Конечно, ответила она, двигаясь по скамейке. Садись, я покажу тебе одну вещицу, которую нашла сегодня вечером.
Едва Джош сел на скамейку, как она схватила его стальной хваткой, прижала свое лицо к вырезу его футболки и укусила в шею. Он кричал считаные секунды, но это ни к чему не привело. Его захлестнула волна паники, когда он упал, не в состоянии кричать и шевелиться, глядя на неоновую вывеску бара через дорогу, находившуюся выше головы девушки.
Я умираю?
Достаточно, Кристал.
Чмоканье рядом с его подбородком прекратилось. Кто-то другой занял место девушки. Он знал аромат этих духов. Губы женщины были тугими и прохладными, словно к горлу прижалась кожа спелого нектарина.
Он подошел к водительскому сиденью «Цивик» с чувством жжения в груди и головной болью.
Проклятье, что произошло?
Кристал прошептала прямо ему на ухо:
Одетт хочет поговорить с тобой.
Воспоминания вернулись к нему, парализуя его снова потным ужасом.
Джош, сказала Одетт Делони с заднего сиденья. Я приехала в ваш город на некоторое время, чтобы купить антиквариат. Мне нужно осведомленное лицо здесь, чтобы помочь найти те предметы, которые я хочу, а затем быть уверенной, что я их получу. Сегодня вечером я просто загляну на склад. Если мне что-нибудь приглянется, ты покажешь это своему начальнику завтра
Кузену, прохрипел Джош. Это место принадлежит моему кузену Айвену.
Покажи эту вещь своему кузену Айвену и скажи, что нашел покупателя. Я приду вечером и приобрету ее.
Между ним и этими двумя только что произошло что-то странное, но что именно? Из-за спокойного тона Одетт стало невозможным напрямую спросить об этом, не показавшись сумасшедшим.
«Пожалуйста, уходите!» молил он про себя.
Вы могли бы просто забрать то, что вам нужно, пробормотал он. Я бы ничего не сказал.
Да, могли бы, вздохнула Одетт. Но я не ворую. И не прошу воровать тебя.
«Вот здорово, спасибо».
Дрожащими пальцами Джош нащупал горячую, сочившуюся кровью ранку в нижней части своего горла.
Боже! застонал он. Как я объясню это своим родителям?
Никак, ответила Одетт. Одна из нас будет зализывать раны, и они заживут. Наша слюна лечит места укусов.
«Ага, слюна вампира».
Он застучал зубами:
Вы собираетесь превратить меня в такого как вы?
С помощью одного только маленького укуса? хмыкнула Кристал. Если ты так хочешь
Конечно, нет, ответила Одетт, игнорируя ее. Делай, что я говорю, и тебе не о чем беспокоиться. Мы здесь ненадолго, и наше пребывание принесет тебе выгоду. Я выплачу тебе комиссионные за каждую покупку, которую сделаю.
Из его груди вырвался истерический смех, который перешел в рыдание:
Я должен работать на тебя? Все знают, как это происходит: сначала Ренфилд ест жуков, а затем Дракула убивает его!
Мы не будем спускать с тебя глаз, самодовольно пропела Кристал. Теперь будет так: ты никому не рассказываешь о нас, поэтому нам нет нужды убивать тебя.
Ну, или ты всегда можешь отказаться, добавила Одетт.
Именно так Джош начал сотрудничать с Одетт Делони и ее «племянницей» Кристал Дарк (шутка; Кристал, как оказалось, была заядлым поклонником фантастических фильмов).
Это было правдой: он не мог никому рассказать. Когда он пытался заговорить о вампирах, его мозг как будто затуманивался и не прояснялся в течение нескольких часов. Это было даже хорошо. Все, что ему нужно было помнить, это что на Джоша Бёрнема напали, а затем наняли на работу две вампирши из другого города.
Прикидываясь, как будто нашел новую группу, с которой можно пообщаться после работы, он сказал родителям, что придет домой поздно вечером. К счастью, Джош был не в том возрасте, чтобы его могли наказать. Мать закатила настоящую истерику, но в духовке допоздна стояла горячая пища, оставленная ему (что было особенно важно теперь, когда он внезапно стал основным донором крови).
Отец, поглощенный переизданием учебника, соавтором которого он был, сказал:
Никаких наркотиков это все, что я прошу.
