В этот раз шаманка никак на мои слова не отреагировала, возможно, попросту не поняв того, о чем я говорю. Но сейчас мне бы и не хотелось вступать в объяснения, потому что мы въехали в раскрытые ворота
Глава 9
Мы стояли в конюшне точней, в саульне, если говорить на привычном для меня языке, а если исходить из терминологии жителей Белого мира, тов ашрузе. Его устройство вполне себе напоминало конюшню, которая легко всплыла в моей памяти. Но сейчас здесь находился только молодняк. Взрослые саулы и здоровый приплод были отправлены на выгон.
Молодняк, представший нам, был размещен по стойлам. Ничего толком не зная об этих животных, я затруднилась бы оценить, насколько они были больны. Один с аппетитом ел из кормушки всё то время, пока мы на него смотрели. Второй тоже вдумчиво жевал, но что именно, сказать было невозможно, потому что рот саула был пуст. Третий растянулся на полу стойла и издавал звуки, похожие на кряхтение.
Он умирает? с тревогой спросила я, с жалостью глядя на животное.
Спит, ответила шаманка.
Были еще три юных саула, двое из которых «переговаривались», вытянув друг к другу шеи из стоил. Они не кряхтели, не фыркали и не ржали. Этот звук более всего напоминал кошачье мяуканье. А последний саул был занят тем, что бился лбом в дверь стойла. Поглядев на него, я сделала вывод:
Не в разуме.
Поумней своих хозяев будет, отмахнулась Ашит и развернулась к алдару. Ты шутки со мной шутить удумал, Танияр? грозно вопросила моя мать.
Воин, стоявший за нашими спинами с невозмутимой физиономией, изломил бровь и вопросил в ответ:
О чем ты, вещая?
Этот приплод здоров, отчеканила шаманка.
На всё воля Отца, склонил в почтении голову Танияр. Исцелились.
Да было ли от чего исцеляться?! воскликнула Ашит.
Не было бы хвори, я бы не осмелился звать тебя, заверил алдар, глядя на шаманку честным взором.
Ашит, сузив глаза, приблизилась к Танияру. Она демонстративно осмотрела его с ног до головы, а потом уперла кулаки в бока и произнесла едко:
Тыпорождение Илгиза. Ты не человек, Танияр, ты, шаманка нацелила палец в нос алдара, хитрый ленай!
Ленайзмееподобное существо этого мира. Он являлся таким же синонимом хитрости и коварства, как в моем мире лисица. Сообразив еще с первых слов возмущенной матери, что нас обманом выманили из нашего логова, я теперь с интересом переводила взгляд с шаманки на воина, ожидая, чем он ответит. «Ленай» укоризненно покачал головой:
Зачем обижаешь, вещая? вопросил Танияр. Ясын Белого Духа и почитаю первую из его дочерей. Как бы я посмел обмануть тебя? Приплод был вял, казался хворым.
Всё так, вещая, важно отозвался один из ягиров, которые сопровождали алдара до дома шаманки, и ашер (конюх) кивнул, подтверждая слова господина и его воина.
Кому врать удумали?! возмутилась моя мать. Я каждого из вас насквозь вижу!
Тогда ты не можешь обвинять нас в обмане, вещая, ответил Танияр. Как бы ты, известная всем таганам своей мудростью и прозорливостью, не смогла увидеть коварства и поехала с нами?
Ашит открыла рот, чтобы ответить, но явно не нашлась и, сурово сведя брови, велела:
Везите нас обратно.
Невозможно, вещая, ответил алдар. Ты знаешь законы. Когда гость прибыл в поселение во время праздника, его нельзя отпустить, не накормивши. При упоминании праздника я встрепенулась, а в следующее мгновение осозналавот она причина безлюдья. Праздник лета! Тем временем Танияр опустился перед сердитой шаманкой на колени и, склонив голову, произнес с почтением:Дозволь усадить вас с дочерью за наш стол. Одари милостью Зеленые земли, вещая Ашит.
Я впилась взглядом в мать. Она вновь уперла кулаки в бока и, качая головой, протянула:
Лена-ай, ох и лена-ай ты, Танияр.
