И, как ни странно, я ему поверил. Я не думал, что он солжёт Молли. Он протянул Сабвей Сью руку, и она с благодарностью опёрлась на неё.
Молли открыла пространственный портал, и мы как можно быстрее пропустили через него выживших пленников. Я постоянно оглядывался по сторонам, готовый к новой подлой атаке, но её так и не последовало. Огромная пещера оставалась безмолвной, как братская могила. В конце концов, остались только Молли и я.
- Итак, теперь у нас есть два смертельных врага на нашем пути, - сказал я. - Моя семья и Манифест Судьбы. Этот день становится всё прекраснее и прекраснее. Остался ли кто-нибудь, кому мы можем доверять?
- Может быть, - сказала Молли. - На ум приходят несколько имён. Но даже если бы это были только ты и я, я бы не отступила и не расплакалась. Я добьюсь справедливости, даже если для этого мне придётся убить всех в этом мире.
- Знаешь, - сказал я, - из тебя получился бы превосходный Друд.
- Теперь ты ведёшь себя просто отвратительно, - сказала она.
Мы прошли через портал и вернулись в холодный, чистый воздух Лондона.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯВ постели с врагом
Мы с Молли вышли из её портала именно там, где я попросил её высадить нас: в доках Гринвича, прямо напротив старинного парусника Катти Сарк. Рассветало, ранний утренний воздух был восхитительно прохладным и чистым после нездоровой атмосферы загонов Манифеста Судьбы. Длинные багровые полосы окрашивали светлеющее небо, резко выделяясь на фоне высоких мачт военно-морского музея Катти Сарк. И это было абсолютно правильно. Нормальные люди сейчас всё ещё в постели, и я был полон решимости последовать их примеру и как можно быстрее. День и ночь были долгими, то одно, то другое
- Ты приводишь меня в самые приятные места, Эдди, - сказала Молли. - Могу я спросить, какого чёрта мы делаем здесь, где даже падшие ангелы побоялись бы ступить без вооружённых телохранителей и письменной гарантии безопасного прохода?
- В наши дни Гринвич весьма цивилизован, - сказал я. - Практически облагорожен, кое-где Я держу здесь баржу, привязанную к берегу, со всеми удобствами и предметами первой необходимости. Ещё одно из моих безопасных мест, когда мне нужно где-то укрыться от всех, даже от собственной семьи.
- Они не знают об этой барже?
- Они никогда не спрашивали. Моей семье никогда не было дела до того, как я делал то, что делал, до тех пор, пока я делал то, что мне говорили. Сюда. Несколько минут ходьбы по пристани привели нас к моей барже Lucky Lady. Просто ещё одна из пары дюжин баркасов и барж, пришвартованных к причалу. Довольно недорогой способ жить в дорогой части Лондона. Здесь много актёров Lucky Lady лениво танцевала на тёмной, мутной воде; её цвета были ярко-красными и зелёными, а вся её латунная отделка сияла в янтарном свете уличных фонарей. (У меня есть маленький брауни, который приходит раз в две недели и следит за чистотой старой лодки в обмен на то, что я оставляю чашу односолодового виски. Я сторонник соблюдения старых традиций - Особенно если это означает не вставать на четвереньки с Дураглитом. Я ненавижу полировать латунь). Я бы предпочёл отвезти Молли обратно в свою милую квартиру в Найтсбридже, но не решился. Моя семья знала о квартире. В лучшем случае на месте могли бы быть, агенты - наблюдатели; ставка на дурака В худшем случае - что гораздо более вероятно - они уже разнесли квартиру в поисках улик или уличающих документов, которые могли бы привести их к тому, где я нахожусь и что я могу делать. Я знал процедуру. Я сам делал это достаточно часто. Ну, пусть смотрят. Я никогда не оставлял ничего ценного в своей квартире. Или где-нибудь ещё, если уж на то пошло. Полевой агент должен быть готов в любой момент отказаться от всего и никогда не оглядываться назад. Нам не разрешается быть сентиментальными или формировать привязанности. Наши единственные корни - в семье. Семья следит за этим.
Я сказал об этом Молли, и она кивнула.
- Они, наверное, вдребезги разбили все твои личные вещи, просто назло. Я видела, как работает ваша семья. Ты уверен, что там нет ничего, что они могли бы использовать для слежки за тобой? Я могу найти тебя где угодно, просто держа в руках какой-нибудь предмет, который когда-то принадлежал тебе.
- Нет, пока я ношу Торк, - сказал я. - Моя броня защищает меня от всего.
Я помог Молли спуститься на палубу моей баржи, а затем прогулочным шагом спустился вниз. Молли задумчиво посмотрела на меня.
- Твоя броня досталась тебе от твоей семьи. Ты уверен, что у них нет какого-то секретного способа найти тебя через броню?
