимость встретиться один на один с госпожой Ниэттой, углядевшей в моём будущем нечто неприятное и оттого заранее меня невзлюбившей. Директор знает о наших разногласиях и, наверное, не откажет принять экзамен, но это будет выглядеть капитуляцией перед теми обвинениями, что наговорила наша школьная пророчица. Я так не хочу. Благодаря безусловной поддержке Шаррэля и обретённой в последние годы относительной самостоятельности, я чувствую в себе силы не только не сбежать с законоведения, но и получить по нему честно заработанную оценку.
Бросив взгляд на преподавательский стол, с сожалением замечаю, что ни Шаррэля, ни господина Динрара нет. Ожидаемо, учитывая, сколько этим двоим нужно всего обсудить, но всё-таки чуточку жаль.
А вот Майрин обедает на нашем обычном месте, в компании подружек и однокурсниц. Увидев меня, она энергично машет рукой, улыбается, кивая на припасённый свободный стул.
Через пару минут, взяв поднос с ароматным супом и местным сладким пловом, я к ним присоединяюсь. Хотя, если честно, с удовольствием бы променяла эту шумную, малознакомую компанию на одного Шаррэля. За время нашей с ним поездки я, кажется, окончательно разучилась считать себя «ребёнком», вновь став взрослой женщиной. Постоянное общество легкомысленных подростков, которых то и дело штормит из крайности в крайность, и которые в силу самого своего возраста свято уверены в своей исключительности, начинает меня тяготить.
- Тира! - от избытка чувств Май взмахивает ложкой. - Ну, наконец-то!
- Привет, - улыбаюсь.
Странно... Радость, вроде бы, искренняя, но по тому, как Майрин чуть быстрее обычного отводит от меня взгляд, как заставляет себя держать улыбку, я чувствую, что что-то не так.
Может, она жалеет, что теперь у них с Гэлдом не получится проводить вечера в нашей комнате? Маловероятно, конечно, я ведь постоянно ухожу то в мастерскую, то на занятия, но другие объяснения на ум не идут.
- Ну как? - торопливо прожевав, спрашивает Майрин. - Как прошла поездка? Ты нашла своего родственника?
Точно... Я же тогда объяснила необходимость поездки именно поисками родни, а сейчас уже почти об этом забыла: слишком уж насыщенными оказались несколько проведённых в Нимэше дней.
- Нет, к сожалению. Зато погуляла по городу. У демонов действительно очень красиво. Как дела в школе? Много я всего пропустила?
Майрин ёрзает и оглядывается на подружек: очевидно, её терзает любопытство, ведь она-то знает, что ездила я вместе с Шаррэлем, но вопросов об этом благоразумно не задаёт. Пока.
- Да как всегда всё, - поскучнев, наматывает на палец длинную чёрную прядь. - Никто ни на кого не нападал, никто не пропадал. Даже привидений не видно. Только уроки, уроки...
- Арра Элиста темы для экзамена раздала, - вздыхает Алль.
- Угу, - устало кивает её хмурая соседка. - Целых тридцать шесть штук! У меня уже язык в те самые эльфийские письмена сворачивается...
- Зато, говорят, в этом году магпрактику принимать будет не госпожа Кербина, а лэсс Ринтар, - тихо и отчего-то смущённо произносит вдруг молчавшая всё это время русоволосая девушка, теребя кончик перекинутой на грудь толстой косы.
Что? Шаррэль будет принимать экзамен по магической практике?
- Он и вести её будет после Нового года, - с предвкушением улыбается сидящая рядом со мной блондинка. - Госпожа Кербина, как я слышала, на целый год уезжает в свадебное путешествие куда-то в эльфийские земли.
Не в состоянии решить, рассердиться мне или же рассмеяться, опускаю взгляд в тарелку.
Вот змей! Знал, что и на втором курсе тоже собирается вести у меня уроки - и всю дорогу молчал! Ни словечка ведь не сказал, конспиратор!
