Раб Петров - Шелкова Ксения 16 стр.


Андрюс хотел уже вскочить на ноги, когда Гинтаре приблизилась к нему. Она без слов присела подле, положила руку ему на лоб; её пальцы пахли сладко, словно мёд. Он закрыл глаза, чувствуя лёгкое головокружение, затем ощутил её восхитительное горячее тело рядом с собойне выдержал, сжал лесное диво в объятиях

С того случая всякий раз, как вспоминалась ему сёстры, родители, домГинтаре всегда была начеку. Она подходила к Андрюсу вплотную, обволакивала его медовым ароматом белых цветов, от которого кружилась голова, наступало опьянение не хуже старого винаи прошлое начинало отодвигаться, подёргиваться дымкой Гинтаре, смеясь, говорила, чтобы он не болел душой за родныхна его глазах она открывала небольшой деревянный сундучок, отдавала Тихону драгоценный камешек, приказывала ему нести самоцвет матери Андрюса или его сестре. Друг возвращался с довольным видом: жизнь в зачарованном лесу была ему в радость.

* * *

Тайком от Андрюса Гинтаре научила Тихона принимать другое обличье: как-то утром к нему на колени вспрыгнул некрупный рыжий кот, вовсе ничем не отличающийся от своих дворовых собратьев. Андрюс, разумеется, понял, что это Тихон, и долго смеялся.

 Чего это ты в чужой шкуре-то?  спрашивал он.

Однако Гинтаре серьёзно сказала, что удерживать Тихона в своём лесу постоянно она не станет, а возвращаясь в мир людей, он подвергается вечной опасности. Слишком жестоки и суеверны жители городов и сёл, слишком боятся таких, как Тихон. Андрюс знал, что это правда, и всё же ему было не по себе, когда Тихон появлялся в новом облике.

Закрывая глаза, Андрюс представлял, как Тихон выбегает из леса, переходит через мост, пробирается сквозь открытые ворота в город Как-то там верфи, старый мастер, его, Андрюса, родные? И всякий раз, как он вспоминал их, нежные руки опускались ему на плечи, он вдыхал сладкий медовый аромати надолго забывал обо всём на свете.

Потом снова начинались прогулки, сбор лесных грибов, яблок и груш, различных ягод и мёда. Было купание в озере, упражнения в колдовстве, жаркие объятия лесной девы

Временами Андрюсу казалось, что он жил здесь всегда, а та, прошлая жизнь ему просто снилась. Гинтаре не возражала, когда он говорил ей это, даже отвечала, что только тут, в зачарованном лесу, и есть настоящая жизнь. Андрюс готов был и поверить ей Если бы не Агне-ведьма.

* * *

Гинтаре не сразу рассказала ему, отчего Агне привела его сюда. Прошло много времени, прежде чем Андрюс услышал правдудо этого Гинтаре умоляла его потерпеть и не спрашивать, мол, скажу, когда можно будет. Андрюс был настолько очарован красой и страстью дива лесного, блаженной жизнью с нею в колдовской чаще, что не мог возражать. Всё это было так непохоже на его прежнее существование

Но в один из дней он, даже не обернувшись, почувствовал присутствие чего-то враждебного, противного себе. И мгновение спустя услышал ненавистный голос, что беседовал с Гинтаре на непонятном языке. Андрюс вскочил; оказывается, Агне и Гинтаре стояли под лесной яблоней, неподалёку от него.

Не думая, Андрюс вскинул руку: с изумруда сорвались ярко-зелёные молнии. Агне взвизгнула; Гинтаре едва успела её оттолкнуть. Молнии вонзились в ствол яблони, дерево вспыхнуло, с ветвей брызнули в разные стороны перепуганные пташки. Гинтаре подбежала к дереву, не опасаясь огняпод её ладонями пламя начало слабеть и гаснуть, и спустя минуту пожар прекратился. Гинтаре некоторое время огорчённо рассматривала обугленный ствол и качала головой.

Морщинистое, безобразное лицо Агне исказилось от злости.

 Хорош муженёк у тебя! Дурнем был, дурнем и остался, мало меня вместе с деревом не спалил! Я-то думала, с тобой поумнеет Зря старалась, выходит!

 Не надо, матушка,  поморщилась Гинтаре.  Не упрекайте Андрюса, не привык он ещё. Сами видите, способный.

Матушка?! Но как же так?

 За способности он меня благодарить должен! И за жизнь здесь с тобою, и за перстень, что сразу его признал! Другой бы мне руки целовал на его месте, а он Эх, знала бы, какого зятя сама на свою голову навязала!  продолжала яриться Агне.

