Попытался выдернуть руку из тёплых девичьих ладоней:
Меня не волнуют царапины.
Но Элайна уже достала какой-то резко пахнущий настой из наплечной сумки и, не дожидаясь его согласия, стала обрабатывать рану куском смоченной ткани.
Человеческое тело требует заботы. Иначе оно не прослужит долго, ведьма многозначительно улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. Затем подняла свою корзину и передала Гхану:
Поможешь донести до дома?
Они молча шли рядом до самого Гартенштадта. Белая ведьма и демон-разрушитель. Свет и Тьма.
Думаешь, меня останавливает присутствие окружающих людей? Гхан первым нарушил молчание. Почему ты не сбегаешь?
Разве от тебя можно сбежать? Элайна снова улыбнулась. Но на сей раз в её взгляде мелькнула грусть. На миг Гхану показалось, что он понимает её чувства. Только показалось. Демоны не знают эмпатии.
Ты не защищалась и в прошлый раз. Ищешь лёгкой смерти?
Элайна, пряча искорки в глазах, покачала головой, но не ответила. Попытка услышать её мысли тоже не принесла успеха. Гхан недоумевал. Глядя на девушку, можно было подумать, что вопросы демона искренне веселили её.
Вдруг его осенило:
Ты можешь пойти со мной, ведьма. Принеси присягу Владыке! Ему нужны сильные воины. Подумай хорошенько, вознаграждение тебя порадует. Ты обретёшь абсолютное бессмертие! в тот момент демон чувствовал нечто вроде гордости. Теперь она будет в долгу у него.
Но ответ Элайны ошеломил:
Я бы предпочла Стикс.
Гхан не поверил. Девчонка произнесла это со всей серьёзностью. Но кто может добровольно избрать растворение в Стиксе, когда есть шанс задержаться в Вечности?
Элайна услышала его мысли и усмехнулась:
А кому нужна Вечность во тьме?
Она действительно думала такна сей раз он это увидел. Чувство, возникшее теперь, Гхан определил абсолютно чётко. Сожаление. И, возможно, впервые, демон испытал желание ослушаться приказа.
Но, увы, ондалеко не единственный охотник Владыки. Да, он мог бы попытаться спрятать ведьму в любом из нижних миров, но ни один из них не безопасен для неё. Как, отныне, и Земля. Его покровительство перед Владыкой было единственной надеждой для ведьмы. Неужели она не понимает?
Я не смогу спасти тебя иначе, молвил он.
Нежная ладонь коснулась давно небритой щеки:
Сможешь. Просто ты ещё сам об этом не знаешь.
Её невозможно синие глаза излучали доверие и то, что притянуло Гхана к юной ведьме ещё в первую встречу. Нечто, давно забытое им самим. Теперь он осозналэто был безбрежный космический свет самого Источника.
Глава 9. Будущего не существует
Гхан хотел объяснить Элайне, что процесс уже запущен, и его не остановить. Что у неё нет шанса изменить ход истории, запланированный Владыкой. «Тёмные века» не отступят. Того будущего, в котором сбылись пророчества её предков, больше не существует. Оно стёрто.
Ведьме не спастись и самой. Даже если Гхан ослушается Владыку, потеряет крылья и примет высшую меру наказания. Рано или поздно придут другие. Воинам Тьмы нет числа.
Демон просто не знал, как объяснить всё это ведьме
Но вот она смотрит на него небесной лазурью своих глази он читает в этом взгляде: «я всё знаю». В её глазах одновременно мудрость всего мира, покорное принятие своей судьбы, и при этомнесокрушимая вера в победу.
Как может одна сущность вместить в себя всё это? Он по-прежнему не мог разгадать её секрет. Пусть. Её воля тверда, но и ему не занимать упрямства.
Единственный шанс спасти ведьмууговорить отправиться вместе с ним к Владыке добровольно.
***
О том, что эта ночь станет их единственной, знали оба. Когда Гхан вошёл в охотничью лачугу из неотёсанного соснового сруба, что стояла в глуши леса за Гартенштадтом, Элайна уже ждала его там. То ли ведьма подчинилась его мысленному приказу, то ли демон сам пришёл на её зовв какой-то момент он перестал понимать. Гхан ощущал желания Элайны как желания самой Вселенной, а значити как свои собственные.
Это осознание сбивало с толку. Лишало почвы. Побуждало к стремлению перехватить инициативу лишь в свои руки.
