Братец, ты опять Опять уходишь?
Вопрос Иевы прозвучал настолько безнадёжно, что Андрюс оставил своё занятие, привлёк сестру к себе и взял её руки в свои.
Вы только не печальтесьсо мною всё будет хорошо. Ведьма меня больше не тронетона теперь против меня бессильна, убедительно заговорил он.
Тогда куда же ты теперь? с горечью спросила Иева.
Работать, сестрица. Слышала, купец рассказывал про новый город? Я туда иду работать, помогать. Там люди нужны. Поверь, Иева, так надо, почти с отчаянием прибавил он.
Слёзы стояли в глазах Иевы, но она ни словом не упрекнула брата, ничего не сказала поперёкэто было не в её характере.
Хорошо, Андрюс, проговорила она еле слышно. Ты только весточки присылай, если сможешь. Батюшка тосковал очень по тебе. А как мать померла, так он
Знаю, знаю, буду присылать, клянусь! перебил Андрюс. Ты скажи отцу как-нибудь, осторожновот как приду на новое место, освоюсь, так и дам знать. Ну, не плачь же!
Кого пришлёшь-то, опять Тихон с цепочкою в зубах прибежит? вытерев слёзы, мужественно пошутила Иева, за что Андрюс был ей безмерно благодарен.
Но он знал, что Тихона сейчас брать с собой нельзя. Как ни плохо им будет порознь, в письме дед упомянул: когда Андрюса взяли на розыск, дядя Кристиан объявил, что «разбойник»-племянник появляется везде в обществе кота. Его, Андрюса, приметы, да ещё Тихон!. Даже если кот изменит облик, как научила Гинтаре, всё равно могут что-то заподозрить. Нехорошо, опасно! Если вести о нём уже дошли до Пскова, могут и за ворота города не выпустить, схватят.
Андрюс позвал друга; тот запрыгнул ему на плечо. Андрюс уткнулся лицом в блестящую чёрную шерсть. Он знал: Тихон не обидится, всё поймёт.
Я бы взял тебя с собою, если бы только мог, сказал ему Андрюс. Мы расстаёмся ненадолго. Будешь здесь, с отцом и Иевой. Если понадобится им чтостанешь у них гонцом.
Тихон посмотрел ему прямо в лицо своими блестящими, точь-в-точь ведьмин изумруд, круглыми глазами.
Смотри за сестрою и отцом, попросил Андрюс. Когда будет можно, я тебя позову.
Он посадил кота на руки Иеве; сестра негромко всхлипнула и погладила Тихона.
Иева, послушай, Андрюс постарался собраться с мыслями. Все камни, что лежат в шкатулкетвои. Вам с отцом надолго хватит. Я один только возьму, а все остальные продавай; если отцу лекарь, снадобья какие нужныденьги трать, не скупись, не сомневайся. А я начну работать, буду жалованье копить, там и вовсе о нужде забудем.
Иева смотрела печально, губы её задрожали, но она ничего не возразила.
Ну, храни вас Господь! Андрюс поцеловал сестру в лоб. Ступай к батюшке. Вы только не переживайте за меня! Всё будет хорошо, клянусь.
Будем молиться за тебя каждый день, шёпотом произнесла Иева, и, не выпуская Тихона, исчезла за дверью.
* * *
Дело шло к вечеру. Андрюс решил: выбравшись за пределы города, он заночует где-нибудь в придорожном трактире, а затем, в одном из соседних городков продаст камешек. На ум ему вновь пришла история, рассказанная добросердечным мужичком, что подобрал его на опушке леса. В самом деле, удачная мысль: чтобы не сбиться, не спутаться, выдумывая себе новое имя, родину, семьюне лучше ли просто говорить всем, что потерял память после нападения разбойников? А там он постарается вести себя как можно тише, незаметнее, затеряться среди рабочего люда. Ну кто, в самом деле, станет разыскивать его в Питербурхе? Разве тем, кто там работает на пределе сил, до того будет?..
* * *
Эй, вы там, шабаш! Обед! надрывался прапорщик Чудинов, приставив обе руки ко рту. Что, не наломались вдоволь, проклятые? Шабаш, говорю!
Когда оба полка сложили инструменты и толпой потянулись к срубу, где была устроена кашеварня, Андрюс вздрогнул от того, что инженеров денщик Гаврила ударил его по плечу:
Эй, Андрюха!
Андрей разогнул спину, поморгал: оказывается, был уже полдень. Сейчас обед, потом короткий отдыхи снова за работу. Гаврила восхищённо поглядел на него:
Вот уж ты усерден, нашим солдатикам-охламонам в пример! Тех и лаем, и нагайкою, и палкой иной раз подгонять приходится, а тывсё доброй волей!
