А вы ведь тоже, проронила я, на виолончели играете.
Играл, поправил Тай Фун. Моя старушка виолончель дала дуба.
Печально, наверное.
Вот ничуть. Я нашел эквивалент, загадочно молвил тот. И улыбнулся так обворожительно, что мне захотелось его расцеловать, спрятать в рукаве и никому не отдавать даже за выкуп с процентами.
Ночной город словно вышел из моего сна. Так здесь было спокойно и привычно. Мне нравились приземистые, будто игрушечные здания с черепичными крышами и стрельчатыми окнами. Остывающие после жары мостовые. Низкие фигурные светильники у каждого крыльца. Домики для птиц, похожие на миниатюрные копии дирижаблей и подвешенные к ветвям фикусов, как новогодние украшения.
Плеск фонтанов умиротворял. Шелест близкого моря зазывал в круиз получше любых рекламных проспектов. Сегодняшний вечер таял во рту, как шоколадный пломбир. Какая жалость, что время не идет на попятный. Его несёт без остановки, без права на привализ праздного, уютного "сейчас" в непредсказуемое "завтра". И наснеоправданно беспечныхуносит с ним за компанию.
Гликерия стояла у ворот дворца иллюзий, зябко переминаясь с ноги на ногу.
Чего не заходишь? спросила Мира.
Да вот, не могу. Не пускает, глухо отозвалась та.
Странно. Может, неисправность какая. Дай-ка гляну.
Кодовый замок под чутким управлением Миры приглашающе запиликал.
Порядок! Входи! Ужинать будешь? Ты только свистни, дворец сам состряпает.
Есть люди как Мира. Открытые, сердечные. Ну точно ромашки летней порой. Гадай на любовь, отрывай лепестки, сколько заблагорассудится. А есть бутоны замкнутые, разборчивые. Они намеренно запирают свою красочную вселенную на засов. Расковыряешь ихи привет! К таким нужен индивидуальный подход. Они любят тишину, мало говорят и всё больше думают. Поди догадайся, что у них на уме.
Гликерия была явно не из числа вторых, но сегодня прямо-таки поражала своей нелюдимостью. Она отчужденно кивнула, сказала, что не голодна, и, стоило нам добраться до знакомого уже коридора, умчалась по винтовой лестнице в химическую башенку. Ее темп впечатлял. А ведь пару дней назад она стонала и кляла все винтовые лестницы на свете.
Я первой ворвалась в осеннюю комнату и с разгону рухнула ничком на кровать.
Что, так и заснёшь? спросил Тай Фун, входя вторым. А как же ванну принять?
Никаких ванн, промямлила я. Умира-а-аю!
Мира за его спиной предательски захихикала.
Нет, так не пойдет, непримиримо заявил Тай Фун, срывая с себя рубашку и театрально бросая ее на воздух, где тотчас материализовалась вешалка. Стриприз в целях устрашения или потому, что жарко?
Предательское хихиканье позади пошло по нарастающей и подобралось к своему апогею.
А меня принялись заботливо отдирать от горячо любимой кроватки. Я мельком глянула на рельефную мускулатуру его торса и чуть с ума не сошла.
Пока не примешь ванну и не переоденешься, не пущу, прокряхтел мистер Лес, взваливая упирающуюся меня себе на спину. Где твоя пижама?
А вот нету пижамы! Мира не изволила сочинить! надерзила я в ответ. Мира, стой! Не бросай меня с этим извергом! Ау!
Но та вероломно скрылась, сообщив, что обнаружила уютную комнатку по соседству. Тем временем на моем черном платье до пят проявились звездочки и лунный серп. Да тьфу! Она что, издевается?!
Я ошалело сидела в ванне среди пышной пены и лепестков роз (дворец иллюзий был падок до всего вот этого будуарного) и неумолимо теряла связь с реальностью, когда ко мне за ширму заглянул Тай Фун.
Я инстинктивно отпрянула, ударившись о кран в виде стилизованной морды грифона. Потом оценила толщину слоя пены и успокоилась: ничего он там не разглядит, даже в телескоп.
Давай назначим дату, сказал Тай Фун с печатью тяжких раздумий на челе. Хочу кое-что с тобой сделать.
Кое-чтоэто что? внутренне сжалась я.
Нечто энергозатратное, смущенно пояснил тот. Не берусь утверждать наверняка, но кажется, у него покраснели уши.
Дату он назначить хочет. Какой галантный! Другие менее воспитанные просто берут и делают, без оглядки на расписание и всякого там официоза.
