И тут он вспомнилах, совсем из головы вылетелоговорил же Овсей, что после праздников снова высочайшего визита ждали! Ну вот, а он, Андрюс, ещё и опоздал!
На этот раз царь выглядел совсем уж просто, точно обычный мастеровой: в замаранной рубахе с засученными рукавами, широких портках, деревянных башмаках Он молча вскинул глаза на Андрюса, не выпуская из рук топора, которым быстро и умело обтёсывал будущую мачту. Несколько мгновений пристально рассматривал егои усмехнулся.
Э-э, Овсеич, да это же никак твой лучший мастер заявился! Что же так запоздал, умелец? Я и то вовремя на работу пришёл, а ты?
Андрюс, чувствуя себя преглупо, всё-таки поступил так, как ему подсказывали выученные когда-то правила учтивости и собственное сердцепреклонил перед государем колено.
Встань, встань, нахмурился тот, но не всерьёз, видно было, что шутит. И не я главный тут, а старший мастерему и кланяйся. А я что, подмастерье простой.
Ну уж скажешь, Пётр Лексеич! засмеялся Овсей. Чай, давно больше меня умеешь.
А вот и посмотрим, отозвался Пётр, снова принимаясь за работу.
Андрюс так и стоял, опустив руки, и оторопело глядел на царя. И только когда осознал, что все-то в мастерской делом заняты, один он стоит, точно идол деревянныйнаправился к своему верстаку. Пётр проводил его любопытным взором.
Андрюс любовно перебрал свои инструменты; сегодня ему как никогда хотелось, чтобы работа спорилась в руках и удавалась. Он дрожал от восторга при мысли, что государь, возможно, оценит его умение.
Мало-помалу Андрюс с головой ушёл в своё занятие. Ему одному теперь приходилось делать тонкую, красивую работу: гальюнные или носовые фигуры для ладей и кораблей, а потом ещё и раскрашивать их собственноручно. Овсей вполне доверял его вкусу, и не нанимал нарочных красильщиков на это дело.
На сей раз Андрюс сотворил грозного рыкающего льва, наподобие тех, что видел на картинках в батюшкиной Библии. Он предполагал выкрасить ему гриву золотой краской, а глаза сделать синими, как небо над рекой в солнечный день Когда Андрюс вырезал его поджарое тело, мощные лапы с загнутыми когтями, то представлял, что это Тихон, только во много раз большеи смеялся про себя Наверняка, друг будет польщён.
Как живой! раздалось у него над ухом. Вот-вот с верстака спрыгнет!
Оказалось, государь Пётр Алексеевич стоял рядом и внимательно рассматривал Андрюсову работу.
Ты его, льва-то, хоть раз живьём видал? оживлённо продолжал царь. А я вот видел, в зверинцах. В Англии, Голландиитам звери дикие в этаких клетках сидят, можно подходить, смотреть.
Андрюс откашлялся, но ничего произнести вслух так и не посмел.
Что молчишь, смущаешься, как красна девка? улыбнулся Пётр. Ты откуда родом? Ведь нездешний?
Андрюс хотел уже ответить, что приехал из Смоленска, как вдруг его окатило волной ужасачто, если до государя дойдут каким-то образом слухи о его «подвигах» там? Он машинально сжал руку в кулак, порадовавшись, что, благодаря многолетней привычке, не забыл спрятать ведьмин перстень.
Я родился в Кибартай, что на реке Лепоне стоит, ваше величество.
Не надо мне тут «величества», прищурился царь. Родные-то живы у тебя?
Мать с отцом. И сестра.
Так вот, Андрей, у Андрюса сладко замерло сердценеужто государь его по имени запомнил? Настоящие мастера мне всегда нужны, а в твоей работе, кроме выучкидуша, ум, воображение имеется. Поедешь со мной, сначала в Москву, потом в Архангельсктам сейчас новый, мощный флот строится. А корабли военныеогромные, не чета вашим. А за семью не беспокойсяне обидим; мне Овсей рассказывал, что ты единственный кормилец у них.
Андрюс стоял неподвижно, не умея даже вздохнуть. Господи Иисусе, государь желает, чтобы он, Андрюс, безродный парнишка, послужил его величеству Голова у него пошла кругом; он даже не замечал, как Овсей несколько раз подтолкнул его локтем.
Ну, что ответишь? серьёзно спросил Пётр. Или не уверен, подумать хочешь? тёмные брови его удивлённо взлетели.
