А как там наша ученая мама? Все корпит над учебниками? Ей уж сорок лет, а она все учится! И зачем ей это? Лучше бы взяла отпуск, да съездила куда-нибудь, отдохнула. После таких-то переживаний.... тут Серафима замолчала.
Ее дочь, Милена Точинская, всегда такая веселая, бодрая, теперь все отмалчивается, скрывает свою боль. Что за характер у дочери?! Скрытная, тихая, а упрямства столько, что ничем нельзя переубедить, если что-то решила. По телефону только и слышно «Все нормально, мам. Работаю». Словно телеграммы отстукивает. Оно и понятно, разбитое разве склеишь?
Да с мамой вечно так, раздраженно сказала Агата. Я ей говорю, что я уже взрослая, самостоятельная, что могла бы готовить обед, или подработку на лето в городе найти, например, пока она занята своей диссертацией. Но она уперлась «Поезжай к бабушке и все тут. Мол, мне спокойнее будет, если ты будешь с бабой Фимой». Нет, ты не подумай, ба, я просто счастлива, что погощу у тебя. Просто обидно. Она меня вечно ребенком считает.
А как отец? спросила бабушка Фима, поправив непослушный завиток над левым ухом внучки. Не появляется? Не знаешь, что он собирается теперь делать? но увидев, как меняется выражение лица девочки, пожалела, что задала вопрос. Для Агаты это было пока слишком больно.
С тех пор, как отец ушел из семьи, Агата перестала о нем разговаривать. А когда кто-нибудь вспоминал о нем, у нее в душе поднималась целая буря возмущения.
Как он мог?! Ушел из семьи без всяких объяснений. Даже с ней, со своей любимой дочкой почти не поговорил. Просто пришел однажды, собрал свои вещи и, пряча глаза, сказал, что пока поживет отдельно. Агата уже знала, что означают эти словачто он нашел другую женщину. Тогда девушка решила, что никогда его не простит.
И когда мама попала в больницу с аппендицитом, отец даже ни разу не позвонил и не навестил ее. Мама пыталась защищать папу, говорила, что каждый имеет право на счастье, и не им его судить, а по ночам запиралась у себя в комнате и плакала. Наверное, из-за своего никому не нужного благородства не хотела, чтобы у дочки из-за развода родителей начались психологические проблемы. Но Агата видела эти задушенные деланной улыбкой страдания матери и злилась. Зачем этот театр одного актера? Она, что, слепая? Не видит, что происходит? В доме стало просто невыносимо. Каникулы у бабушки стали для Агаты глотком свежего воздуха. Никто не будет бодрым, хоть и охрипшим от рыданий, голосом спрашивать, что приготовить на завтрак.
Бабушка Фима, посмотрев на внучку, поняла, что лучше пока не задавать лишних вопросов. И молча обняла Агату за плечи.
Мама сказала, что пока она занимается своей диссертацией, я побуду здесь. Целых два месяца мы будем вместе, радостно улыбаясь, сказала Агата.
Девушка любила бабушкин дом, маленький, но уютный, с большим садом и огородом и уже предвкушала, как будет купаться на реке Мологе, бегать на дискотеку в старый дом культуры с подругами детства, рыться в пыльном книжном шкафу и собирать малину.
Ну, что ж, я уверена, что тебе здесь будет весело, сказала бабушка, кивнув головой. Чем займемся? Вышивкой, прополкой грядок? Варкой варенья? Какие перспективы для семнадцатилетней девицы. Просто не жизнь, а мечта.
Бабушка! Что ты! рассмеялась Агата. Я правда очень рада, что приехала к тебе. Мне с тобой всегда весело. А помнишь, как раньше по вечерам я читала тебе стихи Фета, пока ты готовила. Как нам было хорошо на веранде, когда за окном шел дождьИ потом, совсем скоро мой день рождения!
Я помню! хитро прищурилась бабушка. Такой праздник надо отмечать на широкую ногу. Испеку я, пожалуй, тебе твой любимый торт.
«Графские развалины»? восхищенно завопила Агата. Класс! В кофейне у нашего дома такой пекут. Но так вкусно, как у тебя, ни у кого не получается.
Ну, ну! Бабушка Фима похлопала внучку по спине. Я, конечно, кулинарный гений. Знаешьхотела тебя предупредить, Агата. бабушка помолчала, подбирая слова. Я хочу попросить тебя быть осторожнее.
Ну, вот, и ты туда же, нетерпеливо повела плечами Агата. Почему меня все постоянно учат, как жить? Ба, давай не будем больше об этом! Я сюда отдыхать приехала. Ты ведь знаешь, я никогда не искала приключений на свою голову.
