Нет, я хочу поговорить со всеми вами. Только один раз.
Инспектор манежа пожала плечами и на секунду закрыла глаза. Ленка услышала шелест крыльев. Три летучие мыши закружились на свету и сорвались вниз, превратившись у самой земли. Трехцветная кошка выскользнула из-за занавеса и стала Римой. Большой серый кот Борис мягко прыгнул на арену и уселся в пустой ванночке. Его морда была темной от крови.
Все в сборе, объявила мадам Оксана. Говори.
Ленка облизнула губы.
Я много думала о той ночи и приняла решение. Во-первых, меня не смущает ваш вампиризм. То есть, вы прекрасные артисты и не убиваете людей направо и налево
Нарочно не убиваем, прошептал Эжен.
или очень часто, иначе, кто-нибудь бы заметил. В любом случае, я вас не выдам, даже если уйду, что, можете мне поверить, я сделаю. Теперь скажите, что я ошибаюсь, и выбора у меня нет.
Она обвела вампиров взглядом, подстрекая к спору, но они смотрели на нее без тени любопытства.
В Кливленде я сказала, что хочу присоединиться к цирку. Я все еще хочу этого. Сделайте меня полноправным членом труппы, и я останусь.
Или? подсказал Казимир.
Или я сотру все файлы: программу, с помощью которой организую гастроли, контракты с городами, в которых вы выступаете, все разрешения. Абсолютно все.
Эжен пожал плечами:
Тогда мы не подпустим тебя к компьютеру.
Вы даже не знаете, как его включать, напомнила Ленка. Вы научились лазить в Ютьюбе, но недалек день, когда какой-нибудь полицейский из Юты захочет проверить ваши документы. Вы не можете придумать ничего нового. Помните только то, что умели, когда обратились. Вот и всё.
Мадам Оксана кивнула:
Это правда. Так почему мы должны лишать себя твоих знаний, воображения, огня?
Крови? добавил Борис, облизывая губы он уже принял человеческий облик.
Грубо, сказала Кармен. Но он прав.
И тогда Ленка не сдержалась:
Потому что я больна, эгоистичные вы придурки! Если меня не лечить, я умру, и моя особая, полная энергии, кровь остынет!
Она ошеломила их маленькая победа. Глаза мадам Оксаны метнулись к Гектору он грустно покачал головой.
Потрясенная, Рима засмеялась.
Пусть присоединится к нам. То, что ей известно, она уже не забудет, а новые идеи будем брать с Ютьюба.
Печально, если ее кровь уйдет в никуда, сказал Казимир. Что, если она сохранит свои свойства после обращения?
Ленку трясло, возможно, от облегчения, возможно, от ужаса два этих чувства переполняли ее. Еще ее мучила слабость. Нужно было съесть что-то еще, кроме чипсов и жевательного мармелада ее трехдневного рациона.
Конечно Почему бы и нет? Есть еще несколько вещей, которые я хочу сделать прежде, чем стану вампиром. Нужно придумать номер для троих с кубом. И найти того, кто сможет сшить новые костюмы.
Мадам Оксана встала и потянулась.
Ладно. Будь по-твоему. Я в офис, смотреть Ютьюб.
Ленка покачала головой:
Если вы не хотите, чтобы я умерла не по расписанию, принесите мне что-нибудь поесть и дайте поспать. Ютьюб посмотрите завтра.
Йоска и Марьяна Кубатовы присоединились к зрителям, ожидающим начала восьмичасового шоу Cirque des Chauve-souris в Сан-Франциско.
К ним подошла японская девушка:
Мистер и миссис Кубатовы? Пожалуйста, следуйте за мной.
Мама Ленки увидела, что шатер покрасили и снова покрыли позолотой, выцветшие фрески подновили, медные лампы начистили.
Девушка-унициклистка отвела их в кабинку. На столе стояли два бокала красного вина.
Ленка просила передать, что не сможет выйти к вам сейчас, но вы увидитесь после шоу. Пожалуйста, наслаждайтесь.
Она ускользнула.
Папа накрыл мамину руку ладонью.
Не грусти. Ты знаешь, как она нервничает перед выступлением.
Нервничает из-за того, что я буду кричать, ты имеешь в виду, мама сжала его пальцы. Я в порядке, Йоска.
Каллиопу починили. Теперь она играла старые аранжировки популярных песен. Первый номер остался прежним, но другие оказались если не осовременены, то доведены до блеска и обновлены.
Как и шатер. Как и костюмы, которые были закрытыми, но сексуальными, красивыми и яркими.
