И, глупо хихикая, сползла на пол во избежание мести. Тай Фун мигом сообразил, что от него требуется. Он обратился в беспощадного преследователя и, подцепив вирус под названием «Хохот Нелепый, Идиотский», настиг меня за считанные мгновения
Звуки борьбы за нашей дверью любой сторонний наблюдатель вполне мог бы счесть сигналом к принятию мер: вломиться, пресечь насилие, вызвать жандармов и всё в том же духе.
Странно, что Мира не вломилась. Ой, не к добру!
Вчера она улизнула из спальни. Ее, видите ли, смущает, когда разные до безобразия харизматичные персонажи наклеивают пластыри на полуобнаженных девиц, изукрашенных царапинами и синяками. Улизнулаи как сквозь землю провалилась.
Разделимся, предложил Тай Фун. Надо ее найти. И взял курс на монументальную лестницу, которая была вырезана в скале далеко в глубине коридора и являла собой истинный шедевр абстракционизма.
Не любила я разделяться. Но что поделаешь? Шагом марш в противоположную сторону, лентяйка!
Мой шпионский нюх без специальных шпионских курсов и сертификата упорно притворялся мертвым. «Нет меня, забудь». Интуиция заразилась дурным примером, заключила с нюхом союз и категорически отказывалась выполнять свои обязанности в заколдованных дворцах. Единственное, что она подкидывала время от времени, так это нехорошие предчувствия. Вот и сейчас меня посетило одно из них.
«В доме завелся источник хаоса!»гласило оно.
«Ха! подумала я. Дом сам по себе уже неслабый источник хаоса!»
Но всё-таки поспешила в гостиную, откуда вдруг стали доноситься знакомые и очень настораживающие звуки. С непокорной дочерью межпространства разберемся потом.
Замок иллюзий негодовал.
«Что за мохнатый проныра отправился в одиночный патруль по моей территории?!»
Внимание всех зачарованных и намагиченных существ дворца иллюзий слеталось к мохнатому проныре, как стая голубей на хлебные крошки. Я шла, и передо мной больше не распахивали двери. Поднос с печеньем к чаю невидимые духи в последний момент неуклюже брякнули о столешницу и упорхнули в неизвестном направлении. Меня буквально отказывались обслуживать, как будто я и есть виновница вторжения.
К слову, о крошках. Кто-то рассыпал их по коридору эдакой путеводной нитью (А ну, найди меня!). Ни за Мирой, ни за Тай Фуном подобного раньше не водилось. Из чего следовал вывод: накрошил новенький. И он же падок на крекеры.
Я принюхалась, безошибочно определив душок стираного шерстяного свитера. Ага! У проныры имеется шерсть. Еще в комплект наверняка входят хвост и две пары ловких лап. Я подхватила полы черного жатого платья до пят (Мира соорудила его в одну из ночей, после того как заполучила контрабандный кристалл) и, осененная догадкой, со всех ног рванула к выходу. Волна недоумения незримых существ-прислужников в кои-то веки понеслась на меня: эй, она что, собралась умотать из нашего элитного дурдома?!
Но нет. На полпути я чуть было не споткнулась о енота и вовремя отскочила, чтобы не отдавить ему хвост. Вот она, заветная цель! Мой маленький зубастый антидепрессант.
У-Ворюга! воскликнула я, беспардонно сцапав его за морду. Ты как сюда попал? И почему один?
Объяснение дало о себе знать очень скоро. Оно топталось у ограды, подняв на плечо зонт-трость, как алебарду. Задирало голову, присвистывало, поправляло шляпку на буйных кудряшках. А во взгляде сквозила восторженная придурь столичной аристократки, которую занесло в край Превосходных Степеней и которая уже набросала план развлечений на неделю.
Собственно, Гликерия. Высокая, фигуристая. С причудами и авантюрным складом характера. А еще рыжая до невозможности. На месте первого встречного я бы уже давно окатила ее водой из шланга с воплем: «Горим!»
И ей, в отличие от енота, сквозь глаз пролезть не удалось. Во-первых, габариты не те. Во-вторых, багаж. Личности, обремененные багажом, всегда успевают меньше и приходят к финишу вторыми. Груз, к которому ты привыкаешь, неумолимо тянет на дно, когда нужно срочно всплывать. Вот он, повод не привязываться к материальному.
Но, кажется, я отошла от темы.
