Раб Петров - Шелкова Ксения 18 стр.


«Что же это за земля такая?  рассуждал про себя прапорщик.  Ему, государю, небось, виднее, а так-то, если посмотришь, и зачем мы сюда воевать пошли? Сыро, море ледяное, там, на берегусплошь болота Пусть бы Карла, король свейский, сам этими болотами владел». Вслух Чудинов, разумеется, никому такого не говорилне дай Бог, узнает генерал-губернатор, а то и сам царь.

Он протянул иззябшие руки к огню. Государь Пётр Алексеевич намеревался прибыть к весне, а крепость чтоб была к августейшему визиту уже построена. Ох, Господи, сколько их поляжет тут за зиму в мёрзлую, недобрую землю? А потомкто выживет, того снимут с Котлина да небось бросят вместе с инженером в этот новый город, Питербурх. Там, в устье Невы, ещё прошлый год тоже строительство началось, а уж народу туда нагналижуть сколько! Царским указом возвели крепость на Заячьем острове. Были там и солдаты, и пленные, и просто рабочие люди. Многие уж и поумиралиот болезней, голода, труда непосильного,  так государь новых людей поставить на постройку города требует. Вот тебе и повинность такая, что жив после неё не будешь! Ох, не скоро простому человеку удастся покой увидеть.

Может, поскользнётся он на бревне да руку-ногу себе поломает? Чудинов не успел додумать эту весьма интересную мысльвздрогнул от неожиданности, увидев рядом с собой у костра человеческий силуэт. Неизвестный стоял вполоборота к нему

Нешто кто-то из солдат? Прапорщик по привычке хотел было уж выругаться хорошенько, но тут незнакомец повернул голову и взглянул на него в упору Чудинова сразу язык прилип к зубам.

Рядом с ним стоял человекмолодой, высокий, широкоплечий. Он был закутан в тёмный плащ, длинные волосы, стянутые лентой, трепал ветер. Ошарашенно разглядывая его, Чудинов придвинулся ближе и заметил, что и одежда, и лицо, и волосы незнакомца были влажными, видно, шёл по берегу. Прапорщик мог бы поклясться, что не встречал его раньшеотчего-то ему показалось, что он непременно запомнил бы этого человека.

 Кто таков? Откуда тут взялся?  хриплым от ветра и непрестанной ругани голосом грубо спросил Чудинов.

Незнакомец долго всматривался в физиономию прапорщика, точно решал, стоит ли говорить с таким. Затем всё же ответил:

 Если знаешь, кто тут командует, проводи к нему. Я рабочий человек, хочу для государя и людей потрудиться. Слышал, тут крепость строят.

В его речи звучал жёсткий акцент. Иноземец? На пленного не похож, да и кто из пленников вот так заявился бы сюда, на каторжную повинность? Или хорошее жалованье надеется получить?

Чудинов так прямо и спросил, однако незнакомец покачал головой и ничего не прибавил. Да уж, словоохотлив

 Да ты, никак, с ума спятил, что сам, добровольно, явился сюда! Верно, не знаешь, какая тут наша жизнь?  Чудинов горько рассмеялся.

 Веди к главному, кто тут есть,  невозмутимо велел незнакомец.

Чудинов, кряхтя, запахнулся поплотнее в плащ, глубже напялил шапку. Вместе они направились к небольшому деревянному домику, где обитало высшее офицерство: два полковника да инженер Корчмин.

Прапорщик осторожно, костяшками пальцев постучал. Ему не ответили. Да, господа офицеры, небось, калгановую пьют да в карты играют. В домике у них тепло, чисто в раю. Прапорщик завистливо кашлянул и постучал погромче. Выглянул недовольный денщик.

 Чего ещё надо? Кой чёрт ломится?

 Вот, человек до господ офицеров заявился,  кашлянув, проговорил Чудинов.

 Что за человек?

Незнакомец выступил вперёд. Денщик вгляделся, подумал, дёрнул головойпроходи, мол,  и захлопнул дверь перед самым носом Чудинова. Тот, крякнув, поплёлся назад к своему костру, снова протянул к огню руки

Что-то, помимо общей странности незнакомца, не давало Чудинову покоя. Он кусал губы, пытаясь понять: что же именно? Он вслушивался в грохот волн, свист ветрапроклятая погода!  и тут, наконец, поймал ускользающую мысль. Как этот дьявол вообще-то сумел с материка до Котлина в такой шторм добраться? На чём? Неужели сам, на лодке?!

Прапорщик даже на ноги вскочил, кляня себя, что не задал незнакомцу этого вопроса. Хотя тот наверняка и не ответил бы Неужто его черти морские на остров перенесли? Он опасливо оглянулся на домик офицеров, там уже никого видно не было. Уж не померещился ли ему этот этот человек, взявшийся непонятно откуда?

