Передумали Митаюки про себя хмыкнула. Знали бы все, чего ей это стоило! Отстоять Матвея, оставить его при себетакого заботливого, верного а главноепослушного. Вполне! Пришлось сказать, что беременна наверное, и взаправду забеременеть придется, родитьа то уже косятся на нее да Тертятко-нэ, худыми нероженками считают, не зная того, что высокородных девочек сир-тя с малолетства учили беременеть тогда, когда они захотят сами.
Тыт-то хоть не уходишь с ними, Маюни? нагнувшись поверх ограды, выдохнула Устинья.
Остяк помахал рукою:
Не-а! Атаман сказалздесь пригожуся. Кто еще речь колдовскую ведает, да-а?
Ну, я ведаю, улыбнулась Устинья. И вон, Настя.
Так не вас же в набег новый с собой брать? резонно возразил отрок.
Не найдя что ответить, Устинья поплотней запахнула кухлянку и вслед за Настей и прочими девами спустилась с заборола вниз, во двор острога, представляющего собой не что иное, как бревенчатую крышу устроенного «на первом этаже» ледникахранилища для воды и провизии.
Ночь перед отправкой стругов Митаюки-нэ сполна использовала для страстных ласк, ублажая супруга так, что тот скоро позабыл обо всем на свете. Даже притупилась горечь от того, что избрали старшима ведь она была, горечь-то, несмотря на то что вроде бы сам отказался Вот именновроде
Темные глаза красавицы Митаюки-нэ пылали томной страстью, восхитительные изгибы ее нагого тела освещала выглянувшая в небо луна и почти угасшее на ночь колдовское солнце. Матвей Серьга, млея, обнимал свою молодую жену хотя, лучше б сказатьналожницу, ведь все же они не были венчаны. А юная колдунья старалась, делая то, о чем никогда бы не догадался лихой казак Матвейко разве ж подумал бы, что можно вот так, сидя А можно и этак, усевшись, повернувшись спиной
Ах, мила моя, люба
Матвей с нежностью погладил сидевшую на нем красавицу по спине, чувствуя, как от изысканных любовных ласк улетает, поднимается куда-то в черное, блистающее далекими звездами небо.
Ничего шептала про себя Митаюки-нэ. Скоро, уже очень скоро я сделаю тебя вождем А уж дальшепосмотрим. Великие боги черного солнца помогут мне.
Я тоже тебе помогу, девочка, подслушав мысли юной колдуньи, ухмыльнулась Нине-пухуця, нынче выбравшая себе в ночные утешители молодого пономаря Афоню. Помогу до тех пор, пока это мне будет надо. Народ сир-тя выродился и не должен иметь того, что имеет. Пусть возрождаетсячерез кровь! Спи, спи, дурачок
Ведьма в образе молодой девы погладила юношу по груди
Или ты, может быть, еще хочешь ласк? Так у меня их для тебя будет
Я даже не знаю, как тебя зовут
И не надо знать. Я для тебя простодева.
Едва слышно рассмеялась в темноте шатра старуха Нине-пухуця, через некоторое время тяжело задышал Афоня дернулся, чувствуя, как трепещет в жарких объятиях молодое тело, как восхитителен вкус девичьих губ и сосков, как
Жаркое лоно колдуньи приняло его, и юноша закатил глазаволшебный миг опустошенья был так близок
Глава IIВесна 1584 г. П-ов ЯмалЗолото и девы
Два доверху груженных мамонтовой костью струга отвалили от острова на рассвете, сразу же после торжественного молебна, устроенного отцом Амвросием со всем надлежащим тщанием и самой искренней верой. В небольшой церкви Святой Троицы собрались все, кто нынче отправлялся в плавание, остальные дожидались снаружи. Отстояв службу и причастившись, казаки пустились в долгий путь с легким сердцем. Кольша Огневза старшего, с ним еще один молодой казакграмотный да умный Ондрейко Усов, на втором стругеточнее сказать, на первомстаршой Силантий Андреев, с ним Ондрей Зубатов за кормщика, тоже опытный человеце, хоть и в грамоте не силен. Афоня Спаси Господитоже послан, заместо священника, уж какой есть. Вдруг да в походе что? Отпеть когоне дай бог! Или так, у Господа попросить заступы? Походу этому парень и рад былискушение бесовское пущай тут останется, а там уж по возвращении там видно будет!
Отец Амвросий молился за всех, молился и Маюниотойдя в ельник, бил в свой бубен, едва не спугнув старую ведьму Нине-пухуця, пытавшуюся было отвести глаза юному остякуда вот только не по зубам оказался ей этот смуглый русоволосый парень с глазами цвета еловой хвоишаман, внук и правнук шамана
Уйди, уйди! Калташ-эква тебя забери, да-а!
