Прижавшись ещё теснее, со смущением и неожиданным для самой себя возбуждением ощущаю упирающееся мне в бедро свидетельство его желания и, решившись, задыхаясь от собственной отчаянной смелости, опускаю туда ладонь.
Шаррэль замирает под прикосновением, даже дышать, кажется, перестаёт. Однако тело его отзывается самым красноречивым образом. Чувствуя, как оно твердеет и наливается под моими робкими пальцами, я малодушно радуюсь, что он не может сейчас взглянуть мне в глаза.
А потом его рука ложится поверх моей, направляя и задавая ритм.
Ох, так, наверное, слишком...
Объятия становятся совсем уж стальными. Он тихо стонет, выгибается мне навстречу, и я, позабыв о жажде, отстраняюсь, чтобы только во все глаза смотреть на его лицо - на дрожащую тень ресниц, на болезненно закушенные губы, - и забываю даже краснеть, потому что это настолько красиво, настолько ошеломляюще искренне и открыто, что просто не может быть стыдным.
Движения наших соединённых рук становятся всё быстрее, а я, как заворожённая, не могу оторваться от его глаз. Шаррэлью, кажется, с трудом удаётся поддерживать этот непрерывный зрительный контакт, но он и не пытается отвернуться. Только, приближаясь к краю, всё сильнее стискивает мои пальцы и затягивает, затягивает меня в голодную бездну зрачков.
А когда, на краткий миг замерев, он вновь открывает всё-таки закрывшиеся от наслаждения глаза, я едва не отшатываюсь от полыхнувшего там пламени. Это не страшно, но... столь предвкушающий взгляд отчего-то вызывает смутное беспокойство.
- Куда же ты? - вкрадчиво и чуть насмешливо шепчет он, одним движением переворачиваясь так, что я вдруг оказываюсь лежащей на кровати, а Шаррэль - сверху.
Долгих несколько секунд инкуб просто смотрит на меня, чему-то мечтательно улыбаясь, а потом наклоняется и сцеловывает с губ алеющие остатки своей же крови. Я чувствую её привкус, но мой внутренний хищник уже сыт и не проявляет к происходящему никакого интереса.
Мне хочется спросить, как далеко мы собираемся сейчас зайти, но голос почему-то не слушается. Шаррэль тоже не торопится ничего говорить, ласково целуя плечи, внутреннюю сторону локтя, запястья. Гладит грудь, мягко сжимает её сильными пальцами, заставляя сбиться с дыхания, но не задерживается там, спускаясь ещё ниже.
Щёлкает, расстегнувшись, пуговица на моих бриджах. В тишине погружённой в темноту комнаты этот звук кажется особенно громким, и по ногам тут же пробегают мурашки. Не то чтобы я его не хочу, но как же планы пару месяцев подождать?
Шаррэль замирает и, опустив взгляд, я с недоумением вижу, что, оказывается, перехватила его руку, не давая к себе прикоснуться.
- Я не нарочно, - бормочу, не зная что ещё можно сказать. - Правда.
Оно как-то само получилось. Ума не приложу, как. Я ведь действительно не боюсь. Просто немного волнуюсь, потому что всё это со мной в первый раз. Я ещё не знаю, чего ожидать от себя, да и от него тоже, что чувствовать, как смотреть...
- Всё хорошо, - улыбается, поднеся мою руку к губам и попеременно целуя пальчики. - Всё ведь хорошо, да?
У него такой по-особенному нежный голос, что у меня перехватывает горло. И улыбка - тоже особенная. И глаза. Они так ярко лучатся светлой, игристой радостью и желанием разделить её на двоих, что мои смутные опасения кажутся совершенно дурацкими.
Он всё ещё ждёт, лаская шёлковыми губами подушечки моих пальцев - тепло, приятно и самую малость щекотно, и я, улыбнувшись, просто тяну его к себе, забываясь в неспешном поцелуе, позволяя чужой ладони ожечь мой обнажённый живот и пробраться ниже, под край расстёгнутых бриджей. Где-то на периферии сознания мелькает мысль, что Шаррэлю, наверное, так не очень удобно, но раздеть меня он даже и не пытается, продолжая просто поглаживать, рассылая по телу успокаивающее тепло, а потом сдвигает ладонь в самый низ, и я неудержимо краснею.
- Не отворачивайся! - просит жарким шёпотом, от которого хочется выгнуться навстречу и застонать. - Дай мне видеть тебя такой!
Это кажется почти невозможным, слишком личным и запредельно интимным. Как можно выносить чей-то взгляд, когда все чувства вот так - нараспашку? Но, вспомнив, как сама только что не менее зачарованно любовалась его лицом, едва заметно киваю.