Меня распирало от желания высказаться по поводу его жизненной позиции, но я сдержалась. Не хватало еще поругаться на ночь глядя.
Через пять дней пойдет?
А пораньше? взметнул брови Тай Фун.
Три дня?
Три. Что ж, договорились, лаконично отозвался он и исчез из поля зрения.
Когда я вылезла из ванны и переоделась в платье со звездочками, он непринужденно возлёг под балдахином, изучая меня вдумчивым взглядом. Хобби у него, что ли, такоепроверять на прочность хрупкие девичьи сердца?
Я издала маловразумительный, беспомощный звук, и траектория моего движения резко искривилась по направлению к софе. Но стратегия отступления с треском провалилась.
На софе неудобно. Шея заболит. А ну иди сюда! раскусив мою схему, скомандовал ужасно домашний, обманчиво-безобидный Тай Фун. И от его голоса внутри что-то оборвалось и заныло. Наверное, проверку на прочность сердце всё-таки не прошло.
Глава 15. Фатальный промах
Мистер Властный Повелитель, вот и как прикажете вас ослушаться?
Я призвала на помощь всю храбрость, какая имелась у меня в запасе, подошла, села на кровать, и
Ай!
Он немедленно ухватил меня за шею, прижимаясь лбом к моему лбу и будто выискивая на дне моих глаз знаки свыше.
Вдоль позвоночника хлынула волна озноба. Тай Фун чему-то мечтательно улыбался, а я кожей ощущала, как созревают в нашем молчании совершенно особенные чувства.
Ты так мило меня избегаешь. С чего бы это? наконец изволил спросить он. Потому что выторговала всего три дня отсрочки и боишься?
Я прикрыла веки в знак согласия. Боюсь. Еще как боюсь. Что он там, интересно, себе удумал?
Хотел бы я знать, что произойдет через три дня. Но что бы ни произошло, пожалуйста, не убегай. Доверься мне, хорошо? попросил Тай Фун, чем окончательно меня добил.
Утвердительного ответа с моей стороны не последовало. Какой чудовищный катаклизм по его милости должен будет разразиться, чтобы мне приспичило убегать?
Его теплая ладонь скользнула к основанию шеи, потом переместилась еще нижеи надежно пристроилась между лопаток. А во взгляде плескалось столько неземной нежности и обожания, что кто-нибудь другой на моем месте уже умер бы от счастья, чтобы примкнуть к сонму ангелов на небесах.
Я решила, что на тот свет мне пока рановато, и поспешно стряхнула с себя и ладонь, и нежный взгляд.
А теперь ложись, скомандовал Тай Фун.
В том, чтобы упираться, было мало толку, поэтому я улеглась на самом краю, страдая от неловкости. И тотчас была притянута ближе, что сопровождалось моим судорожным вздохом и моими же выпученными глазами.
Меня крепко зафиксировали в положении лёжа и шепнули на самое ухо, отчего по коже подрал мороз:
А сейчас сказка на ночь. Так ты быстрее расслабишься и заснешь. И может быть, перестанешь бояться.
Как же, как же! Перестану! Давай-ка, продемонстрируй своё мастерство, моя самоуверенная таблетка от страха!
В пятне лунного света о красочную мозаику витража бился какой-то мотылёк. Вращались в потолке лопасти механической турбины. Тонко гудели в стенах трубы. По углам бродили размытые тени.
А Тай Фун всё рассказывалпричем рассказывал так, будто делился сокровенным:
В незапамятные времена один глупый Светоч Прогресса чуть было не простился с жизнью, желая исцелиться за чужой счет. И исцелился, лишь когда по-настоящему полюбил
Его история у меня в голове мало-помалу стала дробиться на фрагменты. Сознание уплывало. Пригревшись рядом с Тай Фуном, я засыпала в обнимку с неуместным, иррациональным счастьем, какое настигает адреналиновых наркоманов на аттракционе в высшей точке, за миг до падения.
Меня словно готовили к ответственному событию. Убаюкивали перед чем-то жутким и малоприятным. Так, наверное, носятся с горячо любимым чадом, прежде чем влить в него горькую микстуру или вколоть укол, дабы сбить жар.
Я проснулась, когда за окнами голубела заря. Аккуратно убрала с талии руку дремлющего Тай Фуна и спустила ноги на ковер. А потом в ужасе забралась обратно и накрылась одеялом с головой.
Чего пихаешься, м? спросили у меня в душном сумраке.