Чудинов передёрнул плечами и направился к палаткевыпить давно желанную чарку. Может быть, удастся хоть немного согреться.

* * *

Инженер Корчмин, к которому провели странного незнакомца, был крайне удивлён высказанной коротко и ясно просьбой. Разумеется, люди на Котлине были очень нужны, а этот новичок казался крепким, сильным и на вид серьёзным. Если бы ещё, дай Бог, здоровый да непьющий.

 Я слышал, тут строительство большое будет, авось и я пригожусь.

 Что умеешь?  поразмыслив, спросил его Корчмин.

 Плотник, столяр. На верфи работал, на полотняном заводе. Корабли строили, парусами их одевали, канаты плели Много чего делать приходилось.

 На верфи? А сам откуда такой взялся?

На лице новичка отразилось напряжение, точно он не мог подобрать слов. Да и жёсткий акцент давал о себе знать. Корчмин ожидал услышать, что новичок окажется иноземцем, но тот его снова удивил.

 Не знаю, не обессудьте. Не могу сказать.

 Как так?!  вытаращил глаза инженер.

 Меня мужик с телегою на опушке леса подобрал, там, слышно, разбойнички пошаливали. Вот с той поры я и не помню, кто таков. Ходил к лекарю, тот сказал: бывает такое, коли человека изобьют, по голове ударят. Сказал ещё: может, и вспомнишь постепенно.

Корчмин почесал затылок под париком. Н-да, удивительная история. Про потерю памяти он слышал, но чтобы вот так

 Стало быть, что плотникэто помнишь, а кто, откудазабыл? Ну-ну, вот ведь как оно бывает. Что, и как звать тебя, не знаешь?

 Ан  начал новичок и осёкся.

 Чай, Андреем?  обрадованно подсказал инженер.  Видишь, вспомнил! А батьку твоего как?..

Новичок, названный Андреем, лишь покачал головой.

 Что же, могу я остаться работать здесь? Не пригожусь, так уйду.

Корчмин лишь удивлённо кивнул. Странный всё-таки этот Андрей. Кто, откуданепонятно? Какого сословиятоже; впрочем, он почему-то был уверен, что не крестьянин, не посадский и уж точно не из беглых. Поповского звания или, быть может, дворянин захудалый какой? Вот это вероятно. И где его родня, неужто круглый сирота?

 Родичи-то есть у тебя?  спросил Корчмин Андрея, но тот снова устало покачал головой: не знаю, мол.

 Ну, не знаешь, так ступай, Гаврила мой тебе покажет Постой, а ты с кем приехал-то? Сколько уже здесь?

Андрей обернулся, слегка покачнувшись. Трепещущий огонёк свечи осветил его лицо; возможно, поэтому оно Корчмину показалось не просто утомлённым, а полностью обессиленным. Глаза запали, под ними обозначились чёрные круги, губы стали почти серыми. Странно, а в начале разговора выглядел обычно.

 Я с того берега По броду перешёл. Есть брод никто не знает,  его голос упал до шёпота.

 Что?!  изумлённо переспросил Корчмин.  Брод? Да ты не хвораешь ли? Эй, Гаврила!

 Чего изволишь, ваша милость?  подскочил денщик.

 Отведи этого новичка в лазарет. Да скажи лекарю, ежели не протрезвеет сей же час да не займётся деломзавтра пятнадцать шпицрутенов получит! Сам прикажу, лично!

 Идём, парень,  обратился денщик к опиравшемуся о стену Андрею.  Эк тебя И на что ж тебя сюда понесло?

 Завтра на работу выйду,  упрямо прошептал тот и вскинул прояснившиеся было глаза на Корчмина.  Сказал, буду, значит, буду.

 Ну-ну, иди,  проворчал тот.

Вот ещё подарочек навязался на его голову!

* * *

Лазарет находился в низком, длинном срубе рядом с баней. Хворых было немного, ибо попадать туда дозволялось либо со значительными увечьями, либо с лихорадкой, кровохарканьем или же желудочной хворью. Всё остальное считалось чепухой, лечения не заслуживающей.