Инкуб улыбается.
Его пальцы оживают, начинают двигаться - мягко, умело, настойчиво, безошибочно находя самые чувствительные места, и я сдавленно ахаю, стремительно теряя связь с реальностью и отчаянно вцепившись Шаррэлю в плечи. Запрокидываю голову, хватаю ртом воздух, которого отчего-то всё равно не хватает, вздрагиваю от удовольствия и не вижу ничего, кроме пылающей зелени любимых глаз. Инкуб смотрит жадно, не отрываясь, забывая даже моргать. Его взгляд пронзает насквозь. В голодной черноте бездонных зрачков видится порою такое, что меня бросает в жар и холод одновременно - что-то нечеловеческое, алчное, тёмное... а в следующий миг там снова плещется тёплая нежность.
Кажется, он всё-таки сдёргивает мои тесные бриджи.
Кажется, я совершенно не против, потому что волшебные пальцы, дарящие все эти восхитительные ощущения, наконец, касаются меня по-настоящему, а не через тонкую, но всё же преграду. Покружив, один из них плавно проникает внутрь моего лона, до предела обостряя сконцентрированное там чувство горячей пульсации, и я, не выдерживая, сама подаюсь бёдрами к Шаррэлю. Всхлипываю, закусив губы от мучительно-сладкого удовольствия, и прерывисто выдыхаю, расслабляясь в его объятиях, когда эта сжигающая всё на своём пути волна уходит, оставляя меня потрясённой и оглушённой тем, что между нами произошло.
А Шаррэль тем временем, как ни в чём не бывало, шепчет короткое заклинание, от которого по коже пробегает ветерок, оставляющий за собой чистоту и приятную свежесть, после чего ложится рядом, устраивает мою голову у себя на плече, возится с одеялом и, укрыв нас обоих, целует меня в макушку:
- Тебе удобно?
Подавив глупый смешок, вызванный запоздало забредшей в голову мыслью о том, что я даже не помню, почему посреди ночи, вместо нашей с Майрин комнаты, вдруг очутилась на кровати Шаррэля, медленно киваю, опустив ладонь ему на плечо и потеревшись носом о выступающую ключицу. Если отложить вопросы как и почему, лежать вот так действительно очень удобно, да.
- Хорошо, - умиротворённо выдыхает он, поглаживая меня по спине.
В комнате устанавливается уютная тишина.
Отдыхая в объятиях любимого мужчины, впитывая равномерное тепло его тела, я с интересом прислушиваюсь к своим ощущениям, оказавшимся куда приятнее, чем можно было бы ожидать, перебираю в памяти кадры-воспоминания и абсолютно не хочу никуда уходить.
Однако любопытство перевешивает даже нежелание шевелиться.
- Расскажешь? - спрашиваю тихонько.
Инкуб смешливо фыркает:
- У тебя, наконец, появились вопросы, да? Может, подождёшь уже до утра?
- Шаррэль! - возмущаюсь в полголоса.
- Да ладно, ладно... Ты отравилась, Ирочка. Надышалась порошком тилле, который твоя соседка использовала в качестве ингредиента для зелья.
- Тилле?
- Это такая мелкая буро-зелёная травка, растущая только на солнечных лесных полянах. Безопасна для всех, кроме вампиров.
Оторопев от таких новостей, устремляю невидящий взгляд в стену: Май ведь сделала это не нарочно? Она же даже не знает, что я - вампир!
Или всё-таки знает, просто хорошо притворяется?
- Всё получилось случайно, - спокойно произносит Шаррэль, хотя я чувствую, как от одних только воспоминаний его сердце тревожно набирает обороты. - Майрин не знает, кто ты. Этой ночью она собиралась доваривать зелье удачи, и, чтобы случайно тебя не разбудить, решила заранее приготовить всё, что может понадобиться. Пока отмеряла нужное количество порошка, его аромат наполнил комнату, добравшись и до твоей кровати. Вампиры очень чувствительны к тилле, так что даже такой ничтожной концентрации хватило, чтобы ты почувствовала себя плохо. Увидев это, она запаниковала и уже собиралась бежать за госпожой Аллустиной, но, к счастью для всех, я успел вмешаться и забрал тебя к себе. А её усыпил.
Вслед за его рассказом растормошённая память неохотно подкидывает несколько крайне неприятных воспоминаний о жутком головокружении и удушье, пережитых мной как раз после того, как Май долго рылась в шкафу. Я-то, наивная, думала, она одежду на утро так придирчиво выбирает, а ей ингредиенты нужно было тайком от меня собрать! Вот, получается, почему она не очень-то обрадовалась, что я в школу вернулась, и вздыхала весь вечер: зелье доварить не успела!