Она Она здесь!
Кто?
Накинув одеяло на манер плаща с капюшоном, Мистер Лес выбрался по простыням во внешний враждебный мир, чтобы понять, что за существо довело меня до нервной трясучки.
А! Ты про сороконожку? Ну так ничего особенного. Насекомым, знаешь ли, свойственно заползать в жилища людей.
Нет, вы не понимаете! воскликнула я, подбираясь ближе. Одну такую же я раздавила вчера утром!
Тай Фун заметил на ковре след недавней расправы и настороженно свел брови к переносице.
Выкладывай, что ты еще видела странного, строго сказал он.
Да в общем-то, ничего задумалась я.
Странности Гликерии не в счет. Мало ли какие у человека на личном фронте смуты и потрясения, после вчерашней-то процессии в обитель правопорядка! Она, может быть, ценности переоценивает. Заново настраивает моральные ориентиры.
Мне почему-то в голову не пришло рассказать о непостижимых существах, как я прозвала теневых зверушек в башне, где можно забыться. Нет, я не собиралась скрытничать. Они попросту вылетели из памяти. Не память, а вышедший из строя фильтр!
Судя по каменной неподвижности лицевых мускулов, Тай Фуна мой ответ не устроил. Неладное мистер Дознаватель, конечно, почуял. Но где копнуть поглубже, пока что понятия не имел.
В нашу ленивую, сонную и самую малость напряженную жизнь уже стучалось новое утро. Оно бушевало за дверями спальни как стая ошалевших енотов. Грязные отпечатки лап, лужицы с весьма специфичным запахом, не менее ароматные следы жизнедеятельности в виде живописных кучек. Сплошной стресс.
У-Ворюга! заорала я на весь коридор. Ты тру-у-у-уп!
Мы оставили его в замке, надеясь, что замок в состоянии за ним проследить и хорошенько всыпать, если енот пустится во все тяжкие. Но, как выяснилось, мятежный зверюга и дворец иллюзий прониклись друг к другу взаимной симпатией и буквально спелись. Теперь они сообща вытворяли гадости с гнусной целью потрясти меня до основания.
Енот одурел от безнаказанности. Он носился по замку мохнатой торпедой, словно его преследовали не то призраки, не то волонтеры из службы по отлову бродячих животных. Буянил за десятерых, а съестное истреблял так рьяно, словно его год держали на низкокалорийной диете. От заначки в буфете остались одни крошки.
Невидимые молчаливые прислужники сообразили завтрак на четыре персоны, но и его У-Ворюга благополучно уничтожил. Пришлось беднягам готовить заново.
Если так будет продолжаться, сказала Мира, затравленно озираясь, духи дворца иллюзий, чего доброго, устроят забастовку. Надо что-то предпринять.
Понятное дело: такое нельзя спускать с рук. Но идеальный метод для расправы с зубастым жуликом на голодный желудок было не придумать.
Давайте для начала поедим, с кривой улыбочкой предложила я. Все в сборе?
Как бы ни так!
К завтраку Гликерия не вышла. Она даже не потрудилась забрать свои покупки из лавкиоттуда к нам ни свет ни заря притопал посыльный с тележкой, доверху нагруженной сумками. А хозяйка вышеозначенных сумок сослалась на недомогание, заперлась в химической башенкеи хоть ты выкуривай ее оттуда!
После завтрака я тщетно ломилась в башенку, уговаривала выйти поболтать по душам (ха-ха, уж тогда мне бы наверняка удалось вытрясти из нее душу!). Каюсь, я была чересчур напориста. И наверное, немного груба. Так или иначе, Гликерия закрылась изнутри и молчала по ту сторону портала с упрямством героя сопротивления.
Мои аргументы в пользу живого общения иссякли. В арсенале всё еще имелись угрозы и запугивания, но этим добром рыжую чудачку вряд ли проймешь. Я вынужденно сложила оружие и с позором отступила в центр эбонитовой "короны", где по-прежнему высился пустой указатель.
Отработка. Лекции. Мой персональный индикатор бешено мигал на отметке "Опаздываешь, прогульщица!".
Прости, дискотечная башенка. Я спешу. Танцы до упаду подождут.
В дискотечную башенку меня тянуло, как магнитом. И было совершенно очевидно: в следующий раз не утерплю.