Его уложили на покрытую сеном лежанку, укутали рогожей. Сквозь тяжёлую дрёму он слышал, как денщик Гаврила бранился с лекарем, обзывая того «свиньёй», затем дверь захлопнулась. Лекарь, кажется, подходил, мерил пульс, затем ему в рот влили какую-то жгучую жидкость После этого неразборчивое бормотание стихло, дверь захлопнулась. Он с трудом приподнял тяжёлые веки: неподалёку спал солдатик со сломанной ногой, у печи трясся в ознобе пожилой капитан, по-видимому, попавший сюда надолго

На новичка никто не смотрел. Он вынул из кармана перстень с тёмно-зелёным камнем, надел на палец; камень засветился мягко и нежно, точно свечка. Новоприбывший откинулся на спину, положил руку с перстнем на грудь Мало помалу он стал дышать глубоко и спокойно, свинцовая бледность сошла со щёк, губы слегка порозовели

Он расслышал шаги задолго до того, как Корчмин с Гаврилой появились перед низенькой деревянной дверью, и успел спрятать перстень в потайной карман.

 Смотри-ка, вроде согрелся да на человека стал похож!  удивился Корчмин.  Я-то уж испугался: небось, заразный какой, не дай Бог, гнилая горячка али похуже что Ладно, пойду. Увидишь, что лекарь опять за чаркутак и говори. Дождётся у меня палок, ей-Богу!

* * *

Итак, у него получилось прибыть сюда, на Котлин. И даже, кажется, никто ничего не заподозрил, всё сошло гладко, кроме этого дурацкого промаха с «бродом». Но форсирование вплавь ледяного моря настолько обессилело его, что ничего лучшего Андрюс выдумать в тот момент не смог. Про брод он и правда слышал, вот только искать его времени не было.

Его мысли в очередной раз перенеслись во Псков, к отцу с Иевой. Последние оставшиеся у него родственники, если не считать деда в Смоленске и дяди Кристианасмертельного врага.

Вновь и вновь он переживал миг, когда стучал в дверь дома вдовы рыбного торговца. Было раннее утро, стояла морозная, солнечная, поздняя осень. Андрюс распрощался с милосердным мужиком, что подобрал его у леса. Тот высадил случайного попутчика с беспокойством: да точно ли тебе сюда, а то вдруг забыл кто, откуда али напутал? Мужичок был убеждён, что на Андрюса напали разбойники, избили, раздели; его собственный шурин давеча пострадал от такого же случая, а после долгое время ничего, что было с ним, не помнил. Знал бы Андрюс тогда, как пригодится ему впоследствии эта сказка!

Он стучал долго; наконец дверь отвориласьвыглянула старушка-хозяйка и удивлённо вскрикнула при виде Андрюса. Однако, без сомнения хозяйка узнала его, и это обнадёживало. Значит, не долгие годы пробыл он в волшебной чаще, в объятиях дива лесного!

Хозяйка, не переставая восклицать, впустила его. На вопрос: «где же матушка?» она печально всплеснула руками И тут выбежала Иева, застыла, ахнула недоверчиво-радостно Андрюс молча шагнул к ней, прижал к себе.

 Братец вернулся! Целый, невредимый? А то мы думали, ведьма тебя  задыхаясь, говорила Иева.  Ты как исчез тогда

 Вот видишь, цел, простите, коли можете,  отвечал Андрюс, стараясь, чтобы голос не срывался.

 Пойдём, пойдём к батюшке,  заторопила Иева.  Он всё спрашивал и спрашивал тебя И сестриц покойных, Ядвигу с Катаринойтоже,  она всхлипнула, смахнула слезу.

В отличие от Иевы, которая совсем не изменилась, Йонас смотрелся седым стариком. Он не смог встать с кресла, только лишь приподнялся слегка, раздвинул губы в слабой, неуверенной улыбке.

 Андрюс,  проговорил, точно не веря себе.  Андрюс, сын

Андрюс поцеловал холодную, дрожащую руку отца, коротко сообщил ему, что здоров и что беспокоиться и печалиться батюшке больше не следует. Впрочем, Йонас ничего не спрашивал: он всё время улыбался, не отрываясь, провожал взглядом каждое движение сына.

 Ну вот, слава Богу,  шёпотом сказала Иева.  И тебя узнал батюшка, и повеселел. Побудь с ним, братец, я завтрак принесу.

 Подожди!  Андрюс заботливо укутал отца, пообещал сей же миг вернуться и вышел с Иевой из комнаты. Затем, насколько мог ровно и спокойно, спросил о матери.

* * *

Оказалось, после того как он ушёл с Агне-ведьмой, мать кинулась к их знакомому католическому священнику и всё рассказала. Тот же, хотя и высказал сочувствие семье Андрюса, ничем, однако, их не обнадёжил: по его словам, если кто добровольно себя нечистой силе предал, то и всё тут, не будет ему прощения

С той поры мать почти перестала есть-спать, всё молилась, днями и ночами на коленях стояла. Хотела отмолить сына своего единственного, что от её глупости и недомыслия душу свою погубил. Иева старалась убедить мать, что никто не виноват, что Агне-ведьма сперва обманула её, а затем заставила Андрюса последовать за собою. Но матушка была непреклонна. Она винила во всём себя, а слова священника ещё больше укрепили её в этих мыслях.