- Но подожди, как ты узнал, что у нас что-то случилось? - осеняет меня.
- Почувствовал, - тихо признаётся Шаррэль, теснее прижимая к себе. - Забрать-то я тебя забрал, но поначалу даже не знал, чем можно помочь. Чуть с ума не сошёл... - он нервно переводит дыхание и вдруг улыбается: - А потом увидел твои красные голодные глазки и понял, что нужно делать.
Ему смешно, а меня настигает запоздалый страх. Сколько крови я выпила? Судя по тому, что Шаррэль, вроде бы, чувствует себя нормально, не так уж и много, но остановилась я тогда исключительно чудом: очень уж захотелось на него посмотреть, а делать это, впившись в шею, не слишком удобно. Что, если в следующий раз я настолько войду во вкус, что забуду о чувстве меры?
- Всё в порядке, - успокаивает инкуб. - Честное слово, Ира. Для молодого вампира, которому жизненно необходимо подкрепиться, ты была очень аккуратна. И вообще, я же сам заставил тебя, помнишь?
Разумеется, настойчивые руки, удерживающие мою безвольную голову прямо возле шеи, я не забыла. Но слово «заставил», по-моему, тут всё-таки не подходит. Это было предложение, отказаться от которого у меня тогда попросту не нашлось сил.
И, если уж на то пошло, не уверена, что они в нужный момент нашлись бы и у Шаррэля. Стал бы он сопротивляться, отталкивая меня всерьёз, если б почувствовал себя плохо? Звучит безумно, но что-то я сомневаюсь. Наверняка бы понадеялся, что всё обойдётся.
- Не делай так больше, - шепчу, прогоняя образовавшийся внутри холод. - Я же могла не суметь вовремя остановиться, и тогда... Даже думать о таком не хочу.
- Тебе нужно было восстановить силы, - рассудительно пожимает он плечами. - И мне правда не было больно. Вообще-то, даже наоборот.
- В каком смысле?
- Честно говоря, похожую эйфорию я испытывал только однажды - ещё в детстве, когда только-только научился летать. И тогда, и сейчас была головокружительная, захватывающая дух лёгкость, весёлая и воздушная, как пузырьки в вине.
Значит, ему было приятно? Нет, я конечно, помню, как Шаррэль смеялся и пытался зацеловывать мои плечи, но всё же в голове не укладывается.
- Я не отказался бы это повторить, если тебе однажды захочется, - добавляет он тихо.
- Пообещай, что остановишь меня, как только почувствуешь слабость. Если, забывшись, я увлекусь...
- Я тебя остановлю, - кивает спокойно. - Не беспокойся об этом.
Уверенность, ясно звучащая в его голосе, сказывается на мне благотворно. Возможно, напрасно я недооцениваю его здравомыслие? Ну, в самом деле, не враг же он сам себе. А сегодня, наверно, действовал так опрометчиво, потому что нужны были экстренные меры: в таком бессознательном состоянии, в каком я тогда находилась, разговоры всё равно бы не помогли.
- И что теперь будет? - спрашиваю, задумчиво очерчивая мышцы его груди. - Мы ведь не расскажем директору, что Майрин собиралась варить зелье удачи? Её исключат, а возвращаться домой без диплома она очень не хочет.
После того, что Май рассказывала о своей семье, её нежелание возвращаться к строгим порядкам василисков вполне объяснимо: она слишком живая, слишком свободолюбивая, чтобы жить в аскетизме и быть лишь покорной тенью мужчины, которого родители выберут ей в мужья. Такое даже представить нельзя - это будет уже совсем не та девушка, которую я знаю. Но мне-то что с этим делать? Если она снова решит поэкспериментировать с зельями, а моего демонического ангела-хранителя не окажется рядом, и до беды ведь недолго!
- Я с ней поговорю, - твёрдо обещает Шаррэль.
- Я уже пробовала, - вздыхаю с сожалением. - Разговоры и призывы к учёбе, кажется, её не берут. А рассказывать, что...
- До конца учебного года осталось всего пять месяцев, а до твоего полного взросления - и того меньше, так что мы сохраним всё в секрете. Не нужно, чтобы пошли слухи, будто в человеческой школе учится непонятно откуда взявшийся вампир, понимаешь? Если Борегрин тебя ищет, он может об этом узнать. Я сам побеседую с твоей соседкой по комнате, и найду способ устроить всё наилучшим образом. Она больше не доставит проблем.
Заманчивая перспектива, конечно, однако что-то в том, как он всё это произнёс, заставляет меня насторожиться.