В академии Светочей Прогресса на наши с Мирой хрупкие плечи великодушно взвалили работёнку потяжелее. Пока мы драили полы в центральном холле и начищали морды бронзовых львов на перилах парадной лестницы, мои мысли раз за разом возвращались к списку срочных дел. Дело номер один: найти управу на шкодливого енота. И дело номер два: вывести на откровенный разговор рыжую ранимую натуру и выпытать у нее наконец: какого дохлого спрута?!
Кроме морд и полов, нам пришлось повозиться с экспонатами глубоководных хищников в зоологическом музее. Ну, знаете, таких гигантских саблезубых махин с прочнейшим костным скелетом, которые съедают всё на своем пути, не разбирая, аквалангист перед ними или чрезвычайно опасный ядовитый моллюск. Это ректор уже из кожи вон лез, придумывая, как бы нас нагрузить. Скелеты у монстров, видите ли, запылились. Пойдите, разберитесь. Вот вам антистатические метелки. Называются пипидастры, чтоб их спрут побрал. И не смейтесь, кому говорят!
Потом мы сидели на лекциях. Скука, доложу я вам, смертная. Если уж начистоту, знания куда проще извлекать из учебников или тех же конспектов, которые Тай Фун обещал для нас раздобыть. Из профессорских головгораздо сложнее. Во-первых, эти головы бубнят. Во-вторых, частенько полагают, что в аудитории собрались сплошь бездари и раздолбаи, поэтому и без того нудное повествование приобретает отрицательный заряд. Приправа из негативных профессорских эмоций еще больше подрывает студенческий энтузиазм. И в один прекрасный момент добрая половина потока понимает: "Да, всё верно: мы бездари и раздолбаи. И вообще сволочи беспросветные. Так нам и надо."
Скорей бы практика! вздыхала Мира, подперев щёку рукой.
О, как же я была с ней солидарна! Сколько там до конца месяца? Пару недель? Всего две неделии отработке конец, а мысвободные и окрыленныепредстанем перед выбором куратора для практических занятий. Счастье есть.
С горем пополам пережив "Улётную химию" и "Введение в классификацию биоматерий", мы, как пришибленные, вывалились из аудитории и задались насущным вопросом: где бы перекусить?
Близился вечер, и мое гипертрофированное шестое чувство вещало, что грядет нечто масштабное и торжественное и что вскоре нам станут доступны все гастрономические наслаждения Вселенной. Ну ладно, насчет Вселенной я погорячилась. Курортного городка, как минимум. Уже что-то.
Слушай, нас же Фараон пригласил! осенило Миру. На совещание по поводу кражи краденого.
И точно: злачное местечко с говорящим названием "Круши-Ломай-Бар". Ну вот, опять память сбоит. Стареем. Как бы старческий маразм не начался.
Город расцветал вывесками и уличными огнями. На фоне предзакатного неба зрелище потрясающее. Немудрено, что на нас с Мирой из-за первого же поворота набросились лирические переживания. Вокруг творилась праздничная кутерьма. Лавки пестрели бижутерией, шейными платками и дешевыми побрякушками. Какой-то старик в берете, с лицом, похожим на грецкий орех, играл на аккордеоне песни своей молодости. Справа по курсу доморощенный философ в засаленном пиджаке толкал с помоста утонченный монолог о бренности бытия.
"Круши-Ломай-Бар" вздымался к небесам прямо в конце улочки. Высокий, угловатый. Ни вкуса, ни меры. Так обычно о людях говорят. Казалось, ткни его пальцеми он рассыплется, как карточный домик.
Пригнись! Это наш телохранитель Тай Фун подоспел. Весь в черном, вылизанный, пахнущий лесом и вереском больше обычного. Спасать он, разумеется, бросился меня. Мира как-нибудь перебьется.
Ветхую фанерную дверь нелепого сооружения выбили прежде, чем мы поднялись на крыльцо. Вместе с дверью из этого балагана вылетел какой-то молодчик, красный и веселый. Перебрал.
Еще пара не вполне трезвых субъектов вылетела чуть погодя. И в пустом проёме нарисовался Фараон. Довольныйне передать. Во ртупотухшая сигара, в хитрющем глазумонокль. На макушкедань моде, коричневый цилиндр с очками-консервами. Ноги скрещены, рукив карманах жилета, локти растопырены. Словом, типичный хлыщ.
Хэй, ребятки! проговорил Фараон, не вынимая сигары. А я вас заждался! Вы там на работе своей еще не сгорели? задорно крикнул он. Когда сгорите, дайте знать! Мне для одного дельца позарез нужно несколько горсток пепла!