Андрей отвёл глаза. Ох, опять он привлёк к себе внимание, не к добру. Хотя, кого ему здесь опасаться?
После тяжёлой работы он поел с аппетитом, и направился к палатке. Трудовой день у них начинался задолго до рассвета, в четвёртом часу утра. Но зато людям давали немного времени на отдых днём. Андрей прилёг на лавку, застланную сеном, прикрыл глаза. Однако стоило только расслабиться, опять вернулась отступившая было тревога. Как там его родные? Он отчасти полагался на Тихонадруг обязательно найдёт его, коли будет нужда; но даже и Тихону на это понадобится время. Ведь и сам Андрюс, уходя, думал, что держит путь в Питербурх, а вышло по-другому.
19. Крепость Кроншлот
Он снова вспоминал. Закрыв глаза, представлял, как двигался к цели, стараясь не терять зря ни минуты
* * *
Ещё можно было успеть достигнуть Питербурха раньше сильных холодов. Пока что погода стояла ясная, солнечная, дороги не развезло; хотя чем ближе Андрюс оказывался к морю, тем более становилось сыро, промозгло и зябко.
Третью ночь Андрюс проводил в придорожных харчевнях. Всякий раз на ночёвках было людно, но он почти ни с кем не разговаривал, за еду и ночлег платил хозяину вперёд, не торгуясь. Много разного люда стекалось к новому городукто по своей воле, кто по повинностии никому не интересен был одинокий молчаливый путник.
В харчевне Андрюс по привычке уселся в самом тёмном углу, подальше от хозяйского прилавка. Быстро опорожнил миску горячих щей и, привалившись к стене, задремал под неумолчный говор прочих постояльцев. От тепла его разморило; когда рядом кто-то примостился на скамью, Андрюс лишь слегка отодвинулся, даже глаз открывать не стал.
Ну вот, ещё денёк в путии мы в Питербурхе, произнёс совсем близко спокойный, мягкий голос, до того знакомый, что Андрюс разом вынырнул из пучины сладкой дремоты.
Ему казалось, что этот голос он слышал давным-давно, однако не так он сильно и изменился за прошедшие годы. Разом вспотев от испуга, Андрюс украдкой надвинул шапку ниже на лоб и, решив сделать вид, что крепко спит, сполз всем телом на лавку.
Да полно, может, обознался?
В этот момент хозяин поставил на стол свечной огарок: слабый огонёк выхватил из темноты лица Андрюсовых соседей, что мирно беседовали друг с другом.
Матерь Божия! Всё-таки это был он, Степан Никитич Рагозин, собственной персоной! Рядом с ним Андрюс заметил ещё одного знакомого: молодого парня, одного из старших подмастерьев Степана Никитича.
По спине поползли мурашки; Андрюс едва удержался, чтобы не вскочить и не кинуться вон. «Тихо! приказал он себе. Рагозин и не подозревает, что человек, обокравший его, здесь, рядом! Ещё есть шанс спокойно уйти».
Андрюс старался глубоко и мерно дышать, чтобы казаться спящим; впрочем, Рагозин-старший не обращал на него никакого внимания. Они с товарищем ужинали, обсуждали предстоящие дела. Из разговора Андрюс понял, что мастерскую в Смоленске Рагозин выгодно продал, а теперь, взяв с собою лучшего подмастерья, направлялся в новый город Питербурх, работать на отделке жилища какого-то важного человека При этом в беседе ни словом не упоминался сын мастера, Никита Рагозин, точно того и на свете не было.
Следовало теперь решить, что делать. И с чего это он уверился, что в Питербурхе никого знакомых не встретит? Вон, даже дойти туда пока не успел, а уже земляки появляются! Может, вскоре и Никита приедет туда, к отцу?
Андрюс в который раз проклял свою житейскую неопытность, что так мешала ему сейчас. Письмо деда он сжёг, но помнил его от первого до последнего слова. И то, что Рагозин-старший тоже имел на него, Андрюса, немалый зуб, было неоспоримо. Вероятно, Никитка попался-таки на горячем с продаваемыми тайком вещицами и с перепугу свалил всё на Андрюса, который именно тогда и исчез из Смоленска. Куда уж лучше! Права оказалась сестрица Ядвига.