- Как именно ты собираешься с ней «беседовать»? - уточняю, приподнявшись на локте, чтобы заглянуть ему в глаза.
Шаррэль озадаченно молчит, а потом фыркает и смеётся, настойчиво укладывая меня обратно к себе на плечо:
- Да не сделаю я с ней ничего! Просто мы серьёзно поговорим. Ты же знаешь, когда надо, я бываю исключительно убедительным.
«Что ж, почему бы и нет», - соглашаюсь про себя.
В конце концов, для Майрин я - всего лишь соседка, которая, к тому же, младше её, а Шаррэль - преподаватель, портрет которого висит у неё над кроватью. Если они поговорят, хуже точно не станет.
Успокоившись на эту тему, вспоминаю, что сейчас, вообще-то, давно уже ночь, а завтра, то есть уже, наверно, сегодня, с утра - уроки. Нам с инкубом давно уже пора спать... Но мне отчаянно не хочется никуда уходить. В его объятиях настолько уютно, что даже мысль о том, чтобы выбраться из-под одеяла, кажется совершенно кощунственной.
- Можно переночевать у тебя?
- Конечно, - улыбается Шаррэль. - Только поспи в тунике, ладно? Не раздевайся.
- А...
- Утром я тебя разбужу, - опережает он очередную просьбу. - Успеешь сходить в душ и даже вместе позавтракать.
- Ты невозможен! - качаю я головой. - Знаешь, чем подкупить!
На этаже девочек душевая одна, хоть и очень просторная. А вот у преподавателей отдельные ванные комнаты. Как тут не соблазниться?
От приятных размышлений о душе и завтраке наедине с Шаррэлем, я как-то незаметно перехожу к тому, что, помимо прочего, завтра нас с ним ждёт обстоятельный разговор о неизвестно кем наложенных чарах, которые почему-то нельзя снимать.
- Послушай, - начинаю неуверенно, - я помню, что мы договорились перенести обсуждение того заклинания на завтра, но, может...
- Спи, - добродушно усмехается инкуб. - У тебя даже язык сейчас заплетается, а всё туда же.
Я хотела было для приличия немного поспорить, доказывая, что формально «завтра» уже наступило, а значит, я имею право получить объяснения, но вместо этого только зевнула, закрыла на секунду глаза и уснула, сама удивляясь тому, какая стала послушная.
Глава 6
Шаррэль и в самом деле меня будит. Лёжа на животе в обнимку с подушкой, я просыпаюсь оттого, что чувствую, как его удивительные руки, пробравшись под тунику, порхают по моей спине, поглаживая самыми кончиками пальцев и иногда чуть-чуть царапая между лопаток.
Улыбаться начинаю раньше, чем открываю глаза.
Переворачиваюсь, с наслаждением потягиваюсь всем телом и из-под ресниц наблюдаю за Шаррэлем. Ночную пижаму он уже сменил на вполне официальную аметистовую рубашку с серебряной вышивкой и узкие чёрные брюки, а ещё, похоже, успел принять душ: рыжие волосы до сих пор немного влажные и завиваются очаровательными спиральками.
- Привет, - улыбается, рассматривая меня с какой-то щемящей, болезненно-обострённой нежностью.
- Доброе утро, Шаррэль.
За окном густая синева зимней ночи. Ещё очень рано, но из соседней комнаты уже потрясающе пахнет свежей выпечкой и... м-м-м клубникой!
Заметив, как я изумлённо принюхиваюсь, инкуб со смешком поднимается:
- Ванная в твоём распоряжении. Новая щётка - на полке у зеркала. Чистое полотенце - справа, на вешалке.
Энергично соскочив с кровати, первым делом подбегаю к нему и, прильнув, благодарно целую в щёку. Инкуб тут же обнимает за талию, бережно прижимает к себе и, кажется, украдкой вздыхает. По крайней мере, мне так показалось. Однако когда я вопросительно вглядываюсь ему в глаза, там лишь привычное тепло.
Правда, наверное, показалось.
Или всё-таки нет?
- Беги уж, - усмехается, погладив по щеке.
Но я медлю, пытаясь облечь в слова то, что мимолётной вспышкой очередного спонтанного озарения осветило сознание и тут же исчезло. Не понятно даже, моё это было чувство или всё же его.
- Подожди! Я хочу сказать...
- Да?
Под этим внимательным, проникающим до самого дна души взглядом собраться с мыслями нелегко, но я встречаю его уверенно и спокойно. Думаю, теперь я немного лучше понимаю Шаррэля: слова, которые мне хочется ему сказать, слишком долго ждали и теперь рвутся наружу.
- Спасибо, что ты у меня есть.