И к чему всё это? разочарованно фыркнул молодой монах. Какой прок в том, чтобы делить придуманный час на шестьдесят придуманных долей?
Не знаю, пожал плечами Эстев. Однако одно преимущество у тех часов все же имеется: они показывают время и в непогоду. И еще звонят каждый час, вот так«тин-тин», прям как у Данте.
Не о том нужно думать, братья, мрачно вымолвил третий монах, темноволосый арагонец с выступающей вперед челюстью. Не о баловстве со стрелками, а о том, что пытается скрыть от нас отец настоятель.
Ты о чем это, брат Гримо? спросил молодой монах.
О том, от чего умер брат Безиан. Ходят слухи, что в Авиньоне свирепствует новая лихорадка, намного более опасная, нежели прежние. Опаснее даже вариолы,* что зачастила к нам в последние годы. Я слышал от одного надежного человека В одном монастыре под Авиньоном все братья легли почивать здоровыми и полными сила наутро ни один из них не проснулся. Все семьсот человек умерли в одну ночь, и у всех на теле проступили зловещие наросты.
[*Черной оспы]
Брехня! отозвался переписчик Эстев. Плюнь в глаза своему «надежному человеку», брат Гримо. Нет таких аббатств под Авиньоном, что вместили бы в себя семь сотен братьев.
Ну может, про семь сотен он и привралкто ж будет пересчитывать их досконально? Арагонца явно задело пренебрежительное замечание переписчика. Но покойный Безиан кое-что успел рассказать мне незадолго до смерти. Вы слышали про генуэзский корабль, что бродит неприкаянный из порта в порт, сея повсюду семена пестиленцы? Говорят, жаркий восточный ветер пригнал его в Геную уже пораженным стрелами гнева Господня. Однако генуэзцы вовремя прознали о смертельной опасности, притаившейся на борту, и принялись стрелять по кораблю зажигательными стрелами и горящим маслом из катапульт, дабы отогнать его подальше от города. И с тех пор обреченный корабль, заваленный смрадными трупами, бродит из порта в порт в напрасных поисках пристанища.
Как это он «бродит»? прищурился переписчик Эстев. Сам по себе, что ли? А если не сам по себеотчего ж тогда живые матросы не выбросят смердящих мертвецов в море?
Я тоже слышал про один корабль, только не в Лигурии, а в северных морях, вмешался в разговор молодой монах. Однажды утром жители небольшой прибрежной деревушки увидели вдали от берега странный корабль. Паруса на нем были спущены или порваны, а само судно безжизненно дрейфовало вдоль берега. Некоторые из жителей деревни решили узнать, в чем дело, прыгнули в лодки и поплыли к тому кораблю. Подплыв ближе, они увидели огромное скопище черных воронов, с зловещим карканьем круживших над обезлюдевшим кораблем. Половина гребцов в ужасе развернулась и поспешила обратно в деревню. Остальные же добрались до корабля и вскарабкались на палубу. И там их взору предстали десятки трупов с выклеванными глазами и обезображенными лицами. А вперемешку между ними валялись тысячи мертвых воронов. Отчаянные храбрецы спустились в трюм, и там тоже обнаружили трупы матросов и бесчисленное множество околевших крыс. Тогда те смельчаки похватали по-быстрому тюки с самыми дорогими тканями, что смогли найти в трюме, попрыгали в свои лодки и изо всех сил погребли обратно в деревню. А наутро во всей деревне не осталось ни одной живой души. Все умерли столь внезапно, что никто даже не успел дойти до соседней деревни, чтобы рассказать о случившемся. А корабль мертвецов внезапно исчез в пучине волн и больше не появлялся.
Кто же тогда поведал обо всем об этом, если все жители деревни умерли? почесал затылок переписчик Эстев.
Удалось спастись лишь одному мальчишке, которого отец накануне вечером послал в соседний городок узнать цены на сукно, уверенно ответил молодой монах. Этот мальчишка потом рассказал обо всем суконщику, а тот ужемне.
Ох, чувствую, не закончится добром этот високосный год! шумно вздохнув, пророкотал мрачный арагонец.
Словно вторя его словам, с севера донесся тихий погребальный звон. Братья замолчали, прислушиваясь.
У кордельеров звонят, в их конвенте, определил, наконец, Эстев. Упокой Господь душу новопреставленного раба твоего.