Подчиняя её тело своей страсти, Гхан был настойчив, но нетороплив. Он хотел сполна насладиться преимуществами земной плоти и дать белой ведьме прикоснуться к энергии тёмной материи. Пусть прочувствует её истинную силу и возжелает ещё большего. Пусть признает власть демона над собой и подчинится его воле. Ему было мало обладать телом дерзкой ведьмы. Он хотел заполнить собой её душу.
Но в ту ночь Гхан переиграл сам себя.
Там, где его твёрдость сталкивалась с её мягкостью, его напор встречался с её уступчивостью, там, где его ненависти противостояла её любовь, рождалось нечто большее. Оно нарастало неудержимой, неконтролируемой волной, заполняя каждый атом демонического естества. И в тот момент, когда его новое тело испытывало апогей своих ощущений, он почувствовал, что больше не может удержаться в нём.
Гхан вырвался из физической оболочки, почти непроизвольно оказавшись в тонком теле. Тут же последовал толчок, и демон обнаружил, что их с Элайной астральные тела слиты воедино, так же как и физические. И это ощущение невозможно было сравнить с теми, земными. Его вообще невозможно было ни с чем сравнить.
То, что происходило сейчас, Гхан не испытывал ни разу за всю, мать её, вечность.
Где-то на краю сознания пульсировала мысль: план окончательно провалился. Пока Гхан надеялся до краёв заполнить её свет своей тьмой, ведьма зажгла лучину в недрах его темноты.
Сильное зерно, брошенное даже в засушливую почву способно дождаться удобного часа. И когда приходит время, оно прорастает.
Гхан постепенно осознавал: эта битва проиграна им безвозвратно.
***
И всё-таки, ты можешь помочь, Элайна вновь заговорила с ним только на рассвете. Пусть это будет сожжение.
Гхан понял суть без лишних пояснений. Как и причину её просьбы. При сожжении тело отдаёт всю свою энергию, без остатка. Для мага это особенно важно. Он медленно кивнул, не отводя взгляда от её прекрасного лица, надеясь запечатлеть его в памяти навеки.
Я встречу тебя на той стороне и помогу спрятаться от охотников Владыки.
Элайна мягко улыбнулась и покачала головой:
Нет. Я сама найду тебя когда придёт время.
***
Когда в поместье Майеров ворвались посланники Святого Трибунала, Элайна и Аэрин были спокойны и не сопротивлялись вторжению.
Только Мириэль испытала шок, увидев, кто возглавлял солдатов, вошедших в их дом.
Властью, данной мне новым Епископом Бамбергским, Готфридом фон Дорнхаймом, вы задержаны по подозрению в ереси и колдовстве, вперёд вышел пресвитер Йозеф Фукспожилой священник со сморщенной кожей лица, водянистыми глазами и заострённым носом. Его губы скривились в презрительной усмешке, когда он встретился своим колким взглядом с глазами Мириэль.
ЙозефНеужели? Я смирилась бы, увидев кого угодно в этой роли, но ты, женщина бессильно опустила плечи, и из её глаз покатились крупные слёзы.
Священник подошёл к Мириэль почти вплотную:
Вот так бывает в жизни. Забавно, правда? Думала ли ты, когда предпочла мне своего работягу Тиля, что однажды я приду за тобой и твоей семьёй? Что после твоего отказа я посвящу себя служению Святой Палате, живя одной лишь мечтой о мести? Что посодействую тому, чтобы твоих мужчин одними из первых в городе забрали на войну с турками, вооружив лишь вилами? он выплёвывал жестокие слова Мириэль прямо в лицо, держа её подбородок сухими пожелтевшими пальцами.
И что именно я замолвлю словечко за твоего младшего ублюдка, дабы он уже не встал после публичной порки!
Глава 10. Святое судилище
Последняя фраза пресвитера затмила свет перед глазами Мириэль. Она взвыла и вцепилась негодяю в лицо. Но тут же его свита, не жалея пинков и тумаков, оттащила женщину и туго связала ей руки верёвками. Элайну и Аэрин грубо вытолкали во двор.
Фукс противно засмеялся, надменно глядя на беспомощную Мириэль.
Ты безумен, с горечью вымолвила женщина с потухшим взглядом.
