- Мне хочется, чтобы ты запомнила это чувство, - выговаривает медленно и хрипло. - Прониклась им и...
«... и уже не могла по-другому», - повисает в воздухе очевидной для нас обоих недосказанностью.
Поразительная жадность! Он даже не скрывает, что хочет привязать меня к себе всеми мыслимыми и немыслимыми способами! Но я не протестую. Что плохого в том, чтобы любимый человек стал центром вселенной, её основой и смыслом? Особенно, если прочность и долговечность этой основы не вызывает сомнений. Шаррэль ведь не просто берёт, он щедро отдаёт взамен всего себя. Ему, как и мне, необходима эта связь, и я стараюсь, но оба мы знаем, что пока находимся в самом начале пути.
И в этом тоже есть своя прелесть.
Его взгляд опускается вниз, к моим губам. Шаррэль резко и шумно выдыхает, а потом жадно припадает к ним, надолго выбросив из головы все разговоры. Мы целуемся так, словно не виделись несколько лет, а не пару часов, - жарко, исступлённо, забывая дышать и растворяясь друг в друге.
А потом прислоняемся лбами и почему-то смеёмся.
Что бы он ни делал, что бы ни говорил, рядом с ним тепло и спокойно. Мне не хватало этого чувства.
- Я рассказал Риллду о том, что произошло дома, перед нашим отъездом, - говорит негромко, за руку ведя к центру зала. - Он посмотрел мою ауру, но ничего опасного не нашёл. Тебя обещал проверить завтра, во время урока.
- Но что-то точно должно быть! - озадаченно хмурюсь я. - Мы же оба ощутили эффект заклинания.
- Кое-что есть, - соглашается инкуб, и мне чудится, что ему не очень-то хочется об этом рассказывать. - Между нами, тобой и мной, образовалась связь.
- Какого рода?
- Сложно сказать: она ещё слишком тонкая, неокрепшая, - остановившись напротив, он просительно ловит мой взгляд: - Разумеется, ты в праве потребовать её расторжения, но я прошу тебя - давай оставим, как есть. Пожалуйста.
- Оставить неизвестное заклинание, без разрешения наложенное на нас незнакомым магом, который тайком пробрался в твой дом? - скептически переспрашиваю я, почти всерьёз опасаясь, что эта нездоровая беспечность - эффект от чужой ворожбы. - Ты серьёзно?
Шаррэль вздыхает, принимаясь перебирать мои пальцы:
- Мы точно знаем, что оно не опасно.
Как можно «точно знать», если с этим заклинанием вообще ничего не понятно? Откуда такая уверенность, такая безответственная беспечность?
- Как можно знать это наверняка?
Он не отводит взгляд, ничем не выдаёт своего состояния, но меня вдруг настигает бескомпромиссное осознание его неискренности. Словно озарение снизошло - раз! - и всё стало абсолютно ясно. В одно мгновение.
- Скажи мне правду! - строго требую, отняв руку и даже отойдя на пару шагов назад.
В светлой зелени глаз инкуба вихрем проносятся отголоски непритворного удивления, недоверчивого осознания, смутной вины и даже чего-то близкого к восхищению. Как это всё понимать?
- Подожди, Ира, - просит, примирительно выставив вперёд ладони. - Как ты узнала, что я не всё рассказал?
Нет, ну каков нахал!
- Думаешь, я вот прямо сейчас начну оправдываться и объясняться? После того, как ты меня обманул?!
- Да нет же!
- «Нет»? - переспрашиваю, совершенно утратив нить разговора.
Он что же, планирует убедить меня, что я всё преувеличиваю и непонятные чужие чары, наложенные на нас неизвестно кем, - это, на самом-то деле, повод порадоваться?
С видимым усилием взяв себя в руки, Шаррэль переводит дыхание и, наколдовав на пол тёплый коврик из энергетических нитей, присаживается.
- Иди ко мне, - предлагает, похлопав по свободному месту рядом с собой.
Подозревая, что, если сяду к нему, тут же попаду в объятия, из которых потом сама ни за что не выберусь, молча создаю похожее же сидение и устраиваюсь напротив.
Видя такое стремление к независимости, инкуб с улыбкой качает головой:
- Не злись. Я всего-то оставил при себе некоторые пришедшие на ум мысли, потому что до сих пор не уверен в их правильности. Разве это преступление? А ты, похоже, снова решила, что мне нельзя доверять, да? Ну хочешь, прямо сейчас пойдём к Риллду, и он повторит тебе то же, что уже сказал мне?