Алль мечтательно подпирает щёку ладонью:
- Интересно, наверное, будет...
- Как сказать! - скептически хмыкает её мрачно настроенная соседка. - Эрена, вон, рассказывала, что он ей на каждый урок что-нибудь дополнительно задаёт! И всегда спрашивает! А она всего лишь спросила как-то, правда ли, что он - инкуб!
- Лэсс Ринтар очень хороший! - твёрдо возражает та самая девушка, что первой завела речь о Шаррэле. - И никакой он не демон!
Возле сердца шевельнулось не слишком приятное подозрение. Эта второкурсница... Вэрлай, кажется? Слишком уж заинтересованной она выглядит. Словно речь не просто об учителе, а о близком ей человеке.
Под любопытными взглядами подруг девушка мгновенно теряется. Прячет глаза и даже краснеет, вновь вцепившись тонкими пальцами в многострадальную косу, жалея, очевидно, что вообще заговорила.
- Посмотрела бы я, как другие учителя на такие вопросы отреагировали! - демонстративно весело хмыкаю я. - Например, если б она поинтересовалась у директора, не инкуб ли он часом...
- Или у арра Тулшасса! - со смешком подхватывает Алль.
- У арра Ассалада!
- А представьте...
Разговор сворачивает с опасной темы, а я ловлю брошенный украдкой благодарный взгляд Вэрлай и внутренне морщусь. Не показалось, значит. Шаррэль ей и правда нравится. Причём она не похожа на тех, кто с беспечной лёгкостью меняет своё отношение и в любой момент готов переметнуться к более перспективному кандидату. Для неё, похоже, всё на полном серьёзе.
Как всё же некстати...
Девушка выглядит настолько робкой и тихой, что у меня даже ревновать к ней не получается. Она слишком ребёнок. Но, вопреки всему, какой-то врождённый инстинкт всё равно требует держаться настороже. Не то чтобы я сомневалась в Шаррэле или раньше он ни в ком не вызывал подобного интереса, но мне почему-то кажется, что эта Вэрлай не такая, как остальные.
Не вмешиваясь больше в разговор, вновь свернувший с темы преподавателей на обсуждение предстоящих экзаменов, мысленно прикидываю, что предстоит успеть в ближайшие дни - наверстать пропущенное, сделать домашнее задание, подготовиться к итоговым экзаменам за первый курс и за первое полугодие второго, навестить мастера Маррэля... а ещё - заглянуть в библиотеку. Доверие - доверием, но для полного спокойствия мне всё-таки необходимо самой убедиться, что лэсс Фартисс, художник, написавший потрясающе солнечный портрет девушки с космеёй, действительно живёт там, где показал Шаррэль. Этот вопрос слишком важен, чтобы довольствоваться одними словами. Веры тут недостаточно - нужно знать наверняка.
Оставшиеся два урока, математика и биология, проходят быстро и буднично, если не считать того, что на биологии я, по собственной глупости, чуть не влипла: рассказывая о закономерностях наследования признаков от поколения к поколению, по привычке ввернула историю Менделя с его несчастным горохом, вместо того, чтобы, как положено в этом мире, говорить об арре Тулиссе, изучавшем цветы терцеи. Хорошо хоть госпожа Аллустина не стала особо допытываться, как это так получилось.
Встряхнувшись и вспомнив, что в школе нужно тщательно следить за своим языком, в нашу с Майрин комнату я возвращаюсь с некоторой настороженностью, справедливо опасаясь допроса.
Вот только девушки там нет. Как и стопки книг по алхимии.
Выдохнув с облегчением, сажусь за стол, раскладываю вокруг учебники, тетради, методички - и сосредоточенно погружаюсь в учёбу. Если поспешу, как раз успею забежать в библиотеку перед тренировкой с Шаррэлем.
