Затем он провалился куда-то в серый сумрак.
* * *
Когда он открыл глаза, то поразился: в крошечных окошках сверкало настоящее солнце. Как только Андрей это осознал, он едва не вскочил и не выбежал из лазарета. Солнце! Наконец-то!
Но тут же он ощутил какую-то пустоту и тревогу, а в следующий миг накатила волна панического страха. Ведьмина изумруда не было ни на пальце, ни в кармане! Вероятно, Андрей забыл его снять, а когда потерял сознаниекто-то увидел перстень и завладел им.
Оказывается, он был слишком слаб, чтобы встать: получилось только приподняться на локте. В ту же минуту ему помогли сесть поднесли к губам чашку с водой.
Очнулся, наконец!
Гаврила с трудом вымолвил Андрей. Долго я вот так?..
Ну долго-недолго, а вставать уже пора. И государь приедет, а ты будешь тут лежать? усмехнулся денщик.
Андрей ещё раз ощупал потайной кармашек на груди, в безумной надежде, что изумруд всё-таки каким-то чудом найдёт. Гаврила прищурился.
Это, что ли, ищешь?
На широкой заскорузлой ладони лежал ведьмин перстень, изумруд весело вспыхивал крошечными огоньками от солнечных лучей, что играли на его гранях.
Это я, Андрюха, прибрал, пока ты без чувств валялся. Что, испугался? Думал, пропал? Небось, память дедова, али матушкина? Бери, да спрячь хорошенько: народ тут у нас И не посмотрят, что хворый, обнесут, как пить дать.
Спасибо тебе, Гаврила, с трудом выговорил Андрей и спрятал перстень в карман. Как господин Корчмин, лучше ему?
Лучше, слава Богу, уже встаёт, кушает. Рука у тебя, Андрей, лёгкая: как ты посидел с ним ночью тогда, так он и пошёл на поправку. Ты вот про учение спрашивал; может, на лекаря учиться пойдёшь? шутливо предложил Гаврила.
Это навряд ли, улыбнулся Андрей в ответ. А Чудинов что? Тоже встал?
Чудинов-то Нет. Он, видишь ли Гаврила вздохнул, развёл руками.
Ясно.
Да, худой покуда из него, Андрея, лекарь получался. Корчмину помог, да сам свалился, а Чудинову даже и помочь не успел. Он снова припомнил смерть Ядвиги и слова Гинтаре. Так может быть, не стоит и пытаться исцелять кого-то силою ведьмина перстня?
* * *
Гаврила вот говорит, ты, Андрей, науки изучать мечтаешь. А я теперь перед тобою втройне в долгу. Ты сперва помогать нам явился добровольно, и работал на совесть всю зиму, а жалованья повышенного не просил. В проруби меня с Чудиновым не бросил. И ещёГаврила сказал, рука у тебя лёгкая, а не то и вовсе дар какой.
Инженер Корчмин добродушно улыбнулся.
Ч-то, ваша милость? Какой такой дар? запинаясь, спросил Андрей.
Господи, да неужели тогда, ночью Гаврила обратил внимание на его манипуляции с изумрудом? Да нет, не может этого быть
Целителя дар. Говорят, бывает такое, к его великому облегчению ответил Корчмин, когда человек руками, а то и вовсе так, не прикасаясь, болезнь лечит. Гаврила сказал, я всё хворал после полыньи, а как ты одну ночь посидел со мнойи всё, будто бабка отшептала. Пошёл я на поправку с того дня, вот хожу, точно ефимок новенький.
Нет у меня никакого дара, пробормотал Андрей. Это случайно так вышло, а Гаврила от радости напридумывал
Так-таки нет? Ну, смотри А я-то хотел, чтобы тебя государю представить, может, он бы тебя себе в лекари взял.
Этого только недоставало! А если Гаврила своему барину и о перстне драгоценном рассказал? Но про перстень пока Корчмин не упомянул ни словом
Господин инженер, умоляюще заговорил Андрей, неправда это, никого я исцелять не умею, только осрамлюсь, ежели прикажут. Что умею, так это руками работать, вы сами всю зиму наблюдать изволили.
Ну что же, сказал Корчмин. Как знаешь. Но государю я тебя всё же представлю, предложу в учение послать. Гаврила верно говорит: молод ты ещё, сможешь науки, какие захочешь, превзойти.
За это благодарствую, ваша милость.
Он поклонился и хотел уже уйти, но инженер покачал головой:
Обожди-ка, у меня ещё не всё. Присядь. Ты как, часом не вспомнил имя своё, откуда родом?
