Слу-у-ушай, взволнованно сказала Гликерия. Да ведь это же порталы!
Она шустро отвязала длинный пояс своего платья, вручила мне один конец, а другим основательно замоталась и закрепила удавку тройным узлом. Такое себе снаряжение.
Если упаду, не порвется, пояснила она. Держи крепко!
И прежде чем я сообразила, что затевает эта оригиналка, она взяла разбег и с оглушительным визгом сиганула в ближайшее зеркало, не дожидаясь чуда. Я вцепилась в конец пояса мертвой хваткой. Но тянуть не пришлось. Никто не упал, никому не потребовалось вызывать экстренную службу. Какое облегчение!
Пояс протянулся перпендикулярно зеркальной глади и ощутимо дёрнулся. Гликерия на той стороне звала меня за собой.
Я попалась на крючок собственного любопытства, и теперь не оставалось ничего другого, кроме как ввязаться в авантюру вслед за Гликерией и шагнуть в водопад.
И тотчас я ощутила покалывание во всем теле. Иглотерапия, не иначе. За иглотерапией последовала ароматерапия. Кто-то не пожалел древесного парфюма и эфирного мандаринового масла. Щедро распылил праздничный коктейль мне в лицо, да так, что я даже расчихалась. А перед глазами колыхалась лазурь. Вспыхивали и гасли нежно-голубые созвездия. И я плыла в этом бесконечном океане, дивясь спокойствию, что разливалось по телу.
Океан схлынул резко и непредсказуемо. Оп! и я барахтаюсь на берегу. Условно барахтаюсь, конечно. Меня быстренько втянуло в другой водоворот. Куда более шумный и яркий. Огни мигают, музыка гремит, фиолетовый шар под потолком знай себе, вертится.
Да, я попала прямиком на дискотеку. И с Гликерией мы тут были не одни.
Глава 12. Чудища и чемоданное настроение
Играла губная гармошка. Взрывались ударные. Имитируя горный поток, колдовски пел варган.
Бесилась скрипка, сходили с ума цимбалы.
Заходились в шаманской пляске чудища.
Их было чуть больше двух дюжин. Подобия грозовых туч, сбитые из монотонно-серого плотного тумана, они напоминали ожившие тени.
Эти тени ни секунды не стояли смирно. Тут и там мелькали то ветвистые оленьи рога, то хохолки и птичьи лапы. У некоторых из головы будто деревья росли. Другие могли похвастать ушами пустынных лис. Проскакивали уши зайца и рыси. Лапы трех и четырехпалые. Глаза-пуговки, острые вытянутые носы.
Были здесь и существа, похожие на филина. Были и гладкие, и те, кто отрастил мохнатую шубку из грифельного тумана. А иные рассекали над головами, совсем как привидениямолча, отрешенно, по своим таинственным нуждам.
Один такой раздутый призрак без глаз и носа наткнулся на нас с Гликериейи тотчас прошел насквозь. И я уже приготовилась истошно визжать от ужаса, как вдруг неожиданно отлегло. В углу башни я заметила сваленные в кучу саквояжис туристическими наклейками, бирками и прочими опознавательными знаками.
До чего же буднично и заурядно! А то, что саквояжи скалятся и рычат, так это ерунда и, вообще, дело десятое.
Йей! вскричала Гликерия, у которой отлегло не меньше моего. Айда веселиться!
И, воздев руки с оттопыренными указательными пальцами, бочком вклинилась в гущу созданий мрака.
Ее кураж расценили как агрессию.
Чудища всей толпой дружно отхлынули к противоположному концу дискотечного зала и уставились на нас, моргая глазами-пуговками, шевеля ушами и спесиво морща носы.
Свет по-прежнему мигал, потолочный шар-отражатель продолжал беззаботно вертеться, отбрасывая на стены световые пятна.
А музыкальные инструменты разом затихли. Только трещотке было плевать на протест. Она трещала, пока не высунулась из толпы пушистая теневая лапачересчур уж длиннаяи не стукнула по ней с чувством некоторой досады.
Вы кто? спросили у нас глухим голосом.
Мы-то? не растерялась Гликерия. Мы люди. А вы кто такие и откуда взялись?
Чудища зашептались между собой, но так и не договорились, кого отрядить на дипломатические переговоры.
Мы на поезде прибыли, буркнуло создание с оленьими рогами.
У-ху нас съезд, вставил туманный филин. Скоро у-ху-едем.
Межпространство, вздохнул графитовый лис. Велит возвращаться. А мы против.