Андрюс спохватился, снова откашлялся. Забормотал сбивчиво:
Счастлив буду Все силы отдам Благодарствую, великий государь
Ну вот, то-то, теперь Пётр снова смотрел пристально, без улыбки. Умелые люди мне, Андрей, вот как нужны! он звонко хлопнул мускулистой ладонью по верстаку. Умелые, верные да такие, чтобы не только есть-спать да челядь по мордасам лупить! Я вот когда в Голландии, Пруссии да Англии былтам совсем другая жизнь, чистая да весёлая! Там науки, искусство, книги! Знаешь? А у нас
Государь говорил, Овсей и Андрюс слушали, затаив дыхание Будущее рядом с таким человеком, как Пётр, в эту минуту представлялось Андрюсу сверкающим, золотистым облаком, в котором он шагал стремительно и легко. Он будет помогать императору во всём, исполнять все приказы! Если надо, он станет работать день и ночь без сна и еды!.. Как сам государь трудится на благо своих подданных.
Завтра едем в Москву, закончил свою речь Пётр, обвёл испытующим взглядом лица мастеров.
К нему уже спешил кто-то смутно знакомый Андрюсу; оказалось, это сам Меншиков. Он сходу что-то зашептал государю, уверенно, настойчиво. Пётр промолчал, кивнул Андрюсу и Овсею и в сопровождении Александра Даниловича покинул мастерскую.
Ну, Андрюха, подвезло тебе начал было Овсей Овсеич, но Андрюс не стал слушать дальше.
Он пока ничего не увидел, но почувствовал вдруг страшную тревогу, аж спина покрылась испариной. Тут же раздался возглас кого-то из мастеров: «Опять ты тут, нечистый дух!»и к ногам Андрюса чёрной тенью метнулся верный Тихон. Агне! Проклятая ведьма, о которой он, встретив государя, умудрился совершенно позабыть.
* * *
Андрюс стремительным шагом вошёл в комнату, с ведьмина перстня срывались тяжёлые, крупные изумрудные искры Мать и отец только уставились на него безмолвно, испуганными глазами.
Иева, как и в прошлый раз, сидела в отцовском кресле, выпрямившись, царственно сложив руки на груди, и насмешливо поглядывала то на родителей, то на Андрюса. Тихон громко зашипел и угрожающе выгнул спину; Андрюс прошёл вперёд, но отец схватил его за руку.
Андрюс, простонал он, где моя дочь? Где Иева? Я не вижу её
Всё будет хорошо, батюшка. Андрюс осторожно высвободился. Иева вернётся, клянусь вам.
Мать молчала, только крупные слёзы катились по её щекам. Вдруг она вскочила со стула, подбежала к креслу и в исступлении вцепилась в руки Агне-Иевы.
Ведьма проклятая, заголосила она, оставь моих детей, не смей их трогать! Я виновата, меня и забирай куда хочешь, хоть в ад вместе с тобой!..
Агне брезгливо отстранила матушку, пристально взглянула на Андрюса:
Ну, что скажешь, отрок? Идёшь со мною или нет? пронзительный голос ничуть не напоминал голос Иевы.
Иду, спокойно произнёс Андрюс. Верни сестру.
Клянёшься, что не отступишь?
Клянусь! он заметил, что изумруд стал огненно-алым, с него во все стороны брызнул сноп огненных искр; мать и отец хором вскрикнули
Одна из искорок коснулась руки Иевы, и Андрюс в испуге бросился к ней. Он осмотрел её ладонь: ничегоожога не было; а когда он поднял голову, то перед ним уже сидела настоящая Иева, добрая, кроткая, милая.
Что такое, братец? удивлённо спросила она, сжимая его руку. Что с тобой?
Андрюс не успел ответить; до него вдруг долетел щемяще-знакомый, сладкий запах неизвестного белого цветка Голова закружилась, он опустился на землю и ощутил, как лица коснулись мягкие ладони, благоухающие мёдом, а в ушах зазвучал ласковый шорох лесного дождя. Он ещё смог расслышать, как мелодично и громко замурлыкал Тихон, и порадовался, что друг останется с ним, где бы он, Андрюс, не оказался Он пока ничего не мог различить перед собой, чувствовал только сладкий запах, нежные прикосновения и тёплые капельки дождя на своём лице.
Он зажмурился, чтобы скорее привыкнуть к полутьме, и попытался встать, но ласковые руки уложили его обратно. Где-то над ним шумел лес, но не угрожающе, а спокойно, дружески.
Я не могу быть здесь, прошептал Андрюс. Мне надо идти, я обещал государю
Ш-ш-ш, ответили ему из темноты. Зачем уходить? Здесь ты сам государь. Не тревожься, не бойся ничего!