- Уверен. Это всегда было нашей силой и нашей слабостью. Та же броня, которая делает нас такими сильными, также изолирует нас от всего остального в мире.
- Так ты всегда один?
- Да. Вот почему так мало Друдов могут выжить в мире, вдали от всеобъемлющих объятий семьи. Пойдём, здесь холодно. Давай спустимся ниже.
Я открыл люк, и мы спустились в роскошно обставленный интерьер Lucky Lady. Где бы я ни жил, я люблю жить в комфорте. Несколько лет назад я выиграл баржу в покер, играя с одним неудачливым частным детективом. В конце концов, бедняге пришлось жить в собственном офисе. За попытку обмана он получил по заслугам. Нет ничего приятнее, чем обмануть мошенника. Я могу доставать дополнительные тузы из самых невообразимых мест Я суетился в длинной гостиной, зажигая старые морские штормовые лампы и поправляя фитили, наполняя интерьер баржи тёплым золотистым свечением.
Молли охала и ахала над роскошной мебелью и восхищалась старинными деталями. В Lucky Lady нет современных удобств, нет электричества. Весь смысл пребывания на барже заключался в том, чтобы быть отрезанным от современного мира. (Имеется химический туалет. И портативный проигрыватель компакт-дисков.) Наконец мы оба устроились в шезлонге с мягкой обивкой, и я расслабился впервые за, казалось, целую вечность.
- Мне нравится у тебя, Эдди, - сказала Молли, подогнув под себя ноги. - Это так не похоже на тебя. Правда, немного одиноко.
- В этом вся суть, - сказал я.
Она серьёзно посмотрела на меня. - Я не могу представить, каково это для тебя - жить в одиночестве отрезанным от всего и всех. И никогда не доверять тем, кто не является членом семьи.
- Это входит в обязанности, - сказал я. - После того, как я вырос в семейном Холле, который просто трещал по швам, я был рад уехать.
- Неужели никогда не было никого другого..? Кого-нибудь, кто имеет значение?
- Нет. Никогда. Я не могу ни с кем сблизиться, не рассказав о том, чем я занимаюсь. А семья этого не позволяет. Браки, даже дружба, всё происходит только по усмотрению семьи Они должны быть одобрены. Особенно для тех из нас, кто работает в полевых условиях и открыт для соблазнов мира. С того момента, как мы рождаемся, и они надевают золотой обруч на наши младенческие шеи, мы принадлежим семье, телом и душой. Я живу один, где бы я ни жил, и хотя я могу время от времени приглашать людей в гости, им никогда не разрешается оставаться. Ради их собственной безопасности.
- Значит нет подруг? Нет близких людей? Нет настоящих друзей? Что это за жизнь?
- Жизнь в служении великому делу, - сказал я. - Это было то, во что я верил. То, чему меня учили. Откуда мне было знать, что всё это ложь?
- Есть ли здесь что-нибудь поесть и выпить? - спросила Молли, любезно меняя тему. - Я не прочь перекусить, если у тебя есть что-нибудь.
- Конечно, - сказал я. - Только позволь мне выбить долгоносиков из галет.
Я занялся приготовлением скромной холодной еды, используя консервы, которые всегда держу под рукой, и открыл бутылку бренди, которую держу для экстренных случаев. Молли занялась тем, что рассматривала мою коллекцию компакт-дисков и делала пренебрежительные замечания по поводу моего музыкального вкуса.
- Что это? Ни Hawkwind, ни MotОrhead, нет даже Meat Loaf? Только Джуди Коллинз, Мэри Хопкин и Кейт Буш
- Мне нравятся женщины-вокалистки, - сказал я, входя с подносом.
- Хорошо, я одолжу тебе кое-что из моего зарубежного Within Temptation. Они тебе понравятся. Это Голландская группа с великолепной женщиной-вокалисткой. Немного похоже на ABBA на крэке.
- Ну, - сказал я. - Буду с нетерпением ждать.