 Ох, лучше бы она с ксёндзом не беседовала,  горько говорила Иева.  После встречи с ним сама не своя была, говорила, что собственными руками погубила единственного сына. Она ни ела, ни пила, всё молилась. Обессилела совсем. А в один день упала на пол перед распятием и встать не смогла Я к ней бросилась, пыталась поднять. А она мне: молись, мол, дочь, когда я уйду, за брата своего молись, а за меня молиться не смей К вечеру матушке хуже стало; помчалась я за лекарем, привела, да только было уже поздно. Она мне успела сказать: «Андрюс вернётся, знаю, что вернётся. А ксёндзу вы не верьте, Андрюс ни в чём не виноват». А следующим утром Тихон прибежали мы с батюшкой поняли, что ты жив! Тихон, он как из ниоткуда, в окошко вскочил да ко мне на руки вспрыгнул, пока я у тела матери молилась. Я смотрювот так диво! В зубах у него цепочка, а на ней камень такой, на твой похож, только поменьше,  Иева почти рассмеялась сквозь слёзы.  Я и поняла, что это ты весточку прислал. Вот только матушка не дождалась  Она опустила голову.

 Скажи, как долго меня не было?  задал Андрюс не дававший покоя вопрос.

Сестра подумала.

 Адвентус у нас нынче Выходит, полных три месяца. А ты разве не знаешь?..

 И только-то?!  не поверил своим ушам Андрюс.  Лишь три месяца?

Но ведь Агне-ведьма говорила, что они с Гинтаре живут уж много лет! И Андрюс не усомнился в её словахему и самому казалось, что он пробыл в зачарованном лесу едва не полжизни!

С этим ещё предстояло разобраться, пока же следовало понять, что происходило дома и как ему самому теперь быть.

 Как вы жили с отцом всё это время?  спросил Андрюс.

Иева удивлённо взглянула на него.

 Да ведь ты сам, братец, заботился о нас, камни драгоценные посылал. Тихон прибегал, отдавал их мне прямо в руки! Мы с батюшкой хоть и не ведали, откуда у тебя вдруг богатство такое взялось,  а только знали, что ты про нас помнишь, на произвол судьбы не бросаешь! Я и продавать-то их не успеваланам с отцом мало нужно! Вот только матушка бедная Если бы она хоть весточки от тебя дождалась!

Андрюс стиснул зубы. Гинтаре! Это всё она! Он теперь припомнил смутно: да, она ведь велела Тихону взять у неё драгоценный камень, отнести его семье! Выходит, всё это время она не забывала заботиться о его родных Как же он-то сам совершенно о них позабыл?

Он сжал кулаки при мысли, что, пока он наслаждался любовью дива лесного да упражнялся с магией изумруда, его мать умирала от горя и тоски по нему! А Гинтаре за всё это откупалась драгоценными камешками!

 Что с тобой, Андрюс?  Иева робко взяла его за руку.  Дурно тебе? Или не рад, что вернулся? А мы с отцом что ни день молились за тебя, как матушка покойная завещала

 Рад. Рад, что вернулся. Вы простите меня, Бога ради!

 За что же, Андрюс?  искренне удивилась Иева.  Ты никогда в жизни ничего дурного не делал! А камни свои возьми: их там много собралось, вонв шкатулке матушкиной лежат.

Сестра взглянула в окно и торопливо вскочила.

 Ох, что же это я! Уже солнце высоко, а я тут с тобой заболталась! Ты ведь издалека приехал, верно, голодный? Я сейчас!

 Издалека, да,  пробормотал Андрюс, сгорая от стыда.

Он понимал, что родные захотят знать, где он был всё это время, но никакие силы не заставили бы его рассказать об этом отцу и Иеве, или даже матери, будь она жива. Разве что Ядвиге он, пожалуй, смог бы довериться. Андрюс чувствовал, что не может сваливать вину на одну лишь Гинтаре с её колдовствомон не мог избавиться от мысли, что, возможно, сумел вернуться бы гораздо скорее, если бы не блаженная жизнь с Гинтаре и его тяга к ней.

* * *

Через несколько дней Андрюс полностью восстановил силы и даже начал уже привыкать к окружающему миру заново. Первый раз в жизни ему не приходилось думать о куске хлебаблагодаря щедрости Гинтаре семья была вполне обеспечена на несколько лет пусть и скромной, но не голодной жизни. Андрюс собирался отправиться на верфи, поздороваться с Овсей Овсеичем, узнать от него, что происходит в мире: сестра и отец жили, как и раньше, замкнуто и мало могли рассказать.

Назад Дальше