 Что несёшь, ведьма?!  не выдержал Андрюс.  Ты мою мать запугала, обманула! Зачем я тебе нужен был?

Агне скрипуче расхохоталась.

 Зачем? Не понял ещё?  она показала глазами на Гинтаре.  Зять мне нужен был, муж единственной дочери! Где возьму его здесь, среди тварей лесных, безмозглых? Сколько уж веков она вот так девкою лесною жила, к людям не выходиланельзя нам с простым-то человеком, не выживет он с такими, как мы. Вот и надумала я сама себе зятька вырастить, готовить его аж с материнской утробы. А как твоя мамка сама ко мне кинулась да пообещаласья и подумала: вот она, удача! Нешто думаешь, твои способности с неба на тебя упали?! За то мне спасибо скажи! Я над тобой ночами колдовала, пока ты ещё во чреве материнском сидел.

 Ты же обманула мою мать!  гневно повторил Андрюс.  Врала ей, что она дочку четвёртую носит, а ей сына хотелось! Иначе бы она ни за что к тебе не пошла!

 Не твоё дело, отрок,  насмешливо проскрипела Агне.  Небось, мать у тебя не в накладе осталась. Да и тытоже,  она ухмыльнулась и перевела взгляд с него на Гинтаре.

Та подошла, мягко взяла Андрюса за руку.

 Пойдём. Если хочешь ещё о чём-то спросить, лучше меня спрашивай. А на неё не гневайсяона после смерти отца сама не своя, хотя и много воды утекло с тех пор

* * *

Они молча пошли по тропинке меж цветущих деревьев. Гинтаре шла впереди, Андрюс видел её прямую спину, водопад золотисто-рыжих волос и думал: да, она несравненно прекраснее всех женщин, что он видал на своём веку. Онадиво лесное, нежное, непонятноеотдала ему всю свою любовь, всю себя. Однако было у него чувство, что как-то это всё не по правде происходит. Он тосковал без Гинтаре, никогда не мог забыть её по-настоящему. Значило ли это, что они были предназначены друг другу и встретились бы и без злокозненных чар Агне-ведьмы?

И ещё ему было ужасно трудно было признать, что Агнеродная мать его чудной Гинтаре, его красавицы нежной Слишком уж он привык ненавидеть ведьму и считать её врагом.

 Знаю, о чём ты думаешь,  внезапно сказала Гинтаре.

Они присели рядом на мох около своего любимого озера. Вокруг щебетали птицы, их беспечные радостные голоса раздражали Андрюса. Он с досадой щёлкнул пальцами; неожиданно для него самого изумруд слегка полыхнулптицы мгновенно смолкли, даже ветерок утих, наступила полнейшая тишина.

Гинтаре вздрогнула и слегка побледнела, но улыбнулась.

 Молодец! Так ты скоро и нас с матерью обойдёшь,  она отвернулась, но Андрюс заметил, что в её янтарных глазах сверкнули слёзы.

Он глубоко вздохнул и обнял её.

 Ну прости, если был груб! Не сердись, не буду Из-за Агне моей матери всю жизнь мучиться пришлось, в страхе жить, а ты ни в чём не виновата.

Гинтаре внимательно посмотрела ему в глаза.

 Она с ума сошла, когда отца убили злые люди! Я сама тогда девчонкой сопливой была, а помню Долго ваш народ с нашим в мире жил, мы леса не делили! Всё по справедливости. Отец мой Агне тоже из рода человеческого взял. А как стала она с ним жить, так многому у него научилась.

 А как звали твоего отца?  спросил Андрюс.  Почему он погиб?

 По-нашему тебе трудно будет понять, а люди называли его Залтис, царь лесной. Вот однажды пришли они к отцу: охотники, рыбари, все сильные, крепкие. Отец людей не боялся, он многие облики умел принимать, мог ускользнуть в зарослях незаметноа не стал прятаться, только спросил их, зачем, мол, пожаловали? Они ему отвечают: «Позволь нам, хозяин, часть леса твоего вырубить под наши селения. Лесов у тебя много, а нам, людям, место надобно». И он позволил, велел зверям, птицам вглубь чащи лесной уйти, дать людям жить свободнее. Сказал, будем жить в мире, помогать друг другу, всем места на земле хватит.

А как уступил он разповадились жители к нему что ни год ходить, всё больше выпрашивать: лес вырубать, животных-птиц убивать, рыбу да раков в наших реках-озёрах ловить Отец зубами скрипел, но согласился, сказал, что негоже с людьми воевать, что и жена его, Агне человеком рождена была, и во мне, дочери единственной, кровь человеческая течёт. А людей ещё больше жадность обуяла Захотели они янтарь-камень добывать, стали наши земли разорять, вовсе не спрашивая. Вот велел как-то Залтис их старейшинам к нему прийти, наказал им охотников да искателей драгоценностей приструнить. Они, было испугались. Но ненадолго

Гинтаре опустила голову. Андрюс ласково погладил её по руке, дальнейшее ему стало почти уже ясно.

 Они, старейшины, людям-то приказ своими словами передали, а выходило: будто он, Залтис, совсем людей притесняет, из лесу гонит, охотиться-рыбачить не позволяет Думали старейшины, небось, найдутся смельчаки, что ослушаются Залтиса-лесного царя да уничтожат егои никто им больше будет не указ. Так и вышло.

Вызвались десятеро охотников, пришли к Залтису-царю будто бы с дарами от своих старейшин Окружили его, прежде чем он худое заподозрил, да и подожгли деревья-кусты вокруг. Залтис оказался в кольце огня, всё колдовство своё отдал, чтобы лес спасти, да нас с Агне оградить. Он весь этот огонь к себе призвал, выгорела тогда целая чаща, вместе с ним Осталось пепелище чёрное Мы с матерью пришли на следующий день, только изумруд нашли, вот этот,  Гинтаре кивнула на руку Андрюса.  Агне взяла его себе Она тогда за сутки почернела, точно сама горела вместе с ним, и весь род людской возненавидела. Но отец ещё раньше завещал ей: если с ним что случится, чтобы выдала меня замуж за отпрыска человеческого, буде достойный сыщется. А не сыщется, так и оставаться мне в девицах, ибо если кровь нашу с лесными тварями скрещивать, то выродится род наш, исчезнет с лица земли.

 И тогда твоя мать решила сама себе зятя достойного колдовством сотворить?  с горечью спросил Андрюс.  Чай, за простого паренька дочери царя лесного выходить не подобает?

 Не говори так!  Гинтаре закрыла лицо руками.  Мать давно не себе, разум её помутился. Порешила она с людьми жить, мстить за отца Что творилаи сказать нельзя! Я её удерживать пыталась, да разве она у меня спросится?.. Но я как увидела тебя, тогда в лесу, ещё мальчишкой, так и подумала: вот оно, мать не ошиблась! Ждала, за тобой смотрела С того дня полюбила тебя, памятью отца моего клянусь!

Андрюс привлёк её к себе.

 И я тоже тебя люблю

Он не стал договаривать, но рассказ Гинтаре острой занозой вошёл в его сердце Лучше бы, думал он, ничего об этом не знать! Жил бы себе, как простой человек, работал бы, женился Нет, всё равно ничего бы не вышло, ведь за него всё решили ещё когда он в материнской утробе был.

Гинтаре прижималась к нему, гладила его лицо, волосы, плечи Понемногу сладкий медовый аромат начал окутывать его сознание, притупляя волнение и горечь, заставляя забыть обо всём, кроме её рук и горячих губ. Но Андрюс уже так привык к этому запаху, что ничего не заметил.

16. Янтарные четки

День проходил за днём, и Андрюсу всё больше казалось, что настоящий мир, тот, что существовал вне зачарованного леса,  просто сказка или выдумка. А его собственная прошлая жизнь на самом деле была каким-то странным, пугающим сном. Он теперь не представлял, как же он мог существовать без Гинтаре в том грубом месте, которое считал своим домом? И как сумел забыть о ней, когда царь Пётр восхитился его мастерством? Андрюс наблюдал себя точно со стороны и отстранённо удивлялся: неужто это и правда был он?

Гинтаре стала нужна ему каждую минуту; он беспокоился и грустил, даже когда она уходила поухаживать за животными или набрать груш. Если они укладывались спать, Андрюс тотчас просыпался и подскакивал на ложе из травы или листьев, стоило ей отлучиться хоть на пару мгновений. А вот когда она появляласьон, точно зверь, чувствовал её приближение, сладкий медовый запах, исходящий от её кожи и волос, и мгновенно успокаивался, приходил в себя. С нею он был не просто счастливон казался себе всесильным, непобедимым, даже зрение, слух и обоняние становились острее. Андрюс мог обогнать бегущего оленя, переплыть озеро под водой без единого вдоха. Он одним махом взлетал на верхушку самого высокого дерева, едва касаясь рукой ветвей, и его не смущало, что даже там, сверху, не видно было неба и солнца. Андрюс срывал с дерева большой красивый цветок или ароматный плод и отдавал Гинтаре, а она смотрела на него и счастливо смеялась.

Когда Гинтаре приходилось покидать зачарованный лес, она надевала Андрюсу на шею свои янтарные чётките самые, что были на ней ещё в их первую встречу. Это удивительным образом успокаивало его; камень был тёплый и нежный, точно ладони дива лесногои ещё чётки благоухали медовым ароматом, будто, пока Гинтаре носила их, они впитывали её собственный запах Андрюс не раздумывал, отчего так; ему просто было невыносимо без Гинтаре, он понимал, что сошёл бы с ума, не будь у него ничего, что напоминало бы о ней. С чётками же он продолжал жить и спокойно ждать возлюбленную; сладкий запах умиротворял его и утешал тоску без неё.

* * *

Но их ровное безмятежное счастье всё чаще и чаще нарушало появление Агне-ведьмы. Агне уходила из леса, и порой надолго, так, что Андрюсу представлялось, что больше она никогда не вернётся. И всё равно, проходило время, и он с отвращением замечал её присутствие. Андрюс никак не мог до конца смириться с мыслью, что Агне и Гинтареродные мать и дочь; ему казалось, что это чья-то злая шутка или нелепая ошибка. Ведь матушка Гинтаре должна быть столь же добра, удивительна и прекрасна, как и она сама!

Андрюса буквально передёргивало от мысли, что они с Агне теперь родичи, хотя при Гинтаре он старался этого не показывать. Агне подчёркнуто не замечала его, и Андрюс платил ей тем же.

Его тревожило, что только лишь появившись в лесу, Агне всякий раз задавала дочери один и тот же вопрос, на который Гинтаре отвечала отрицательно, и который, судя по всему, ужасно её огорчал. После этого Агне начинала шипеть, словно разъярённая гусыня, топала ногой и что-то раздражённо втолковывала Гинтаре. Та упрямо качала головой, а на глазах её порой показывались слёзы.

Андрюс не знал их языка и не понимал, о чём они толкуют, но зато он частенько заставал Гинтаре плачущей после этих бесед. Он ласково утешал её, понимая, что, если станет говорить плохое о её матери, то огорчит любимую ещё больше. Как бы он ни ненавидел Агне-ведьму, при Гинтаре всеми силами старался этого не показывать.

Пару раз Андрюс пытался осторожно выспросить у Гинтаре, чего всё-таки хочет Агне, однако ясного ответа так и не получил. Более того, он видел, как мучительны для неё такие расспросыи поспешно прекращал разговоры на эту тему.

* * *

Гинтаре собралась уходить почти сразу, как Агне в очередной раз заявилась к ним и бесцеремонно объявила дочери, что некие дела, связанные с народом Еловой чащи, ждут её во внешнем лесу. Андрюс уже давно понимал, что Гинтаре много лет назад взяла на себя бремя власти погибшего отца и исполняла его обязанности бессменнопока её мать пребывала среди людей и ничем ей не помогала. Он не вмешивался в эти дела и не показывал, как ему бывало неприятно, когда Гинтаре вот так приходилось срываться с места и бежать. Андрюс знал: она вернётся к нему так скоро, как сможет.

В этот раз Гинтаре, едва увидев мать, засобиралась; скорее всего, она хотела избежать обычного неприятного разговора с Агне. Торопливо обняв Андрюса, Гинтаре повесила ему на шею янтарные чётки; он прижал её руки к губам. А спустя мгновение рядом с ним уже никого не было, лишь чёрный змеиный хвост исчез под корягой

Андрюс отправился на берег озера, их любимое место, и присел у воды. Озеро, как всегда, было прозрачно-зеленоватым, гладким, точно зеркало. Он мельком глянул на изумруд и подумал, что лесное озеро цветом точь-в-точь, как его камень. И тут вдруг изумруд стремительно начал менять цвет: сначала стал розовым, затемвсё темнее, пока не превратился в алый. Андрюс весь подобрался; такого не случалось здесь давным-давно. Изумруд предупреждал его о настоящей опасности!

Не меняя позы, Андрюс прикрыл глаза и стал внимательно прислушиваться. Он не сомневался, что это она, Агне; он кожей чувствовал её присутствие. Неужели ведьма надумала извести его в отсутствие дочери? Что же, пусть попробует!

Он услышал гортанное восклицание на непонятном языке и мгновенно бросился на песок: там, где он только что сидел, рухнула вырванная с корнем берёза. Андрюс притаился за столом, высвободив руку с перстнем, и вовремя: одна из ветвей, превратившись в тонкий, гибкий хлыст, сомкнулась петлёй на его горле. Он сразу понял, что не сможет освободиться с помощью рукповинуясь его приказу, изумруд слегка полыхнул, и ветка осыпалась кучкой пепла.

Назад Дальше