Становится стыдно. Хорошо хоть он не знает о том, что я только вернулась из библиотеки, где благополучно избавилась от других своих подозрений.
В самом деле, не слишком ли часто я его в чём-то подозреваю?
Однако нам определённо нужно поговорить и как следует во всём разобраться. Осознание его обмана было чересчур ярким, чтобы так быстро забыться.
- Просто расскажи всё, как есть. Зачем вообще было...
Шаррэль невесело усмехается:
- Зачем было что-то скрывать?
- Да.
- А зачем озвучивать домыслы, не имеющие к правде ни малейшего отношения? Ты ведь тоже не говоришь вслух всё, что взбредёт в голову... Послушай, - тон его голоса внезапно меняется на более мягкий, почти сочувствующий, - тебе, наверное, сейчас действительно кажется, что я чего-то недоговариваю, так?
- Мне не кажется! - возражают упрямо. - Я в этом уверена.
Инкуб чуть виновато улыбается правым уголком рта:
- Что, если я скажу, что это не твои ощущения, а последствия беспорядка, который царит сейчас у меня в мыслях?
У него в мыслях? Но при чём тут я тогда?
- Думаешь, действие той самой связи...
- Нет, дело не в ней. Вообще-то, я давно догадывался, но теперь практически уверен, что ты - эмпат. Да-да, не удивляйся! Дар твой пока проявляет себя спонтанно, ведь ты его не тренируешь, но такое количество «озарений» не может быть совпадением.
Сказать, что его заявление выбило почву у меня под ногами, было бы бессовестным преуменьшением.
Я - эмпат?
Ну да, иногда я смотрю на собеседника и вроде как понимаю, знаю, что он на самом деле чувствует, что прячет за пустыми словами, но это всегда происходит совершенно естественно, без участия магии. Да и случается не так часто, как хотелось бы. Мне никогда и в голову не приходило, назвать это даром.
- Я думала, у всех такое бывает.
- В той или иной мере - да, - согласно склоняет голову Шаррэль. - Всё зависит от желания, способностей и приложенных усилий.
- Но, если я и правда эмпат, тогда...
Тогда моим ощущениям тем более можно доверять, разве нет?
Он вообще понимает, что только укрепил сейчас подозрения на свой счёт?
Видимо, выражение лица у меня на редкость озадаченное, потому что Шаррэль, рассмеявшись, пересаживается ко мне и нагло сгребает в объятия:
- Ты ощутила в моих словах провалы, верно?
- Не то чтобы... - хмурюсь, устроив голову у него на плече. - Больше было похоже на неприятное ощущение от фальшиво сыгранной мелодии. Ну знаешь, когда изнутри прямо скручивает и...
- Знаю, - соглашается, привычно касаясь губами моей макушки.
Мне хочется понять, наконец, что происходит, но Шаррэль задумчиво молчит, не торопясь ничего объяснять. Собрав волю в кулак и кое-как обуздав нетерпение, жду минуту, другую... а потом, осознав, что больше не выдержу, впервые пытаюсь сознательно настроиться на его эмоции, проникнуть в них, погрузиться с головой. Словно в море.
Поначалу ничего не выходит - ожидаемо, конечно, хоть и немного досадно. Однако я всё-таки не зря целых полгода изучала магическую теорию, а потому пробую снова и снова, аккуратно, но настойчиво концентрируя внимание, и вдруг ловлю долгожданную тень того самого ощущения «знания». Это всего лишь тихий, едва уловимый отзвук, но, чтобы понять главное, достаточно и его.
- Есть ли что-то, что я должна знать, но ты не хочешь мне говорить? - спрашиваю, закрыв глаза, чтобы ничто не нарушило хрупкую концентрацию.
Обнимающий меня мужчина на мгновение замирает, сглатывает... И не находит слов.
А я медленно выдыхаю, пытаясь «переварить» эту реакцию, которую без всякой эмпатии, просто саму по себе, уже можно принять за ответ.
Он и впрямь что-то скрывает.
Но ведь это вовсе не обязательно что-то серьёзное, да?
Хотя, кого я обманываю? Пустяки не стоят того, чтоб из-за них врать.
- Ирочка...
От былой расслабленности не остаётся и следа. Шаррэль даже не пошевелился, не изменил позы, но я всей кожей улавливаю звенящее в нём напряжение, трескучее, как электрический ток, и мысленно отстраняюсь, разрывая этот контакт.
Он судорожно, будто боясь не успеть, прижимается губами к моей шее, сжимает в объятиях, тяжело и прерывисто дышит, словно только что бежал марафон...