Андрей молчал и неподвижно глядел в одну точку. Значит, Гаврила всё же поделился с Корчминым, как «поймал» его на вранье! Ну что же Обидно будет уходить отсюда аккурат перед приездом его величества, да видно, иной возможности нет.
Он встал и прямо, открыто посмотрел Корчмину в глаза.
Мне нечего ответить, господин инженер. Если вам не угодно видеть здесь человека, который
Сядь, поморщился Корчмин, горяч ты больно стал. Кто же говорит, что мне не угодно? Хорошо, не буду про это спрашивать. А вот на другой вопрос изволь ответить правдутут не мой, государственный интерес имеется.
В речи инженера прозвучала стальная нотка и Андрей вопросительно поднял глаза.
Ты когда на остров к нам зимой прибылморе было ещё свободным ото льда. И мне ты сказал, что прошёл по броду тайному, который никто не знает. Так вот, теперь я тебя спрашиваючто это за брод? Показать его сможешь?
Андрей напряжённо размышлял. Он ещё тогда, зимой ожидал этого разговора. Но, либо Корчмин, занятый подготовкой к закладке фундамента позабыл об этом, либо желал сперва присмотреться к новичку. Андрей решил ограничиться полуправдой.
Я только лишь слышал про брод. Старый рыбак на побережье упомянул, что из Питербурха до острова Котлин, коли знать где и как, пешком дойти можно. Там по косе надо идти сначала, потом долго будет мелководье, аж почти до самого острова
От какого места, где? Корчмин наклонился вперёд, глаза его азартно блестели.
Я не шёл этим путём! Не добрался тогда до самого Питербурха. А когда с вами говорил, видать, был в лихорадке ужесам едва помню, что болтал
Как раз это было правдой, но Андрей чувствовал, что щёки его горят. Хорошо ещё, дело шло к вечеру, огней в домике пока не зажигали, а за крошечным окошком стояли сумерки.
Да, было такое, задумчиво пробурчал Корчмин. А сюда-то как же ты добрался?
Делать нечего, теперь уж придётся лгать. Сказать правдувсё равно никто не поверит.
На лодке рыбацкой, тихо произнёс Андрей. Её у берега о камни разбило, я и очутился в воде, хорошо сам не утоп.
* * *
Когда Корчмин, наконец, отпустил его, идти спать совершенно не хотелось. Андрей пока не привык к этим удивительным вечерам, которые после тёмной зимы смотрелись как ранние, ещё светлые сумерки. Ему говорили, что в мае-июне в этих краях ночи и вовсе не бывает. Удивительное место!
Он попытался представить, как будет выглядеть таинственный новый город, что поднимет свои стены здесь, среди болот и лесов, под хмурым серым небом с мучительной зимою и странной призрачно-светлой весной Подумалось, что ничего ему не хочется так сильно, как увидеть этот город своими глазами уже законченный, похорошевший, настоящий.
Только вот когда это будет возможно? Лет через сто, двести? Андрей даже засмеялся своим наивным мыслям.
Небо сделалось темнее, однако настоящая ночь всё не приходила, и сон не шёл. Холода отступили, сидеть на берегу под ветерком было приятно, лишь бы никому не пришло в голову нарушать его уединение и расспрашивать.
Поверил ли Корчмин в его рассказ? Андрей в сотый раз пытался припомнить поточнее, что именно говорил старый рыбак, упоминая о броде, но то ли из-за тогдашнего утомления, то ли из-за чего другоговсё расплывалось, как в тумане. Корчмин сказал, что этот чёртов брод придётся искать: если знает о нём кто-то на берегу, то и для дурного дела сможет воспользоваться, а то и вовсе на остров втихаря напасть.
А если, не дай Бог, и вправду такое случится, как раз его, Андрея, в этом же и обвиняткто ещё знал о броде? Повторится история с пожаром, дядиными изумрудами! И очень запросто.
Он прислонился к камню и закрыл глаза. Надо искать. Но как? Выбрать направление, попытаться дойти на тот берег пешком? Андрей не представлял, сколько времени на это уйдёт, ещё и люди погибнут Да и, вообще, он вовсе не был уверен, что о броде говорил с ним тот старый рыбак. Но если не он, откуда же Андрей знает об этом?
Эх, будь с ним рядом верный Тихон! Единственное оставшееся в живых существо, которому он смог бы полностью довериться!