Мы ищем смысл жизни, промурлыкал обладатель ушей с кисточками, изогнувшись на задних лапах. Пока безуспешно. Почва зыблется.
Здесь безопасно, прогудел гладкий, как коленка, призрак. Но мы не уверены, что нас здесь примут.
Гликериябеззастенчиво-рыжая и наглая, когда припрёт, взяла на себя слово вместо меня, Миры и Тай Фуна.
Примут! Еще как примут! Куда денутся, да? И с лукавым прищуром обернулась ко мне.
Места много, пожала плечами я. Что поделаешь, оставайтесь.
Ох, как тут припустили барабаны! Как расщедрилась на пассажи скрипка! Чудищ вынесло обратно, в центр зала. Они возликовали и принялись отплясывать чудовищней прежнего. А с ними вместе завертело и нас с Гликерией.
Эй, а что такое межпространство? успела спросить она, прежде чем ее утащил к себе в пару безликий кавалер с рогами лося.
А затем солнце и луна слились воедино. День смешался с ночью в пропорциях достаточных для того, чтобы опьянить и запутать. Не было ни забот, ни судорожной беготни мыслей. Музыка гремела, свет вспыхивал и отражался. В зрачки заползал блестящий туман, стирая воспоминания, от которых нет никакого толку.
Я ни о чем не жалела. В конце концов, ты слишком многое теряешь, если хотя бы изредка не теряешь голову.
Мы выбрались из водного портала, смутно прикидывая, какое сейчас число, месяц и год. Нас изрядно шатало.
Давай в другую башню, пробормотала Гликерия. Спать хочу, хоть убей.
И наугад поковыляла к следующему текучему зеркалу.
Погоди, сказала я.
Посередине обугленной "короны" ни с того ни с сего материализовался указатель. Расправленные веером деревянные стрелки были пусты. Межпространство милостиво предоставило мне иллюзию выбора. Мол, назови сама, как душе угодно. Стань первым человеком, раздающим имена в новом мире.
Я вооружилась кистью, которая стояла тут же, в ведерке с тушью, и, немного поразмыслив, вместо "Хамелеона", который сюда так и напрашивался, написала на стрелке: "Забыться". Глаголы шли дискотечной башенке куда больше, чем существительные. Если вы понимаете, о чем я.
Гликерия почувствовала себя как рыба в воде ровно со второй попытки. Портал, выбранный наобум, привел нас в химическую лабораторию чьей-то мечты.
Ах! сказала Гликерия.
А потом еще:
Ого!
Умереть не встать!
И пиратское ругательство, от которого уши у меня оперативно свернулись в трубочку.
Означало это лишь одно: Гликерия на седьмом небе от счастья. Ну а что? Она, как-никак, штатный химик в географическом обществе. Страсть к экспериментам была у нее в крови. А обилие всевозможных реактивов и приборов делало ее до ужаса сентиментальной.
Кроме того, представьте себе башенку, которая изнутри выглядит как резная шкатулка. Вот буквально: что ни полка, то филигранная резьба по дереву с претензией на мировой шедевр. Что ни гобеленто врата в иную реальность.
Вообразите стопки толстых книг, приминающие красную драпировку на столах. Аккуратные светлые лесенки с резными балясинами. Пуфы родом из старины. Сундуки, флакончики, колбочки, пузырьки и прочие занимательные резервуары с не менее занимательным содержимым. Добавьте сюда загадочное верхнее освещение, немного душистой зелени в горшках, пару паучков, всеми нами горячо любимых.
Помножьте перечисленное на ту самую страсть в кровии на выходе вы получите химическую реакцию, которая произошла у Гликерии в мозгу.
Решено! Бросаю работу! заявила она, сияя сумасшедшей улыбочкой от уха до уха. Буду здесь жить и ставить опыты, пока не помру!
Она затолкала свою усталость куда подальше и, приплясывая от нетерпения, дружелюбно выпроводила меня за дверь (точнее, в портал).
Снаружи нещадно лил дождьзлой и колючий. Он смывал надпись с указателя "Забыться" и остатки моих сил с ослиным упрямством исполнителя, который слушается чужих приказов, но никогда не использует по назначению собственный ум.
Пока я дотопала до винтовой лестницы, вымокла до нитки. Давненько же со мной такого не было! Разбита. Выжата, как лимон на плантации у Каролины. Завалиться бы на первый попавшийся диван да как следует вздремнуть.
Я спускалась по спирали, истекая дождем. В замке иллюзий звучало фортепиано. У нас что, клавишный призрак завелся? И с каких это пор меня так усыпляет фортепианная музыка?