- Говори, - произношу ровно.
Не знаю, что он надеялся скрыть, но мне отчего-то настолько тревожно, что не остаётся даже любопытства. Предположения приходят на ум самые разные, и я стараюсь, по мере сил, быть морально готовой к любому из них, но разве ж это возможно?
- Говори, - повторяю из принципа, из упрямого желания вопреки собственным страхам во всём разобраться. - Я тебя слушаю.
Шаррэль ещё ниже наклоняет голову:
- Там, тогда, это был...
Громкий и требовательный грохот в дверь заглушает его и без того тихий хриплый голос.
- Шаррэль! - возмущённо окликает с той стороны директор. - Какого демо... Зачем ты закрылся?!
Я дёргаюсь, пытаясь вскочить, но инкуб не пускает. Молча продолжает прижимать к себе, и на миг кажется даже, что он так и не отзовётся своему непосредственному начальнику, притворившись, будто здесь никого нет.
Однако нервно содрогнувшаяся дверь всё-таки выводит Шаррэля из состояния оцепенения. Он размыкает объятия и поднимается таким быстрым сильным движением, что я не сразу понимаю, что тоже оказываюсь на ногах.
- Завтра, - обещает, серьёзно вглядываясь в глаза и начисто игнорируя возмущённый грохот. - На завтрашней тренировке я всё тебе расскажу. Слово даю. Веришь?
Верю ли?
Я злюсь на него.
Я устала не понимать.
Мне до смерти надоели секреты.
Но почему-то именно сейчас острее всего ощущается потребность верить Шаррэлю. Вопреки всему.
Глупо?
О, ещё как!
Вот только душа, сердце, опыт, интуиция и та самая пресловутая эмпатияв этот миг всё на его стороне.
- Разумеется, да - вздыхаю. - Ты мог бы не спрашивать.
Хватит сомнений. Мы или вместе и доверяем друг другу, или во всём этом вообще нет никакого смысла.
Пока он не совершил ничего фатального, я буду продолжать верить.
На секунду разучившись дышать, Шаррэль весь озаряется, вспыхивает каким-то внутренним светом, и, глядя на него, такого сияющего и безупречно красивого, мне вдруг приходит на ум, что его глаза сейчас цвета нежной весенней листвы, насквозь пронизанной солнечными лучами - восхитительный оттенок.
- Спасибо! - выдыхает, коротко, но очень пылко поцеловав. И улыбается, хотя улыбка эта весёлой не выглядит. - Знаешь, то, что я не сказал... Это не какая-нибудь страшная тайна, Ирочка, вот увидишь. Ты наверняка очень обрадуешься.
Это ещё не ответ, но тяжёлой, угнетающей неизвестности становится меньше.
Надеюсь, он прав. Будет здорово, если, завтра, вспоминая сегодняшние свои подозрения, я просто посмеюсь над собой и теми глупостями, что лезли мне в голову.
Шаррэль ещё раз касается моих губ, быстро сжимает на прощание пальцы:
- Мне пора.
- Иди, - соглашаюсь устало.
Раз директор сам пришёл за ним во время наших занятий, наверное, случилось что-то действительно важное. Разговор придётся перенести. Мне, конечно, жуть как хочется во всём разобраться и выпытать у него, что это за секрет такой, который меня обрадует, да только выбирать не приходится.
Однако инкуб отчего-то продолжает стоять на месте.
- Иди, Шаррэль, - поторапливаю недоумённо, с опаской покосившись на подозрительно притихшую дверь.
- Да, - кивает он и, вопреки своим же словам, вновь тянется ко мне. Гладит по щеке подушечками пальцев и, не удержавшись, целует. - Я люблю тебя.
Я хочу, но не успеваю ответить. В первый миг голос почему-то не слушается: всё же это очень волнительно, я ведь никогда прежде не говорила этих слов в таком смысле. Ну, а потом становится поздно. Шаррэль оказывается у двери так стремительно, словно телепортировался туда, не тратя время на обычное перемещение в пространстве. Только моргнула, а он уже перенёсся.
- Что случилось, Риллд? - спрашивает, впустив, наконец, директора в зал. - Мы отрабатывали заклинания, а некоторые ученики, сам знаешь, имеют привычку подглядывать, вот я и закрылся. Не хотелось бы случайно задеть какого-нибудь...
- Забудь! - отмахивается господин Динрар. - На этаже девочек снова видели какую-то нечисть и, кажется, оборотня.
На наше счастье, он слишком обеспокоен, чтобы сердиться.