Май так и не появляется. Она и раньше иногда пропадала, засидевшись у кого-нибудь из подруг, но сегодня её отсутствие впервые вызывает смутное беспокойство. Как будто что-то вот-вот произойдёт. Это зудящее ощущение настолько явственное, что я даже всерьёз раздумываю, не обойти ли знакомых, чтобы выяснить, куда Майрин запропастилась, но потом всё-таки решаю подождать до ужина. Если до тех пор она не объявится, можно будет начинать поиски.
В огромном зале библиотеки уютная тишина, пахнущая покоем и книгами. Ряды безмолвно возвышающихся лакированных стеллажей отражаются в узорном мраморе пола, и, пробираясь меж ними, я ловлю себя на том, что невольно стараюсь ступать потише, чтобы даже шорохом своих шагов не нарушить светлые сны этого места. Мягко скольжу кончиками пальцев по ближайшей полке, внимательно вглядываюсь в бесчисленные книжные корешки, пытаясь отыскать них тот, который может помочь мне найти ответ... и стараюсь не думать, какой правде обрадуюсь больше. Я очень хочу увидеть Тимура. Но даже представить не могу, как мучительно будет пережить предательство Шаррэля.
«Беседы об искусстве», «Неоринкрат Алкгорский», «Важнейшие и основополагающие законы изящной эльфийской живописи, сформулированные почтенным арром Янсэлем», «Современное художественное искусство», «Жизнь и творчество госпожи Умрэврии Карт», «Новая история искусств империи Саххаллат»... Вот оно! Наверняка то, что мне нужно, - здесь!
Увесистый том в плотном бордовом переплёте оттягивает руки. Почти жжёт.
Внутри противно ворочается склизкий холодный комок из подозрений, смутных предчувствий, надежды и чувства вины.
Сопротивляясь внезапно навалившейся слабости, прислоняюсь спиной к стенке стеллажа и нетерпеливо раскрываю книгу. Та-а-ак... Архитектура. Скульптура. Музыка. Живопись!
Не вчитываясь, пробегаю взглядом чужие, ничего не говорящие имена и посвящённые им статьи.
Яркими пятнами мелькают репродукции незнакомых картин.
Оглушительно шуршат страницы.
Увидев, наконец, нужное имя, я замираю, отчётливо слыша в наступившей вдруг тишине сумасшедший стук своего сердца.
Лэсс Иррал Фартисс.
С портрета на меня смотрит ровно тот же самый мужчина, которого мы видели играющим с женой и сыном в снежки. Тёмные топорщащиеся в стороны волосы, стремительный росчерк бровей, полные губы... Он - совсем не Тимур.
А значит и та картина, где девушка, один в один похожая на меня, счастливо прижимает к себе букетик цветов, - действительно лишь пустое совпадение.
Однако вопреки всему меня охватывает не разочарование вовсе, а облегчение.
Почему же тогда, в самом начале, Шаррэль просто не показал мне эту книгу? Зачем было ехать в Нимэш?
Впрочем, он, наверное, прав. Невероятное сходство портрета и того, что я в прошлой жизни привыкла видеть, глядя на себя в зеркало, настолько ошеломило и выбило почву у меня из-под ног, что вряд ли бы я смогла вот так просто поверить в случайность. Мне необходимо было увидеть всё своими глазами.
С лёгким сердцем убрав книгу на место, я уже иду к выходу, когда идеальную тишину библиотеки внезапно прерывает тихий скрип двери и раздавшийся затем голос учителя медитации и по совместительству нашего школьного телепата:
- Ну как? Есть что-нибудь?
Не ожидая, что, помимо меня, в помещении есть кто-то ещё, на миг замираю. Он же не со мной, верно? Не может же Арин обращаться ко мне?
- Пока нет, - устало, но сосредоточенно отзывается арр Гоэрд, мой любимый преподаватель истории. - Ты уверен?...
- Да. Дверь точно должна быть где-то здесь. Подробностей, к сожалению, узнать не получилось, но можешь не сомневаться - она существует.