Впрочем, сейчас меня усыпляла абсолютно любая сложносочиненная галлюцинация. Презрев водные процедуры и чистку зубов, я кое-как доползла до осенней комнаты, бухнулась на кровать под балдахином и, к своему огорчению, не обнаружила на ней Тай Фуна. Где же вы, мой невероятный мистер Снотворное? Вечно где-нибудь ходите, когда мне нужна ваша крепкая рука Чтобы взбить ее как подушку.
Второй день отдыха прошел чуть менее бездарно. Гликерия запорола какой-то там химический эксперимент, решила, что с нее довольно, и изъявила желание посетить местный пляж.
Давайте без меня, сказала Мира со стеклянным взглядом. В последнее время она что-то повадилась стекленеть. Новый способ не разреветься? Я ногу вывихнула. А всё ты-ы-ы, вредный енотище.
У-Ворюга был польщен. Назвали енотищем, да еще и вредным. Что это, если не признание его заслуг? Он ткнулся носом в ногу пострадавшей, хозяйственно сложил в гармошку сетчатый чулок на этой ноге и умчался в труднодоступные, неизученные уголки замкапакостить.
Я припомнила свое утреннее пробуждение, огромную бурую сороконожку на полу спальни и пренеприятнейший момент, когда пришлось давить ее тапком. В отличие от пауков, сороконожек я боялась до ужаса. Может, сегодняшний "сюрприз" тоже дело лап У-Ворюги?
Причастен енот или нета знак, как ни крути, плохой.
Тай Фун вошел в гостиную под руку с невозмутимостью. В рубашке с цветочным принтом и волосами, безупречно зачесанными назад (и прочно зафиксированными каким-то новомодным гелем). За ним, не отставая ни на шаг, ворвались свежесть, бодрость и прочие качества, которых мне иногда очень не хватало. Красавчик писаный, тьфу! А меня вчера одну почему бросил?
На пляж? спросил он, обводя присутствующих цепким взглядом. Мира, что с ногой?
Я Э-э-э сказала Мира.
Тай Фун бескомпромиссно взял ее за плечи и усадил в кресло так тщательно, словно хотел удостовериться, что она не сбежит. Для пущей надежности он бы и ремнями ее примотал. Но ремней поблизости не нашлось.
Затем он обернулся ко мне, протягивая контрабандный кристалл. Ага, значит, добрался-таки до шкатулки!
Лечи, распорядился мистер Грабитель. Я в тебя верю.
Фу, как высокопарно! А обнимашки? Что, никакой помощи? Всё самой!
Ну и ладно. Я надула губы, показывая, что обойдусь без подстраховки. И вызвала ментальную лабораторию.
Простые смертные, трепещите, пойте дифирамбы и падайте ниц! Перед вами Сафро Шэридонпотомственная целительница, способная силой мысли избавить вас от боли в суставах.
Перед глазами встал прозрачный подрагивающий экрани никуда он не сдвинется, пока не прикажешь лаборатории убираться вон. Нижняя панель инструментов заслоняла некоторые детали интерьера. Впрочем, не критично. Я выбрала инструмент "Лупа" и оглядела пациентку бесстрастно и непредвзято, с профессионализмом лекаря, у которого за плечами стаж. Итак, что мы имеем? Сборище атомов и молекул, кости, мышцы, сухожилияи смещение суставных поверхностей в районе щиколотки. Ага! Вот оно! Сейчас как возьму да как вылечу!
В моей ментальной лаборатории не было волшебной кнопки "Сделать всё хорошо". Тем не менее, операция на молекулярном уровне прошла на диво удачно. Похоже, вправлять вывихи таким вот нетривиальным методоммое призвание.
Мира вскочила с кресла, светясь от счастья. Навернула по гостиной пробный круг и набросилась на меня с благодарностями. После чего мы вчетвером выдвинулись на утренний променад по узким живописным улочкам.
В городке царила легкая, звенящая безмятежность. Реяли флажки, крутились флюгеры, играла гармонь и шумела детвора. Открывались кондитерские, тренькая глиняными колокольчиками на дверях. Мальчишки в летних панамках набекрень раздавали свежие выпуски газет. Скакали по брусчатке пароэкипажи, а в пароэкипажах сидели расфуфыренные дамочки в шляпах размером с кольца Юпитера.