- Постороннего оборотня? - недоверчиво переспрашивает Шаррэль. - У нас в школе?
- Похоже на то, - поджимает губы директор и переводит взгляд на меня: - Пойдём, Тира. Мы проводим тебя до вашей с Майрин комнаты. Побудьте, пожалуйста, там, пока всё не уляжется.
- Конечно.
Идти приходится быстро. Мы поднимаемся по безлюдным лестницам, сворачиваем на наш этаж, тоже непривычно тихий и опустевший, потому как все временно закрылись у себя в комнатах, - и, как по команде, замираем, услышав доносящееся откуда-то злобное шипение и скрежет. Как будто кто-то яростно скребёт когтями по камню. Звук не слишком громкий, так что хищник, похоже, не велик ростом, но само его присутствие в защищённой и охраняемой школе немыслимо.
Несмотря на отсутствие ворот и ограды, школа надёжно укутана охранными чарами. Случайному прохожему в неё не попасть. Для его же, надо признать, блага. Всё-таки место, где полторы с лишним сотни юных и предприимчивых дарований постигают магическое искусство, каждый день оттачивая знания на практике, слишком опасно для тех, кто не в состоянии защититься даже от обыкновенного светлячка.
Ученикам вообще запрещено приводить гостей в общежитие без специального разрешения. У учителей с этим, наверно, проще, но и им, думаю, нужно предупредить директора.
Как? Откуда мог взяться здесь посторонний?
Глава 4
Тихое звериное рычание повторяется - на этот раз отчётливее и злее.
Звук, по-моему, доносится не из комнаты, а из ниши, расположенной от нас шагах в десяти. На весь этаж таких всего три - в дальней стоит массивный старинный шкаф, забитый всяческой всячиной, в средней, самой большой, разместился диван для посиделок, а в ближайшей к нам - просто четыре кресла и столик.
Раздаётся царапающий уши скрежет, потом - какой-то невнятный шорох, возня, а затем шипение перерастает в до мурашек пробирающий вой.
Что за жуткое существо у нас поселилось?
Шаррэль и господин Динрар напряжённо и озадаченно переглядываются, пытаясь, по-видимому, ответить на тот же вопрос.
- Ну же, иди сюда! - доносится до нас приглушённый девичий шёпот. - Иди сюда, Лата!
- Тише! Кажется, кто-то идёт...
Оказывается, с выводами я поспешила: далеко не все девушки благоразумно пережидают нападение на школу неизвестного оборотня, закрывшись у себя в комнатах. Как минимум две из них отчего-то решили принять в этом деятельное участие.
Мужчины снова обмениваются взглядами, после чего, не сговариваясь, поднимают руки, окутанные маревом заготовленных заклинаний, и бесшумно ступают вперёд. Я крадусь следом - что ещё остаётся? Наша с Май комната дальше по коридору, чтобы туда попасть, мне нужно было бы пройти мимо неизвестной завывающей твари, а это сейчас невозможно.
Ненадолго замерев возле самого угла, господин Динрар первым бросается в нишу. Шаррэль отстаёт от него лишь на миг.
Один удар сердца. Второй...
- Ой! - тоненько и испуганно вскрикивает одна из участниц беспорядка.
Предусмотрительно не высовываясь без разрешения, по голосу я узнаю в ней свою одноклассницу Илафию.
- Что здесь происходит? - тяжело и звонко чеканя слова, требует ответа директор.
Кто-то жалобно всхлипывает.
Оборотень, если это вообще он, шипит и заходится очередным воем.
Не выдержав пытки любопытством, осторожно, одним глазком заглядываю в нишу и первое, что замечаю, - изодранные в клочки кресла. За ними с понурым видом стоят девчонки - Илафия и Лаида. А в углу, под самым потолком, на немыслимой высоте висит сверкающий безумными глазищами кот, неизвестно как вцепившийся когтями в стену.
Что это именно кот, а не какой-то неведомый зверь, я, признаться, догадалась не сразу. Начать хотя бы с того, что по размеру чудовище оказалось никак не меньше собаки - какого-нибудь бигля или даже настоящего хаски: из-за скрюченной позы рост толком не разобрать, но оно явно больше обычных среднестатистических кошек. Длинная дымчато-серая шерсть стоит дыбом, круглые бешеные глаза сверкают, толстый пушистый хвост нервно трясётся, морда оскалена... Увидев такое в темноте, я бы перепугалась до ужаса. Не удивительно, что его приняли за напавшего на школу оборотня.
- Это моя кошка, - виновато признаётся Лаида. - Её зовут Лата.