На миг Андрей позавидовал Гинтаре: та в своём зачарованном лесу всегда в окружении преданных существ, которые верят ей и любят её, а вот ему Но он тут же отогнал недостойные мысли. Он сам выбрал возвращение в мир, который бывал враждебени всё же Андрей любил этот мир и хотел приносить ему добро.
* * *
А стоило небу чуть посветлеть на востоке, он проснулсяи не от холода или ветра, а от звонкого, радостного мурлыкания и прикосновения пушистой шерсти к лицу и рукам. Андрей, даже не открывая глаз, зарылся лицом в эту шерсть, почувствовал холодок острых когтей, чуть сомкнувшихся на его руке И засмеялся.
Тихон сжимал и разжимал когти, продолжая мелодично урчать. На сердце Андрея было спокойно и радостнодруг не принёс плохих вестей: с отцом и сестрицей всё в порядке Но тут ему пришла в голову ещё одна странная мысль, и он вскочил на ноги.
Ты как попал сюда? Покажи!
Тихон спрыгнул с его плеча и побежал по прибрежному песку, затем начал перепрыгивать с камня на камень Андрей мчался за ним, стараясь не угодить в воду Так они продвигались вперёд довольно долго. А когда он обернулсяс удивлением заметил, что остров Котлин остался далеко позади. Андрей напряг зрение: впереди едва виднелись в туманной дымке очертания каких-то стен, да ещё вроде мачты кораблей
И тогда он наконец понял, что это такое.
* * *
Под грохот пушек над трёхъярусной деревянной крепостью вознёсся и заколыхался на ветру русский флаг Отныне здесь, в ранее диком и пустынном месте, будет она охранять Южный фарватер, по которому только и можно на больших кораблях подойти к Питербурху.
Орудия установили полукругомвсего пушек было четырнадцать. Одновременно с ними палила и батарея самого острова. Митрополит служил молебен, освящал новую цитадель. Затем совершалось трёхдневное празднество. И, как слыхали они, в Питербурхе и Москве также были устроены гуляния, фейерверки, угощение, пиво и вино, что раздавали бесплатно на площадях Постройка крепости Кроншлот являлась важным событием для государстваэто было не просто освоение желанных морских путей, а ещё и утверждение на Балтике.
«Кроншлот» означало коронный замок. Когда же Андрей вглядывался в деревянный корпус крепости, представляющий собой изящный десятигранник, он думал, что ему несложно будет смастерить копию башни в миниатюре. Вот было бы красиво! Он так соскучился по тонкой, вдохновенной работе столяра; последнее время об этом некогда было и думать.
Во время церемонии он стоял рядом с денщиком Гаврилой, недалеко от инженера Корчмина. Андрей не был военным, и не мог без мундира стать в строй полка. Впрочем, на него никто особенно не обращал внимания.
Когда подошли корабли из Питербурха, государя Петра Алексеевича он узнал сразу. Тот, выделяясь высоким ростом, подошёл к островным командирам в сопровождении Меншикова, поздоровался Они все долго стояли неподвижно, пока царь не скрылся в офицерском домике.
* * *
Андрей гадал про себя, вспомнит ли инженер Корчмин о своём обещании представить его государю. Он ждал, пока закончится празднество, уже не надеясь на протекцию господина инженера. Гуляли нынче по-русски, с размахоми господа офицеры, и приближённые царя себя отнюдь не сдерживали. Андрей тоскливо вдохнул. Пару раз ему казалось, что взор Петра Алексеевича вроде бы останавливался на нём, но в глазах императора не было и проблеска узнавания. Разумеется, кто он такой? Обычный мастер, пусть умелый и работящийтаких, как он пруд пруди.
Ну да ладно! Андрей уже решил про себя, что занятие он и тут, на Котлине, найдёт. Полковник Толбухин ценит дельных, непьющих людей. Будет он пока работать, с оружием обращаться научится, к пушкам присматриваться начнёт
Эй, Андрюха! весело воскликнул Гаврила.
Он остановился у входа в палатку. Тихона Андрей ещё нынче утром отправил обратно к сестре, привязав ему на шею холщовый мешочек с письмом, так что можно было не опасаться, что кота кто-то увидит.
Ты что же сидишь тут, как сыч? продолжал Гаврила. Барин мой к себе требует. Ты же его просил перед государем за твоё учение ходатайствовать? А господин инженер своих обещаний не забывает!
21. Диво дождевое
В офицерском домике на голых стенах плясали отблески свечей и двигались тени. Снаружи шумели солдаты и матросы, громкий говор перемежался песнями, пьяными выкриками; кто-то плясал, кто-то спорил, где-то вспыхивали ссоры, заканчивающиеся возлияниями и взаимными уверениями в дружбе. А здесь стояла тишина. Из-за клубов табачного дыма Андрей не сразу смог разглядеть присутствующих, и едва на закашлялся.