Покусывая губы, я ожидала, что она ответит, но Ашит тянула с ответом. Алдар так и стоял перед ней на коленях, не спеша поднять голову или заговорить снова. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйстамолила я про себя. Мы так долго сидели в стенах ее дома, что успели, наверное, покрыться пылью. Стряхнуть ее с плеч хотелось до зубовного скрежета. Да и не всё же время мне прятаться! Когда-нибудь придется выйти к людям. Впрочем, мать и без того решила не скрывать меня под кулузом, значит, уже готова явить меня миру. Так почему бы не остаться и не познакомиться с их культурой в самый подходящий момент, когда всё будет происходить у меня на глазах?
Хорошо, наконец, кивнула шаманка. Мы останемся. Но
Вы под моей защитой, серьезно ответил Танияр, подняв взгляд на Ашит. Я и мои ягиры проследим, чтобы к вам не приставали с вопросами. И никому не позволим прикоснуться к твоей дочери.
Ведите, велела Ашит.
Она отвернулась от коленопреклоненного воина, он поднялся и повернул голову вслед шаманке. После перевел взгляд на меня и подмигнул! Озорно, как-то по-хулигански, разом утратив прежнюю суровость. На губах Танияра появилась открытая улыбка, осветившая и без того приятные черты, и на меня взглянул совсем иной человек. Этот человек вызвал живейший отклик и желание узнать его лучше. И в это мгновение мне открылась вся пустота обиды, которую я испытала из-за кажущегося равнодушия нашего пациента.
Разумеется, он не глядел на меня и никак не проявлял внимания! Танияру требовалось убедить Ашит в том, что дело серьезное, иначе она с места бы не сдвинулась. Он вел себя так, как должен был, чтобы шаманка отозвалась согласием и отправилась спасать «хворый» приплод саулов. Я едва сумела скрыть смешок, чтобы не стать соучастницей алдара, но теперь была полностью согласна с матерьюхитрый и предусмотрительный змей! Однако это не вызвало неприятия и подозрительности, скорей, признательность, иначе не видать бы мне праздника. А потом мне подумалось, что он обо мне не забыл, и на душе, признаться, стало как-то тепло и приятно.
Тем временем свет, на миг озаривший лицо сурового воина, вновь угас, и теперь передо мной стоял алдар ягиров, строгий и собранный. Он обогнал Ашит и первым вышел из ашруза, следом вышли мы с матерью, а за нами ягиры. Я несла наш мешок, в котором лежало то, что шаманка собрала для обряда, но когда мы вышли из ашруза, один из ягиров протянул руку, намереваясь забрать у меня добро шаманки.
Отдай, сказала мать. Он отнесет мешок в дом Танияра.
Противиться я не стала и даже вздохнула с облегчением, радуясь, что теперь можно наблюдать за праздником, а не за поклажей. А потом я посмотрела на алдара. Он успел избавиться от плаща и оружия, а следом снял и свой доспех, передал всё это другому ягиру, тряхнул волосами, освобожденными от того головного убора, который надел на границе тагана, и повернулся к нам с шаманкой.
Окажи милость, вещая, почтительно произнес Танияр, чуть склонив голову.
И я ощутила трепет предвкушения, истово надеясь, что более не испытаю разочарования. После того, как мы въехали в ворота поселения, я сумела узнать только, что у него есть названиеИртэген. Однако оценить устройство и величину не смогла, потому что мы сразу же свернули в сторону невысоких срубов, тянувшихся вдоль частокола. А потом мы оказались перед ашрузом, и всё, что я успела разглядеть, это лестницы, ведущие на два верхних яруса частокола, где неспешно прохаживались ягиры. Ну, еще поняла, что за щиты я видела на стенах. Они закрывали бойницы и должны были защищать лучников, скрывавшихся за ними. Вот и всё.
А вот теперь мы выехала на широкую улицу, по обе стороны которой стояли дома. Ни одного каменного, все из дерева и в один этаж. Небольшие, с высокими крылечками, как и у Ашит. Мне было интересно, отличаются ли чем-то жилища Танияра и Архама от тех, мимо которых мы сейчас проходили. Но пока я сделала вывод, что поселение не маленькое, потому что улицы разбегались в разные стороны, и постройки виднелись много дальше. И раз Ашит говорила о начале торговли, то должен быть и рынок. По крайней мере, хотя бы примерно такой, каким я его помню.
Мне захотелось спросить, бывают ли у них пожары, и как часто. Все-таки деревянные постройки не способствовали безопасности поселения и его жителей. Если займется, то крова могут лишиться многие, да и жертв будет немало. Однако я пока придержала интерес. В молчании шла рядом с Ашит и поглядывала то по сторонам, то в спину Танияра, шагавшего, как и прежде, впереди. Сейчас рядом с нами не было его верных ягиров. Наверное, те, кто свободен от службы, должны были появиться на празднике, но сейчас остались только мы и наш гостеприимный хозяин.