Андрюс, щурясь, вглядывался во тьму: чьи-то глаза, точно два золотистых огонька, светились рядом с ним. Медовый запах стал сильнее; его тело сделалось тяжёлым и безвольным А потом его как будто подхватили мягкие душистые волны и понесли куда-то, словно потерявшую парус ладью.
15. Диво нежное
Вокруг пели птицы, звонко и радостно. Андрюс вдохнул ароматный, кружащий голову воздухон был полон запахами невиданных растений, каких Андрюс и представить себе не мог. Где это он? Вроде бы в лесу, но лес был каким-то странным: не видно было ни неба, ни облаков, ни солнца над головойветви исполинских деревьев и кустарников плотно смыкались вверху В то же время было светло, но не как днём, а скорее, будто в ранних сумерках. Свет струился не с небаего источали многочисленные цветы самых разных форм и размеров: от крошечных соцветий, едва выглядывающих из шелковистой травы, до гигантских тяжёлых бутонов величиной с человеческую голову.
Было тепло, почти жарко. И тут рядом призывно зазвенел ручеёк. Андрюс хотел было уже зачерпнуть воды, но спохватился, поднёс к ручью руку с перстнем. Изумруд остался спокоен.
Он умыл лицо, напился, но что делать дальше, решительно не понимал. Смутно припомнилось, что он поклялся идти с Агне-ведьмой, куда та ни прикажет И ещё, Иева, кажется, спасена. Да-да, она точно пришла в себя. А вот что было потом?.. Кроме медового запаха да светящихся в темноте янтарных глаз, он ничего не помнил. Кто же перенёс его сюда, и что от него нужно было Агне?
И тут позади него раздался мелодичный смех, и Андрюс понял: сколько бы лет ни прошло, этот голос он ни за что не спутал бы с другими!
Пане Гинтаре! воскликнул он, стремительно обернулся и замер.
Она стояла посреди луга, покрытого белыми цветами, в длинной белой рубахе, а её светло-рыжие, точно солнце, волосы украшал венок из таких же белых цветов Андрюс успел только подумать, что этот лес не нуждается в солнечных лучах, ведь здесь есть она, Гинтарепрекраснейшее создание, диво лесное. Андрюс бросился к ней, опустился на колени; она прикоснулась к его лицу нежной, сладко пахнущей ладонью.
Пане Гинтаре прошептал он. Простите меня! Я забылся тогда, я был вне себя от горя Но потом
Она коснулась пальцами его губ.
Тш-ш-ш! Не вини себя, Андрюс. Главное, ты пришёл, ты здесь!
Он хотел спросить, что это за место и каким образом он тут очутился, но она снова прижала пальцы к его губам и покачала головой.
Не говори ничего, всё после. Ты ведь тосковал по мне?
Он молча кивнул, заворожённо следя за её смуглой тонкой рукой, что коснулась завязок рубахи у горла В следующий момент он почти задохнулсярубашка легко соскользнула к её босым ступням. Андрюс почувствовал, как сердце его заплясало в бешеном танце. Гинтаре опустилась на траву рядом с ним, сжала его загоревшееся лицо тёплыми ладонями; он увидел совсем близко её огромные, тёмно-янтарные глаза и нежные губы
Ты ведь тосковал по мне? повторила она.
А потом он уже не помнил ни об Агне, ни о государе Петре Алексеевиче, ни даже о семьевсе его эмоции и чувства слились в безумный вихрь, которым повелевала только она, Гинтаре. И хотя изумруд снова сделался огненно-алым и бешено пульсировал красными всполохами, Андрюс не обращал на него никакого внимания.
* * *
А я вот янтарь больше люблюон золотой, как солнышко наше, говорила Гинтаре. Но изумруд тебя сразу признал; значит, он стал твоим навсегда.
Она сидела на кочке и быстрыми, спорыми движениями доила козу. Та стояла совершенно спокойно, только когда Гинтаре наклонялась к ней, неуклюже пыталась приласкаться, как и Тихон, и все животные, что здесь обитали. Тихон часто бывал при них, однако и по собственным делам частенько отлучался: охотился в лесу, лазил по деревьям; пропадал иногда надолго, но всегда возвращался.
Андрюс лежал на мягком, точно бархат, мху и лениво поглядывал на зеленые ветви, плотно сомкнутые над головой.
Янтарькак солнце?.. Нет, онкак твои глаза. Я как в первый раз увидал тебя, так и подумал.