Бабушка вздохнула, грустно глядя в пустоту, и тихо сказала, опустив голову и перебирая подол черной юбки:
В нашем городке творится что-то неладное. У нас начали пропадать дети, уже трое школьников пропало. И еще одна взрослая девушка. Если бы не это, я бы тебе и слова не сказала. Поэтому обещай мне, что не будешь ходить по городу в позднее время. Не разговаривай с неизвестными ни в коем случае. Бабушка Фима подняла голову и серьезно посмотрела на внучку. обещаешь?
Ладно, обещаю, отмахнулась Агата, у которой были свои мысли насчет того, как провести летние каникулы.
Агата, ты не поняла. Все очень серьезно. Серафима поджала губы и, взяв ладони девушки в свои руки, медленно произнесла. Пропадают люди. Среди бела дня. Понимаешь? Я ничего не придумываю. Боюсь, мне стоит запереть тебя дома на все время каникул, она замолчала и тревожно всмотрелась в глаза Агаты.
Бабушка, но это же несправедливо. А не собираюсь провести все лето в четырех стенах. воскликнула Агата. И обреченно вздохнув, произнесла. Ладно. Я смотрю, ты не отстанешь. Так уж и быть. Обещаю, что буду очень осторожна. Буду общаться только со знакомыми людьми. И ни с кем, кроме них говорить не буду. Честно! Ну, все, ба, хватит. Я все поняла, правда.
Ну, вот и хорошо, облегченно вздохнула бабушка. Я действительно очень переживаю и только поэтому завела этот разговор. Не хотела я тебя пугать, но что делать? А теперь давай обедать. Сегодня у нас летние зеленые щи и оладушки.
Оладушки! Агата опрометью кинулась к умывальнику.
Бабушка Серафима готовила просто изумительно, а уж оладьи.... Тут слова были явно лишними. Бабушка улыбнулась, покачав головой и пошла на кухню, накрывать на стол.
Агата вечером лежала на застеленном постельным бельем диванчике в зале, где спала с тех пор, как впервые вошла в дом бабушки пятилетней голенастой девчонкой, скользила взглядом по знакомым узорам коврика на стене. Она внезапно вспомнила свою любимую детскую игру, когда подолгу разглядывала замысловатые узоры старого ковра, и из них вдруг складывались диковинные слова или лица. Такие лица невозможно встретить на улице. Любому человеку они показались бы уродливыми или странными. И все же они были странно привлекательныстаруха, чей нос почти встретился с подбородком, склонилась над цветком, которого не бывает в природе. А выше, справа, над центральным ромбом, темный профиль мужчины в капюшоне. Они были и видны и не видныэти лица. Посмотришь немного под другим угломи выступает новый образ, еще необычнее.
У Агаты уже слипались глаза, когда ей показалось, что на ковре что-то шевельнулось. Центральный ромб в самой середине коврика словно слегка засветился зеленоватым светом и как будто выдвинулся вперед, больше не сливаясь с шерстяным ворсом. Агата открыла глаза и долго-долго всматривалась в ковер, но не было уже ни света, ни яркого ромба. Был знакомый обычный коврик, который, кажется, уже кое-где побила моль.
Наконец, девушка подумала, что ей просто показалось, и крепко заснула.
Всю ночь Агате снилось, что она должна развязать десятки узлов на тонкой красной шелковой нити. Кто хоть раз пробовал развязать плотно затянутый узелок на такой нитке, тот знает, какая это трудная работа. Агата очень старалась. Но все узлы до конца развязать не смогла. А потом просто спала. Без сновидений.
Узор второй. Встреча на пляже
Первыми прясть и ткать начали боги. Пряли они не из льна, или шерсти, или хлопка, не разматывали коконы тутового шелкопряда, и уж подавно не возились в лаборатории, над химическими составами. Лишь свет и тьму смешали они, звездный свет и свет солнечный, и тьму первозданную, тьму хаоса, в котором зародился мир, чтобы напрясть особых нитей, из которых Великие Небесные Ткачи создавали полотно Жизни.
Они соединили и смешали то, что казалось невозможным свести воедино. Свет и Тьма вплелись друг в друга так, что невозможно стало их разделить. Так появился человеческий мир, такой же чистый и светлый, темный и опасный. Появились Добро и Зло. Появилась обычная жизнь, где только человек выбирал, идет ли он своим путем, сплетенным из хороших дел и ошибок, которые придется исправлять или подчиняется Нитям, которые дергают его, заставляя шагать.
С давних пор люди пытались окружить себя чем-нибудь помягче. И, когда у них появились ткани, они поняли, что это лучше, чем мех или кожа, теплей и удобней, можно постирать и вещь не скукожится. И можно прочитать заговор, и ткань будет надежней стального щита. Просто надо все делать правильно.