Перезвон францисканских колоколов внезапно растворился в далеком гуле тяжелого колокола.
А это откуда? спросил молодой монах. С собора?
Нет, покачал головой Эстев. Из лечебницы Святого Иакова. Молодая женщина.
***
Так как, говоришь, ты попал в Руссильон?
Арно на ходу сорвал стручок вики, ловким движением вскрыл его и высыпал мелкие зерна в рот.
Едва заметная тропинка, прячась в высокой траве, петляла вдоль правого берега Дордони, то удаляясь, то снова устремляясь к речной прохладе. Иногда тропа спускалась в неглубокие лощины, поросшие бузиной и орешником, откуда снова выныривала в поля, усеянные желтыми цветками вербейника и зверобоя. Из редких порослей иглицы и самшита нет-нет да и вспархивал длинноклювый бекас, пугая встревоженным криком прикорнувшую в траве косулю.
Из Генуи, ответил Рослав, шедший позади Арно, перед остальными. Косу ему пока решили не отдавать. Особенно настаивал на этом Керре, у которого до сих пор побаливал затылок от ночного удара «татарина».
Это и так понятно, хмыкнул Арно. А подробнее?
Да что там «подробнее»? пожал плечами Рослав. В Генуе купил меня один торговец, звали его Франко Трафиканте. Он разными товарами приторговывал, в том числе рабами понтийскими.
Это что значит? спросил нагнавший их Гастон Парад.
Те, которые с Понта доставлены, из Каффы или Перы.
Ты издеваешься, сучий хвост? нахмурился Гастон. Что еще за Пера с Понтом, в душу мать?
Понтэто море за Константинополем. Куманы* называют его Кара Дениз, то бишь Черное море. А Перато район такой в Константинополе, где торговые генуэзцы живут. Понятно теперь?
[*Европейское название половцев]
Так и говори, чтоб понятно было, пробурчал Гастон. И что этот твой Трафиканте?
Скорее уж я его, мрачно усмехнулся Рослав. Он долго не мог меня никому продать, потом, наконец, уступил за дешево арбалетному мастеру из Виларнау. Это такая деревенька под Перпиньяном.
Почему это твой торговец не мог тебя долгое время продать? резко обернулся Арно, впившись взглядом в Рослава.
Поди ж знай. Негоциант мой сказал как-то, что-де глаз у меня дурной, оттого покупатели и отворачиваются. На самом деле, в Генуе спрос на рабов сильно слабже, чем на рабынь. Такоже, генуэзцам немного претит иметь раба-христианина. Лучше уж татарина, черкеса или тунисского мавра.
А рабынь? поинтересовался Гастон.
С рабынями иначе. Их же в основном как кормилиц берут или в доме прислуживать. Черными кормилицами генуэзцы брезгуют, монгольских тоже берут неохотно. Боятся, что через молоко ребенку раскосость передастся или желтая кожа. Поэтому рабынь предпочитают из белых татар, черкешенок* или русов.**
[*Имеются в виду представительницы различных народностей Кубани, Грузии и Северного Кавказа]
[**Имеются в виду все народности, живущие к северу и к западу от Дикого Поля]
И за сколько же твой негоциант продал тебя в Перпиньяне? спросил Арно.
За полцены. За тринадцать ливров.
И ты прожил у него два года?
Полтора. С осени позапрошлого до весны нынешнего.
А потом сбежал?
Да.
А что ж раньше-то не сбежал? недоверчиво сощурился Арно.
Во-первых, нужно было разузнать, что да как: куда бежать, куда не бежать, разглаживая растрепанную темно-русую бороду, объяснил Рослав.
А во-вторых? не отставал Арно.
Жениться я собирался, после недолгого молчания хмуро проронил Рослав.
Жениться? Разве раб может жениться?
Может, если хозяин не возражает.
И что ж не женился?
Умерла невеста.
Понятно.
Помолчав, Арно снова спросил:
А негоциант твой, как там его звали?
Франко Трафиканте.
Ага. Он, стало быть, генуэзец?
Я не знаю, откуда он. Кажется, из Перпиньяна. Кто их поймет, этих жидовинов, откуда они и куда
Арно внезапно остановился как вкопанный. Затем неспешно развернулся и торжествующе отчеканил:
Вот ты и соврал! И поймать тебя на лжи оказалось проще, чем я думал. Сам уже понял, на чем прокололся, или подсказать?
