Группа дислоцировалась в низине на окраине лесного массива. Деревья еще не зазеленели, и опушку прикрывала сверху большая маскировочная сеть. Пара землянок, одна из нихкомандирская и одновременно штабная, а втораядля остальных вампиров, да небольшой крытый грузовой фургон, вроде жандармского для перевозки заключенныхвот и вся база.
Мой новый командирЖозеф Бенезетучаствовал еще в Наполеоновских войнах в звании капитана. Немногословный и хладнокровный мужчина средних лет, с давно уже вышедшими из моды лихо закрученными усами, в поношенной форме без каких-либо знаков отличия. Ни подразделения, ни чинов, ни званий. Встретил он пополнение в моем лице равнодушно, проворчав только, что от одного бойца толку мало, и добавил в адрес командования еще несколько непечатные выражения.
Осматривая и знакомясь со скудным временным лагерем, обнаружил знакомых из Парижа, входящих в состав группы. Мир тесен. Во-первых, Ксавьемолодой вампир из катакомб, которого узнал за несколько дней до войны. Он и поведал о событиях, последовавших после моего ухода из подземелий.
В самом начале боевых действий, по катакомбам прошлась «жесткая метла» подручных Эйдриана Толе, и все вампиры, независимо от пола, возраста и готовности выйти наверх, были поставлены перед выборомили считаются мобилизованными, или подлежат уничтожению. Несогласных и воспротивившихся, как, например, почти всех головорезов дикаря Зулууа, уничтожили на месте, остальные поняли, что шутки закончились и вариантов нет. Кое-кому все же удалось улизнуть наверх, как-то Базиль покинул группу за день до облавы. Оставшиеся приняли свою участь и были распределены на различные участки фронта.
Вместе с Ксавье к командиру Бенезету попали Парис и Леонард, которым не повезло остаться в вечности. Первый наступил на противопехотную мину, и его разорвало в клочья, а бывшему противоборствующему главарю снесло голову осколком снаряда. Несмотря на бессмертную природу, наши собратья гибли довольно часто, так что немудрено, что Лазар посетовал на их нехватку. Наибольший урон диверсанты несли, если доводилось столкнуться с аналогичными немецкими группами, тогда бой шел на равных и, как правило, нес немалые потери с обеих сторон. Поэтому состав подразделения насчитывал всего десяток вампиров, в основном молодых, не старше пяти лет. Ясно, отчего злился командир, видно, надеялся на более многочисленное пополнение, чем моя скромная персона.
Вторым парижским знакомым оказался Астор Мартиньез, он работал в автомастерской сначала у Леговца-старшего, а потом у Золтана, где я видел его неоднократно. Но к удивлению, парень был не нашим собратом-вампиром, а оборотнем, чем немало рисковал, ежедневно находясь бок-о-бок с кровным врагом. Уж не знаю в чем причина: во взаимовыгодном сотрудничестве с министром Катри или во врожденной толерантности, но я, в отличие от большинства своих собратьев, не испытывал ни вражды, ни ненависти к хвостатым, чего нельзя сказать об остальных членах группы. Астор уже полгода служил здесь механиком-водителем и во многом был очень ценен и даже незаменим в дневное время, но неприятельское отношение к нему было видно невооруженным глазом. Он старался держаться особняком, выполняя свою работу, хотя командир и предупредил, что лично оторвет голову любому, кто его тронет.
Еще двоих встречал в нижнем «Соблазне», кажется, мы пару раз бывали партнерами в игре. Никаких эмоций по поводу моего появления в отряде не возникло, и с первых дней я понял, что здесь нет командного духа, привычного на субмарине. Скорее, возникали ощущения чего-то знакомого, будто уже видел или испытал подобное. В памяти всплыл рассказ Оливера, о его молодости в катакомбах и выживании, когда сам за себя и один против всех. Что же, этого следовало ожидать.
Теперь мои офицерские эполеты не имели никакого значения, как и наличие банковского счета или аристократическое происхождение. Важен вампирский возраст, сила, боевой опыт и определенные навыки, если таковые имелись. Мы понимали, что всего лишь пушечное мясо, грозное оружие, мощная, но не ценная боевая единица. Расчет ставился на то, что вампиры могут принести немалую пользу на передовой, но их потери не только неважны, но и желаемы, как и бойни в катакомбах. Создавая подобные организации, Совет убивал двух зайцевизбавлялся, опять же, от излишков молодняка, легко восполняемого со временем, и привносил вклад в войска.
