И не надо, вот, обернись, на Раха глянь, эльф смущенно надвинул капюшон поглубже. Кроме аллергии на все цветущее и растущее, которую удалось частично купировать подобранными зельем, у него обнаружилась сильная реакция на прямой солнечный свет, поэтому он кутался с ног до головы и совершенно разлюбил дневные путешествия и переходы.
У меня такое чувство, задумчиво сказала Мист, что я знаю это место. Только вот откуда?
В моей голове копалась? с подозрением спросил Торрен.
Делать мне нечего, фыркнула девушка, непроизвольно потирая багровый шрам на запястье. Да и нет там у тебя ничего хорошего.
Той обиженно замолчал, но потом заулыбался, видимо, что-то вспомнив.
Ничего ты не понимаешь в хорошем, торжественно заключил он.
Я понимаю в хорошем достаточно для осознания того, что, во-первых, такого рода предчувствия не к добру, а во-вторых, что причина для визита в этот сказочный уголок у нас совсем не приятная.
Это да, Торрен немного поскучнел и некоторое время даже молчал, подгоняя лошадку. Только вот как вы, заучка и зануда, на пару, сами решайте, кто есть кто, умудрились пропустить на карте Башню? Или это не та? Не нашего типа? На видтак похожа. Контр-штоты вон у ней.
Контрфорсы, тихонько подсказал Эррах. Это называется контрфорсы.
Ты мне зубы не заговаривай, не шаман, глядь, орочий, погрозил назад пальцем, не оборачиваясь, Торрен.
Я могу предположить, что Башня как раз нашего типа, потерла запястье Мист. На настенной карте, кажется, было вымаранное пятно в этом направлении, но при Мейли тут, конечно, не было никакого города. А Башня, может, вроде той, Калеба?.. За что-то запрещенная к посещению.
Ну, точно, значит, там Добро, хмыкнул Торрен. С чего все-таки начнем, с замка или с поисков по городу?
С замка, подтвердила неизменность их заранее принятого решения Мист. Отдадим вещи Виля, выложим все, как было. Может, что-то полезное нам расскажут, или мы сами пронюхаем. Так что прямой наводкой в замок.
Ну, караван на Привратной должен остановиться, там до замка недалеко. Если Элианна там, она меня точно узнает.
Мист кивнула, соглашаясь: Торрена наверняка помнили вообще все, кто имел с ним дело дольше пяти минут, слишком уж чрезмерным он был во всех своих проявлениях. Высокий и широкий гигант с радостной улыбкой, он создавал обманчивое впечатление простачка, но уж кому как не Мист было знать, что мозги у ее друга есть, причем отменныеа в последнее время к ним добавились еще и магические способности как классического плана, так и основанные на Багровой магии. Мист, правда, все еще полагала, что это временное явление, остаточное от присутствия Мейли в теле Торрена. В конце-концов, Мейли не был демоном, а только демоны, вроде бы, обладали способностью вселяться в живых и вытеснять их сознание своим. Про такие вещи, впрочем, Мейли в Книге не писал. Но зато писал, на удачу Эрраха, про средства от аллергии, и это было хоть и не равноценной заменой, но тоже полезно. Если больной карвией вызывал среди окружающих панику и желание отодвинуться подальше, то беспрестанно чихающего больного карвией добрые люди наверняка сожгли бы, чтобы не мучался.
Мист сильно подозревала, что такими глупостями, как временное вселение в кого-либо, ар-Маэрэ при жизни не занимался, а вот от аллергии лечить ему случалосьвозможно, даже и себя, и поэтому искомый рецепт, не имеющий толком отношения к Багровой магии, тем не менее нашелся среди всего остального лекарственного богатства. Так что в вынужденный период отдыха и простоя все они вместеТор, Мист и Рахпровели несколько увлекательных дней в лаборатории на Хрустовой Башне, пополняя истощенные орочьим инцидентом запасы зелий в дорогу и пытаясь сварить лекарство нужной консистенции для Эрраха. Несомненным успехом Мист считала тот факт, что эльф, вынужденный каждый прием пищи запивать омерзительной гадостью, до сих пор не отравился. Видимо эльфыили, может, только такие особенные эльфы, как Эррахбыли куда прочнее, чем казались на вид. Впрочем, вспоминая всех известных ей эльфов, начиная от Гронса, продолжая ар-Маэрэ и Алгаром, через лэри Акринну и к Эрраху, Мист могла заключить, что легенды о тонкой душевной организации, хрупкости и деликатности эльфийского народа были именно этим самымлегендами, и Эррах после слияния с Зубастой запредельной тьмой отличался от своих сородичей, по большей части, внешностью. Что касается повышенной хитромордости, то это была, кажется, индивидуальная особенность конкретно этого эльфа.