Неделя. Именно столько, согласно письму, Гликерия намеревалась продержаться у меня в гостях.
Я открыла ей калитку с предосторожностью: ну как Арсений в засаде сидит? Впрочем, Арсений в любой из своих ипостасей наверняка убоялся бы связываться с этой боевитой дамочкой. Ибо Гликерия приехала мало того, что с енотом, от которого никому нет житья, но вдобавок и без попутчика, что само по себе говорило о многом.
Так что если парень всё же решит напасть, то и поделом ему.
Привет-привет! сказала она и бесцеремонно протиснулась во двор в своем широком лиловом платье с множеством юбок и подъюбников.
Я подвинулась, чтобы пропустить едущий за нею чемодан на колесикахон жужжа следовал за хозяйкой без всяких выдвижных ручек. Очередной продукт инженерной мысли и детище прогресса.
Одна тут живешь? осведомилась Гликерия. Ее глаза азартно заблестели, и разве что на лбу не высвечивалось: «Ух, покутим!»
С Мирой, сказала я. С Тай Фуном, добавила чуть тише.
К азартному блеску в глазах подруги примкнул шальной.
О! произнесла она нараспев. О-о-о! Взрывоопасная смесь! Ди-на-мит!
Вот уж ни капли, буркнула я и поспешила разместить эту чудачку в гостиной. Пусть подождет, пока я выужу из недр дворца Миру с Тай Фуном. А там уж они приложат ее своим неистощимым обаянием так, что мама не горюй.
Глава 11. Башня, которой нет, и хвостатое недоразумение
Вычурное и необычайное дворец иллюзий выставлял напоказ пунктиром. Естьнетуестьснова нету. Когда экспозиция диковин в третий раз прервалась, Тай Фун обнаружил Миру в локации «поле для гольфа», за одной из филенчатых дверей, которые по дизайну приближались к современным стандартам. Даль тут была бескрайняя, образцово-зеленая, с дымкой на горизонте, словно кто-то смазал подушечкой пальца карандашную линию. И свежести хоть отбавляй.
Мира принадлежала к разряду тех, кто масштабно грустит и умело распоряжается своим одиночеством в периоды душевных неполадок. Она замахнулась клюшкой резче, чем следовало, и выполнила свинг, отправляя мяч к красному флажку на шесте. Результат плачевнее некуда.
Уровень стресса, сказал Тай Фун, приблизившись, зашкаливает. Эффективность от таких ударов нулевая.
Мира вздрогнула и повернулась к нему вполоборота. Сумасбродно-отважная, с кругами под глазамисвидетелями запущенной бессонницы. Весь ее всклокоченный, обреченный вид говорил о том, что она готова к апокалипсису прямо сейчас. «Конец света разразится с минуты на минуту. И не пытайся меня переубедить».
Ты напряжена и сбилась с правильного ритма, диагностировал Тай Фун, подступая ближе. И взял ее дрожащую руку в своютеплую и крепкую. Давай научу, как надо.
Рукоятка клюшки оказалась в двойном захвате, и Тай Фун приступил к восстановительной терапии. Принять верную стойку, качнуть клюшкой перед началом удара и отвести ее плавным движением. Хорошо, когда есть мяч для гольфа, на который можно замахнуться. По которому можно бить. Который уносит за грань вселенной все твои тяжеловесные, растревоженные мысли.
Хорошов одиночестве. Но если рядом друг, способный докопаться до сути, с другом лучше.
Почему ты не боишься замка? спросил Тай Фун после пары сносных ударов. Ведь он слеплен из того же теста, что и ты.
Мира вдруг швырнула клюшку на траву и вцепилась в лацканы его пиджака. Глянула пронзительно в самую душу. В душе было на удивление прибрано и просторно. Такое обычно, едва заселившись, вытворяет любовь.
Не уходи. Не оставляй меня, ладно? Иначе не-совсем-живые, как пить дать, разберут меня на запчасти.
Она поджала губы в траурную скобу и для наглядности с выражением чиркнула ногтем себе по горлу.
Тай Фун от столь категоричного требования часто заморгал и с трудом подавил в себе желание дать дёру. Не по-мужски это как-то. По-мужскиподставлять плечо и сносить все тяготы бок о бок с теми, кому ты обязан жизнью. Странное чувство. И с какой такой стати он обязан жизнью Мире?