Мое новое назначение сказало мне о многом, когда проанализировал свое положение. Лазар посетовал, что у меня нет должной подготовки для разведки, отметив во мне личность с большим потенциалом, но, не моргнув и глазом, отправил все же на передовую, давая понять, что никто жалеть обо мне не будет. Тоже вполне ожидаемо, и придется признать, что я всего лишь мелкая сошка.
Разобравшись в себе, заинтересовался, что же держит здесь остальных членов группы, ведь вампиру, по сути, все равно на указы и команды. Любой из них мог быть уже по ту сторону Ла-Манша, а не вязнуть в грязи и не дышать пороховым дымом. Оказалось по-разному. В ком-то, как и во мне, еще был жив патриотический дух и судьбародины небезразлична. Другие не видели принципиальной разницы между своей жизнью до этого и тем, что творилось вокруг, видно, не слишком повезло с первыми годами вечной жизни. Третьим казалось, что война дает безграничные возможности для удовлетворения вампирской жаждыреки крови вдоволь, никаких запретов на убийства, ежедневный риск, будоражащий нервы. А один даже считал, что таким образом возмещает Франции и ее жителям причиненный им самим вред, искупает грехи.
Вновь судьба предоставила мне шанс испытать себя, а может, просто открыто насмехалась мне в лицо. Спать отныне пришлось на втором ярусе грубо сколоченных лежаков, прикрытых прелой соломой, поверх которой набросили грубое серое одеяло. Удовольствие еще то, при наличии в довольно тесном помещении десятка мужчин, из которых половина звучно храпела, заглушая дневную канонаду. Впервые действительно раздражала невозможность выйти днем из укрытия. О таком благе цивилизации, как душ, или о столовых приборах и мечтать не приходилось. Условия спартанско-походные, минимальные. Пришлось отнестись философски. Полагаю, солдатам в окопах приходится не легче. К тому же, нехотя пришлось признаться, что Оливер вновь оказался прав, утверждая, что школа катакомб мне не помешает. После вонючей камеры и сна на камнях меня мало что могло смутить.
Так началась моя служба, на которой, я надеялся, смогу приносить стране, несомненно, большую пользу, чем прежде, хотя точно знал, что на награды и почести на этот раз рассчитывать не стоит. По сути, мы и наша деятельность даже после войны так и останемся известны лишь самому узкому кругу командования. Однако вскоре надежды на честные и равные сражения, как я их себе представлял, начали рассеиваться как дым, когда стало ясно, насколько вампирские теневые бои отличаются от всего, что я знал или представлял о войне в целом.
О том, какого рода задания нам предстоит выполнять, я получил представление уже следующим вечером. Командир даже не утруждал себя вводным инструктажем или тактическими приказами. Для диверсионной группы, как я вскоре уяснил, любые средства хороши. Чем больше жертв, тем успешнее ночь. Военный кодекс для нас являлся пустым звуком, его попросту не существовало, как, по сути, и нас.
Несмотря на то, что война на суше давно приняла затяжной характер, и обе стороны глубоко закопались в землю, прорыв несколько линий окопов, тянущихся на многие километры, и выстроив различные заградительные сооружения, для вампиров это были горячие ночи. Едва на искалеченную стонущую землю опускалась темнота, наступало наше время. Словно бесшумные ночные демоны, мы проникли на сопредельную сторону и двинулись к небольшому немецкому аэродрому, где на днях приземлилась эскадрилья новых Фокеров. «Главное, как приказал командир, чтобы ни один самолет не поднялся в воздух».
Стараясь не производить раньше времени лишнего шума, сворачивали шеи тем, кто попался на путипатрулям, дозорным, сторожевым собакам. На этом этапе никто не задерживался, чтобы утолить жажду. Все изменилось, когда мы достигли расположения эскадрильи. Ворвавшись первом делом в штаб, выведя из строя телефон и рацию, группа рассредоточилась по аэродрому и окружающим его палаткам и блиндажам. Тут и началась настоящая резня. Вражеские солдаты даже не успели проснуться, так и не поняв, что за страшная сила разрывала им горла и упивается кровью. Вампиры не просто убивали, многие из них, опьяненные, ошалевшие, устраивали ад кромешный, кровавую феерию.
Это была грязная война, ведь человеческий противник, по сути, не мог оказать никакого сопротивления. Любые попытки бошей отразить атаку прерывались в мгновение ока. Первое время я не понимал смысла такой бойни. Это показалась мне отвратительным, бесчеловечным, противоположным всему, что изучал на военной кафедре. Я старался убивать без жестокости, автоматически выполняя свою работу. Но постепенно запах свежей крови, густо растекавшийся над аэродромом, а также свежие воспоминания об изрешеченной пулями и тонущей в бездне подлодке с товарищами и клокочущая непотушенная ярость сыграли свою роль. В конце концов, чего еще я ожидал, направляясь сюда? Да и враг у меня все тот же, что и в море.
Тем не менее, моральные принципы офицера и аристократа, до поры не позволяли мне потерять контроль над своими инстинктами. Даэто вражеские солдаты, и уничтожать ихмоя обязанность, чем я и занимался. Количество потерь со стороны агрессора сокращало потери моих сограждан, мотивация вполне достаточная, чтобы в душе не шевельнулось ни капли сомнения. И все же моя уверенность пошатнулась, когда в мертвой тишине растерзанного лагеря раздались женские всхлипы, переходящие в плач и мольбы. Апофеозом бойни на плацу происходила расправа над несколькими немецкими женщинами, из обслуживающего персонала, вероятно.
Я читал и знал, что еще с древних времен захваченные города нередко отдавались завоевателями во власть своим солдатам, которые несколько дней грабили жителей и насиловали горожанок. Но с Наполеоновских войн Французская армия славилась своим галантным и рыцарским отношением к женщинам, а сейчас и вовсе настал просвещённый ХХ век. Однако командир не только не препятствовал подобному бесчинству, но и сам в нем участвовал. Впрочем, не мне их судить.
Лишь когда затихла последняя растерзанная немка, омерзительная оргия закончилась. Заметая следы нашего «триумфа», мы облили имущество авиабазы керосином и подожгли. Группа, довольная удачной вылазкой отправились в обратный путь, провожаемая мощными взрывами на складе боеприпасов.
Не теряя времени, до восхода солнца мы свернули и погрузили лагерь и оборудование в фургон и снялись с места, так как больше нескольких дней на одной позиции находиться диверсантам было опасно, а, ожидая меня, они и так задержались дольше обычного. В любой момент о ночной бойне могло стать известно вражескому командованию и в противовес нам будет переброшена аналогичная вампирская группа немцев. Мрачный, не выспавшийся Астор, никогда не участвовавший в резне, но прекрасно представляющий, чем обычно это заканчивается, занял место за рулем грузовика, и мы тронулись в путь.
Похоже, не зря у меня были дурные предчувствия. По крайней мере, свою роль в защите Отечества я себе представлял как-то иначе. Незаданные вопросы не давали мне уснуть, несмотря на то, что в темном, трясущемся по бездорожью грузовике, давно раздавался дружный храп. Чувствуя себя неудовлетворенным и словно обманутым ожиданиями, я бесцеремонно разбудил командира.
Скажите, Бенезет, вполголоса задал я вопрос недовольно зевающему капитану, варварские методы специально поддерживаются Вами и командованием, чтобы вампиры не забывали, кто они есть, или это Ваша личная мотивация состава? Не лучше ли сосредоточиться на уничтожении противника или вражеских коммуникаций? Что вам дают бессмысленные издевательства над мирным населением? К примеру, возле аэродрома наверняка расположена зенитная батарея, можно было ее взорвать этой же ночью.
Что, мараться не хочешь? Поначалу иногда так бывает, особенно у вашего братааристократа, равнодушно хмыкнул командир. Ты, Ансело, не видел, что их вампиры на нашей территории вытворяют. Думаешь, миндальничают? Кодекс соблюдают? Благородно сопровождают французов в плен, где те, ни в чем не нуждаясь, ждут окончания войны? Пообтешешьсязабудешь про чистоплюйство свое. Мы не люди, и законы человеческие нам не указ. Договор на той стороне не действует, и нет нужды прятать свою сущность. Если у бошей поползут слухи об ужасных нападениях ночных демонов, это в наших же интересах, потому что посеет в их войсках панику и страх. Так что их командование и само наизнанку вывернется, чтобы скрыть наши следы. А мы отлично сделали дело и заслужили хоть такое развлечение, все равно здесь других нет.