Кубатовы улыбались, аплодировали и ждали выхода Ленки.
У Баттины появилась новая кошка, короткошерстная и коричневая. Она перелетала на миниатюрной трапеции с одной платформы на другую хвост торчал позади, будто руль.
Что за жестокость, прошептал папа.
Мама шлепнула его по руке.
В конце первого отделения, калиопа заиграла «Она лишь птица в золоченой клетке», и куб из золотых прутьев медленно поднялся в воздух, переливаясь в огне софитов. Из-за занавеса вышли три девушки, одетые в шелковые кимоно с узором из летучих мышей: японка, темноволосая девочка-змея, и, наконец-то, Ленка, но какая-то другая, с короткой стрижкой, темными тенями и пятнами румян на скулах.
Они спустились с рампы, сбросили кимоно, застыв на секунду в украшенных лентами шароварах и белых шелковых корсетах.
Ленка встала на скрещенные руки партнерш и поднялась к кубу так, будто и впрямь летела, затем подхватила японку, и, вместе, они образовали цепь, по которой вскарабкалась девочка-змея.
Это было захватывающе. Три девушки качались на кубе, зависая на каждом из его прутьев, превращаясь в подобие гирлянды, складываясь и распускаясь будто цветы, образуя живые картины. Последним трюком было соскальзывание. Казалось, Ленка выскользнула из рук девочки-змеи и полетела вниз головой, в свободном падении. Даже мама Ленки, которая знала в чем здесь секрет, зажала рот ладонью, а потом рассмеялась от облегчения, когда девочка-змея поймала Ленку и невозможным усилием подкинула вверх, возвращая в куб, где та на секунду застыла, паря в воздухе, словно белая птица в блестящей клетке.
Шоу закончилось. Зрители разошлись, пьяные от вина и магии цирка. Родители Ленки сидели в кабинке перед пустыми бокалами и ждали дочь.
Я не стану плакать, заявила мама.
Для этого нет причин, согласился папа.
Ленка появилась с другой стороны стола. Она переоделась в джинсы и толстовку, но на лице все еще оставался кричащий кукольный грим.
Мама, сказала она. Папа, я рада, что вы здесь.
В голосе не было радости, скорее, вежливость. Мгновение помедлив, отец вышел из-за стола и крепко ее обнял.
Моя принцесса, сказал он. Berusko. Ты стала замечательной артисткой.
Он осмотрел Ленку на расстоянии вытянутой руки.
Ты в порядке? Твои ладони просто ледяные. Нужно так много друг другу сказать. Ты поужинаешь с нами?
Ленка мрачно на него посмотрела:
Не могу, папа. Мне очень жаль. Я на особой диете: ужин всем будет в тягость.
Мама подошла к ним. Открыла рот, чтобы ругаться или спрашивать, подняла руки, чтобы прижать дочку к груди, но, когда Ленка обернулась, с подведенными черным глазами, серьезная и какая-то чужая, руки опустились, и мама горько сказала:
Мы волновались, Ленка.
Знаю, мама. Простите.
А твое здоровье?
Тень улыбки скользнула по накрашенным губам:
Я сильней, чем когда бы то ни было.
Ты счастлива? спросил папа.
Да, просто ответила Ленка. Очень.
Трехцветная кошка прыгнула на стол и мяукнула.
Простите, повторила Ленка.
Мама коротко кивнула:
У тебя есть обязанности. Иди. Мы вернемся завтра.
Шоу то же самое, уточнила Ленка.
Пусть так, сказал папа.
Кошка мяукнула снова, прыгнула Ленке на плечо, обвившись вокруг ее шеи, будто меховой шарф. Две пары глаз, янтарные и темные, смотрели на Кубатовых холодно, безо всякого интереса. Затем Ленка одарила их сияющей улыбкой артистки, отвернулась, шагнула за занавес и исчезла.
Гарт Никс. Вампирская погода
Эймос, будь дома к пяти, сказала мать. По дороге я встретила Теодора, и он сказал, что погода будет вампирская.
Кивнув, Эймос потрогал висевшее на шее ожерелье из крестов. Одиннадцать посеребренных железных крестиков болтались на кожаном шнурке на расстоянии шириной в два пальца. Двоюродный дед рассказывал, что прежде кресты носили только спереди, пока вампиры не научились кусать людей за загривок, как собаки крыс.
Эймос снял с вешалки шляпу из плотного черного фетра, отороченную серебряной нитью. Бросив взгляд на пальто, он решил, что для него еще слишком тепло, пусть Теодор и сказал, что ожидается влажный туман. Теодор никогда не ошибался.
Не забудь пальто и наручи! словно прочитав мысли сына, крикнула с кухни мать.
Тяжело вздохнув, Эймос натянул на запястья крепкие кожаные наручи, затянув ремешки зубами, и надел пальто. Оно было куда тяжелее, чем на вид в воротник и манжеты были вшиты серебряные доллары. Зимой пальто было в самый раз, а вот в любое другое время года таскать на себе такой груз шерсти и серебра было невмоготу.
Эймос никогда не видел вампиров, но твердо знал, что они существуют. Его отец едва спасся от одного еще до того, как Эймос появился на свет. У Старого Франца двоюродного деда вся ладонь была в уродливых белых шрамах: пытаясь спасти от вампира свою первую жену и старшую дочь, он в отчаянии плеснул в кровососа пригоршню горячего дегтя.
Церковный пастор частенько напоминал об опасности вампиров, ставя их в один ряд с телевидением, интернетом и запрещенными книгами. За исключением вампиров, все вышеназванные «источники духовного разложения» весьма интересовали Эймоса, но прикоснуться к ним он даже не мечтал. Через год он закончит школу, но жизнь его вряд ли изменится. Ему придется еще больше помогать отцу на лесопилке, а затем строить собственный дом и жениться. Эймос тешил себя надеждой, что его жена будет из другой общины единоверцев: полдесятка знакомых девочек, с которыми он рос, не слишком ему нравились. Как бы то ни было, жену ему будут выбирать родители, предварительно посоветовавшись с пастором и церковным старостой.
Не успел Эймос выйти на крыльцо, как ему стало жарко. Взглянув в направлении гор, он увидел, что надвигается огромное белое облако. Как всегда, Теодор оказался прав. Не пройдет и часа, как на деревню опустится туман.
Часа было вполне достаточно, чтобы управиться с делами.
Эймос зашагал по дороге, поприветствовав по пути Молодого Франца, который чинил кровлю на крыше отцовского дома.
За почтой идешь? прекратив стучать молотком, спросил Молодой Франц, даже не вынимая гвоздей изо рта.
Да, брат, ответил Эймос.
Куда еще он мог идти? Походы за почтой были его каждодневной обязанностью.
Поспеши, чтобы вернуться до тумана, предупредил Молодой Франц. Теодор сказал, что погода будет
Вампирская, закончил за него Эймос и тут же об этом пожалел.
Молодой Франц умолк и, вынув гвозди изо рта, вновь принялся за работу.
Прости, брат! выпалил Эймос. Я был невежлив.
Молодой Франц, который был в два раза старше Эймоса и в два раза крупнее и мускулистее, взглянул на него свысока и кивнул.
Следи за языком, Эймос. Будешь дерзить я прогоню тебя розгами отсюда до самой церкви, у всех на виду.
Понимаю. Прости меня, брат, вновь извинился Эймос, опустив голову и потупив взгляд. О чем он думал, перебивая самого сильного и вспыльчивого брата во всей деревне?
Ступай, куда шел, сказал Молодой Франц, не сводя глаз с Эймоса. Подобрав гвозди, он опять сунул их в рот. Каждый второй гвоздь был посеребрен, чтобы вампиры не могли проникнуть в дом через крышу. Дымовые трубы домов тоже были покрыты посеребренной сталью.
С облегчением кивнув, Эймос быстрым шагом продолжил путь. Туман надвигался, опоясывая горную гряду и устремляясь к деревне, чтобы как обычно встретиться там с медленно ползущей со склонов дымкой. Эймосу нравилось быть посыльным. Почтовый ящик служил для общины вратами во внешний мир, пусть и представлял собой всего лишь приделанный к шесту старый топливный бак в двадцати футах от второстепенной горной дороги. Порой мимо Эймоса проезжали машины невероятно стремительные по сравнению с гужевыми повозками, на которых он раз в месяц ездил в Новый Харешет навещать двоюродных братьев и сестер. Однажды перед ним остановился автобус, из которого высыпала толпа людей, чтобы его сфотографировать. Убегая от них и одновременно прикрывая лицо, Эймос едва не растерял все письма.
Подойдя ближе, Эймос заметил, что флажок на ящике поднят, и обрадовался. Значит, ему не придется скрываться до прибытия почтового фургона. Иногда почту развозили женщины, а Эймосу не разрешалось встречаться, и уж тем более разговаривать с незнакомыми женщинами.
Поспешив к ящику, он осторожно открыл замок подвешенным к ремешку часов ключом. Ключ он носил с гордостью, как знак того, что, не будучи еще настоящим мужчиной, уже не был мальчиком.
Внутри оказался сельскохозяйственный каталог от старой фирмы, гарантировавшей, что в их семенах нет никакой дьявольщины, и два пухлых желтых конверта. Эймос сразу понял, что это письма из других разбросанных по свету общин. Они всегда пользовались одними и теми же конвертами. Весьма вероятно, что эти два вернулись к ним, предварительно побывав в доброй дюжине мест.
Сунув письма и каталог в просторный карман пальто, Эймос закрыл ящик и запер замок. Одновременно со щелчком замка он услышал другой звук хруст гравия за спиной.
Резко обернувшись, он взглянул на небо.
Убедившись, что солнце еще не скрылось за надвигающимся облаком, он опустил взгляд и увидел девушку.
Привет, сказала та.
Она была очень красивой, примерно одного с Эймосом возраста, но ее вид заставил Эймоса отшатнуться.
Она не носила крестов, а легкое летнее платье не скрывало шею и руки. Сквозь тонкую ткань просвечивала грудь. Девушка шагнула вперед, и на ярком солнце платье стало совсем прозрачным. Эймос судорожно сглотнул.
Привет, повторила девушка, подходя еще ближе.
Эймос сложил руки крестом.
Отойди! крикнул он. Не знаю, как ты терпишь солнце, вампир, но тебе меня не взять! Моя вера сильна!
Поморщившись, девушка остановилась.
Никакой я не вампир, сказала она. У меня прививка есть, как у всех нормальных людей. Вот.
Повернув руку, она показала татуировку на внутренней стороне локтя птицу в квадрате в окружении непонятного кода из цифр и букв.
Чертовщина эти твои при запнулся Эймос, прилипки. Нормальные люди для защиты от вампиров носят крест.
Этой ерундой уже лет двадцать никто не занимается, ответила девушка. Ладно, предположим, что я вампир. Почему же мне не вредит солнце?
Эймос помотал головой, не находясь, что ответить. Девушка преградила ему дорогу, и пусть она не была вампиром, она была девушкой, к тому же незнакомой. Ему нельзя было ни смотреть на нее, ни разговаривать с ней, но удержаться он не мог.
Крестов я тоже не боюсь, продолжила девушка.
Сделав еще три шага к Эймосу, она длинными изящными пальцами игриво перебрала кресты на его шее. У Эймоса захватило дух. Он судорожно принялся вспоминать молитвы об успокоении похоти и греховных мыслей, но на ум ничего не приходило.
Он метнулся обратно к деревне, но смех незнакомки заставил его остановиться и оглянуться.
Что смешного?
Девушка прекратила смеяться и улыбнулась.
Не привыкла, чтобы мужчины от меня бегали.
Эймос выпрямил спину. Значит, она приняла его за взрослого. Что бы на это сказали деревенские девчонки?!
Как тебя зовут? спросила девушка. Я Танжерина.
Эймос, нерешительно ответил парень. Меня зовут Эймос.
За спиной Танжерины продолжал спускаться густой влажный туман.
Приятно познакомиться, Эймос. Ты из той горной деревни?
Эймос кивнул.
Мы недавно сюда переехали. Живем чуть дальше по дороге, сказала Танжерина. Мой папа работает в обсерватории.
Эймос снова кивнул. Про обсерваторию он знал. С северной окраины деревни виднелся ее купол, находившийся на вершине соседней горы.
Тебе лучше поспешить домой, пока туман не закрыл солнце, сказал он. Погода вампирская.
Танжерина не переставала улыбаться. Она улыбалась больше, чем все знакомые Эймоса вместе взятые.
Я же сказала, что у меня прививка. Вампиры мне не страшны. Слушай, а можно зайти к вам в гости?
Эймос отрицательно помотал головой. Он и представить не мог, какое наказание его ждет, если он приведет в дом полуодетую незнакомку, которая к тому же не носит крестов.
Дома скучно, сказала Танжерина. Папа на работе, соседей нет. Я почти все время провожу с бабушкой.
Туман уже окутывал макушки деревьев на противоположной стороне дороги. Эймос наблюдал за ним, недоумевая, почему до сих пор не бежит домой.
А где твоя мать?
Умерла. Очень давно.
Эймос уже чувствовал запах тумана и мог буквально попробовать его на вкус. За белесым облаком могли прятаться вампиры, готовые в любой момент наброситься на него. Но он по-прежнему не двигался с места.