Со стороны дороги послышался топот копыт, к дому подлетела двуколка, запряженная каурым жеребцом, а через секунду рядом со мной оказался негодующий и озадаченный Квентин. Что же, очень кстати, нам необходимо объясниться. Свадьбе, конечно, не бывать. Это мне теперь не слишком важно, но он мой жених и имеет право знать настоящие причины. Едва ли сумеет чем-то помочь, но я не собиралась ничего таить от него, а дальшебудь что будет.
Мисс Мэри, дорогая, как это понять?! строго спросил он, сохраняя на холеном лице выражение праведного гнева. Вчера днем мы все решили. Все вопросы, как мне казалось, улажены, а сегодня посыльный принес от падре письмо с сообщением об отмене помолвки. Это очередной Ваш каприз или глупая шутка? Подобное поведение в нашем обществе недопустимо, и Вы это прекрасно знаете! Извольте же, наконец, объяснить, что все это значит! уже раздраженно потребовал Квентин.
Смутившись от его обвинений, я не знала, что сказать, ведь он прав, но, в тоже время, все совсем не так, а гораздо ужаснее. Как признаться в том, что стала чудовищем, да и поверит ли он, узнав правду? И что предпримет? Все последние сутки я старательно сдерживала эмоции, но тут меня словно прорвало. Комок, который давно стоял в груди пролился градом слез, и, словно маленький ребенок, забыв о воспитании и правилах приличия, я отчаянно зарыдала в голос. Теперь уже растерялся Квентин. Он неуверенно попытался обнять меня и притянуть к себе, чтобы успокоить, это и стало его роковой ошибкой.
Жених что-то говорил мне, о чем-то спрашивал. Но все его слова заглушал равномерный стук сердца, пульсация крови в жилке, вздувшейся над ключицейкак это завораживало, как влекло и манило! И опять это странное головокружение, тот же спазм, и, не успев осознать опасность, я вцепилась клыками в его горло.
Но что это?! Вместо нектара в моей глотке жидкий огонь, сжигающий изнутри и раздирающий болью. Я закричала. Квентин резко оттолкнул меня, и странная слабость во всем теле не позволила мне устоять на ногах, я упала, корчась, на землю.
Ты меня укусила, мерзавка! У тебя бешенство?! в ужасе отшатнулся мужчина, зажимая рукой кровоточащую рану на шее и пожирая меня гневным взглядом. Поэтому падре отменил помолвку?! Падре! ошарашенно воскликнул Квентин, глядя на мои корчи. Так вот зачем он требовал, чтобы все прихожане пили его настои травы на святой воде, утверждая, что это спасет нас от кровососущих тварей! Так он был прав, это не бредни!
Если бы не безумная боль, раздирающая мое горло, я, наверное, испугалась бы его слов и того, что за ними может последовать, но в тот момент мне хотелось лишь, чтобы мучение прекратилось.
Ты нежить! Чудовище! Ты хотела меня убить! закричал мужчина с искаженным ненавистью лицом. Что же, я отплачу тебе тем же! Я сам убью тебя прежде, чем ты погубишь хоть кого-то! Сжав обеими руками свою трость, он высоко занес ее над головой, нацелившись в мою грудь. Бешеная ты или кровопийца, умри, мерзкая тварь!
Где все мои силы? Я не могла даже отползти в сторону. «А, может, это к лучшему? Ведь я же собиралась умереть. Пусть так и будет, с каким-то облегчением мелькнуло в голове. Лишь бы скорее все закончилось!»
Но внезапно я увидела, как рот Квентина раскрылся в безмолвном крике, и со свернутой набок головой, выронив занесенную трость, мой несостоявшийся жених мешком осел на землю.
Ни на минуту тебя нельзя оставить одну, раздался недовольный голос Троя. Забыл предупредить, многие горожане, в том числе, как видно, и Аластеры, пьют вербену. Скажи «спасибо» Джиэнпэоло. Наш благочестивый братец позаботился о своих белых прихожанах. Говорят, на каждой проповеди напоминает им о пользе этой травы и необходимости ее ежедневного употребления, чтобы защититься от проклятой нежити. А эти суеверные идиоты верят во что угодно, убедительно сказанное. Так что поосторожнее, выходя на охоту, эффект ты уже ощутила на себе. Но ничего, скоро она выветрится из организма и к тебе вернуться силы. Здесь, в Гринвуде, вообще-то лучше утолять жажду чернокожими, целее будешь. И держись первое время рядом, мне бы не хотелось оставлять гору трупов в родном городе. И так с этим повозиться придется, он ткнул носком сапога неподвижное тело Квентина.