Мало-помалу разговоры в харчевне стихали, вместо них раздавался храп. Андрюс терпеливо дожидался, пока и Рагозин со своим спутником уснут; но те всё не могли угомониться: делились мыслями о дороге, городе, который им вскоре предстояло увидеть. Затем Степан Никитич потребовал ещё по чарке, потом ещё
Андрюс лежал, кутаясь в шерстяной плащ и уткнувшись носом в шапку. Он знал, что соседи по лавке его не замечают, и всё же, если он вскочит прямо сейчас, они наверняка обратят внимание.
Собеседник Рагозина вскоре захрапел, однако Степан Никитич на покой не собирался. Он велел хозяину принести очередную чарку и новую свечу, сам же с трудом поднялся и, пошатываясь, вывалился из харчевни. Андрюс надвинул шапку на глаза и скользнул за ним, зная, что человек, справляющий нужду, вряд ли станет пристально смотреть по сторонам и искать знакомые лица. Главное, уйти отсюда до свету.
В сенях он прислушалсябыло тихоосторожно вышел на крыльцо и Почти задел плечом Рагозина-старшего. Тот стоял, держась за шаткие перильца. Андрюс едва не вскрикнул от неожиданности, поспешно отступил, благодаря Бога, что ночь безлунная и что сам он хорошо видит в темноте.
Эй, кого тут чёрт носит? прохрипел Рагозин. А ну, пшёл!.. Нечего прямо на крыльце мочиться
Андрюс замер. Рагозин ещё постоял, затем протяжно вздохнул, промычал что-то невнятное. Андрюс некстати вспомнил, каким оживлённым, энергичным и обходительным был Степан Никитич в Смоленске. И уж точно раньше он так много не пил! Что же случилось? Никита рассказывал про молодую дворянку, невесту отца, что будто бы над ним небывалую власть забрала. Но за весь вечер о жене Рагозина не было сказано ни слова.
Степан Никитич оторвался от перил и, шаркая, побрёл назад, в темноту харчевни. Путь был свободен.
* * *
Андрюс всё-таки не решился двигаться дальше к Питербурху. Отвратительное чувство страха, опасение быть наказанным за то, чего не совершал, породило желание забиться куда-нибудь подальше, хотя бы до весны Нет, в Питербурх ему пока нельзя.
Решение подсказали услышанные дорогой разговоры о крепости, будущей морской цитадели нового города. Крепость, где разместятся оружейные батареи, собирались строить на острове Котлине, что в Балтийском море.
* * *
Погода стремительно испортилась. На довольно пустынном побережье Балтики переправы в эту пору было не найти. Стояли шторма, ледяные волны атаковали песчаный берег столь яростно, что даже рыбацкие судёнышки не отваживались выходить на промысел.
Старый рыбак, в хижину которого постучался Андрюс, по-русски понимал с трудом; тем не менее, он отзывчиво отнёсся к молодому господину, желавшему попасть на Котлин. По его словам, дойти туда по морю нынче было совершенно невозможно, надо ждать морозов, чтобы лёд окреп. А вот когда именно это произойдёт, рыбак ответить не мог. Может быть, и через месяц, бывало, что и дольше Он предложил Андрюсу приют до того дня, когда тот сможет переправиться на остров.
Но Андрюс почувствовал, как им овладело непонятное раздражение. Неужели надо будет сидеть здесь без дела ещё несколько месяцев?! Но не возвращаться же домой! Снова неудача, снова он не может достичь желанной цели. Да сколько же это будет продолжаться?! Точно целый мир сговорился чинить ему препятствия во всём!
Он вспомнил, как, живя с Гинтаре в волшебном лесу, одним махом, без единого вздоха переплывал под водой лесное озеро. Расстояние до острова, конечно, было значительно большим, да и вода в Балтийском море ледяная. Однако он ведь сможет воспользоваться силой изумруда, приказав согревать его!
Эта идея увлекла Андрюса ещё и потому, что наконец-то представлялась возможность применить свои необычные способности хоть к какой-то пользе. Иначе для чего они нужны? Только чтобы подвергать опасности быть схваченным и сожжённым по обвинению в колдовстве?
Море было пустынно, он не опасался, что кто-то заметит одинокого пловца. Андрюс снял плащ, камзол и сапоги, связал в узел. Ничего, одежду потом можно будет просушить с помощью изумруда, а вот плыть намокшая ткань непременно помешает.
Андрюс ещё раз оглянулся на безлюдный берег и вошёл в ледяную воду. Ноги буквально заломило от холода. Прежде чем вода стала хотя бы по пояс, пришлось ещё идтиздесь море долго было мелководным, зато потомсразу глубина. Он пристроил узел с вещами на голове, постоял немного, привыкая, сделал глубокий вдох и погрузился в волны.