Это с ним что? недружелюбно поинтересовался стражник на воротах, приступая к досмотру их телеги.
Карвия у него, дядь, отозвался Торрен и открыл было рот для дальнейшей тирады, как стражник сделал резкий шаг назад, выставляя вперед оружие.
Ну-ка, разворачивайтесь. Не пущу, отрывисто сказал он. Нам тут новые беды без надобности.
Ээ, дядь, все-таки попытался Торрен, выдвигаясь между нацеленной на них алебардой и своими спутниками. Дык не заразная она, не будет ниче. Ты у кого, может, спроси?
Да что спрашивать, сам знаю, что не надо нам тут всяких, он угрожающе потыкал алебардой вперед.
Мист и Торрен переглянулись, и Мист поднялась на телеге во весь рост, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание караванмейстера, который не иначе как собственной многомудрой задницей почуял неладное и уже шел к ним от своей тактической позиции у ближайшего перекрестка внутри городских стен, где он поджидал прохождения проверки всеми своими подопечными, попутно выслушивая последние местные новости от знакомых и незнакомых, но готовых поболтать.
А конфликт уже разгорался не на шутку: у Мист аж в груди заледенело, когда наверху ступенек привратной сторожки мелькнул край серой рясы Видящего.
Дымный же пепел, выдохнула девушка, очень остро чувствуя и свое сомнительное происхождение, и Книгу, и арсенал пузырьков с разномастной алхимией, и паче всегоприсутствие любимого ученика не то, что эльфийской, а вовсе какой-то запредельной расы.
Что за беда, дети мои? старательно-кротким голосом вопросил Видящий, обводя взглядом ближайших детей немногим младше себя.
Дык, святой отец, вполне искренне обрадовался Торрен, который несмотря на все пережитые странности оставался пламенным последователем веры своих родителей, сполз с телеги и подошел под благословение, как приличный. Мист, скрепя сердце, последовала за ним, за край плаща притягивая за собой и Раха. Рассуди, святой отец! Эйн, ж, в единости благий, заповедовал заботиться о сирых, об убогих. Вот мы о меньшом брате заботимся, а нас из-за него, из-за карвии, не пускают в город! Это ж не по воле Эйна, не по заветам Ласс, не по-человечески, святой ж отец! с сияющим взором забубнил Торрен, после рассеянного благословения от Видящего продолжая цепляться за край его балахона. Мист, поддерживая, насколько возможно, легенду, обняла и прижала к себе Раха, словно оберегая и утешая младшего брата-подростка. Мелкий и тощий, тот неплохо вписывался в роль младшего в семье из-за высокого роста старших, а белые волосы эльфа они, готовясь к длительной маскировке, еще в Университете выкрасили.
Сын мой, Видящий с некоторой брезгливостью попытался выдрать из рук Торрена свою одежду, но тот держал крепко, да еще и лобызал периодически. В целом, искренняя вера в Эйна и его благость совершенно не мешала Тою вдохновенно врать его служителям. Каким именно образом это все сочеталось в большой Торреновой голове, Мист не представляла, но каждый раз заново удивлялась. И местами восхищалась, вот как сейчас.
Святой отец, караванщик приблизился, наконец, старательно изображая уверенность и спокойствие. Что-то не так тут? Ребятишки-то, вроде, хорошие. Не еретики какие-нибудь, вежественные.
Глава 2
Невежественный еретик в лице Мист нервно дернул носом, пряча выражение лица в спутанных космах Раха.
Видящий, еще раз дернув полу своей рясы в бесплодной попытке отделаться от своего почитателя, но, поняв тщету этой затеи, оставил ее и строго сказал:
В городе нашем нынче не спокойно. И, хоть и велит Эйн заботиться обо всех своих детях, во имя этой заботы и должно мне вас не пустить в город. Волнуются люди, тревожно им, и несчастный больной карвией только больше страха породит. Как бы не забыли от страха о милости и добре, он с прискорбием покачал головой. Поэтому велит мне совесть не пускать вас в славный наш град.