Рослав недоуменно смотрел на Арно, затем с достоинством ответил:
Я ни на чем не прокалывался, потому что говорю правду!
Ты никогда не был рабом, убежденно гнул свое Арно. Будь ты рабом, ты бы знал, что в наших землях иудей не может иметь рабов-христиан! Даже если раб, бывший до того язычником, примет крещениееврей-хозяин должен будет незамедлительно отпустить его на волю, за символическую плату.
Это ты никогда не был рабом, усмехнувшись, ответил Рослав. Иначе бы ты знал, что еврей или язычник, хоть и не могут иметь рабов-христиан, однако могут торговать ими. При том условии, что выставят их на продажу в трехмесячный срок. Поэтому мой негоциант и уступил меня так дешевопотому что срок подходил к концу.
Похоже, ответ Рослава стал неприятной неожиданностью для Арно. Немного помолчав, он раздраженно сплюнул на землю:
Думаешь, вывернулся, да? Думаешь, самый хитрый?
К чему мне выворачиваться? пожал плечами Рослав. Я ведь не вру.
Дальше шли молча, сопровождаемые лишь шелестом орешника да журчанием тихих вод Дордони.
И много было рабов в этой твоей деревеньке, как там она называется? наконец, нарушил молчание Арно.
Виларнау, с легкой усмешкой ответил Рослав. Все еще не теряешь надежду поймать меня на лжи?
Не теряю. Сердцем чувствую, что ты врешь нам в чем-то. Осталось понять, в чем и зачем.
Рослав ничего не ответил; взгляд его задумчиво бродил где-то вдали, за белесой дымкой горизонта.
И как же называл тебя твой арбалетный мастер? продолжал допытываться Арно.
Теодор.
«Дарованный Богом»? Это что, намек на скидку при покупке?
Очень смешно. Нет, в честь Федора Амасейского. Мастер Фабер приобрел меня в день памяти святого, девятого ноября.
Складно сочиняешь, сказитель ты наш, хмыкнул Арно. Так ты поэтому в первый раз назвался Федором? По привычке?
Угу, кивнул головой Рослав.
И каково тебе было жить у твоего мастера? Не обижал он тебя?
Человек он был неплохой, чего уж там, подумав, ответил Рослав. Только уж очень скаредный. Постоянно ужимался в каждой копейке. И ладно бы одного меня протухшей чечевицей кормилтак ведь и сам ее ел. И даже, кажется, не без удовольствия. Тошная у него жизнь, одним словомпрям как его чечевица. Каждый день одно и то же. Простора нет.
Какого еще простора? не понял Гастон.
Размаха. Полета
Полета? Ты куда лететь-то собрался, птица райская? усмехнулся Гастон.
На волю. Очень жалею я, что люди не летают. Я бы хотел. Иногда стоишь так на гореи прямо тянет: разбежаться, оттолкнуться да взмыть. И парить так, высоко-высоко
Я ж говорю, Арно, он в голову ударенный, сплюнул сквозь зубы Гастон. То вроде на нормального христианина похож, а то вдруг баци заговариваться начинает. Давай прогоним его, а? А то кто его знает, что ему в голову взбредет? Сегодня вон его парить тянет, завтракровушки из горла напиться
По себе не суди, огрызнулся Рослав. И ничего такого завирального нет в летании. Слышал я, в землях катайских еще много лет назад некий мудрец поднялся в небо на воздушном змее.
Тоже мне невидаль, рассмеялся Гастон. Наши пророки Енох и Илья вознеслись на небо вообще без всяких змеев, единственно волею Божьей.
То твои досужие домыслы, горячо возразил Рослав. Не сказано в Писании ничего про небо, сказано про Еноха лишь то, что Господь взял его. А куда взялне сказано. Пророка же Илью умчала колесница огненная, запряженная конями огневыми. Но куда умчаласие спорно есть. Ибо в тексте масоретов сказано «на небо», а у семидесяти толковников«яко на небо»
Так и что же сталось с твоим мудрецом катайским, которому на земле спокойно не сиделось? прервал разгоравшийся богословский спор Арно.