Кузен взял меня на руки (у меня не было сил даже протестовать) и отнес в сарай на охапку сена.
Сдается мне, задумчиво произнес он, с сомнением поглядывая на меня сверху вниз, этот твой жених неспроста здесь появился. Запомни, Мэри: не пытайся что-то делать у меня за спиной, иначе ты очень пожалеешь об этом, предупредил он с явной угрозой в голосе. Теперь нам в Гринвуде оставаться опасно. Отдых в доме управляющего отменяется, полежи немного здесь. Мы должны уехать как можно скорее, поэтому нужно срочно решить вопрос с твоей защитой от солнца.
Ничего не объясняя, он сдернул с моего пальца тоненькое колечко с синим камушком, надетое мною перед поездкой в дом Аластеров. Когда-то оно принадлежало моей маме. Пока я находилась в пансионе, все ее украшения хранились в доме падре, а по возвращении он отдал их мне.
Я почти не обратила внимания на манипуляции кузена, до колечка ли мне сейчас было?
Постарайся успокоиться и немного поспать, разбужу рано. И никуда не выходи отсюда, хватит на сегодня трупов, с этими словами Трой исчез, оставив меня одну.
Боль от вербены постепенно стихла, хотя слабость еще не прошла. Тихо всхлипывая и дрожа всем телом, я лежала на охапке сена. Квентин с занесенной тростью, теперь остывающим трупом лежащий на крыльце с неестественно запрокинутой головой, по-прежнему стоял перед глазами. Он же из-за меня погиб! Я стала не только чудовищем, но и практически убийцей. Сердце мое сжималось от презрения и ненависти к самой себе и к своему мучителю. Чем я теперь лучше его? Я не удержалась от завершения обращения, потом напала на своего жениха, и теперь он мертв.
Я помнила Квентина с раннего детстваправильного благовоспитанного мальчика, потом заносчивого подростка, а в последние дни смирилась с мыслью, что этот важный мужчина должен стать моим мужем. Пусть я не успела полюбить его, но не желала ему зла. Совесть буквально сжирала меня, заставляя думать о родителях Квентина. Вспомнилось, как я сама страдала, когда погиб отец.
Как же мистер и миссис Аластер переживут смерть сына, ведь он всегда был их любимцем и их гордостью? И как мне теперь со всем этим жить?
Последние двое суток вместе с Троем стали самыми жуткими в моей жизни, не понимаю, как я до сих пор не сошла с ума? «А он ведь что-то говорил о том, что мы теперь всегда будем вместе!», с ужасом вспомнила я.
Бежать! Немедленно бежать отсюда! Но куда мне податься и как я буду жить одна? Наверное, нужно что-то взять с собой, какие-то вещи, раздобыть деньги.
Но я совершенно не представляла, что может понадобиться в дороге, я же никогда не покидала дома или пансиона, а раздумывать было некогда. Возьму хотя бы какую-то одежду и те деньги, которые я имела наличными на мелкие расходы.
Пошатываясь от слабости, я встала на ноги и добрела до крыльца заднего двора. Заставить себя подойти к парадному я не могла, снова увидеть тело Квентина выше моих сил. Приоткрыв дверь, скользнула было внутрь, но тут же меня отбросило назад, словно я уперлась в невидимую стену. Что это за ерунда? Попытка понять, что за преграда не дает мне попасть в дом, трогая рукой будто плотно сжатый воздух дверного проема, натолкнула меня на мысль, почему Трой требовал пригласить его и почему сегодня мы не могли ночевать в доме. Это просто какой-то кошмар.
Пройти все же к главному входу, позвонить в колокольчик и попросить горничную вынести все нужное на улицу? Это вызовет много лишних вопросов, а я опасалась задерживаться, ведь когда кузен вернется, наверняка кинется в погоню. Мне нужно лишь затаиться, спрятаться ненадолго, избавиться от него. Он говорил, что оставаться опасно, значит, скоро уедет. Тогда я смогу вернуться и вместе с Нэнси спокойно собраться, а за это время хотя бы подумаю, как жить дальше.
Может, воспользоваться лошадью? Но верхом Трой меня догонит, а спрятаться легче пешей. Не раздумывая более, я развернулась и пошла прочь. Страх навсегда остаться рядом с ненавистным чудовищем подгонял меня и прибавлял сил. Постепенно становилось легче, и я, подобрав длинную юбку, перешла на легкий бег.