Не заразная карвия-то, Торрен потеребил полу балахона, от чего та даже немного задралась, открывая кусок бледной, тощей ноги Видящего. Брат наш не заразный. А то мы бы уже были в язвах сами.
Ты это знаешь, сын мой, Видящий раздраженно на него посмотрел. И я знаю, а люди, кто прослышит, испугаются, и никакие знания не помогут. Нет, решение мое крепкое. Идите с миром, дети, и возвращайтесь в наш град, когда утихнет боль наших сердец от смерти господина Вейлариса Алареля Сильведа.
Мист несколько секунд соображала, что за шлейф имен, пока не вспомнила, что полное имя Вейлариса звучало именно так: Вейларис Аларель Сильвед Аркейн. И, да, действительно, это по их спутнику скорбел весь этот город, увенчанный траурными флагами.
И, что же, святой отец, никак этой уверенности не поколебать? почесал в бороде караванщик.
Как не изменить сути карвии и не излечить, сурового сказал Видящий, одергивая наконец выпущенной Торреном подол. Сам Тор бросал полные сомнения взгляды на Мист, пытаясь понять, что им делать дальше: пытаться переубедить упертого священника и молча поддерживающего его стражника, или изображать покорность и давать задний ход.
Совсем никак? уточнил караванщик, невзначай позвякивая кошелем. Может, никто и не приметит, что паренек болен? Капюшон пониже, там, накинет. Особо никуда ходить не будет. Вы ж не надолго, я помню?
Да проездом мы, родню друга повидать, ответил Торрен довольно жалобно, потому что выражение лица Мист успешно прятал подлый лохматый Эррах, чьи волосы, пересушенные краской, жизнерадостно топорщились во все стороны.
Вот, они проездом. Быстро уедут, никто и не обратит внимание на их брата, продолжил напирать караванщик.
Нет, непреклонно отозвался Видящий, хоть брови его и дрогнули предательски в ответ на мелодичный перезвон монет. Слово мое крепко. А ежели на другие ворота пойдете, так я их предупрежу, чтоб вас тоже не пускали. Идите, дети, с миром, именем Эйна, в единости благого, пусть силы злые вас не тронут, и не коснуться души, что холоднее льда. Идите, он небрежно сделал благославляющий жест, завершая разговор, и ободренный стражник выдвинулся со своей алебардой, тыкая ей в воздух возле Торрена.
Осторожней, дядь, попросил парень, роясь на телеге в попытке собрать их вещи, и обратился к караванщику. Телегу-то забери.
Телегу-то заберу, отозвался тот. Не думал я, что вас не пустят. Извиняйте, ребята.
Да ты не виноват, дядь.
Завтра друг мой обратно в Университет двинется, вы уж его обождите, хоть у леса, хоть тут, под стенами. Уж не прогонят вас от стен-то. Я ему скажу с вас поменьше брать, явно чувствуя долю вины за то, что не предугадал реакцию стражи, сказал мужчина.
Благодарствую, Торрен застегнул на себе свой рюкзак, попрыгал, сгреб остальные не разобранные спутниками сумки и поклонился по очереди караванщику, стражнику и наблюдающему за ними с лестницы Видящему. Благодарствую, дяденьки.
Мист и Эррах молча пристроились по сторонам от Тоя, когда тот двинулся обратно по дороге, мимо хорошеньких крестьянских домиков пригорода, облепившего город-крепость со всех сторон. Тут явно давно особо беды не знали: все постройки были ладными и надежными, улицы мощеными, подворьябез высоких заборов. По довольно широкой улице, ведущей к городу, они прошагали обратно до тех пор, пока ворота не скрылись из виду. Только только Мист позволила себе выдохнуть: против логики, она ужасно боялась, что Видящий передумает и решит их немедленно казнить. Силы, конечно были не равнычто там какая-то одна смена стражников против единственной волшебницы этого мира и Хладогрыза в руках Торрена, но неприятностей не хотелось совершенно. Тем более, что они уже не так уж давно привлекли негативное внимание Видящих даже не один, а, минимум, два раза.
Совсем нюх потеряли, пожаловался Торрен, печатая шаг и вздымая облачка мелкой дорожной пыли. Я, значит, к ним со всем уважением, а они? Да подумаешь, не велика беда, даже если б на нас набросился кто-то. Договориться всегда можно.
Да прям, отмахнулась Мист.
