Они вселились в толпу детей, и это было видно по их глазамполностью чёрным, без капли цвета, без единого проблеска, без ничего. Только эти полые, пустые дыры, в которых ничто хотело засосать тебя внутрь и потом смотреть, как ты бессильно кружишься там и кричишь. Дети шли так, будто они все были хорошо воспитанными учениками из какого-то пансионатано я видела, как их глаза резко остановились на мне, примерно дюжина из них. Они таращились на меня, и в их распоряжении была ужасная сила. Я вдруг вспомнила последний свой кошмар, не только образ в деталях, но ещё и те чувства, которые я тогда испытала, и мои ноги стали подгибаться подо мной.
Папа и Мыш смотрели друг на друга и не видели, как вселёныши глядели на меня добрую секунду, пока шли мимо. Я чувствовала каждый взгляд и знала, что они значили.
Вселёныши выбрали меня своей жертвой.
О, чудесно. Только этого мне и не хватало.
Я сложила руки на животе и стала медленно, глубоко дышать, чтобы шарики у меня, возможно, не так сильно заехали за ролики. Папа не мог увидеть вселёнышей. Почти не мог на них подействовать. Но они могли ему навредить, а он не понял бы даже, что случилось.
Я, в общем, была уверена, что, наверно, идти в зоопарк с толпой голодных страшил-наваждений было так себе затеей. Вселёныши могли быть опасны, если не знать, как с ними справитьсячто само по себе уже не значило ничего хорошего.
Я бросила на него быстрый взгляд. Он смотрел на меня с тем же участием, с каким смотрят взрослые, прежде чем отнести меня в тёмную, тихую комнату. Мне нужно было только слово сказать, и он бы так и поступил. Там было бы безопасно и тихо.
И на этом закончился бы наш первый настоящий день вдвоём.
Дурацкие вселёныши. Дурацкие страшилы-вселёныши.
Я не собиралась взять и позволить их дурацким рожам испортить день моему папе.
Я сама с ними разберусь.
Но сначала я пойду посмотрю на мегаклёвых зверушек. Вернее, Мыш жульничал, как всегда. Он собака Фу, и у него есть куча странных сил. Большинство из них говорит монстрам отвалить, и они отваливают, но ещё с ним всё всегда проще. Когда ты с Мышем в ресторане и хочешь есть, там всегда будет место, а у тебяхороший официант. В рекламе по телевизору крутят трейлеры хороших фильмов. У мультиков попадаются смешные эпизоды. Идёшь играть в аркадырядом очень вежливые люди. В школе это не работает, потому что там Мыш не жульничает, но за её пределами он делает всё лучше, чем могло бы быть.
Никто этого не замечал, и пусть. Только Мыш видел, когда мне нужны были его большие пушистые обнимашки.
Мыш использовал свою силу, чтобы зоопарк стал ещё круче. Все звери были мегаклёвыми. Выдры бегали и игрались, а обезьяны качались и кричали, даже лев рычал для нас, когда мы шли мимо.
Если бы не вселёныши, всё было бы идеально.
Они преследовали меня. То есть не наступали мне на пятки, ничего такого, но они разделились на пары, и кто-то из них всегда был в тридцати-сорока ярдах от нас, следил за мной и таращился.
Постоянно, постоянно таращился.
Этим и занимались вселёныши. Они тебя преследовали, иногда многими днями, таращились, и их глаза заставляли тебя вспоминать нехорошие вещи. Если это продлится слишком долго, ты рухнешь под той тяжестью, что на тебя навалиласьа когда встанешь, у тебя будут большие чёрные глаза, и вселёныш будет говорить тебе, что делать.
Я хотела рассказать о них папе, но может, он хороший и волшебник, но ещё он взрослый. Если будешь рассказывать взрослым о вещах, которые они не могут видеть, то, скажем так, ловить светлячков в сумерках тебе уже вряд ли разрешат.
И ещё.
Вдруг он думал, что я та самая? Травмированная. Вдруг ему не нужна была дочка со всякой ерундой в голове?
Так что я молча шла рядом с Мышем. Вселёныши не смели приближаться, если он был рядом. Мыш в общем-то замечал страшил, если они были недалеко и не настолько осторожны, чтобы их было ни услышать, ни увидеть. Да, он взрослый, но он собака, поэтому в целом он как ребёнок. Пока что они держались на расстоянии, чтобы он их не увидел; так далеко от нас их Взгляд-Бояться-Велят мог только слегка рассердитьи потрясный зоопарк в каком-то роде сводил этот эффект на нет.