Через некоторое время, напрягая свои обостренные чувства, стараясь не привлекать внимания, я бежала все быстрее и быстрее, чувствуя, словно за спиной вырастают крылья, и я могу мчаться, как стрела. «Хотя, о чем я? одернула я себя. Крылья растут у ангелов, а не у чудовищ».
Выбравшись на мощеную дорогу, я повернула в сторону Мемфиса. Через пару часов ноги сами принесли меня к знакомому белому зданию с колоннами.
Пансион, на долгие годы ставший мне домом. Здесь мне знаком каждый камушек и каждый закоулок. Можно спрятаться, например, на чердаке, а Энни поможет или хотя бы подскажет, что теперь делать. Она чудесная подруга, и я всегда могла на нее положиться.
Город спал, для человека, казалось бы, что тишина почти осязаема. Мне же теперь были слышны малейшие звуки вокруг. Скрип кресла качалки в одном из домоввероятно, хозяина мучила бессонница; шуршание котов в отбросах, сваленных в подворотню. Это и пугало, и вызывало восторг одновременно. Наверное, нужно время, чтобы привыкнуть к такому многообразию новых возможностей.
Почти все окна пансиона погружены в темноту. Лишь в комнате одной из воспитательниц горела свеча да в сторожке виднелся свет керосиновой лампы.
Успев убедиться по пути в своих возросших способностях, без усилий я перебралась через ограду и прокралась под окна своей бывшей спальни. Один прыжоки я устойчиво встала на карнизе, заглядывая в окно. Рядом на кровати увидела спящее лицо Энни. Приоткрыть раму оказалось секундным делом.
Осторожно рукой потрогала воздух и не почувствовала никакого препятствия.
Но тут в тишине дортуара я услышала отчетливое биение почти двух десятков сердец и горло мучительно заполыхало, вытесняя разом все мысли, кроме жажды. Особенно привлекательным казалось вот это, ближайшее, принадлежащее моей подруге. Кажется, я даже слышала, как по ее артериям бежала кровь.
Почти против воли, я подалась вперед. Осталось только одно движение, и я получила бы желаемое.
Но в тот же миг, где-то за спиной раздался резкий крик охотящейся совы, заставивший вздрогнуть от неожиданности и обернуться. Это отвлекло меня, пусть на мгновение, вернув способность мыслить. «Да что же я делаю?! пришло ужасное осознание. Чуть не убила и свою подругу. О чем я думаю? Как вообще можно так рисковать?».
Не задерживаясь ни на секунду, чтобы не поддаться соблазну, я быстро опустила раму и скользнула вниз.
Нет, в пансионе остаться невозможно, я поняла, что иначе не удержусь и до утра совершу убийство, а то и не одно. Значит, следовало отыскать хоть какое-то безлюдное укрытие, где я могла бы переждать день. Медленно брела я по пустынным улицам, в отчаянии осознавая всю степень своего одиночества. Для близких ранее людей я теперь опасна, как самый страшный злодей. Неужели Трой прав, и моя дальнейшая жизнь возможна только рядом с ним? Но сила ненависти к родному человеку, так легко поломавшему мне жизнь, отметала подобную перспективу, несмотря на безвыходность сложившегося положения. Наконец, найдя за городом старый полуразваленный сарай, я встретила в нем утро в размышлениях о том, как жить дальше.
Всего два дня назад я была молодой невестой, к тому же, богатой наследницей. Меня ждала спокойная нормальная человеческая жизнь, у меня было будущее. А теперь по воле Троя я потеряла все. У меня не осталось больше дома, я осознала, что нельзя мне в ближайшее время возвращаться в Гринвуд. Дело не в том, что Квентина, наверняка, уже хватились, и не в страхе перед кузеном.
Жажда мучила меня все сильнее, и я понимала, что теперь смертельно опасна как для Нэнси, так и для других слуг. К тому же, падре знает обо мне, и у меня было мало причин рассчитывать, что он даст мне жить спокойно.
«Придется сначала научиться терпеть, сдерживаться, ведь даже Трой не кидался на всех подряд», твердо решила я.
Взошло солнце. Поднеся руку к лучу, пробившемуся сквозь щель в досках, я вскрикнула от боли в обожженной кисти. Злодей не обманул, днем мне не выйти наружу.
Однако решить оказалось легче, чем сделать. Все мои мысли были теперь только о крови, и когда в углу под прелой соломой зашуршала крыса, я подумала, что это может оказаться выходом, ведь животные тоже теплокровные существа, чем они хуже людей? Возможно, есть способ не становиться убийцей. Прежде, как любая нормальная девушка, я панически боялась этих грызунов. Теперь же, одна только мысль, что в этом сером грязном тельце содержится несколько глотков спасительной жидкости, пробуждала во мне хищника и заставляла забывать о страхе и брезгливости.
Поймать грызуна оказалось на удивление несложно, мои рефлексы превосходили шустрого зверька. Но, к сожалению, ничего похожего на эйфорию тех первых глотков я не испытала, крысиная кровь имела мерзкий привкус. Подавляя тошноту, сплевывая противную щетинку, я с трудом заставила себя выпить до конца. Но это почти не придало сил, меня мутило от отвращения и вскоре вывернуло наизнанку. Я чувствовала, что слабею, и понимала, что убью любого случайного прохожего, который окажется у меня на пути, несмотря на все свои благие помыслы и самоубеждение, а осуществить это мешало лишь дневное время.
Кроме мучительной жажды была еще и ненависть. Жгучее чувство к человеку, сделавшему меня таким же монстром, как и он сам, ненависть к самой себе, потому что я осознавала: скоро эта жажда станет сильнее меня. Я ненавидела собственную слабость, потому что не могла заставить себя выйти на солнце, чтобы сгореть и избавить мир от еще одного чудовища, как поступила бы настоящая христианка. Нет, я продолжала лежать, скрючившись в вонючем сарае, с ужасом и нетерпением ожидая захода солнца.
И вот, ближе к вечеру, судьба послала мне первую жертву. Им оказался бродягавысокий бородатый мужчина, забравшийся в сарай, наверняка, с целью переночевать в моем убежище. Едва ли я смогла бы сдержаться, и, как только солнце скрылось, неизбежно отправилась бы на поиски крови, но бородач ускорил события и решил свою судьбу, когда, глумливо скалясь щербатым ртом, хотел воспользоваться подвернувшейся удачей и развлечься с молоденькой девушкой, показавшейся ему легкой добычей. И вот, он прижат к земляному полу, а я жадно, захлебываясь, пила его кровь. Мужчина дергался, хрипел и, наконец, замер.
Жажда отступила, сила вновь вернулась ко мне. А вместе с ней вновь вспыхнули ненависть к собственной сути, боль и отчаяние. Как же я проклинала Троя, желала ему мучительной смерти за то, что сделал со мной, призывала на его голову все мыслимые и немыслимые кары небесные, сомневаясь, однако, что Бог слушает исчадий ада. Большая часть свободного времени, которого у меня оказался переизбыток, проходила именно в этом состоянии.
Понимая, что веду себя нетипично для бездушной кровососущей твари, я сознательно позволяла боли и отчаянию вновь и вновь поглощать меня, действуя как бы вопреки, боясь потерять эти человеческие качества в себе, не позволяющие стать не просто кровопийцей, а убийцей, безжалостным и беспощадным.
Когда жажда становилась сильнее боли и мук совести, я выбиралась на охоту. Нападала на припозднившихся гуляк в темных переулках и пила их кровь, а потом вновь забивалась в свой сарай, чтобы упиваться страданиями и ненавистью. Если вампиры могли бы сходить с ума, то, наверное, я была на грани этого состояния.
Обычно ночные вылазки проходили достаточно гладко, меня ни разу не заметили.
А вот я, однажды, столкнулась с одной из нас. Меня привлек запах свежей крови, перебивающий ночную сырость и вонь трущоб. Ведомая манящим ароматом, заглянув в подворотню, я увидела, как неопрятная пожилая на вид женщина пила кровь молоденькой девушки. Заметив меня, она повернула искаженное оскаленными клыками лицо и зарычала. Непроизвольно я ответила ей тем же.
Ничего, кроме отвращения, к ней у меня не возникло, и я продолжила свою охоту, раздумывая, неужели и я выгляжу так же гадко?
Так прошло несколько бессмысленных, тяжелых и печальных недель. Пансионат, детские годывсе это казалось каким-то далеким и сказочным сном, другой жизнью, не моей, словно подсмотренной у кого-то, в бессильной зависти.
Зимы в наших краях довольно мягкие, снег за все время шел лишь однажды и тут же таял. Тем не менее, я очень скоро оценила особенность вампирского организма. Хотя холод и сырость, как и физическую боль, я ощущала также, как и человек, тем не менее, это вызывало лишь дискомфорт и не влекло никаких последствий. Болезни и смерть от переохлаждения мне не грозили.