Что бы там не вытворяли немцы, на мой взгляд, это не означало, что и мы должны опускаться до их уровня. Я и сам далеко не безгрешен, тем не менее, старался не переходить определенных границ. Тех же развлечений можно было в достатке получить от проституток, чем я и пользовался по необходимости, так что слова Бенезета меня не убедили. Впрочем, это мои личные принципы, и я не собирался никому их навязывать. Уверился лишь, что генерал Лазар был прав, видя меня на другом поприще, и вновь помянул недобрым словом Оливера.
В итоге я еще больше отдалился от своей группы, ни с кем из вампиров, не заводя дружеских отношений, как и ко мне никто не проявлял интереса. Свободное время, чтобы не скучать, старался проводить с Астором, иногда помогая ему копаться в моторе. Оборотень, естественно, разделял мои взгляды, при своей волчьей сущности все же оставаясь человеком. Но ему хотя бы не приходилось наблюдать все это воочию. Между нами установились приятельские отношения, хотя ни интересным собеседником, ни эрудитом его назвать было нельзя. Ночи полнолуния он проводил в том же кузове грузовика, надежно обитого листами железа, изрядно украшенными царапинами от волчьих когтей, поэтому никакой опасности для вампирского состава не представлял, отчего я не мог понять предвзятого к нему отношения.
Одним из немногих доступных развлечений стало, как я уже упоминал, посещение веселых девиц. Широкомасштабность боевых действий и практически повальная мобилизация граждан привели к новаторству в сфере войсковой проституции. Взамен многочисленных разрушенных в городах борделей создавались мобильные обозы, грузовые прицепы, которые солдаты прозвали «коробка с конфетами» (la boîte à bonbonsфр.). Множество девушек бесстрашно трудились, следуя за войсковыми частями даже в самые жаркие части фронта, скрашивая мужчинам тяготы службы. Как офицер, я имел доступ к «конфетам» более высокого качества, чем обычные рядовые вояки, и однажды повстречал среди них еще одну знакомую из катакомб. Я даже не удивился, узнав в жрице любви развратную вампиршу Адиль, еще в катакомбах хваставшую наследственными талантами. Тогда в подземельях обстановка не располагала к более близкому знакомству, сейчас же я по достоинству оценил пылкую ненасытную девицу, тоже довольную нашей неожиданной встречей. Я провел в ее апартаментах на колесах весь световой день с обоюдным удовольствием, изредка прерываясь на обмен новостями. Адиль поведала, что ненадолго останется в обозе. Согласно приказу, она направлялась прямиком в Бельгию, где должна обосноваться в одном из элитных борделейс целью обработки бошевских офицеров и передачи важных сведений нашему руководству. Несмотря на абсурдность сравнения, меня кольнуло нечто вроде обиды. По сути, ее деятельность и являлась шпионажем и разведкой, на которые, по мнению Лазара, еще не годился я. И ей для этого вовсе не требовалось ни владение немецким языком, ни какие-либо еще специальные навыки, кроме уже имеющихся. В оккупированной Бельгии оставалось немало наших сограждан, которым приходилось жить и работать под гнетом завоевателей.
Глава 5
Фургон вполне свободно мог перемещаться вдоль линии фронта. Снабженный пропусками, документами и предписаниями, подписанными директором Второго бюро и начальником фронтовой разведки, как перевозящий груз особой важности, он освобождался от любых задержаний, возможных проверок идосмотров. В этот раз Астор перевез нас на участок в районе Ипрского выступа, где и обосновались. Впереди располагалась французская колониальная дивизия, состоявшая преимущественно из легионеров-африканцев, а по соседствуканадская. Двадцать второго апреля ближе к вечеру получили очередное задание и спокойно готовились к ночному рейду. Местные позиционные бои давно стали делом привычным, но в последние дни значительно усилились бомбежки Ипра. Город лежал в руинах. Артиллерийская канонада на данном участке фронта почти не прекращались, и мы уже не обращали на нее внимания, спать это не мешало. Во второй половине дня начался сильный обстрел французско-канадских позиций тяжелыми гаубицами, но неожиданно вражеский огонь прекратился, и наступило зловещее затишье.