Я глядела в спину алдару, а перед глазами стояла его улыбка, искренняя и озорная. Она разом отняла у мужчины несколько лет. Ашит говорила, что Танияр прожил уже двадцать шесть зим, но казался старше из-за строгого выражения на лице, а когда он на миг расслабился и приоткрыл скрытую часть своей натуры, мне подумалось, что ему можно было дать даже меньше, чем было на самом деле.
Словно почувствовав, что о нем думают, Танияр обернулся, окинул нас с шаманкой коротким взглядом и вновь зашагал вперед. Зато Ашит нарушила молчание. Она указала направо и шепнула:
Подворье каана.
С интересом обернувшись, я увидела дом в два этажа. То, что есть второй этаж, я поняла, благодаря высокому забору, из-за которого возвышался второй ярус постройки. Он был украшен резьбой и значительно превышал в размерах дома, которые я видела ранее. Там тоже были резные наличники на окнах, но отделка жилища правителя Зеленых земель отличалась затейливостью и некой роскошью. Не дворец, конечно, но на фоне остальных домов выглядел значительно.
А где дом Танияра? тоже шепотом спросила я.
Там, махнула Ашит куда-то за жилище каана. Отсюда не видать.
Почему не строят из камня? не удержалась я от вопроса. Деревоненадежный материал.
Кто строит дома из бездушного камня? отмахнулась мать. В дереве живут души деревьев, камень мертвый.
Ясно, кивнула я, решив пока оставить свои мысли при себе.
А потом мы дошли до других ворот, и до нас донесся гомон человеческих голосов. Охнув, я на миг прижала ладонь к груди, зажмурилась, призывая мужество, и решительно тряхнула волосами. Мелочь какая, всего-то пройти под прицелом множества глаз незнакомых людей. Может быть, я тысячу раз это делала, просто не помню. Достоинство и еще раз достоинство. И, расправив плечи, я вздернула подбородок и шагнула навстречу иртэгенцам.
За воротами была огромная поляна, на которой в несколько рядов были расставлены длинные столы, и они ломились от яств. И, конечно же, за столами сидели люди. Много людей! Столь много, что я невольно охнула и задумалась над истинными размерами Иртэгена, все-таки мы видели одну улицу, которую прошли насквозь. Впрочем, это сейчас было не столь важно.
Так вот людей было много, гул их голосов и веселый смех смешивались в воздухе с запахом жарившегося на вертеле мяса. На наше появление поначалу даже не обратили внимания, пока мы не прошли первые два стола, а потом головы начали оборачиваться, и люди запоздало вскакивали с мест, чтобы приветствовать шаманку. Эта суета постепенно привлекла взоры тех, кто сидел дальше, и вот уже голоса стихли, и иртэгенцы дружно покинули свои места и склонили головы.
И было в этом действе что-то невероятно знакомым, но что именно, я понять не смогла, а потому и не стала себя мучить, уже привычно отмахнувшись от воспоминаний, не спешивших открыться своей хозяйке. Придет времявспомню. Сейчас это было не столь насущным, как первое представление людям, глядевшим на нашу троицу с интересом и удивлением.
Не знаю, было ли что-то необычное в поведении Танияра, а вот мы с матерью изумили иртэгенцев так уж точно. И если они и слышали об ученике Ашит, который прибыл с ней зимой на роды Агыль, то сейчас они могли понять, кто прятался под кулузом. Впрочем, я пока была меньшей загадкой, потому что могла явиться к шаманке из чьего-то тагана, а раз сняла кулуз, значит, путь служения Белому Духу отвергла. А вот появление вещей на празднике было для всех неожиданностью. Однако никому и в голову не пришло выказать свое недоумение вслух.
Ашит никому не кланялась, не приветствовала и даже ни разу не повернула головы. Казалось, что она сейчас одна на этой поляне, ну и я хранила на лице непроницаемое выражение, не спеша проявить свое любопытство. Однако ухватывать детали я успевала и не вращая головой. Мы постепенно приближались к столу, стоявшему перпендикулярно всем остальным. И не надо было лишних пояснений, чтобы понятьэто стол каана и самых важных представителей тагана Зеленых земель.