Ничего ты не подумал тогда! рассмеялась Гинтаре. Ты же малец совсем был, когда мы встретились.
А вот и подумал, возразил Андрюс. Только я не знал тебя совсем. Думал, что ты
Гинтаре подошла к нему, присела рядом, положила его голову себе не колени и провела прохладными пальцами по его отросшим волосам. Льняные кудри Андрюса очень нравились Гинтаре, и она не позволяла ему стричься.
А сейчас что думаешь? улыбнулась она.
Андрюс закрыл глаза. Он не знал, сколько уже пребывает здесь, в объятиях дива лесного, но получалось, что долго. Однако в этом таинственном лесу время текло как-то по-иному.
Тут никогда не бывало гроз, ураганов, снега или даже заморозков. Иногда шёл лёгкий, тёплый дождичек, после которого удивительные, источающие свет цветы благоухали ещё сильнее. Иногда ветви деревьев и кустов шевелил ласковый ветерок. Но дня и ночи не случалось: вокруг всегда струился этот рассеянный мягкий свет, похожий на ранние сумерки. На листьях и лепестках время от времени выступали жемчужинки росы. На берегу озера стояла крошечная бревенчатая избушка, сплошь окружённая кустиками черники, голубики, брусники, но Гинтаре и Андрюс предпочитали спать под деревьями, на травев этом лесу всегда было одинаково тепло.
Они с Гинтаре всё время проводили вместе: гуляли и собирали светящиеся цветы, купались в лесном озере с тёплой, чуть зеленоватой, прозрачной водой, срывали невиданные плоды с деревьев. Ели ягоды, плоды, мёд, молоко и сыр: олений, лосиный, козий. Всё это было удивительно вкусным, свежим и ароматным. Когда шёл дождьАндрюс и Гинтаре забирались в самые заросли, под плотные, ярко-зелёные ветви ивы, что свисали до самой земли, и сидели там, обнявшись и слушая многообразные звуки леса
Гинтаре учила его управляться с ведьминым даром. Он уже на расстоянии чувствовал приближение любого живого существа, будь то маленькая птичка или крупный олень. Андрюс привык рассчитывать силу изумруда и понимал, что захоти он спалить целый город либо согреть замерзающего воробышкавсё это возможно. А ещё он знал, что когда Гинтаре рядом, камень всегда становится красным, и мог сделать так, чтобы изумруд «успокоился», вернул свой природный цвет.
Иногда к ним с Гинтаре приходили гости, и вот с ними-то начинались заботы. Все эти существа не были людьми, и Гинтаре стоило большого труда уговорить их не бояться Андрюса. Духи лесные не доверяли человеку с непонятным им колдовским даром. А он, на удивление, умел распознать их, даже не оглядываясь, в любом обличье: будь то хоть рыбка озёрная, хоть пушистый рыжий лис, хоть трухлявый пенёк в чаще. Андрюс чувствовал их враждебность, хотя из-за Гинтаре никто не собирался причинять ему какой-либо вред.
Иногда Гинтаре приходилось покидать зачарованное место, она пропадала на несколько часов, а то и на несколько дней. Вот она порывисто обнимала, жарко целовала Андрюса, а миг спустя её уже и не было; только и успевал он заметить упругое, точно сжатая пружина, чёрное змеиное тело.
Без неё Андрюс упражнялся в магии изумруда. Он теперь знал даже, как повелевать им на расстоянии, обращая его силу к своей пользе. Например, Андрюс умел уже лечить свои раны с помощью колдовства, возвращать к жизни засохшие цветы, а то и мелких животных. Но когда он это делал, комок подступал к горлувспоминалась умирающая Ядвига, помочь которой он не смог. Гинтаре тогда объяснила ему, что спасти сестру было не в его власти, даже если бы он уже тогда владел магией камня в совершенстве.
Ты не мог сделать ей новое тело, Андрюс, грустно, но твёрдо сказала Гинтаре. Сила изумруда велика, но не бесконечна. Если сама природа распорядилась, чтобы твоя сестра ушла, значит, так было нужно.
Тогда к чему всё это? гневно спросил Андрюс.
Он снял перстень, швырнул его Гинтаре под ноги, точно это она была во всём виновата, ушёл к озеру и лёг прямо на влажный песок, опустив руку в прохладную воду И лежал так долго. За это время вдруг вся прошлая жизнь разом вспомнилась ему, он снова переживал смерть сестёр, которых не сумел спасти, болезнь отца, пожарвсе давние горести. Ему внезапно подумалось: как там его родные? Что, если они болеют, голодают, а он здесь, наслаждается жизнью?