Ответ вихрился в уме смерчем, задевая сердце. В воронку смерча никак не удавалось заглянуть.
Не пропадай, слёзно попросила Мира. Когда ты в замке, он словно бы добреет. Есть в тебе что-то особенное. Родное.
«Частица меня», чуть было не добавила она, но поспешно прикусила язык.
Не надо ему знать. Ну правда, незачем ворошить прошлое. Спасла и спасла. Подумаешь, великое дело! После взрыва в лаборатории, когда разверзлась дыра в межпространство, Мира вышла из нее безликой сущностью и даровала Тай Фуну каплю потусторонней энергииэнергии целительной, пробуждающей от смертельного сна. Но тот решил, что выкарабкался лишь благодаря стараниям Каролины. Потому что Каролина действительно много сделала. Потому что именно она склонялась над ним, когда он очнулся.
В полнолуние, сказала Мира подавленно, неведомая сила очень настойчиво зовет меня назад. А когда ты поблизости, зов слабеет. Становится как комариный писк в отдалении. Комар кружит по комнате в надежде испить кровушки, но никак не может до меня добраться, потому что я лежу на кровати под защитной сетью. Образно говоря.
Защитная сетьэто я, значит, усмехнулся Тай Фун. Так может, и вовсе из кровати не вылезать, в полнолуние-то?
Брови Миры сложились домиком.
Издеваешься, вымученно улыбнулась она.
Я злостно подслушала их разговор, притаившись в кустах самшита (кустики мои ненаглядные, вот всегда-то вы растёте в стратегически важных местах!). Знаю-знаю, подслушиватьвредная привычка. Искоренить бы ее. Но привычки на то и вредные, что от них нипочем не отделаться.
А почему бы тебе вообще не съехать из замка? выдвинула предложение я, стараясь не показаться грубой. Поселиться, скажем, в походном мобиле
Честное слово, никогда не видела таких квадратных глаз у людей, перед которыми я появлялась из кустов. Тай Фун и Мирапервые.
Мира с квадратными глазами отрицательно помотала головой.
Межпространство не даст мне покоя! Прослойка между измерениями прохудилась, сгустки материи плодятся как сумасшедшие. Ты и сама видела: они уже в академии. Что может их остановить? Здесь я хотя бы в относительной безопасности, сказала она и затравленно оглянулась на своего новоявленного телохранителя.
Я смолчала, но дала себе обещание, что обязательно, всенепременно заклею эту спрутову прослойку между измерениями хоть малярной лентой, хоть чем. Ради подруги? Конечно. Ради того, чтобы она больше не нуждалась в Тай Фуне. Чтобы перестала цепляться за него, как за спасательный круг.
Пока мы втроем торчали на поле для гольфа, дворец иллюзий заскучал и ударился в авангардизм. Причем трехмерный. На выходе из пространственного тайника нас ждала инсталляция под авторством шизофреника, укушенного вдохновением. Геометрия слетела с катушек и впопыхах выстроила своих подопечных без всякой связи с логикой. Дьявольский камертоноптическая иллюзия трезубцавраждебно наставил на нас не то бруски, не то цилиндрические стержни. Под арочными сводами на цепи медленно вращалась латунная многолучевая звезда. Невозможный треугольникстоило глянуть на него под другим угломтотчас раскрыл нам карты: «А я и не треугольник вовсе, нате-ка выкусите!»
С ума сойти! поёжилась Мира и, обняв себя за плечи, побежала вперед, прочь из этого музея современного искусства.
Она до сих пор была как на иголках, и я очень надеялась, что сегодняшняя встреча с Гликерией обойдется без истерик, битья тарелок и потери сознания. Потому что Гликерия та еще штучка.
К счастью, обошлось. Едва завидев енота, Мира пришла в умиление. Енот, завидев Миру, почуял в ней неизведанное, пришел в ужас и шустро ускакал от греха подальше. Мира, разумеется, рванула за ним. Она проехалась по луже воды, которую У-Ворюга собирался превратить в ручей для традиционной стирки ценных бумаг. И благополучно ускользнула от светской беседы в смежные необитаемые апартаменты.
Оттуда донесся грохот не устоявшей мебели, а чуть погодякогда сущность из межпространства сграбастала енотавозня и озорной смех. Два опасных психа объединились! Спасайся кто может!