Мы набросились на еду со здоровым аппетитом. Молли проглотила свою порцию, заслужив мою молчаливую благодарность. Я не выношу людей, которые ковыряются в еде. После этого мы сидели вместе, пока бренди согревалось в наших желудках, по-дружески прижавшись друг к другу, всё ещё слишком возбуждённые от прошлого выброса адреналина, чтобы заснуть. Мы говорили о старых временах, о старых делах, где мы всегда были по разные стороны и делали всё возможное, чтобы убить друг друга. Есть вещи, о которых можно говорить только со старыми врагами. Потому что нужно было побывать там, чтобы понять. Случай с millennium upgrade был классической ошибкой почти легендарного масштаба. Моя семья узнала, что выдающийся немецкий учёный собирается сбежать из компании Vril Power Inc. в Мюнхене и он приехал в Лондон, чтобы продать плоды своих исследований тому, кто больше заплатит. Это входило в мою компетенцию, поэтому меня послали проследить за тем, чтобы его работа досталась тому, кого одобрила семья. Или убедится, что никто этого не сделает; с крайним предубеждением, если он не захочет сотрудничать. Обычно нас не так волнует промышленный шпионаж, но герр доктор Герман Кениг работал на переднем крае интерфейса человек-компьютер, и по-видимому, разработал средство прямого взаимодействия между человеческой мыслью и компьютером. Теоретически, это может привести к тому, что в результате их комбинации получится целое, намного превосходящее сумму своих частей. Множество людей были готовы заплатить большие деньги за эксклюзивные права на такой процесс, поэтому я должен был убедиться, что только нужные люди получат его в свои руки. Или убедиться, что никто этого не сделает. В отношении некоторых вещей моя семья может быть как собака на сене.
Доктор Кениг организовал импровизированную лабораторию в заброшенном правительственном аналитическом центре в старом здании Брэдбери, расположенном недалеко от Сентер-Пойнт. Взломать дверь было детской забавой. Я привык к такому виду охраны, которая нашлёт на вас демона из Ада, если вы ошибётесь. Электронные замки и детекторы движения это уже другая лига. Герр доктор даже не раскошелился на вооружённую охрану, старый скупердяй. Честно говоря, некоторые люди заслуживают всего, что с ними происходит!
Я вошёл в вестибюль Брэдбери Билдинг за добрых три часа до начала аукциона и без труда пробрался через безмолвное здание. Все остальные разошлись по домам, не подозревая о предстоящей драме.
Я облачился в броню и легко взбежал по сорока четырём лестничным пролётам на этаж доктора. (Никогда не доверяйте лифту.) Я не ожидал какого-либо серьёзного противодействия в этом деле.
Я не знал, что Молли Меткалф уже была в здании. Она прибыла на крышу с помощью экранированного заклинания телепортации, вошла внутрь и спустилась вниз. Она была там, чтобы защитить доктора Кенига от вторжения. Не потому, что она чтото понимала в значении интерфейса компьютер-человеческий разум, или одобрила бы это, если бы знала, а потому, что она страстно верила в право людей улучшать себя любыми возможными способами и таким образом помогать освобождать мир от контроля Друд.
Правильно, - сказала Молли в этот момент. Компьютеры ставят меня в тупик. Я могу работать со своей электронной почтой, и это всё. Хотя мне нравится просматривать сомнительные порносайты.
Итак; Мы ворвались в лабораторию доктора в один и тот же момент, напугав его до смерти, а затем остановились и уставились друг на друга. Я знал Молли по репутации, и, конечно, она сразу узнала золотой доспех. Мы оба обрушили друг на друга всё имеющееся у нас оружие, высвобождая энергии и силы, которые грозили смертельным исходом, для любого, но не для нас. Доктор Кениг истерически закричал по-немецки и попытался защитить своё драгоценное оборудование собственным телом. Всё это произошло стремительно, и мы разрушили здание Здание Брэдбери просто рухнуло и развалилось под ударом сил, которые мы высвободили, и всё вокруг превратилось в руины и обломки.
Мы с Молли, конечно, вышли из этого совершенно невредимыми, но герр доктор Кениг пропал, а вместе с ним и всё его оборудование. Его обвинили во взрыве, но всё равно это был едва ли мой звёздный час. Некоторые люди в моей семье были очень язвительны.
Так я впервые познакомился с дикой ведьмой Молли Меткалф.
Последним заданием, в котором мы столкнулись лбами, было дело о возрождении Пендрагона. Казалось, что каждый провидец и медиум в стране, достойный внимания, с волнением сообщал о возвращении Пендрагона; что Артур перевоплотился и скоро начнёт вспоминать, кем он был на самом деле. И вот началась гонка по его поиску, и все стороны были готовы объявить его своим.
И промыть мозги бедняге ради их дела, - перебила Молли.
- Вполне вероятно, - сказал я.
В любом случае, у моей семьи всегда самая лучшая информация, и возрождённый Пендрагон был быстро идентифицирован как Пол Андерсон, молодой руководитель рекламного отдела из Девона. Как оказалось, единственный агент Друд в этом районе был всё ещё недееспособен после весьма неприятного инцидента с участием одного из местных авторитетов, Джона Уода, поэтому меня отправили на место, сославшись на то, что я единственный полевой агент, который в данный момент не работает над делом. Семья не могла телепортировать меня туда, на случай, если бы такая магия была обнаружена и выдала наш интерес. Поэтому мне пришлось добираться из Лондона в Девон на поезде, а это чертовски долгое путешествие. Семья даже не стала покупать билет первого класса.