Два раза в неделю после закрытия магазина Джош пропускал вампирш через двери склада, скрытые с улицы основной частью здания. Они освободили место в подсобке на рабочем столе, который Айвен использовал для ремонта старой мебели, и шли туда, где должны были лежать недавно привезенные вещи.
Всегда находилось что-нибудь новое. Бизнес процветал. Айвен назвал это «эффектом антикварного Road show», то есть фондовым рынком. Люди отчаянно пытались вложить свои деньги в нечто стабильное вещи, которые, как они думали, станут более ценными, несмотря ни на что.
За первую неделю Одетт купила: мундштук из панциря черепахи и слоновой кости (пятнадцать долларов), книгодержатель в виде бронзовой головы коня (двадцать восемь долларов), три флакона для духов из цветного стекла (тридцать долларов), флюгер в форме петуха (двадцать пять долларов) и четырехдюймовую ведьму в обнимку с тыквой из литого оранжевого пластика (семь долларов пятьдесят центов).
У твоей тети, сказал Джош, странный вкус.
Кристал пожала плечами (это был ее любимый жест):
Здесь в глухомани все дешево. В настоящих городах Достойные будут готовы заплатить лишний доллар за одну и ту же вещицу, иногда просто для того, чтобы она не досталась другому коллекционеру.
Под «Достойными» она подразумевала вампиров.
Джош набрался смелости и спросил у Одетт:
Для кого эта ведьма с тыквой?
Для одного старого дурака из Сиэтла. Не все из нас богатые эстеты, как показывают в фильмах, Джош.
«Эстеты». Вот как она разговаривала. Это был один из разговоров, который происходил в те ночи, когда вампирам приходилось осматривать кучу картонных коробок и ящиков, откидывая тараканов в сторону (тараканы были всегда, несмотря на то, что у Айвена их регулярно травили) и решая, что Одетт купит на следующий день.
Они также могли выпить немного крови Джоша.
Это ужасало до ломоты в костях, но поскольку он был полностью в их власти, ничего не оставалось делать, кроме как просто принять то, чем они занимались. Вместо того чтобы сходить с ума, Джош с одержимостью начал работу над песнями о таинственных ночных посетителях и опасных подружках, при этом в его айподе играли Rasputina, Theatre of Tragedy и Voltaire.
Не то чтобы Кристал можно было назвать подружкой. Скорее она была просто чьей-то младшей сестрой, на которую никогда не обратил бы внимание (не будь она кровопийцей). Во всяком случае, она сказала, что сейчас соблюдает целибат, пытаясь утолить свой аппетит после последнего занятия сексом. Правда это была или нет (кто их знает, этих вампиров?), но Джош узнал больше, чем того хотел наверняка, поэтому она и рассказала ему все это.
Странно, но он почему-то чувствовал себя довольно оптимистично. Мрачные стихи, созданные вследствие определенных обстоятельств, прямо-таки лились из него. Вдохновение казалось справедливым обменом на небольшое количество крови. Временами Джош был доволен своими работами, хотя и не всегда. Время от времени он взлетал на волне острых ощущений, когда его слова соединялись вместе, и мельком думал, что мог бы сделать он мог писать песни, учащие летать других.
Осуши мою душу холодными, сухими губами,
Так, чтобы у меня не осталось слез
Единственная проблема заключалась в том, что он пребывал в изоляции. Как его песни могли стать лучше без настоящих музыкантов? Он писал тексты на музыку других людей, и эта практика устраивала его лишь до сих пор.
Чтобы перейти на следующий уровень, нужно было двигаться дальше. Ему уже исполнилось семнадцать! Нужно было многое наверстать.
Ни один старый певец не сможет пробиться на сцену.
* * *
Профессия Одетт была идеальной: она работала массажисткой. Вампирша использовала чары, чтобы привлечь клиентов к месту работы (арендованному в Карденасе), поэтому ей никогда не приходилось выходить на солнце. Ее клиенты уходили, чувствуя себя полностью расслабленными (Джош знал это по своему личному опыту). В этом и заключался смысл массажа, поэтому они рекомендовали ее своим друзьям. Одетт, по-видимому, не нужно было спать; она оставляла вечерние часы для работающих людей, оплата производилась по скользящей шкале (почему бы и нет? Она всегда могла забрать разницу кровью).