У Гликерии была довольно прозаичная цель: угрохать сбережения на сувениры и положить зубы на полку. Создавалось впечатление, что деньги жгут ей руки. Она носилась по магазинчикам так рьяно, словно ее покусали бешеные транжиры. Выписывала зигзаги, обрастала пакетами с логотипами, как затонувшая субмаринакораллами, и попыталась было всучить часть своей ноши Тай Фуну. Но на этом моменте я сделала грозное лицо, уперла руки в бока и непримиримо заявила, что Тай Фун ей не мул для поклажи и не кляча почтовая. Пусть ищет носильщика в другом месте.
Я вспылила и, кажется, малость перестаралась, но Гликерия была полна неистощимого оптимизма и не особо-то обиделась на мой выпад. Ее поверхностная реакция была вполне объяснима: некогда мне желчью исходить. Я хочу вон ту подвеску и еще вон ту статуэтку. Ах, а шарфики какие замечательные! И брелок с ракушками. И И
Я мельком заметила снисходительное одобрение на лице Тай Фуна. Тень симпатии, след улыбки. Желание сдавить в объятиях, да покрепче.
Что поделать! День сегодня такойизбавительный. Я избавляю профессоров от не в меру наглых девиц. А не в меру наглые девицы избавляют меня от злодейских дочерей министра.
Да-да, в очередной лавкена сей раз антикварнойГликерия наткнулась на выскочку Мелинду Крокс, причем аккурат тогда, когда та рыла мне яму.
Глава 13. Всё запущено, дорогуша
Утро доброе, доверительно шепнула Мелинда, нависая над прилавком. Я Сафро Шэридон. Держите мои документы. Не могли бы вы оформить в рассрочку вон то алмазное колье?
Первоначальный взнос составит сотню невиев, угрюмо отозвался сухопарый продавец.
Выскочка весьма неохотно рассталась со своими кровными (точнее, с кровными своего батюшки) и принялась заполнять договор.
Ее волосы были забраны в высокую прическу, в ушах болталось по сверкающей серьге с рубиновой вставкой. На щеках пылал искусственный румянец, да и вся она, в общем-то, казалась дешевой декорацией. Пока проверяли документы, Мелинда Крокс, словно кукла гуттаперчевая, гнулась туда-сюда, вертела головой чуть ли не по-совиному. В общем, всячески проявляла признаки беспокойства.
Завидев Гликерию, она улыбнулась так приветливо, что у той свело скулы.
Всё запущено, вздохнула Гликерия, беспардонно облокачиваясь на прилавок с нею рядом.
Чего? выпучилась дочь министра.
Всё очень запущено, дорогуша, повторила огненная бестия, придвигая к себе бархатную коробку и поддевая пальцем колье. Кто-то у нас с логикой не в ладах. Мирных граждан подставляет. Подружка ты моя школьная, как же ты до такого докатилась, а?
Да что вы несете! воскликнула Мелинда на весь зал.
Продавец встрепенулся, поднял голову и отложил документы в сторону, приготовившись жать на кнопку тревожной сигнализации.
Она, гаркнула ему Гликерия, насквозь фальшивая и вовсе не Сафро Шэридон! Я лично знаю Сафро. И ее знаю, добавила она, переведя на Мелинду хищный взгляд. Ласточка ты моя синеокая, я ж тебя сейчас на месте закопаю.
Девица отскочила и швырнула в продавца опровержением:
Не слушайте этот бред! Я Сафро Шэридон! А онавертихвостка и по ночам машет юбками в варьете! Оклеветать меня вздумала, гадина!
Нарываешься, процедила Гликерия, разминая пальцы перед решающим броском.
Мымра крашеная! выплюнула Мелинда, отходя подальше.
А вот за крашеную ответишь.
Всё случилось так быстро, что ни первая, ни вторая стороны конфликта не смогли бы с уверенностью сказать, когда именно развернулись полномасштабные военные действия.
Гликерия молниеносно вцепилась Мелинде в прическу и попыталась расцарапать нахальную рожу. Мелинда столь же молниеносно сомкнула пальцы у Гликерии на горле и стала душить. Запела сигнализация. Набежали жандармы. Они разняли нарушительниц порядка пинками и ласковым словом, защелкнули на запястьях наручники и принудительно вытолкали за дверь, где поджидал забранный решетками фургончик.
Я приклеилась носом к витрине антикварной лавки, не веря своим глазам.
Нет! воскликнула я, когда Тай Фун всё-таки меня отлепил. Гликерии нельзя в участок! В замкнутом пространстве без удобств она разгоняется до тотальной апатии всего за три с половиной секунды!