Узорница Пенелопа, царственная супруга Одиссея
« Гобеленовая книга»
Ты видишь, как изменчивы люди. Вчера они были лишь невинными детьми, в которых не было зла. Лишь жажда познания. Жажда, которая ведет их и возвышает, и которая губит их. У меня нет больше сомнений. Посмотри. Там, в глубине их душ мы найдем то, что нам нужно. Мы получим это. Ты слышишь.....
Марк задохнулся и резко сел на постели, озираясь вокруг, судорожно глотая воздух. Вокруг было темно. Все словно было пропитано тьмой. Той первозданной Тьмой, из которой рождалась яркая вспышка Вселенной. Темнота обступила со всех сторон, сдавила грудную клетку.
Марк с криком вскочил с постели и почувствовал, что к его ладони что-то прилипло. Он провел левой ладонью по правой руке и почувствовал липкость паутинки. Марк вскочил с постели, быстро оделся, осторожно прошел мимо комнаты, где храпел Антон, и неслышно скользнул во двор. Не утруждая себя открыванием калитки, парень с легкостью перемахнул через низенький штакетник изгороди, и пошел по плохо освещенной улице.
Когда он прошел почти всю улочку, то краем глаза увидел метнувшуюся от него тень. Марк побежал за ней, заметив, что в пустующем обычно доме бывшей аптеки, этой ночью горит свет.
«Опять эти старые курицы варят здесь свою ерунду. Я же их предупреждал, что они от меня дождутся» подумал Марк. «надо бы их проучить. Но сейчас некогда». Он побежал следом за тенью, прямо в черную пасть каменной арки, примыкавшей к аптеке. Парень помнил, что за аркой стоит деревянная пристройка с дверью, которая служит запасным выходом из здания. Марк включил свой фонарик и направил луч света вперед, но никого не было видно.
Выходи! крикнул Марк, стараясь не терять самообладания. Он уже пожалел, что вышел ночью один. Он нарушал правила. Но сегодня он больше не мог лежать в постели в этой страшной тьме.
Марк шарил лучом фонарика по всем углам, но ничего не видел. Только ослепленная светом птица возмущенно всплеснула крыльями и, взлетев с арки, перелетела на крышу. Марк проводил ее взглядом, а потом опустил глаза. И задохнулся. Прямо в его душу смотрели темные зрачки.
Привет! прошептал человек, улыбнувшись, и стало заметно, что в его рту не хватает зубов. Это был мужчина, и он не говорил, а как-то хрипло выплевывал свои слова. Марк перевел дух и медленно произнес, стараясь обдумывать каждое свое слово:
Здравствуй, Корво. Тебя я ожидал здесь увидеть меньше всего. Скупщики и мародеры обычно появляются где-либо только во время войны.
О чем ты? ощерился ледяной улыбкой Корво. Его тонкие губы растянулись в долгой усмешке от уха до уха.
Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. сказал Марк. Что-то намечается? Ты о чем-то прослышал?
Не пойму, о чем ты бормочешь. ответил Корво. Я просто шел по своим делам. И вовсе не обязан делиться с тобой информацией.
Будь осторожен, Корво, Марк посмотрел на собеседника так, что тот весь подобрался, как кот перед прыжком. А не то я припомню тебе твои московские делишки. Или ты уже забыл, как пропал древний артефакт из Государственного фонда. Его ведь, кажется, так и не нашли? А я, по-моему, знаю, кто помог ему исчезнуть. Для всех это брошь императрицы Екатерины Второй. Но только не для магического мира.
Ты ничего не докажешь! мгновенно ощетинился Корво, Смешно. Думаешь, я ничего не понимаю? Я за версту чую опасность. В этом городке что-то явно намечается. Назревает что-то, я это хорошо чувствую. Тем более, что ваше начальство согнало сюда целый штат Стражей, а это неспроста. Ведь так, малыш Марк? ухмыльнулся Корво, и не услышав ответа, продолжил, Слышал, Книга вот-вот найдется. И я не собираюсь стоять в стороне. Что скажешь, страж? Пора начинать вступать в игру?
Не многовато желающих поиграть? спросил Марк. Даже если бы я что-нибудь знал, что не стал бы делиться с тобой этой информацией. Я не собираюсь водить дружбу со стервятником. А сейчас я просто выполняю свою работу. Дети начали пропадать. Я расследую это дело.
Ну, вот и отлично, сверкнул глазами Корво. Вот и умница. Расследуй. Тебе же за это платят? Вот только мы с тобой оба знаем, что тебе мало одних денег. Не так ли? Ты метишь куда выше, не так ли?