Может, сегодня всё будет нормально.
А потом голова моего папы поднялась, словно Мыш, когда он чует жидкость для розжига в доме Карпентеров, и его глаза забегали по сторонам, будто он был большим голодным медведем и искал, что бы ему растерзать.
Эм. Папа? спросила я.
Он посмотрел на меня и уже не был похож на папу. Он будто бы был героем-мстителем из фильмавесь в напряжении, настороже и может быть даже немного злой.
Ой.
Ой-ой-ой. Где-то должен быть монстр или что-то ещё, раз он так переменился. Я никого не видела, но на всякий случай встала между Мышем и папой, прежде чем спросила:
Что-то нехорошее случилось?
Он отвернулся, и маленькие мускулы у него над челюстью несколько раз подпрыгнули. Возможно, я его разозлила. Вряд ли. Вроде бы я ничего такого не сделала.
Но я не всегда замечала это за собой.
Может быть, наконец ответил он. Он посмотрел на меня, и на минутку его лицо стало чуть нежнее. Может и нет. Не знаю. Нужно пойти узнать, что случилось. А сначала нужно отвести тебя в безопасность.
Иногда в безопасных местах было хорошо и безопасно, а иногда это была комната с дверью на замке. Он думал, у меня сейчас будет приступ, или что? Или это просто осторожность.
Взрослые всегда осторожны.
Но откуда мне было знать, какая из догадок верная?
Это важно, да? спросила я.
Папа не смог бы понять, что я хотела у него узнать.
Может быть, сказал он. Он кивнул в сторону кафе, которое было в зоопарке. Давай займём столик и закажем что-нибудь перекусить? Вы с Мышем посидите там, а я схожу, всё проверю и вернусь, не успеет ещё еда приготовиться.
Мне нужны были большие пушистые объятия, и Мыш был рядом. Я обняла его и задумалась. Если он хотел остаться, а не увести меня куда-нибудь, тогда он, наверно, не собирался ничего со мной делать. Так что, наверно. Может быть, всё хорошо.
Но я останусь сама по себе, со страшилами на каждом шагу.
Ну что же. Это мои проблемы. И со мной был Мыш. С Мышем всегда проще.
Я подняла глаза на папу и кивнула:
Да. Я не против.
А ты как, Мыш? спросил он. Сможешь хорошо себя вести рядом с едой?
Мыш смотрел на парк, будто пытался увидеть что-то скрытое от его взора. Я была уверена, что он знает о страшилах рядом, но он их не трогал, если они не трогали меня. Он наполовину скулил и наполовину грохотал где-то в своей груди.
Что, мальчик, беда? спросил мой папа.
Видите, мой папа далеко не дурак. Взрослые в большинстве своём будут объяснять вам, насколько собаки ограничены и какие они несмышлёные. Мыш ходит со мной в школу с самого моего детства и читает лучше меня. Если он думает, что может быть беда, только глупый не придаст этому значения, а мой папа не глупый.
Мыш таращился так несколько секунд, потом медленно выдохнул и взглянул на папу. Его уши встали торчком, он вилял хвостом.
Папа решил, что это значило «всё в порядке»:
Ладно, сказал он и погрозил Мышу пальцем. Будь молодцом.
Гав, ответил Мыш.
Он всегда молодец, сказала я и поцеловала его в ухо. Нам придётся прижучить этих вселёнышей, пока не будет папы, Мыш, прошептала я. Очень аккуратно, ладно? Папе есть о чём волноваться.
Мыш издал звук, который я почувствовала где-то у него в шее, но не могла услышать. Я обняла его чуть сильнее и отпустила.
Хорошо, сказал папа.
Он занял нам в кафе места, чудесным образом ещё пустыемолодчина, Мыш. Он купил мне картошку фри и дал купюру в двадцать долларов.
Это на еду, если захочешь ещё.
Хорошо, сказала я.
Я уже проголодалась, и картошка вкусно пахла.
Не уходи, пока я не вернусь. Ладно?
Я кивнула, и он вышел. Зря на нём не было его плаща. Он развевался бы у него за спиной, как у Бэтмена. От джинс и старой футболки со «Звёздным крейсером Галактика» впечатление было совсем не то.
Я съела где-то три ломтика, когда стул напротив меня заскрипел по полу и на него уселся вселёныш.