Маюни отмахнулся бубном от вынырнувшей из-за елей тении та исчезла, пропала и лишь, злобно шипя, следила за уходящим к острогу отроком из-за старого, обросшего седым мхом валуна. Да, неожиданную силу почуяла в Маюни старая и злобная Нине-пухуця! Мальчишка явно мог быть опасен, и это следовало предусмотреть, избавиться от парня, как только подвернется удобный случай илилучшесамой этот случай и сладить, и тут могла бы помочь молодая и еще сопленосая Митаюки-нэ, вдруг возомнившая себя великой колдуньей. Да, девчонка талантлива, но ей еще учиться и учиться всему далеко ей до Нине-пухуця, как луне до солнца! Впрочем, двум колдуньям сир-тя, оказавшимся среди белокожих дикарей, ссориться вовсе не нужносебе дороже обойдется. Не-ет, тут надо действовать вместе, тем более пока так выгодней
Здравствуй, бабушка! Митаюки-нэ выглянула из-за елки, словно бы давно поджидала ведьму
Пусть будет и с тобой благоволенье великой Праматери Неве-Хеге, как ни в чем не бывало улыбнулась Нине-пухуця. Чую, отстояла ты своего защитничка Что-то от него хочешь, ага А от меня что хочешь? Не зря ведь тут поджидала, да?
Не зря, честно призналась дева. Дело у меня к тебе есть, славная Нине-пухуця. Очень важное и полезное для нас обеих дело.
Митаюки прищурилась и продолжила уже куда тише, хотя кто их мог подслушать здесь, в ельнике?
Неизвестно откуда взявшаяся казачка Елена и еще одна девавроде как из наших, из сир-тя, но тоже непонятно откуда Это ведь все ты, бабушка?
Самка гнилозубого спинокрыла тебе бабушка! зло хмыкнула старая ведьма.
Ой, прости, девушка поспешно поклонилась. Я вовсе не хотела обидеть, клянусь.
Вижу, что не хотела а чего хотелане говоришь!
Митаюки вдруг улыбнулась:
Так ведь сказала уже почти. Все эти девы ну, которыеты
А-а-а! покивав, довольно протянула Нине-пухуця. Вон чего ты замыслила Недурно, недурно. Поглядим только, что из всего этого выйдет.
Так ты, уважаемая, поможешь?
Помогу, помогу, зря-то глазищами не сверкай. Иди уже. Все как надобно слажу
Дева недоверчиво сверкнула глазами:
Откуда ты зна
Да уж знаю! Иль ты думаешь, в мое время в доме девичества хуже, чем тебя, учили?
Старая ведьма пригладила седые космы и почмокала губами:
Помню я, как ты водицы мне подала. Одна из всех. Помню. Ступай, сказала. Сделаю все, как надо.
Митаюки-нэ и сама не стала сидеть сложа рукидождавшись, когда дражайший супруг уйдет с другими казаками в море за рыбой, быстренько выбежала во двор, сварила приворотное зельемаралов корень, клевер с душицею припасла заранее, теперь осталось волос и кровь раздобыть. И главноебыстро все сделать, быстро, тем более что и случай удобный представилсяс обеда все женщины чистили остатки вчерашнего уловакоптить да солить.
Собрались на просторном дворе острога, под солнышком, защищенные от пронизывающего морского ветра высокими стенами, уселись в ряд да принялись пластать ножами припасенную еще вчера рыбу. У всех получалось ловкои у русских дев, и у сир-тя. Тертятко стараласьникто угнаться не мог, даже соседканезамужняя девица Олена, статная, темноглазая, чернобровая, с тугой налитой грудью. Многие казаки на нее восхищенные взгляды метали, особливо молодой Семенко Волк, однако Олена никому не давалась, отказывала потому чтодура, так дружно решили Тертятко и Митаюки-нэ. Уступила б одному, другому, и сама б довольна была, и вообще могла бы словно знатная женщина жить, а так Хотя рыбу-то в остроге нынче все чистили, не чинясь, даже жена атамана Настя.
Шваркнув на подстеленную рогожку кровавые рыбьи кишки, Митаюки припрятала в рукав острую косточку, да, выждав, когда как сидевшая рядом Олена опустила руки в тазсполоснуть, сделала то же самое, ловко уколов деву костью. Олена и значения этому не придалаподумаешь, поцарапалась, бывает.