Иди своей дорогой, ответил Марк, но не слишком агрессивно. Если Корво не один, то следует быть осторожней. Эта птица на крыше.... Не стоит рисковать. Корво, видимо что-то заметил во взгляде собеседника и снова усмехнулся:
Я не такой, как ты, ядобрая душа. И поэтому помогу. Совершенно бесплатно. Он пошел туда, кивнул мужчина в сторону неприметной обшарпанной двери запасного выхода бывшей аптеки.
Он? приподнял брови Марк.
Тот, за кем ты бежал. Тот, кто служит Бесплотному. Корво приблизился, и его глаза округлились, подсказывая то, что не говорили губы. Он прошептал. Ты знаешь, о ком я говорю. Сейчас не стоит затевать ссор. Неспокойное настало время. И лишь потому я заговорил с тобой. Иначе ты меня вообще бы не заметил.
Уходи, пока я на тебя своих не науськал. предупредил Марк. Если узнают, что ты здесь ошиваешься, тебе и твоим «коллегам» сильно не поздоровится.
Корво криво усмехнулся и, не ответив, растворился во тьме.
Только тогда Марк понял, как ему было страшно. Надо перевести дух. Пусть городская охрана разбирается с этими у него есть дело поважнее.
Ненавижу, пробормотал Марк и дернул ручку старой деревянной двери. А за ней словно черный провал в небытие.
Надо заставить себя шагнуть в эту темноту. Скрипучая узенькая лестница начинается почти сразу же за дверью и ведет наверх. Парень нашарил в кармане фонарик и включил его. Лестница была пуста. И все же, там, наверху, кто-то бродил. Марк ясно слышал шорохи. Медленно поднимаясь, он обводил лучом фонаря стены и ступеньки, и даже потолок. Но вокруг было лишь старое дерево и запах дома, где никто не жил уже несколько десятков лет. Постепенно запахло еще и чем-то другим, более резким. Наверняка это зельем воняет. Ладно, с этим тоже разберемся. Марк вздрогнул, когда услышал чей-то вопль, и чуть не выронил фонарик.
Блин, кошка! Брысь! Пошла, рявкнул он.
Животное метнулось из-под ноги вниз. А потом кошка обернулась и, сев на нижнюю ступеньку лестницы, проследила взглядом за Марком. Потом она заметила, что дверь на улицу открыта, и метнулась наружу. Уж лучше спать на канализационном люке, чем в этом доме, подумала она, выбегая.
В старинном доме, который когда-то был купеческим особняком, потом аптекой, а теперь просто стоял и разрушался от времени, скрипела каждая половица. Лепнина на стенах покрылась паутиной и пылью. Правда, было слишком темно для того, чтобы разглядывать остатки былой роскоши.
Марк осторожно шагал по узкому коридору, осматривая комнатенки, которые когда-то служили приютом для прислуги. Там было пусто и темно, практически нигде не было мебели. Лишь в одной комнате стоял небольшой шкаф, забитый старыми журналами. Марк быстро спустился вниз по еще одной лестнице, и замер.
Странно. Он ожидал увидеть пляски ведьм вокруг котла.
А там была девушка. Она стояла в центре большого зала, двери в который были распахнуты. Свет луны заливал все пространство этой пропыленной огромной комнаты, где когда-то проходили провинциальные балы.
Глаза девушки были закрыты, а ее тонких руках с длинными пальцами, свивались и уходили во все стороны мерцающие красные нити. Они сплетались, как сложное полотно, но не спутывались между собой. И спускаясь откуда-то из высокой пустоты, они расходились прочь от девушки дрожащими лучами надежды, которые вот-вот могут оборваться. Девушка стояла неподвижно, и лишь ее проворные пальцы делали свою работу. Из ее закрытых глаз текли слезы. Девушка стояла в одной длинной рубашке и на босу ногу. Когда Марк решился все-таки подойти поближе, он заметил еще одно движение возле девушки.
Чья-то тень быстро перемещалась в сумраке, стараясь избегать света. Сердце стукнуло раз, потом еще. Как тяжело сделать еще пару шагов. Кто будет первымон или тот, что прячется по углам. Марк успел протянуть руку и схватить девушку, прежде чем произошло непоправимое. Он хотел сказать ей, что она теперь в безопасности, что все будет хорошо, но почувствовал, что ничком лежит на чем-то мягком. Резко подняв голову, он понял, что лежит в собственной постели и вокруг все еще ночь. Как он здесь оказался? И где эта девушка? Это был сон? Марк поднялся с постели, прошелся босиком по полу до окна и взглянул на улицу. И тогда он увидел серебристую мерцающую нить, спускавшуюся прямо к его груди. Неосязаемая, и все же ясно видная, она сияла в темноте. Марк потянулся к ней пальцами правой руки и моргнул. А когда открыл глаза, нить исчезла.