Да прям. Только доводы надо подбирать грамотно, он похлопал себя по ножнам меча. Хладогрыз знаешь какой убедительный?
Знаю. И мертвого убедит, Мист рассеянно потерла запястье.
А то, Торрен остановился возле колодца, отмечавшего своим расположением что-то вроде деревенской площади, и, размышляя, закинул ведро вниз, чтобы достать воды. Мист тут же присела на край каменной кладки, болтая ногами, а Рах молчаливо пристроился рядом, чувствуя определенную вину за то, что из-за его маскировки им не удалось войти в город. Напившись прямо из ведра, Торрен вылил и заново наполнил все их фляги, на всякий случай. Пока он возился, из ближайшего дома вышла женщина средних лет, видимо, заметив их в окно, и окликнула от калитки:
Милки, что носы повесили?
Да вот, теть, тут же проныл Торрен, вкатываясь в родной образ простоватого, доброго парня, незатейливого, как лезвие его меча. Прогнали нас, в город не пустили. Понимаешь, из-за того, что у нашего меньшогокарвия. Так то разве ж преступление?.. не виноватый он, и не заразный, что ж нас не пускать-то?
Ой, же неладно там, за стенами, отозвалась женщина, выдвигаясь из-за калитки с явным намерением славно поболтать. Понимая, что сейчас незаменимый Торрен сцепится языками с болтливой кумушкойи это надолго, Мист поерзала на краю колодца, устраиваясь поудобнее. Ой и как неладно, неча там делать таким славным ребятам.
А что твориться-то, теть? оживился Торрен, переворачивая общественное ведро и садясь на него верхом. На свою собеседницу он смотрел таким незамутненным и любопытным взглядом, словно вообще в первый раз услышал о местных неурядицах.
Да вот по весне погиб наследник нашего лэра, Вейларис, вздохнула женщина, делая рукой благословляющий знак. Пусть он в мире б упокоился, наконец.
А, что, не упокаивается?
Да ходит же, бродит там, в городе, не то призраком, не то трупом живым. Убивает иногда, иногда отпускает. Вот и волнуются люди, вздохнула кумушка. Достав из кармана в складках юбки два яблока, она протянула их Торрену и Мист, старательно обходя взглядом скромно присевшего у ног Мист Эрраха. Мист, поблагодарив за яблоко, обтерла его о себя и протянула вниз, Раху, а Торрен тут же вгрызся в свое, брызгая соком. А уж такие нервные могут и взаправду на вашего братца озлобиться. Трудно им, бегут оттуда, кто может. А ведь такое благословенное место было! Столько лет никаких бед.
У вас тут красиво очень, искренне похвалила Мист. И живете вы так, ну, вольно. Без высоких заборов и все такое. Видно, что кругом добрые люди, и война давно до вас не долетала.
Очень давно, покивала женщина. Да и бед никаких не было, ни болезней, ни татейс тех пор как Имрэйс-то построили, так и благодать. Говорят, был род Имрэйсов осенен Эйном, да вот теперь отнял он свою милость.
Глядь, еще все и поправиться, жуя, невнятно утешил ее Торрен. Эйн наш единый всемилостивый бывает испытания шлет нам, чтоб веру, значит, испытать. И ежели ваши Имрэйсы пройдут с честью через это время, еще большим благом осенят их небеса.
Да уж мало надежды-то! Сидит лэр в своем замке, скорбит денно и нощно, и слышать не желает о том, что сын его по городу лютует! Только чужака какого-то привечил, все с ними советы держит. Мож, из-за того и Вейларис пришел по людским душам-то, что отец его невесть чем занят.
А что за чужак? подала голос Мист.
Да явился, с возмущением заквохтала женщина. Выстрок черноперый.
Что, прям таки и черноперый? удивилась девушка.
Плащ у него такой, описала селянка. В перьях весь черных. Вот с ним светлый наш лэр и стакнулся, а в городе всем его брат младший и дочь заправляют. А много ли они накомандуют? Только на правителе благословение Эйна лежит, только через правителя и край процветает.
Мде, согласилась Мист, автоматически растирая запястье.
Элианна-то сама как, в уме, что говорят? хмурясь уточнил Торрен. Ну, и Сорс этот?
Да ты, никак, милок, тут бывал уже, раз по именам знаешь? уточнила женщина, поглядывая на Торрена с новым подозрением.