Того не ведаю, недовольно ответил Рослав. Но еще задолго до него один восточный воитель привязал к хвостам воздушных змеев хитрые свистелки и запустил их ночью в сторону осаждаемой крепости. И когда защитники услышали прямо с небес ужасный свист и вой, то в панике побросали оружие и сдались на милость осаждавших. А другой восточный воитель поступил еще хитрее: к хвосту воздушного змея он привязал паклю, пропитанную маслом, и поджег ее. И когда враги его увидали, что на них по небу несется огненный дракон, то разбежались в тот же час.
Сказочник ты, и сказками твоимитолько детей пугать! махнул рукой Гастон.
Может, и не сказочник, прогудел сзади раскатистый голос Бидо. Однако мне другое сомнительно. Где ты выучился так ловко глаголить на окситанском?
То несложно было, с видимой гордостью ответил Рослав. Латынской грамоте я с детства обучен был, как и греческой. Потом в Кырыме долго у фрягов* жил, а их наречие с вашим весьма схоже. Ну и еще почти два года в Перпиньяне.
[*Итальянцев]
А можешь что-нибудь сказать на генуэзском? прищурился Гастон.
Что?
Да что-нибудь.
Un re vento con arsura faito a greve pontura, прочитал нараспев Рослав.
И что это значит? хмыкнул Гастон.
«Злобный засушливый ветер нанес много вреда».
И правда похоже. А само слово «Януя»*что означает на лигурийском, знаешь?
[*Генуя]
Дверь или вход.
И при чем же тут дверь? озадаченно спросил Гастон.
Она как бы дверь в Левант, в восточные земли, пояснил Рослав.
Во-во, через ту дверь к нам всякая зараза и лезет, мрачно пробурчал шедший сбоку Керре. Сначала проказа, потом черная оспа, теперь вот ты, ткнул он пальцем в плечо Рослава, но, кажется, уже без особой злости.
И как давно ты сбежал? Арно сорвал с лещины недозрелые орехи и сосредоточенно принялся их раскусывать.
Календарь я с собой не прихватил, посему точно не скажу, хмыкнул Рослав. Но дней шестьдесят или семьдесят, наверное, минуло уже.
То есть в конце апреля. И куда подался?
Известно куда. Сначала в сенешальство Каркассон, потом в Тулузу или в Фуа.
Как для раба, ты неплохо разбираешься в космографии, скептически заметил Арно.
Про то у нас все знают. Что нужно идти на северо-запад, во французские бастиды,* чтобы стать свободным. Проблема лишь в том, как не попасться в руки Депутации.
[*Поселения, возведенные для колонизации безлюдных приграничных земель]
Разве не хозяин должен тебя разыскивать? недоверчиво спросил Арно.
Нет, там другие порядки.
Ну так ты рассказывай, не стесняйся!
Да что рассказывать? Поскольку рядом королевство франков, рабы и пленники из Перпиньяна убегают весьма часто. Поэтому при покупке раба хозяин страхует его в Депутации, от побега и прочих рисков. А если раб убегает, то Депутация выплачивает владельцу компенсацию и замещает его не знаю, как объяснить тебе, что такое суброгация.
Не тужься: до тебя уже объяснили, усмехнулся Арно.
Стало быть, теперь Депутация становится как бы владельцем беглого. А у ней куча агентов расставлено по всем дорогам, для взимания транзитных сборов и прочих нужд. Они же ловят и беглых, в числе прочего. Местные тоже часто устраивают облавы, ведь за поимку Депутация дает награду. Такоже поймавшему причитается одежда раба и кандалы, буде таковые на нем. Но опаснее всегоохотники за рабами. Их немного, но они на конях и сильно поднаторевши в этом деле.
И ты, стало быть, от всех улизнул?
Почти от всех. Я ночами шел. Повезло мне, что ночью хорошо вижу.
Это мы уже заметили. «Почти от всех»это как?
От одного не смог.
И что, он тебя поймал?
Рослав долго молчал, раздумывая, стоит ли рассказывать об этомно все же решился:
Не онона. Она и двое подручных.
Баба ловит беглых рабов? воскликнул Гастон. Да иди ты!
Так и есть, спокойно ответил Рослав. Только уже не ловит. Упала с обрыва.
А те двое ее людей?
Порезались о косу.
Так ты с тремя справился в одиночку? заинтересованно спросил Арно.
С двумя. Третья не считается.
Да что из тебя все вытягивать приходится?! недовольно воскликнул Арно.