Гаврила ухмыльнулся, подтолкнул его вперёд: «Иди-иди, чего засмущался, будто красна девица?», и скрылся за дверью. Андрей сделал шаг вперёд и понял вдруг, что дело не только в табачном дыму; избушку заполнял какой-то странный неподвижный туман. Он разглядел Петра Алексеевича, генерал-губернатора Меншикова, инженера Корчминавсе они сидели за деревянным столом, накрытым к празднику скатертью. Вино, чарки, трубки, какие-то бумаги у государя под рукой, перо, чернильница За плечом царя Андрей заметил очертания двух человеческих фигур, но кто это такие, он не понял, а рассмотретьне получилось.
Он вдруг осознал, что все, кто находился в домике, сидели, уставившись на него в оцепенении, будто это были не люди, а деревянные идолы. И только двое неизвестных рядом с царём двигались и жили. Андрей замер: он почувствовал, как изумруд, спрятанный на груди, сделался огненно-горячим Но ещё прежде, чем он потянулся к перстню, наваждение рассеялось: никаких незнакомцев в домике не было, опять поплыли клубы табачного дыма, усмехнулся Корчмин, Меншиков уставился на Андрея острым, совсем не пьяным взглядом Неужто показалось?
П-проходи, проходи, чуть запинаясь, произнёс инженер. Уж он-то, будучи главным героем праздника, не мог позволить себе остаться трезвым. Присаживайся Я тут государю уж про тебя порассказал кое-что Вот как мы с тобой
Андрей почтительно поклонился его величеству и генерал-губернатору, сел на лавку. Меншиков кивнул приветливо, смотрел по-прежнему внимательно, остро. «Узнал, этот непременно узнал». У Андрюса отчего-то возникло неприятное чувство, словно Александр Данилович мог что-то иметь против него.
Пока пьяненький Корчмин пересказывал свои истории, по-видимому, уже не в первый раз, Андрею было весьма неуютно. Изумруд продолжал пылать, предупреждая о какой-то опасности, но вот о какой именно? Ему казалось, что всем видно, как горит камень алым цветом под плотной тканью кафтана Он непроизвольно поднёс руку к груди и перевёл взгляд на государя.
Пётр сидел, вытянув ноги, дымя трубкойне пьяный, скорее скованный мертвенной свинцовой усталостью и собственными мыслями. Он рассеянно смотрел куда-то в сторону и, вероятно, пропускал мимо ушей всё, что говорил Корчмин. А вот Меншиков, напротив, слушал с большим вниманием.
И, как обещал, Пётр Алексеич, соратника тебе моего весьма рекомендую Очень учиться хочет, голова светлая, а руки и вовсе золотые
Помню, ты по дереву ловко вырезать умеешь? завладел разговором Александр Данилович. А ещё красильщик из тебя хороший
Откуда помнишь, Данилыч? удивился Корчмин.
А мы с твоим Protegéдавние знакомцы, улыбнулся Меншиков. На память я, ты знаешь, не жалуюсь. Встречались, было дело.
А-а, ну так и лучше! просиял Корчмин. А я-то тут разболтался!
Он привстал, налил всем четверым вина и велел Андрею взять чарку.
Пётр Алексеевич продолжал дымить трубкой и смутно, невидяще посматривал по сторонам. Андрей ни разу не встретился с ним взглядом; видно было, что государь, в отличие от их прошлых встреч, не испытывает к нему ни малейшего интереса, и мысли его заняты чем-то другим.
Корчмин не переставал выпивать и говорить, Меншиков ему поддакивал. Андрей с тоской ожидал, когда можно будет уйтиего угнетало чувство, что он явно лишний, что царю не до него, но тот, неизвестно почему, не приказывал ему покинуть домик. Или, пока Меншиков с Корчминым опрокидывали чарку за чаркой да языками мололи, государь мог спокойно посидеть, подумать о своём? Скорее всего, так оно и было.
Да! выпалил вдруг инженер. Александр Данилыч! Ты, если Андрея-то нашего раньше знал, помоги ему, что ли! Он у нас память потерял, не знает, кто таков, откуда Может, ты ему скажешь?
Вот как? Память, значит, потерял? губернатор заинтересованно уставился круглыми синими глазами на Андрея. Это как же так получилось? Ну-ка, расскажи!