Ух! Ощущение оказалось настолько сильным, что Андрюс даже забыл о том, что надо управлять перстнем, иначе у него никак не получится добраться до целион просто погибнет от переохлаждения.
Спохватившись, он сосредоточился, приказал изумруду направить на себя поток тепла. Андрюс почувствовал, что вода вокруг него понемногу становится теплее Он старался глубоко дышать, выдыхать в воду, работать руками и ногами мерно и спокойно, а главное, не вскидывать голову каждый миг, проверяя, далеко ли до острова? Он знал, что далеко. Придётся отдыхатьлучше не доводить себя до чрезмерного утомления.
* * *
Он уже несколько раз вынужден был увеличивать согревающую мощь изумруда. Это, в свою очередь, выматывало его, заставляло всё время напрягаться. Сам по себе изумруд работать не станет, а сил у Андрюса оставалось всё меньше и меньше.
Он иногда забывал о камне, сосредотачиваясь на том, чтобы плыть, не останавливаясь; и вспоминал, только когда чувствовал леденящий холод, что сковывал не только мышцы, но и дыхание. Андрюс вновь собирался с мыслями, изумруд начинал неярко светиться в ледяной воде, становилось теплее. И он плыл дальше, борясь с волнами, стараясь не уклоняться от курса на остров.
Балтийская вода не была особенно солёной, но всё же жажду ею не утолишь. Андрюс клял себя, что не подумал об этом. Впрочем, он предполагал, что доберётся до Котлина гораздо скорее; а сейчас ему казалось, что он плывёт целую вечность. Горло уже саднило и горело от сухости, вода то и дело попадала в рот и нос; и от этого становилось только хуже
Мало-помалу даже его выносливость начала иссякать. Руки и ноги отяжелели, точно налитые свинцом Как хочется спать! Он перевёл дыхание и глянул на мутное небо. Как же тут ветрено Волны захлёстывают глаза. На запястьях позвякивают цепи, а прямо над ним кто-то до ужаса знакомым голосом кричит: «Так ты всё-таки забрал их?!» Дядя Кристиан?! Откуда он здесь, на острове? «Я не трогал этих изумрудов, слабым голосом возражает Андрюс. Мне они не нужны». Дядя поднимает руку с плетью, плечо сводит обжигающей болью
Андрюс вскрикнул и резко вскинулся над водой. Да он же почти заснул! Заснул прямо в воде и перестал управлять силой изумруда. Вот ещё бы чуть-чуть, и не дождались бы отец с Иевой весточки от него никогда в жизни!
Он снова сделал глубокий вдох и поплыл быстрее. Нельзя останавливаться, нельзя засыпать! Осталось немного.
Воспалёнными от усталости глазами Андрюс следил за еле заметной полоской берега, видневшейся вдали. Темнело, ветер свистел оглушительно, тучи тяжело собирались у него над головой, грозя пролиться дождём, а то и снегома он всё плыл, плыл и плыл
* * *
Когда Андрюс в полубессознательном состоянии вдруг ударился коленом обо что-то острое, он не сразу понял, что этогряда камней у мелководья. Волны, шипя, легко перекатывались через неё и омывали узкую песчаную полосу берега, где вдали виднелись очертания каких-то не то домиков, не то хижин.
Еле переставляя дрожащие руки и ноги, Андрюс выполз на песок. Он почти не сознавал, что делает, и действовал машинально, как будто кто-то руководил им со стороны. Надо просушить одежду. И хорошо бы до наступления ночи отыскать людей, укрыться где-то от ветра и снега.
Потом он говорил с прапорщиком и инженером Корчминым, и про себя всё ещё не верил, что всё-таки добрался до острова И только, когда внезапно обессилел, понял, что вот так, долго и бездумно расходовать собственные силы и магию изумруданебезопасно. В такой момент он станет слабее младенца, и ему понадобится время, чтобы восстановиться
* * *
Зима на Котлине выдалась холодной, и погода почти не подводила. Стояли морозы, лёд был устойчив и прочен. Строительство крепости, на которой предполагалось установить оружейные батареи, шло полным ходом. И хотя дни были наполнены тяжким физическим трудом, Андрюс впервые за долгое время чувствовал покой. Настоящий, а не дурманный, как в заколдованном лесу.
Он уже привык к тому, что его звали Андреемдругого имени у него здесь и не было. Товарищи уже знали его историю, и почти все искренне сочувствовали. Шутка липозабыть, кто ты таков, где родился, кем был раньше!