А колдунья юную кровь чужую ладонью своей накрыла, дабы случайно не смыть, сунула незаметно косточку за рукав кухлянки (а уж волос-то Оленин вытащить и вообще никакого труда не составило), потом, как смугленькая Устиньяее была очередьначала возиться с обедом: костер, котел, и та же рыба, встала подмогнуть потом отлучилась вроде бы за дровишками, сама же живенько в свой двор скользнула, очаг распалив, в котелке вскипятила отварколдовское зелье на мараловом корне, косточку окровавленную туда сунула, волос, заклинанье прочла И, в кувшинчик отвар перелив, из дому вышла.
Невдалеке, у воротной башни, прохаживался караульный, младой казачина Кудеяр Ручеек, рябой, чубатый. Не вышло с дядькой Силантием на Печору-реку идти, да Кудеяр особенно-то и не рвалсячего зря ради туда-сюда мотатьсямало ли в остроге заботы? Тем более, может, и набег какой сладитсязолотишко да полоняницы юные доброму казаку не помешают. Таких бы вот полоняниц, как вот эта Митаюка! Глазастенькая, курносенькая, крутобедрая а уж титьки! На первых-то порах, сразу после пленения, кто ее только не пользовал, вот и Кудеяр тожес той поры, как видал Митаюку, ухмылялся, правда, давно уж не подмигивал охальноу бывшей пленницы нынче почти законный супруг имелся пусть даже не венчанныйсправный казак Матвей Серьга, уж с таким не пошутишь.
Вот и сейчас, едва только показалась рядом Митаюка, Кудеяр Ручеек поспешно отвернулся, краем уха прислушиваясь к легким шагам А они, шаги-то, за его спиной вдруг затихли. И вкрадчивый голос спросил:
Не жарко в кафтане-то?
Не жарко, забыв про все опасения, с готовностью обернулся ватажник. Светлые глаза его жадно поедали девчонку пока только глаза, но хотелось бы и главное жбыло, было! Эх, если б не Матвей Серьга.
На-ко вот, друже, испей! Митаюки-нэ протянула парню кувшинчик с варевом. Вкусный сбитень.
По-русски дева давно уже говорила очень хорошо, навострилась, как и подружка ее, Тертятко, сожительница приятеля Кудеяра Ухтымки. Эх! И почему только Ухтымке так повезло? Зачем атаман девок пленных не стерег? Вот те убежали, теперь бы новых надо. А новыхзначит набег. Так и тодавно кровь не тешили. Золота не добывали! Колдуны и позабыли, поди, что есть на свете казаки-ватажники! Даже и соглядатаев их на драконах летучих в последнее время не видно. То ли задумали чертовы язычники какую-то пакость, то ли выжидали неизвестно чего.
Мысли эти, случайно мелькнувшие в чубатой казацкой башке, пришлись Митаюки по нраву правда, до них еще время-то не пришло, пришлодля другого.
Пей, пей вкусно?
Да уж, напившись, Ручеек утер рукавом губы. Благодарствую, Митаюшка-нэ.
На здоровье!
Вернувшись к девам, юная колдунья как раз поспела к обеду. Бросив недочищенную рыбу, женщины вымыли руки и уселись к котлу, хлебать ушицу. Дующий с моря ветер к полудню стих, стало заметно теплее
«Тепло, тепло! устремив взгляд в затылок Олены, Митаюки-нэ властно вторглась в разум ничего не подозревавшей женщины, быстро подавив всякое сопротивленье и волю. Тепло. Жарко. Надо идти за ельник, там хорошо, спокойно. Сбросить одежду, подставить потное тело ветру идти, идти»
Оставшуюся рыбу девы дочистили быстро и, в ожидании возвращения казаков, разбрелись по своим делам, кто куда. Олена же, поправив толстую косу, быстро зашагала к воротам.
Завидев ее, Кудеяр Ручеек неожиданно для себя вздрогнул, словно пораженный молнией в самое сердце! Ах, Олена, Олена! Черная коса, темные, с поволокою, очи, крутые бедра, налитая грудь
Далеко ль собралась, красуля?
К ельнику. Там хорошо сейчас. Спокойно. Пусто.
Проводив взглядом удаляющуюся казачку, Ручеек едва дождался сменщика, узколицего Онфима. А сменившись, тотчас же выскочил за ворота, зашагал к ельнику, ускоряя шаг
Тем временем остальные ватажники возвратились с уловом, живо перетаскав добычу в ледник. Работали быстро, когда управились, еще и вечереть толком не начинало.
Молодой, себе на уме, казак Семенко Волк первым делом поискал было давнюю свою зазнобу Олену, да, не найдя, озадаченно прислонился к стене атаманской избы. Кого-то окликнул, кого-то спросил уже и не помнил, кто подсказал, где отыскать зазнобушку. Помнил только, что женский голос былв ельнике, мол, ищи.
В ельнике так в ельнике. Чего еще молодому парню делать? Надел Семенко справный кафтан синего немецкого сукна с оторочьем, опоясался кушаком нарядным, да, шапку на затылок сдвинув, пошел
До ельника парень добрался быстро, ништо тут идти-то, да, подходя уже, вдруг услыхал голоса точнее сказатьмужской голос, ласковый такой, нежный
Предчувствуя недоброе, Семенко Волк осторожно раздвинул рукой еловые лапы, глянул и замер, сам не свой! В густой траве, на опушке, возле больших камней, возлежала нагая Олена, а рядом с ней присел какой-то наглый казак вот уже взял деву за руку, что-то сказал сам себе засмеялся. Олена же никак на то не ответила, лежала, словно бы неживая
Ах ты, гадина! узнав Кудеяра, выскочил из-за елки Семенко.
Да, выхватив саблю, ударил наотмашь если б не слишком ловок оказался Кудеяр, так покатилась бы по камням чубатая голова!
Ах, ты так? Саблею? разозлясь, Ручеек тоже схватил саблю
Казаки уставились друг на друга ненавидящими глазами, со звоном скрестились клинки.
Кондрат Чугреевили просто Чугрейказак не из особо молодых, но осанистый, сильный, похлебав из котла ушицы, спустился с башни во двор и на забороле вдруг увидел неописуемой красоты деву! И не какую-нибудь местную круглоголовую смуглявку, нетнастоящую русскую бабу: полногрудую, статную, со светлой косой и пронзительно голубыми глазами. Такую, какую когда-то любил. Ту Авдотьею звали, а эту
Откуда она здесь взяласьтакая мысль и в голову казаку не пришла, на то уж Нине-пухуця постаралась, да, с заборола спустившись, поманила Чугреева за собой, за ворота
Идем, милый, идем
И пошел, побежал справный казачина Кондрат Чугреев, словно ведомый на веревке телок! Что интересно, казак-то шагал быстро, размашисто, а голубоглазая дева вроде как шествовала плавно, не торопясь и все же никак за ней было не угнаться.
Эй, эй! потеряв деву из виду, в отчаянии закричал Кондрат.
А в ответ прозвучало:
Здесь я!
И послышался далекий смех.
Положив топор, Костька Сиверов, не так давно получивший от казаков почетное прозвищекорабельщик, любовно погладил ладонью шпангоут будущего струга. Еще вот здесь досками обшить, и здесь потом обтянуть шкурами, поставить мачту, сшить из оленьих шкур паруси готов корабль, пусть неказистый, да справный, надежный. Вот только парустут бы ткань лучше, полотно Говорят, в колдовских селениях девки да бабы неплохо ткут. Сказать бы про то атаману, не забыть бы.
Потянулся казак, посмотрел на синее море, потом, повернувшись, глянул на золотистыеиз лиственницыбашни острога, сияющие отраженным вечерним солнцем так, что было больно смотреть. И вдруг услыхал девичий голос словно бы звал его кто-то А ведь и вправдузвал!
У моря, меж валунов, сидела во мху юная смуглянка-дева в узорчатой кухлянке из тончайшей замши. Гибкая, с тонким станом и тугой грудью, выпирающей из узкой кухлянки так, что были хорошо заметны соски. Столь же узкие и тонкие штаны еще больше подчеркивали аппетитные бедра, а глаза глаза были такими, что молодой корабельщик позабыл все на свете!
Помоги улыбнувшись, попросила дева. Я ногу подвернула, похоже
Сейчас, сейчас посмотрю! Сиверов с готовностью опустился на коленки.
Незнакомка улыбалась так, что у парня захолонуло сердце:
Здесь сыро, холодно отнеси меня вот хоть туда, в траву
Подхватив девушку на руку, Костька явственно ощутил под тонкой кухлянкою молодое гибкое тело, почувствовал, как пробежал по коже жар спросил враз севшим голосом:
Туда куда хочешь
Сверкнули, отнимая душу, глаза, и призывно открытые девичьи губы вдруг чмокнули парня в щеку а затемсразуи в шею и в губы
Вот, вот здесь сюда
Желтые солнышки одуванчиков тихо покачивались среди густой зеленой травы и карминно-сиреневых соцветий кипрея, дувший теплый ветерок совсем утих, сладко пахло клевером и еще слащелюбовью.
Милая моя стаскивая с девчонки кухлянку, обомлело шептал Сиверов. Какая ж ты краса краса