Сей акт самовыражения гостья оценила по достоинству. Соревноваться с Мирой в эпатаже у нее не хватило бы смелости. Так что Гликерия лишь вздохнула и с изрядной толикой зависти спросила:
Она у вас всегда такая пришибленная?
Только в полнолуние, блеснул остроумием Тай Фун. Его неожиданно игривая улыбка тоже блеснулав солнечном луче, который прорвался сквозь гардины.
Впрочем, его быстро осадили.
Костюмчик не ахти, цокнула языком Гликерия и бестрепетно тряхнула копной рыжих кудряшек, отгоняя муху. Глядя на вас, хочется плакать и слать вашей родне ящики с гуманитарной помощью. У вас ведь есть родня?
Брат, опешил Тай Фун.
Братэто не то, по-взрослому занудно изрекла она. Вам бы жену.
Я тоже порядком растерялась. Как так? Гликерию что, не пленил его бархатный голос? Не взяла за горло красота, выворачивающая душу, как воркарманы? Не опалил костер, полыхающий на глубине его глаз? Лично мой здравый смысл в последние дни сгорал на этом костре быстрее, чем солома.
А потом я вспомнила, что через месяц Гликерия собирается замуж. За одного из братьев Мадэн. Не за того, кто владеет географическим обществом и шлет всех подряд в аномальные зоны. За другогокоторый вечно протирает штаны у себя в ангаре, переделанном под авиаремонтную мастерскую. Совсем скоро ей под венец, а потому долой легкомыслие! Практичность и снобизм, чувствуйте себя как дома!
По правде говоря, такие перемены в подруге мне ох как не нравились. Следовало срочно вернуть прежнюю Гликерию, пока эта новая, усовершенствованная модель не принялась на каждом шагу высокохудожественно грохаться в обморок, сооружать у себя на голове сложные небоскребы, выготавливать сложные блюда и изъясняться сложным языком, окончательно переродившись в меркантильную сволочь.
Идем, сказала я и потянула ее за руку. Покажу тебе башенки.
Загвоздка состояла в том, что я не могла взять в толк, как до этих самых башенок добраться. Они висели в воздухе над прослойкой тумана и изо всех сил демонстрировали, что к сверхъестественным выкрутасам замка абсолютно не причастны.
Каменная лестница, исписанная замысловатыми золотыми закорючками, штопором вкручивалась в потолок. Туда мы с Гликерией и направились. И взбирались по ступеням долго и мучительно. И Гликерия, которая метила в дамы благовоспитанные, кривилась как от зубной боли и разражалась потоками отборного сквернословия.
Сколько еще топать? Я себе все ноги стёрла! Далее шло непечатное выражение. Зачем я полезла с тобой на это орудие пыток?!
В прошлой, беззаботной жизни она обула бы мягкие башмаки, скакала бы по ступенькам горной козочкой и хохотала, как ненормальная. В новой жизни у нее были каблуки, неудобные колодки, тяжелые подолы и убеждения.
Но мы всё-таки добрались до вершины.
Наше изматывающее восхождение увенчалось зубчатой башнейогромной, черной, будто обугленной короной двуличного короля, который с виду паинька, а на деле жестокий завоеватель с замашками изувера. Что ж, смиримся с мраком, ведь тем разительней контрасты. У Гликерии, по застарелой привычке, тотчас отвисла челюсть, а в зрачках зажглось по задорному огоньку.
Водопа-а-а-ады, зачарованно протянула она.
Ну да, главного-то я не сказала. В промежутках между зубцами медленно текли водяные зеркала. Голубоватая вода явно магического происхождения струилась с неразличимой высоты, ниточками затекала в швы между антрацитовыми камнями и выдавала загадочные вспышки разной интенсивности: по дюжине в минуту.
Интересно, а не грозит ли нам затопление? И что случится, если сунуть в зеркало палец?
Второй пункт Гликерия привела в исполнение, пожертвовав благоразумием в пользу науки.
Зашибись! высказалась она, вынув палец из текучего зеркала. Видок у нее при этом был такой, словно ей только что пообещали вечную жизнь и горы золота в придачу.
До чего же всё-таки действенный методзабраться повыше с подругой, которая задалась целью стать нормальной. Мне впервые было приятно наблюдать, как крыша у человека съезжает назад, на законное место, как сквозь эту крышу вновь становятся видны небеса, перелетные птицы и верхушки шатающихся елей.