Он выглядел как девочка, примерно на год старше и намного больше меня. У неё были светлые волосы, миленькая форма и глаза, похожие на открытый космос.
Ты никому не нравишься, сказал вселёныш. Ребят в школе заставляют сидеть с тобой за партой.
Мыш зарычал, и солонка на столе задрожала.
Я пыталась не обращать на него внимания. Они все так делали. Таращилась на тебя и читали все твои самые гадкие воспоминания, как комиксы. Потом говорили о них тебе.
Ты никому не нравишься, повторил вселёныш. Ты странная. Ты другая.
Я чувствовала, как уже собирался с силами Мыш, но не могла позволить ему драться. В глазах людей вокруг нас это было бы нападение огромного пса на маленькую девочку, которая ничем его не провоцировала. Очень неприятный поворот событий. Так что я положила ногу ему на голову и надавила на неё так сильно, как только могла. Она почти не шелохнулась, но я почувствовала, как он чуть-чуть расслабился. Мыш хороший пёс.
Ты сходишь с ума, сказал вселёныш. Никто не хочет с тобой дружить. Никто не хочет с тобой играть. Даже звать тебя по имени.
Я сильнее посолила картошку. Даже слишком сильно. Часть соли попала мне на другую руку.
Лучше тебе остаться одной. Тогда никому не придётся тебя терпеть, сказал вселёныш.
Я посмотрела в его пустые глаза и сказала:
Я знаю, что ты такое. Даю тебе последний шанс уйти и мучить кого-нибудь другого. Или пожалеешь.
Тебе не кажется, что лучше тебе будет уйти? Туда, где безопасно? спокойным голосом спросил вселёныш. Туда, где ты не сможешь себе навредить, когда станешь
Я перебила его, швырнув соль в его чёрные, пустые глаза.
Страшилы в основном не любят соль. Не спрашивайте, почему. Потому что.
Вселёныш дёрнулся назад с такой силой, что упал со стула. Он не издал ни звука, но тело, которое он занял, дрожало и дёргалось судорожно, напрягшись всеми мускулами. Мне было немного стыдно. Девочка была не виновата, что ей завладели вселёныши. Она, наверно, даже не понимала, почему делает и говорит такие вещи.
Вымой глаза, посоветовала я вселёнышу. Где-нибудь ещё.
Страшила встал, слёзы текли по его лишённому эмоций лицу. Секунду он таращился на меня, всё красное вокруг чёрных глаза потом побежал в женский туалет.
Мыш снова зарычал, встал и принялся безустанно вертеться около моего стула.
Эй, сказала я. Место. Всё хорошо. Они есть в Книге. Я знаю, как с ними быть.
Мыш издал сердитый звук. Он тоже читал Книгу. Её начала Молли, а потом выросла и всё забыла, её младшие братья и сёстры тоже там писали. Гарри Карпентер, можно сказать, мой старший брат, отдал её мне, когда в доме появился подкроватный монстр.
Мыш не хуже меня знал, что мне нужно делать. Ему это просто не нравилось.
Может, они от меня теперь отвяжутся, сказала я. Пошли. Мне нужна горчица.
Я набрала горчицы: с ней картошка лучше всего. Мы начали есть, и Мыш немного успокоился. В вопросах волнений он был весьма практиченон не волнуется, если рядом хорошая еда и любимые люди.
Мой папа вернулся через несколько минут как будто постаревший. Он уже не казался злым, просто очень, очень усталым. Он попробовал улыбнуться мне, но на улыбку это было не похоже.
Что там было? спросила я у него.
За спиной у папы открылась дверь туалета. Одержимая девочка вышла оттуда с каплями воды, стекающими по не вытертому лицу. Она посмотрела на меня косо, и сила этого взгляда заставила меня вспомнить запах, нечто из самых мрачных моих снов. Что-то гнилое и металлическое, и я вдруг почувствовала, как мой живот словно бы принялся делать сальто, пусть я не двигалась с места.
Потом вселёныш вышел на улицу и просто остановился, не глядя на меня.
Остальные стали подплывать к ней по одному и парами, пока все вместе не встали молча в круг, глядя друг на друга. Никто ничего не сказал. Возможно, вселёныши просто думают друг с другом или вроде того.
Я перестала обращать внимание и посмотрела на задумчивого папу.
Колдун, сказал он тихо секунду спустя. Молодой волшебник, который не контролирует свои силы. Опасный.
Тётя Молли рассказывала мне про колдунов. Просто кошмар.
Вы дрались, оно и ты?