Но я добрался до Пола Андерсона первым, объяснил ситуацию, как мог, показал ему свою броню, чтобы доказать, что я не сумасшедший, и убедил его вернуться со мной в Холл для проверки. Просто чтобы убедиться, что он тот самый. (Вы будете поражены, сколько претендентов на трон появляется каждое столетие. И даже не начинайте рассказывать мне о чёртовом Короле-Рыбаке.) На самом деле Пол почувствовал облегчение. Очевидно, ему снились повторяющиеся и очень яркие сны о рыцарях в доспехах, кровавых столкновениях на полях сражений, что было немного тревожно для молодого перспективного руководителя рекламного отдела.
А потом появилась Молли. Кричала, чтобы Пол убирался от меня, открыто называла меня лжецом и фашистским прихлебателем, а затем прижала Пола к стене его собственной гостиной, обрушив на него все свои лучшие аргументы. Я так же яростно отстаивал свою точку зрения, и вскоре мы с Молли уже кричали друг другу в лицо. К сожалению, всё, что нам удалось сделать, это сбить с толку Пола, который кричал, чтобы мы оба убирались из его дома и из его жизни и никогда не возвращались.
Молли не привыкла, чтобы на неё кричали, поэтому она обрушила на Пола одно из своих лучших заклинаний рассеивания, заставив его унаследованную сущность выйти на поверхность.
И тогда всё накрылось медным тазом.
Заклинание задело что-то внутри Пола Андерсона, вышло из-под контроля и разнесло коттедж, в котором мы находились. Сначала я подумал, что мы с Молли снова это сделали, но когда пыль рассеялась, мы все трое стояли целые и невредимые в развалинах коттеджа. Я в своей броне, Молли внутри своего защитного барьера и Пол Андерсон в почерневшей и изодранной одежде, но с совершенно новым выражением лица. Молли воспользовалась моментом, чтобы напасть на меня, решив, что Друды не будут контролировать и влиять на этого возрожденного Пендрагона. Я, конечно, сопротивлялся, и пока мы двое отвлекались, новый Пендрагон просто ушёл в ночь. Первым признаком того, что что-то пошло ужасно не так, было то, что лес на холме за коттеджем вспыхнул. Мы перестали пытаться убить друг друга и огляделись, насколько я мог видеть, весь горизонт был в огне, столетние деревья ярко полыхали на фоне ночного неба. Пламя взвилось ввысь, яростное и злобное, движимое не только природными силами. Мы с Молли согласились на кратковременное перемирие и поднялись на холм, чтобы посмотреть, что, чёрт возьми, происходит.
Я никогда не забуду свой первый взгляд на человека, который был Полом Андерсоном, на изменённого, преображённого, стоящего, смеющегося в огне, не тронутого ужасным жаром, выкрикивающего древние и ужасные заклинания на забытом языке. Оказалось, что предсказатели и медиумы, как обычно, угадали только наполовину. Пол Андерсон был возрожденным Пендрагоном, всё верно, но не Артуром. Пол был Мордредом, сыном Артура, вернувшимся, чтобы распространить свою злобу по всему миру. Мы с Молли осторожно подошли к нему. Мы оба знали, кем он был, кем он должен был быть. Я уже всерьёз подумывал о том, чтобы вызвать подкрепление. Если бы Мордред вошёл в полную силу, он был бы мне не по зубам. К счастью, заклинание Молли вернуло его назад преждевременно, и он всё ещё был в полном замешательстве. Иначе он никогда бы не отправил базовое атакующее заклинание в мою броню. Броня отразила заклинание прямо в него и разнесла его пока ещё незащищённую человеческую форму на куски. От него не осталось ничего, кроме кровавых ошмётков, разбросанных на большой площади. Молли исчезла, пока я собирал силы для борьбы с лесным пожаром. И семья была очень недовольна всем этим.
И так было на протяжении многих лет. Молли и я появлялись, чтобы потребовать какую-нибудь важную персону или приз, всегда по разные стороны спора, более чем готовые убить друг друга, чтобы не дать другому уйти с призом или персоной. Иногда выигрывал я, иногда она, но в целом, я бы сказал, что шансы были примерно равны. Я не могу сказать, что когда-либо ненавидел её, и я испытал облегчение, обнаружив, что она чувствует то же самое. Для нас обоих это был только бизнес; только работа, ничего личного. За исключением того, что странным образом, это стало личным. Если вы действительно хотите узнать человека, восхищаться им, нет ничего лучше, чем неоднократно пытаться убить его. Научиться ценить его качества.
- Сколько людей ты убил, Эдди? - наконец спросила Молли, прижимая колени к груди.
Я пожал плечами. Вопрос как таковой меня не смутил; просто я никогда не думал об этом. - Я перестал считать много лет назад. Ты?