Кристал спала весь день или же зависала в игре «На пике славы» аркаде, в которой детям предстояло пройти фантастическое приключение (Одетт называла «Пик славы» «казино для детей»). Ночью, в кабинете Айвена, она просматривала на компьютере антикварные сайты по просьбе Одетт.
Однажды Джош спросил, скучает ли она по сплетням и хихиканью с другими девочками в школе.
Фу! Я что, выгляжу сумасшедшей? Кто хочет сидеть взаперти с кучей вонючих, прыщавых, озабоченных подростков и учителей, которые их ненавидят, в месте, похожем на тюрьму?
Ты именно так думаешь, когда пьешь мою кровь насколько я прыщавый и вонючий? («Озабоченный» просто не подходило под описание Джоша.)
О-о, сказала она, не начинай.
Джош решил отпраздновать появление у себя новых сил для написания песен, избавившись от жалкого нагромождения проектов, выполненных на занятиях в Центре искусств (мобильный телефон, сделанный из вешалок и колечек от пивных банок, гравюра по дереву, на которой были изображены сражающиеся вороны), которые он прятал ото всех в переноске на дне шкафа. Он мог бы даже заработать несколько долларов, выставив весь этот мусор для продажи в торговом центре, вместе с теми продавцами, которые были готовы его выставлять. (Как они любили говорить: «Покупатель найдется на всё».)
Когда он пришел, двое полицейских попросили Айвена подойти к кассе. Джош начал выкладывать из сумки предметы в шкафчик у входной двери, накрывая их сверху толстовкой, чтобы не выпали, так что он мог слышать всё.
Копы спросили об известном метамфетаминщике, который накануне появлялся здесь, пытаясь продать старинные монеты.
Украденные, верно? спросил Айвен.
Они кивнули, окинув многозначительным взглядом соседние павильоны.
Айвен облокотился толстыми руками на стеклянную столешницу:
Вот почему я никогда не покупаю товар с улицы он всегда краденый. Вы также не найдете какие-либо ценные вещи у моих продавцов слишком уж их легко стащить. Такие товары просто привлекают воров Итак, спросил он, когда объявил себя абсолютно невиновным, что-то случилось, после того как я выгнал отсюда этого паренька?
Прочитайте газеты, ответил один из полицейских.
В «Джорнал» сообщалось, что парень был найден рано утром в старом аэропорту с перерезанным горлом. Монеты исчезли.
Задрожав, Джош нырнул в угол для книг и DVD-дисков. Для него «перерезанное горло» звучало как «замаскированный укус вампира».
Он приходил в себя примерно полчаса, изучая психоделические изображения на упаковках от долгоиграющих пластинок.
Кристал появилась в полночь с опухшими, слезящимися глазами и повязкой вокруг одной руки. Джош спросил, в порядке ли она, но девушка исчезла в полумраке торгового центра, не ответив.
В офисе Одетт объяснила с нотками раздражения в голосе:
Вчера на этой стоянке к нам пристал какой-то мальчишка. Пытался продать нам монеты, или ограбить, или и то, и другое. Я его послала. А вот Кристал была не в настроении, поэтому она последовала за ним. Я говорила ей тысячу раз, что мы не пьем людей до дна, чтобы потом отбросить их в сторону, как выжатые апельсины. Это глупо.
Она выпила у того парня всю кровь?
У нее аппетит подростка, пожала плечами Одетт. И она плохо справляется со своими порывами.
Она сказала мне, что ей семьдесят пять лет!
Еле сдерживая себя, Одетт крутилась на компьютерном стуле (из-за того, что Кристал была временно выведена из строя, Одетт пришлось самой просматривать сайты, это сделало ее раздражительной).
Годы не имеют значения. Ее жизнь не такая как твоя, Джош. Она не взрослеет со временем. Части мозга, которые на момент превращения еще не были развиты, так и останутся в таком положении. Она застряла между тринадцатью и четырнадцатью годами своим телом и разумом. Навсегда. Только представь, что ты никогда не избавишься от детской пухлости, прыщей или подростковых перепадов настроения.
Ого, сказал он.
Вот именно, ого.
Ну, а у парня был нож или вроде того? Ее рука
Ты должен понимать, что я ее единственная семья и защита, произнесла Одетт. Иногда я должна быть жесткой с ней, но это ради ее собственного блага. Она не сможет выжить, имея разум взрослого в детском теле. Она ребенок, который жив только потому, что я ее защищаю.
Защищаешь? Кристал явно была ранена, но она также и убила кого-то. От кого?
От ее собственной безрассудной натуры, язвительно сказала Одетт, и от древних вампиров. Достойные не любят молодых представителей нашего вида по объективным причинам: безрассудство подвергает всех нас риску. Воспитание помогает в краткосрочной перспективе, но не избавляет от детского поведения того, кто, по сути, вечный ребенок.
Колкость Кристал начала приобретать больше смысла.
Так почему ты тогда не бросишь ее?
Одетт раздраженно ткнула в клавиатуру длинным, переливающимся всеми цветами радуги ногтем:
Молодежь способна к адаптации и приспосабливается в современном мире. Она может быть очень полезной.
Она имела в виду «удобной».
Так-так! Что-то на мониторе привлекло внимание Одетт. Я смотрю, Аксель Хохауэр продал свои фигуры Великой Армии за кругленькую сумму. Она улыбнулась. Должно быть, Горецкий в ярости.
Джош знал, что его только что уволили.
Он обнаружил Кристал плачущей в ванной. Нервно прочистив горло, Джош спросил:
Кристал? Она что-то с тобой сделала?
Она заставляла меня держать руку под солнечными лучами, пробормотала девчонка сквозь слезы. Смотри!
Кожа с тыльной стороны ее кисти была дряблой, кое-где еще проступали розовые пятна ожога.
Кристал снова замотала руку.
Раньше выглядело намного хуже мы быстро исцеляемся. Но это совсем не значит, что мне не было больно. Ненавижу эту старую злую суку!
Да, она убила метамфетаминщика, но ее собственная ситуация была ненамного лучше. Джош не смог не пожалеть ее. Обнять или сделать что-то подобное было нельзя, но хотелось как-то посочувствовать.
Эй, сказал он, притиснувшись к раковине. Хочешь услышать новую песню? Она еще не совсем закончена я имею в виду, я не работаю над ней, но мне кажется, начало довольно хорошее. Я называю ее «Птицы любви».
И он запел в полголоса:
Рейвен ненавидит свой резкий голос,
Она хрипит и кашляет, выплевывая слова.
Проглоти ее бритвенно-острый поцелуй,
Соленый, холодный, легкий как кость,
Чтобы сделать песню Рейвен благозвучной.
Она станет твоей возлюбленной, твоей горлицей,
Если ты сделаешь ее песню благозвучней.
Горлица? презрительно передразнила его Кристал. В каком веке ты живешь? Хотя, это не имеет никакого смысла Что ж, круто. Ты не можешь питаться музыкой, а я умираю с голоду.
Эта девчонка всегда была голодна, и всегда нужно было напоминать, чтобы она вовремя остановилась.
В следующий раз все казалось более чем нормальным. Кристал, чемпион Grand Theft Auto с плюшевым аркадным медведем в качестве приза, снова была за монитором, отслеживая предметы, аналогичные последней находке Одетт: редкой китайской трубе, состоящей из изящно изогнутых латунных трубок и резного дерева. Джош, использованный двумя вампиршами, дремал в старом кресле по другую сторону стола Айвена.
Ни фига себе! Кристал откинулась на спинку кресла и закричала: Одетт! МакКардл в Далласе!
Одетт влетела в офис и склонилась над монитором, чтобы увидеть фото из новостей. На снимке был тощий, самодовольного вида парень с подтяжками, поддерживающими штаны; он пожимал руку какого-то чудака в аукционном зале.
Одетт еле слышно зарычала, оскалив блестящие клыки. (Джош отвернулся он ненавидел думать о том, где еще недавно были эти зубы.) Но она только сказала: «Хорошо. Он там, а мы здесь», после чего вернулась к осмотру китайской трубы.
Кристал яростно прошептала:
Проклятье! Если МакКардл начнет вынюхивать здесь, нам придется уехать.
Джош был потрясен осознанием этого: он не хотел, чтобы они уезжали по крайней мере, без него. (Боже, неужели он действительно так думает?)
Он выглядит безобидным, сказал Джош. И совсем не похож на Ван Хельсинга.
Он Достойный, дурачок. Он всегда подкрадывается в тот момент, когда Одетт пытается первой заполучить приличный товар, а это делает Одетт такой свирепой! Не думаю, что она тебе понравится, когда разозлится, сказала Кристал, шевеля пальцами руки, снова выглядящей безупречно.