Он, ответил папа. Нет.
Почему?
Потому что обычно они никому не хотят зла, сказал он.
Он не говорил со мной как с ребёнком, как некоторые взрослые. С детьми они говорят по-другому. Мой папа говорил так, как он говорит со всеми.
Они не понимают, что с ними происходит. Никто не объяснил им, что будет, если нарушить правила.
Это несправедливо, сказала я.
Нет, ответил он и сказал грустно:Но это не значит, что они не опасны.
А ты знаешь, как помочь?
Иногда, очень тихо сказал он. Не уверен.
Я задумчиво поделилась картошкой с Мышем. Мой папа всегда помогал колдунам. Тётя Молли была колдуном, а папа ей помог. И я поняла, что он и теперь бросился бы на помощь, но
Но с тобой я, сказала я.
Да, ответил он. И ты для меня важнее.
Эти слова отозвались теплом где-то внутри меня.
Силы просто к ним приходят?
Он кивнул:
Да, с самого рождения.
Как к папе и к тёте Молли. И возможно, однажды и ко мне. По крайней мере, так сказала мне тётя Молли.
Я получу эти силы?
Может быть, сказал он. Нельзя узнать точно.
Он говорил честно, как учитель о Джордже Вашингтоне. Я попробовала представить, как он ведёт урок, разве что в костюме учителя. Представить было совсем не трудно.
Странно, сказала я. Я отдала ломтик картошки Мышу, тот его слопал, а я взяла следующий. Если они появятся, ты будешь меня учить? Чтобы никто не пострадал?
Если захочешь, сказал он.
Он не сказал, что хочет меня учить. Но он, видимо, имел в виду, что не станет, если я не захочу. Как такое вообще может быть. Правда, на самом деле это возможно. Эта мысль заставила мой живот сделать ещё пару оборотов.
Если с тобой что-то случится, кто меня научит?
Со мной ничего не случится, сказал он.
Может и случится, тихо ответила я ему.
Потому что могло случиться. У него была опасная работа.
И возможно, никого не окажется рядом. Может, я стану колдуном.
Он посмотрел на меня и сделал глубокий вдох. Наверно, он думал, что мне сказать: правду или детскую версию правды.
Может быть, наконец сказал он.
На его месте могла быть я.
Краем глаза я наблюдала, как переглянулись вселёныши и все как один повернулись, уставившись на меня. Бе. Это было мерзко.
Этому парню-колдуну нужна была помощь. А мне нужно было разобраться с вселёнышами, пока они снова не принялись мучить меня или кого-нибудь ещё, например, папу. Так будет правильно. Пусть и очень страшно.
Так бы поступил мой папа. Наверно. Мы же с ним только встретились.
Я могу поесть ещё картошки фри, сказала я ему. Мыш составит мне компанию.
Он моргнул, словно удивился.
Ты уверена? спросил он. Этот день он может закончиться быстро.
Если кому-то нужна помощь, ты им помогаешь, сказала я. Даже если будет трудно. Так тётя Молли говорила мне о тебе.
Ведь что если тётя Молли сказала мне детскую версию правды о моём папе? Вдруг он был не таким хорошим человеком, как она мне говорила? Вдруг ему не нужна была дочь с проблемами? С которой тяжело?
Но он посмотрел на меня, а потом улыбнулся, и мне вдруг стало тепло, будто у меня была вся горячая картошка фри в мире.
Да, сказал он, подмигивая мне и весело постукивая костяшками пальцев по столу. Да. Это правда.
Папа ушёл, и я сказала Мышу:
Ты же знаешь, я должна. Тебе нельзя переходить черту.
Он издал тихий грустный звук и поцеловал меня в лицо своим большим липким языком.
Фу, сказала я и зарылась лицом в его мех. Я тоже тебя люблю, Мыш.
Он загрохотал где-то у себя в груди и вздохнул. Его тело было напряжено, он переминался с ноги на ногу, будто хотел куда-то побежать и что-то сделать. Он хотел помочь, но не мог.
Я встала из-за стола и вышла из кафе, направив свой шаг прямо к застывшим в ожидании вселёнышам. Я сразу же обратилась к девочке:
Эй ты, Рожа Внеземная.
Вселёныши все как один смотрели на меня своими пустыми глазами, и на секунду повсюду мне стали мерещиться скорченные тени, люди в агонии. Я не обратила на эти образы внимания, иначе мне было бы очень страшно. Я посмотрела в лицо каждому вселёнышу и сказала: