Он видел, как каждое слово задевает, раскурочивает что-то внутри нее. Потому что это правда. Ничего привлекательного в ней нет.
Кулаки сжались, на хмуром лице девушки мелькнула решительная тень.
Задница, к которой ты никогда не прикоснешься и грудь, которую ты никогда не увидишь, она покрутилась, показывая то, о чем говорит.
Вздернутый подбородок, искренняя ненависть в глазах.
Чистые, незамутненные эмоции, как наркотик.
«Да, Фоукс, доводить тебя одно удовольствие».
Не успокаивай себя. Не поможет, издевательски хмыкнул, направляясь к лестнице.
Урод, прозвучало достаточно тихо, но среди тишины гостиной, заполненной лишь треском поленьев в камине, слышалось громом.
Пальцы сжали перило до отрезвляющей боли. Оттолкнувшись, он в несколько шагов оказался рядом с говорливой сукой.
Она сцепила зубы, не отступив ни на шаг. Взгляды сошлись в немом поединке.
Лучше бы тебе заткнуться, отброс.
Он знал отражение своих глаз в данный момент. Слишком часто видел сжимающиеся шеи, слышал внезапное заикание, стоило ему посмотреть именно так.
В ноздри, помимо тошнотворного запаха чая, ввинтился аромат кокоса и чего-то сладкого. Отступил на шаг, морща нос, надеясь вдохнуть чистый воздух.
И убери эту вонь отсюда, указал на стеклянный прозрачный чайник на столе.
Брови Фоукс приподнялись. Проследив взглядом за его рукой, она расхохоталась.
Чертова сука.
Это липовый чай. Он меня успокаивает, пояснила, будто ему не похер, о чем он и сказал.
Мне плевать, он воняет. Что ты тут вообще устроила?
Переливающаяся фигурка красно-оранжевого феникса скользнула в широкую ладонь. Блики огня играли на стеклянных перьях, создавая эффект свечения изнутри.
Торопливый топот шагов за спиной смешался с возмущением.
Поставь на место, Дейвил!
Он отвел руку наверх и в сторону, уловив движение сбоку. Пальцы мазнули по воздуху и бессильно сжались. Лицо Фоукс горело не хуже огня в камине.
Ценная вещица? два пальца потрясли фигурку.
Выдох сорвался с губ девушки от обманного "сейчас уроню".
«Зачем тогда поставила ее здесь, раз она тебе так дорога? Прятала бы в своей норе, вместе с отвратным чаем».
Отдай, пожалуйста, процедила она, с усилием проталкивая слова сквозь зубы.
Настолько? надменно поразился Дейвил. Проверим порог ее ценности. Что готова сделать ради нее?
Натянутость ее фигуры доставляла почти маниакальное удовольствие. Он впитывал эти ощущения, запирал в сундук, чтобы иметь возможность прикоснуться к ним снова. В те частые моменты, когда чувствовал себя пустой оболочкой. Телом, действующим и живущим на рефлексах.
Звери внутри него притаились, замерли в ожидании сигнала к атаке.
«Давай, Фоукс. Протестуй. Выпусти свою ярость. Дай насладиться ей».
В янтарных глазах горела злость. Сияла лихорадочным блеском.
В них отражались самые настоящие эмоции, неприкрытые, голые. И это подняло из живота необычную эйфорию. Как после кристаллического дурмана, который он один раз попробовал и потом проклял тех, кто его придумал.
Ты не можешь по-другому, да? Обязательно надо быть конченой сволочью?
Из голоса исчезло то протестное настроение, звеневшее в нем минуту назад. Блеск в глазах сменился тусклым огнем чего? Отчаяния? Смирения?
«Нет, блять. Не смей! Не смей напоминать о ней».
Слишком живы в памяти глаза, всегда лучившиеся теплом при взгляде на него. Когда смотрела она, все остальное становилось незначительным и незначащим, потому что только бесконечная нежность, направленная к нему, имела смысл.
Острые когти прошили внутренности, заставляя как в чертовом кино на повторе видеть медленное, отчаянно медленное затухание всего: тепла, любви, жизни. Глаза осталисьзеленые, как у него, с желтыми вкраплениями и темными прожилками. Осталась оболочка, которую он с детства знал как свою мать. Но его матери в ней уже не было.
Отрешенный голос выдернул из болезненных воспоминаний в гостиную. Жар от камина припекал ногу.
Полено затрещало, и сноп искр почти долетел до его штанины.
Давай, тонкая кисть мазнула по воздуху. Будь он более густым и осязаемым, осталась бы полоса. Делай что хочешь. Я не стану перед тобой унижаться.
Фоукс отступала спиной вперед, пока говорила. Их взгляды будто зацепились крюками, безрезультатно пытаясь рассоединиться.
Она развернулась и побрела по ступеням наверх, больше не опуская взгляд, смотря куда-то перед собой.
Он пытался вспомнить, когда последний раз видел поникшие плечи этой дерзкой девчонки. В памяти всплыл один единственный моменткогда ни один кристалл не активировался, и ее уводила из зала Горденгер. Тогда ему было приятно видеть, как мелкая сучка страдает и не понимает, что происходит. Унизить ее при всех, сказать, что она отброс, было, пожалуй, самым приятным.
Шам проводил взглядом скользящее движение пальцев по перилам на последнем витке. Черт, сейчас это не так приятно. Видеть сдавшуюся и отступившую Фоукс.
Злость снова накрыла. Она не имела права опускать руки перед ним.
Осознание потребности в ее яростных эмоциях впервые подобралось так близко. Так явно.
С глухим рыком вернул феникса на полку. Удержавшись от запуска статуэтки в стену, злился теперь на себя.
Ногой вогнал стол в диван и запустил пальцы в волосы.
Какого хера он вдруг ее пожалел?
Глава 4
Паршивое, отвратное утро. Настолько ужасного давно не было.
С прошлого учебного года.
Сам факт пробуждения в одном пространстве с Дейвилом вызывал тошноту, а от вида засранца и вовсе хотелось выблевать все внутренности.
Вчера, вернувшись в комнату, Феликса долго лежала, просто смотря в потолок. Не было желания шевелиться, спать тоже не хотелось. Стоило закрыть глаза, и в темноте появлялись лица друзей. Ха! Тех, кого до этого момента ими считала.
Весь вечер она прокручивала в памяти снова и снова, с разных сторон, ища оправдание случившемуся и не находила его. Признать, что она опять одна в этой огромной школе сродни собственноручно вырванным легким. Кислород перекрыт, дышать невозможно.
«Как они могли?.. Поверить не могу»,безостановочное колесо вращалось все быстрее.
Что-то делатьединственное средство, способное замедлить мыслемешалку. Она решила составить графики патрулирования и собраний префектов. Первое назначила на пятницу после всех занятий. Короткий день для этого наиболее удачен.
Гостиная отталкивала и наводила на мрачные мысли, от которых была цель избавиться. Да, Дейвилу не понравится ее самоуправство, но он здесь живет не один. Если слово «уют» доставляет ему проблемы, то у нее для него плохие новости.
Разожженный камин оживил пространство. В тусклом свете ламп блики огня плясали на стенах игривыми зайчиками. Треск поленьев приятно заполнял тишину. Липовый чай почти вернул ее воспоминаниями в детство, когда не было ни клейма отброса, ни Дейвила, ни предательств, а самым большим разочарованием был леденец с банановым вкусом.
Насладившись своим универсальным успокоительным, она выудила из крошечного чулана, спрятанного в углу, разноцветные подушки. Разложила их на диване. Красный плед, найденный там же, лег на спинку кресла, визуально деля его пополам.
Теперь ей нравилось здесь гораздо больше, только пустая каминная полка портила картину. Сбегав наверх, вернулась со статуэткой феникса. Когда-то давно ее подарила сестра перед отъездом в Швейцарию. С того момента они не виделись. Именно эта фигурка сподвигла набить тату на шее.
Рискованно оставлять здесь дорогую сердцу вещь, но Дейвил дальше своего носа ничего не видит. Вряд ли он вообще заметит изменения.
А он заметил.
Вилка воткнулась в творожный пудинг, будто это ненавистное лицо. То самое, изрядно обгадившее настроение, почти выломав дверь в ванну, пока она принимала утренний душ.
Стоило выключить воду, как Дейвил забарабанил в дверь.
Выползай оттуда, Фоукс!
Фыркнув, она молча обмоталась полотенцем и подошла к раковине. Каждый имеет право спокойно умыться.
Блять, не беси меня! рык смешался с дребезжанием двери от очередного удара.
Иди к черту, пробормотала Феликса с щеткой во рту, но он не услышал.
Больной психопат. Надо раньше вставать, раз не хочешь ждать. Не так уж долго она мылась, минут пятнадцать можно потерпеть.
Тишина за дверью настораживала.
Смирился и ушел? Стоит и ждет? Ни то, ни другое на Дейвила не похоже.
Пожав плечами своим мыслям, набрала в рот воды. В ту же секунду дверь в ванну из ее спальни затрещала от удара ноги. Отскочив от стены, получила еще один удар, и застыла с натужным скрипом. Металлическая ручка звякнула об пол.
Феликса, с надутыми водой щеками, смотрела на внешне спокойное лицо. Полуприкрытые глаза могли сойти за сонливость.
Наивное предположение. Это, как и тон его голоса, показатель степени бешенства. И, судя по выломанному к чертям замку, он действительно в ярости.
Легкая степень шока и занятый рот автоматически отдали право слова Дейвилу.
Выметайся.
Десять девять
Она принялась отсчитывать вдохи и выдохи.
Восемь семь
Выплюнув воду вперемешку с зубной пастой, вытерла рот уголком полотенца, заправив его обратно и подтянув потуже.
Четыре три
Нет, не помогает.
Сволочь! ладони врезались в твердую грудь.
Не ожидая такого выпада, Дейвил шагнул назад под давлением.
Кто дал тебе право врываться, пока я здесь?!
Следующие два толчка были ожидаемыми, так что он не пошатнулся.
Ты бессовестный, мерзкий, наглый таракан!
Пальцы больно сомкнулись на кистях, сдавливая все сильнее. Еще немного и останутся синяки.
Закрутившись, попыталась вывернуться, но он лишь усилил давление.
Не смей, едва различимый голос передавал вибрацию в месте прикосновения. Слышишь? Не смей ко мне прикасаться, и, тем более, не смей меня бить.
Взгляд судорожно метался по его лицу.
Что от него ожидать? Они никогда не были так близки к физическим увечьям, как сейчас. Обычно все ограничивалось боем на словах и не переходило черту. Кажется, что-то сломалось или стерлось. Линия, которая уберегала их от фатальной ошибки. Грань, предотвращающая необратимые последствия.
Пусти, прошипела она, надеясь, что Дейвил еще сохранил остатки разума.
Полоснув зеленым лезвием напоследок, он оттолкнул ее и шагнул в сторону, освобождая проход.
Дверь захлопнулась сразу за ней.
Блестяще! Дырка на месте выломанной вместе с замком ручки понравилась бы Биллу, но не Феликсе.
Растерянно опустившись на кровать, она совершенно ясно увидела мелькнувшую часть ягодицы Дейвила. Упругуюпонятно было даже с такого расстояния. Всего на секунду, но этого хватило. Жар моментально подкатил к щекам.
Черт.
От воспоминаний кожа снова вспыхнула. Феликса провела по ней пальцами и отдернула руку. Незачем привлекать лишнее внимание к таким мелочам в набитом студентами зале.
На правом запястье темнело пятнышко от пальцев Дейвила. Ничто не мешало просверливать в его шоколадной макушке отвратительную дыру.
Сидел, слушал болтовню Маккинни. Ел. А ей кусок в горло не лез.
«Чтоб ты подавился, Дейвил»
Словно услышав мысленное проклятье, он обернулся. Янтарь и зелень схлестнулись на несколько секунд, длившихся вечность.
Готова поклястьсяон тоже слал ей невербальные проклятья.
Феликса схватила сумку и вышла из-за стола. По привычке выхватила из толпы лица бывшей компании. Фанни подпирала щеку кулаком и зевала. Эмбер нервно покачивала ногой, смотря на Билла в упор. Он что-то хмуро говорил Тиму и Нику, которые выглядели не лучше. Последний поймал ее взгляд и что?
«Что ты хочешь этим сказать? Что тебе жаль?»
Она едва качнула головой, демонстрируя простым жестом разочарование.
Ей хотелось подойти к ним. С первого шага в зал. Она по привычке смотрела на места за длинным столом, где сидела вчера и все дни в последние годы. Хотелось сделать вид, что ничего не случилось. Просто показалось. Но стоило потянуться в их сторону, и спины друзей напряглись.
Не показалось.
Реальность осталась той же неприглядной и беспощадной, обрушиваясь на плечи почти осязаемо. Она теперь одна. И это надо принять как можно скорее. Чем быстрее смирится с новым положением, тем целее будут нервы.
Стук каблуков тонул, смешиваясь с гулом голосов. Первый учебный день впрыснул жизнь в холодные каменные стены. Наполнил смехом, слезами, счастьем. Эмоциями, успевшими выветриться из Дартмура за время длинных каникул.
Мимо с ветерком пронеслась стайка галдящих первокурсников. Самое время вспомнить о своих обязанностях.
Не бегайте по школе!
Ребята затормозили, врезаясь друг в друга с заливистым смехом. Губы растянулись в улыбке. Она ведь сама когда-то так же носилась по школе и постоянно получала замечания. Один раз дошло до снятия пяти баллов рейтинга. Сбили старосту с ног. Не заметили.
Расписание подрагивало в дрожащих пальцах. Можно притвориться, что все хорошо, но тело всегда выдаст истинное состояние.
Она нервничала.
«Невозможно оставаться спокойной после всего произошедшего за сутки».
Простонала про себя в отчаянии.
Всего лишь сутки! А впереди их еще так чертовски много.
Буквы заплясали перед глазами вместе с цифрами. Первое занятие по кристаллическим чарам стояло вместе с синими. Следом магведение с зелеными ипроклятье! кристаллогия с синими.
Очередное доказательство отвратительнейшего дня.
Ей достаточно одного занятия с высокомерными выскочками, чтобы день был безнадежно испорчен, а их два! Гребаный джекпот.
Покачнулась от резкого удара, чувствуя боль в плече. Сумка свалилась на пол под дружный гогот.
Она так увлеклась своими мыслями, что не заметила толстяка Уоррингтона, а онестественнои не думал подвинуться.
Места в коридоре достаточно. Вокруг почти никого, занятия скоро начнутся.
Тебя не учили уступать дорогу высшим?
Поросячьи глазки противно заскользили по фигуре Феликсы. Черная юбка заканчивается над коленями, красная рубашка застегнута под горло, шея затянута черным галстуком. Ничего выдающегося, обычная форма.
Ты сказал жирным? она внутренне ликовала от своего ледяного тона.
Тощий длинный Уайт рядом с дружком под сто футов смотрелся комично. Они оба отражают две крайности: если у одного отнять рост и отдать другому, а взамен забрать какое-то количество массы тела, получится более органично.
Ей хватило выдержки не засмеяться. Раздувать ссору, которой добивался синий, не хотелось
Она подняла сумку, потирая ушибленное плечо. Толстяк явно не жалел силы.
Ты кого назвала жирным, а? Я же тебя по стенке размажу, отброс, цедил он со злобным оскалом.
Здоровенное тело двинулось на нее, вынуждая пятиться.
Вообще-то ты говоришь со старостой школы, напомнила Фоукс твердо, а внутри тряслась от напряжения.
Уоррингтону плевать на ее статус. Ему на все плевать, как и Дейвилу. Только второй, как ни противно признавать, действительно что-то из себя представляет, а толстяк всего лишь подражает, и считает себя умным настолько, насколько позволяет фантазия.
И что ты сделаешь, а? Закричишь, снимешь рейтинг, накажешь меня?
На последнем слове прорвался поросячий визг, по большой ошибке считающийся смехом. Уайт тошнотворно ржал на фоне, поддерживая идиота-дружка.
«Где ваш предводитель? Почему он спустил придурков с поводка?»
Лучше отойди, Уоррингтон.
Предупреждение вызвало обратный эффектгоготание усилилось, заполняя пустой коридор отвратными звуками. Он настолько увлекся своим мнимым превосходством, что не заметил взметнувшегося колена, а когда понял стало поздно.
Сальные ручищи сложились на причинном месте, а туша с протяжным воплем согнулась пополам.
Сссука Фоукс, стонал, не разгибаясь.
Уайт посмеивался по инерции, но глаза выдали беспокойство.
«Да, подержи шары друга, помоги ему прийти в себя».
Я предупреждала.
С ровной спиной, не отягощенной муками совести, она заторопилась на занятие. Профессор Горденгер не любит опозданий.
***
Маккинни прикрыл протяжный зевок учебником, подпирая голову рукой.
В кабинете покрывалом висело одно желание на всехвыспаться.
Естественно, вчера все пили до последнего, и Дейвил даже жалел, что не остался с парнями. У него было достаточно времени для сна, но он не выспался. Ворочался несколько часов, пока сознание не отпустило от усталости. Не прошло и часа, как он подскочил в кровати мокрый от пота. Попытался уснуть снова, и ему удалось на два часа, чтобы снова подскочить с бешено колотящимся сердцем и мандражем в теле.