Осознав, что, стоя тут соляным столбом, я бессовестно подслушиваю разговор двух хороших людей, неловко переминаюсь с ноги на ногу. Что делать-то теперь? Выйти, дав им меня увидеть, и показать тем самым, что не собиралась скрываться, или лучше всё-таки подождать, пока беседа закончится?
«Можешь идти. Я с самого начала знал, что ты здесь, а Гоэрд всё равно ничего вокруг не замечает, - беззлобно усмехается у меня в голове Арин. - Успокой поскорее своего параноика. Очень уж громко он тебя ждёт».
«Спасибо!»
- Если существует, мы её найдём, - говорит меж тем арр Гоэрд. - Главное - понять принцип, по которому маги тех лет устраивали свои тайники.
Выйдя из-за стеллажей, уже без удивления обнаруживаю историка увлечённо исследующим мозаичное панно. Стоящий рядом с ним господин Исоор тоже пристально вглядывается в пёстрые камушки, ощупывает их худыми бледными пальцами.
Любопытно, зачем ему вдруг так понадобились тайны школьных подземелий? С арром Гоэрдом-то всё понятно: им движет научный интерес, но чего хочет Арин? Насколько могу судить, он не похож на тех, кто жаждет открытий лишь ради самих открытий. Должна быть другая причина, более личная.
«Иди уже!» - хмыкает телепат, не оборачиваясь.
Глава 3
Заглянув в тренировочный зал, оказываюсь практически нос к носу с Шаррэлем, который, похоже, последние несколько минут тут и стоял, буравя дверь немигающим взглядом.
- Ирочка! - выдыхает он, одной рукой быстро затягивая меня к себе, а другой ловко запирая и зачаровывая дверь. Тихо и чуть нервно смеётся: - Я думал, ты не придёшь.
Так вот, что имел в виду Арин, называя его параноиком!
Глядя на облегчённо-ироничную улыбку инкуба, мне остаётся только покачать головой, удивляясь тому, до какой степени одержимости он успел дойти за каких-то несколько недель. Нельзя же так с собой!.. Или всё-таки можно? Он ведь совершенно не выглядит несчастным, да и мне на самом-то деле приятно. Такая сильная привязанность со стороны другого человека греет душу.
- Ты же понимаешь, что нельзя настолько зацикливаться на ком-то, да? - спрашиваю для очистки совести и без особой надежды.
Шаррэль послушно кивает, пытаясь придать лицу ответственное выражение, но в глазах у него танцуют смешинки, а руки уже обвивают мою талию.
- Ничего не могу с собой поделать, - признаётся, с наслаждением уткнувшись носом в макушку, и я слышу, что он улыбается. - Я так по тебе соскучился...
Обречённо вздохнув, обнимаю его в ответ, прижимаюсь щекой к груди.
- Мне весь день хотелось оказаться рядом с тобой, - говорю шёпотом. - За время нашей поездки я, кажется, совсем разучилась чувствовать себя ребёнком.
Вместо ответа инкуб утешающе прижимается губами к виску, едва касаясь скользит по щеке, а потом, наконец, целует за ушком. Я тяну его за рубашку, без слов прося наклониться, но вместо этого он вдруг предвкушающе улыбается и делает шаг вперёд, тесня меня к двери. Вжимает спиной в гладкое дерево - так плотно, что едва можно дышать, зато очень остро ощущается контраст прохлады и его опаляющего тепла.
По позвоночнику прокатывается жаркая волна нетерпения, но Шаррэль, пресекая любую самодеятельность, крепко обхватывает мои запястья, вдавливая их в дверь. Под его требовательным, плавящим тело взглядом, я чувствую себя обнажённой. Сладко и топко...
Внимательно считывая по глазам все эмоции, Шаррэль улыбается. Дарить удовольствие - сама суть демонов искушения, но, слыша - чувствуя - как тяжелеет его дыхание, я каким-то образом точно знаю, что к инкубьему голоду этот взгляд, как и всё происходящее, никакого отношения не имеет. Он просто наслаждается открытостью и доверием.