Мой взгляд скользнул к центру и остановился на молодом мужчине, родство Танияра с которым угадывалось без особого труда, несмотря на то, что матери у них были разные. Он поднялся на ноги при нашем приближении, и я могла с уверенностью сказать, что ростом и статью он похож на нашего пациента. И волосы были столь же белоснежны, как и у алдара. А вот светло-голубые глаза казались холодными, и взгляд их был пытливым, хоть улыбка и играла на тонких губах. Однако взор продолжал ощупывать сначала Ашит, будто каан хотел понять, чего ожидать от появления шаманки. А после Архам посмотрел на меня, но пока особо не задержался, потому что мы как раз остановились, и глава тагана склонил голову перед моей матерью.
Великая милость, вещая, произнес он голосом, который тоже походил на голос брата, разве что тембр Танияра был ниже и глубже.
Отец шлет благословения своим детям в этот светлый час радости, ответила Ашит.
Прошу, присядь с нами, отдохни, учтиво предложил Архам.
Танияр чуть склонил голову, и Ашит направилась туда, куда вел нас алдар, я, разумеется, следом. И вот теперь каан посмотрел на меня, особо не пряча любопытства. Однако никто не говорил, что я как-то особо должна приветствовать его, а самой мне этого делать, признаться, не хотелось. Рассказ матери я помнила, и проявлять дружелюбие к человеку, которому я уже подспудно не доверяла, было бы лицемерием. Впрочем, и показывать враждебности я не собиралась. В конце концов, стоило составить собственное впечатление, а на это время еще будет. Что до его матери и жен, то, признаться, их я вообще пока не рассмотрела, занятая поиском схожести между братьями.
Я ожидала, что сейчас люди сдвинутся, чтобы освободить место для почетной гостьи, и ее усадят рядом с кааном, однако ничего подобного не произошло. Откуда-то из-за спин иртэгенцев вытащили еще один стол и приставили его к тому, в середине которого сидел Архам. Поднесли лавку, выставили угощение. Ашит уселась первой, и я, конечно же, вместе с ней. Алдар селя рядом со мной, и шум голосов вновь поплыл над полянойлюди вернулись к прерванному ненадолго празднику.
Итак, подведем итоги. Меня не спешили представить хозяину земель и всем остальным, как и мне их. Почетную гостью усадили туда, где было место, точней, где его устроили, и мать приняла это спокойно, то есть того правила, о котором я подумала, не существовало. Значит, каждый здесь занимал свое место, разве что Танияр устроился рядом с нами, но исполнял данное обещаниеоберегать нас. Скосив глаза на шаманку, я увидела, как она едва заметно кивнулавыводы были верными. Это хорошо, но не понятно. Почему новое лицо осталось тенью? Это невежливо уже в отношении хозяев. Или достаточно того, что с нами алдар, и он знает, кого ведет? Непонятно
Верно, негромко произнесла Ашит. Ты уже своя, потому что пришла со мной и с Танияром. Омоем руки.
Кивнув ей, я дождалась, когда шаманка обмакнет руки в миску, стоявшую с ее угла стола. Потом она подвинула миску мне, а затем я передала ее Танияру. Вытирались мы о кусок простого полотна, положенного на лавку. Ну а после этого, я с интересом посмотрела на наш стол, после на остальные и пришла к выводу, что хмельных напитков не было, потому что передо мной стоял только кувшин с водой. Но я помнила рассказ матери о напитке под названиембуртан. Осталось сделать вывод, что его время еще не пришло, и сейчас иртэгенцы насыщались, а для хорошего настроения и смеха им хватало и самого ощущения праздника. Значит, хмель будет позже.
А еще никто ни за кем не ухаживал, каждый обслуживал себя сам. Брали, что хотели и сколько хотели. Но за столами сидели только взрослые. Дети бегали между столами, резвились там, где было оставлено свободное пространство, и если чего-то желали, то просто подбегали, брали и вновь мчались играть. Они оглашали поляну радостными визгами и заливистым хохотом. Никто ребятню не одергивал и не покрикивал, призывая к порядку.
Подростки лет до четырнадцати тоже не сидели со взрослыми. Они уже набрали на большие деревянные блюда яств и устроились в стороне. Устроились кружком прямо на траве, расставив в центре свою добычу. Девочки и мальчики не разделялись на отдельные группки, сидели все вместе. Общность чувствовалась и среди детей, и среди взрослых. Это производило приятное впечатление, рождало некое семейное тепло и уют.