О, если и так, то своим безумием я обязан именно тебе. Ты завладела моим разумом, ведьма, но посмела оттолкнуть, когда я готов был отдать тебе всего себя, без остатка. А я не мог смириться с ролью отвергнутого и спокойно наблюдать за твоим тихим семейным счастьем, священник умолк, будто задумавшись о чём-то. Водянистые глаза пристально изучали сидящую перед ним немолодую женщину. Затем его тонкие губы вновь изогнулись в подобии презрительной ухмылки:
Твоё лицо уже не столь красиво, как прежде. Ты давно утратила девичью прелесть, чертовка Мириэль. И всё же, мы можем неплохо позабавиться напоследок. Ночи в темнице дли-и-нные, он цокнул языком, проведя рукой по женской шее. Хотя, его значки вдруг сузились, а на лице отразилось мстительное предвкушение, твоя дочь, пожалуй, доставит мне гораздо большее наслаждение.
Когда Мириэль уводили, Фукс упивался бессильным бешенством бывшей возлюбленной. Боль и ненависть в её глазах были изысканными приправами для его дьявольского счастья.
***
На следующее утро трёх женщин привели на допрос. Для этих целей в здании тюрьмы было выделено целое крыло. Мириэль с трудом держалась на ногах, которые, к тому же были утяжелены массивными железными цепями. Аэрин и Элайна как могли, поддерживали её своей энергией, но сутки, проведённые в сырой вонючей камере на каменном полу, давали о себе знать.
Нарочито медленно их вели мимо пыточных камер, чтобы от обвиняемых не укрылись страшные орудия дознания.
Элайна была готова ко всему и не боялась за себя или бабушку: они обе могли на длительное время перенести сознание за пределы физических тел и тем самым избежать мучений. Но девушку обуревал страх за маму. Элайна знала точно: Мириэль не выдержит пыток, как бы они вдвоём с бабушкой не старались помочь. Если мама погибнет раньше, чем всех их сожгут на костре, спасти её дух от охотников Владыки будет уже невозможно.
Идя в зал допроса, она лихорадочно соображала, как внушить членам Святого судилища поскорее покончить со всей этой процедурой, не прибегая к телесным истязаниям осуждённых.
Наконец женщин ввели в просторный зал с узкими зарешеченными окнами. Серые каменные стены, казалось, поглощали весь скудный свет, что с трудом пробивался через мутные стёкла и металлические прутья. Однако и при таком освещении Элайна без труда могла разглядеть лица сидевших за длинным узким столом.
Судилище возглавлял Епископ Готфрид фон Дорнхаймнизенький толстый человечек с одутловатыми щеками, широким носом и мясистыми губами. Его одежды в районе живота значительно расширялись, и Элайну на пару мгновений развеселила мысль о том, что необъятное пузо Епископа похоже на бурдюк с вином. На таком можно станцевать джигухозяин и не заметит.
По правую руку от Епископа сидел Йозеф Фукстот самый пресвитер, что накануне возглавлял задержание. Ещё четыре духовника сидели слева от Дорнхайма.
Епископ в этот день явно мучился головной болью.
Элайна попыталась «прощупать» энергетику Дорнхайма и наткнулась на непреодолимый блок. Это насторожило девушку: обычные люди не обладают такой защитой. Она взглянула на Аэрин и увидела тонким зрением, как ощерилась её волчица. Значит, бабушка тоже что-то заподозрила.
Аэрин Майер-Эвенвуд, вам знакома эта книга? Епископ, слегка морщась, поднял со столешницы их родовую рукопись.
Аэрин кивнула, сохраняя молчание.
Ваше Высокопреосвящество, вмешался Фукс, по моим сведениям, эти порочные женщины сами вели записи в сием дьявольском трактате. При чём, не на латыни, а на других языкахдревнеирландском, германском. Это прямое доказательство того, что в содержаниисплошь ересь!
Епископ кивал, пожёвывая губу, пока остальные участники допроса делали пометки в своих записях.
Женщина, пишущая книгу на любом языке, совершает тяжкий грех перед Господом, раздался противный голос толстяка Дорнхайм. Слово, вынесенное женщиной из собственных мыслей и выведенное ею на пергаменте, изначально пропитано скверной! Вы нарушили декрет Великого понтифика, запрещающий женщинам заниматься написанием любых текстов, кроме копирования Святых писаний! Осмелились записывать мысли, продиктованные дьяволом!
Я также навёл справки, вновь заговорил пресвитер, и мне помогли расшифровать часть записей. Эта семья ведёт свою родословную от Лайгнеда Файлида, ирландского короля-оборотня. Он заключил союз с дьяволом и оказывал яростное сопротивление Святому учению больше тысячи лет назад в Ирландии. Эти ведьмы до сих пор несут в себе его семя. Доказательство моим словампринадлежавший Файлиду герб с волком на переплёте книги.
Это не волк, Йозеф, а волчица, Епископ перестал жевать губу и вдруг пристально посмотрел на Аэрин. Затем перевёл тяжёлый взгляд на Элайну, и девушка увидела, как сузились зрачки в его маленьких свиных глазках. Вдруг Дорнхайм застонал и схватился за голову. Его лицо исказила гримаса боли.
Элайна и Аэрин удивлённо переглянулись.
Вина этих женщин мне очевидна и сомнению не подлежит, наконец заговорил Епископ. Завтра же они будут казнены на площади. Всё имущество поместья Майеров подвергнется конфискации в пользу Святой церкви.
Фукс, видимо ожидая иных указаний, запротестовал:
Ваше Высокопреосвящество, но «Malleus Maleficarum» предписывает до казни проводить строжайшую процедуру дознания с каждой ведьмой, независимо от того, доказана её вина или нет. Эти женщины ещё могут спасти свои души, выдав нам своих сообщниц. Камеры и инструменты уже готовы к принятию грешниц, и я готов вести дознание лично!
Но Епископ сегодня явно был не в духе.
Я повторяю: закончить с ними побыстрее! рявкнул он. Велите, в конце концов, складывать костёр!
Глава 11. Как солнце встаёт и садится
К радости Элайны, никого из них не повели в пыточные камеры, а снова вернули в темницув подвал здания тюрьмы.
Здесь стоял смрадный запах плесени и испражнений, были слышны скребущиеся в простенках крысы. Но терпеть оставалось недолго.
От невесёлых мыслей девушку отвлекла Аэрин:
Я узнала этого беса!
О чём ты, бабушка?
О Дорнхайме. Это тот самый священник, что проклял наш род. Он приходит на планету каждые 250 лет и творит здесь страшные вещи. Но клянусь, это воплощение станет последним для него.
Я чувствовала, что он демон, Элайна помрачнела. Значит, теперь он решил пойти до конца и уничтожить род волчиц напрочь. Но как тебе удалось пробить его защиту, ба?
Мне не удалось. Но за ночь я наберусь сил и сделаю всё как следует, пока он слаб.
Значит, это не ты внушила ему избавить нас от пыток и вызвала головные боли?
Аэрин посмотрела на Элайну с удивлением:
Нет, я думала, ты
Элайна качнула головой, едва заметно улыбнувшись. Её осенило:
Гхан
На некоторое время девушка погрузилась в свои ощущения, а затем вновь повернулась к Аэрин:
Дорнхайма нельзя трогать. Пока что нужно оставить всё, как есть.
Что ты такое говоришь, Элайна? Он замучает в страшных пытках сотни женщин после нашей смерти. Я вижу море крови невинных жертв на его руках. И он не успокоится на этом, будет возвращаться на Землю снова и снова.
Элайна вздохнула:
Сейчас не время. На его место придут другие, и станет ещё хуже. Иногда лучшее, что можно сделатьждать.
Но Аэрин была непреклонна.
Хуже, чем при Дорнхайме, быть не может. И я не прощу себе, если покину этот мир, не избавив его хоть от одной гадкой твари. Это важно для меня как для дочери рода Эвенвуд. Во всяком случае, я буду знать, что это воплощение прожито не зря.
Мириэль не вмешивалась: она привыкла, что в спорах между Элайной и Аэрин её робкое слово далекой от мира магии обывательницы имело крайне малый вес. А Элайна, предприняв ещё пару попыток переубедить бабушку, в конце концов, сдалась.
***
Наутро Бамберг звенел на всех углах новостью: Епископа нашли мёртвым в его покоях.
Аэрин выглядела измотанной, но довольной собой.
Что ты с ним сделала? спросила Элайна.
То, что должна была сделать ещё первая волчица тысячу лет назад. Отправила в Стикс.
***
Трёх женщин вели вдоль центральной улицы Бамберга в самую широкую её часть, служившую городской площадью.
Процессом казни руководил пресвитер Йозеф Фукс. Когда пленниц вывели из темницы, он хотел приказать своим людям гнать ведьм до площади, показательно избивая плетьми. Но, встретившись взглядом с Элайной, осёкся на полуслове. Пресвитера сковал необъяснимый страх. В тот момент он понял неестественное для Дорнхайма желание быстрей отправить пленниц на костёр без сопутствующих этому удовольствий.