Я вслушиваюсь в размеренные шаги Вальтера. Он шагает мягко, но под его ступнями то и дело раскалываются и шуршат мелкие камни. Моя ладонь все еще не его щеке, щетина по-прежнему покалывает пальцы. Открываю глаза и смотрю на двуликого по-новому. Я будто проснулась от вязкого сна, и наконец-то все вокруг становится настоящим.
Глава 12
Из узкого коридора, который освещался лишь синеватым пламенем тускло горевшего сорванного Вальтером со стены факелом, мы выходим в просторный зал.
Это что?выдыхаю, оглядывая впаянные в стену кристаллы разных форм и размеров. Как и наш факел, они тоже светятся тускло, чтобы иметь ценность в одиночку, но их слишком много, отчего комната наполняется мягким красновато-желтым сиянием.
Понятия не имею,Вальтер уверено шагает через помещение к видневшемуся на противоположной стороне проему в новый коридор.
Мы что, не останемся тут?
Кто в здравом уме уйдет из теплого помещения, да к тому же имеющего освещение, в которое я бы укуталась как в плед, если бы это только было возможно? Зачем ему прочие темные тоннели, если мы нашли, где переждать метель?
Это только малая часть того, что удалось найти.
Когда ты успел?стараюсь убавить градус восхищения в голосе, но близость источника не оставляет шансов на притворство, и сейчас я как открытая книга.
Пока ты была занята с женой мельника.
Мы снова идем по тоннелю, и снова я вижу только Вальтера и слышу только шум камней под его ногами. Хотя нет, сквозь тихий шелест привычного звука вдруг пробивается нечто иноешуршание какое-то и тонкий гул.
Что это за звук?спрашиваю шепотом, продолжая прислушиваться.
Скоро сама все увидишь,улыбается, не глядя на меня.
Терпеливо жду, а шум тем временем нарастает, быстро переходя в грохот. Кусаю губы от волнения, но не чувствую страха, а потому, несмотря на любопытство, не тороплю и не допытываю двуликого. И когда и этот длинный коридор заканчивается, мое терпение оказывается вознаграждено. Мы стоим на краю берега, а практически у наших ног плещется темными водами пещерное озеро. Грохот же создают тонны падающей в него воды. Пытаясь разглядеть начало водопада, но оно теряется в облаке из брызг и пара. И откуда тут свет? Все вокруг будто светится изнутри бледным голубым светом.
Это потрясающе,выдыхаю, но Вальтер, кажется, слышит, потому что бросает на меня короткий взгляд, а затем опускается на колени, перекладывая меня с рук на твердую землю.
Смотрю на него вопросительно, и не пропускаю момент, когда темный взгляд сверкает иронией, а сам Вальтер, оставаясь на коленях, выпрямляется и стягивает через голову рубашку. Приподнимаю бровь, и он наклоняется ко мне. Замираю в остром ожидании прикосновения его кожи к моей, но его не происходит. Вместо этого только хриплый шепот двуликого:
Не знаю как ты, а я иду купаться.
Снова выпрямляется, встает на этот раз и расслабляет завязки на штанах.
Выбрасываю руку вперед, жестом останавливая его, и теперь его черед заламывать бровь. Подзываю к себе ладонью, а когда двуликий наклоняется, обхватываю его затылок двумя руками, притягиваю к себе и прижимаюсь щекой к его щеке.
Я не смогу раздеться,шепчу. Помоги мне.
Отодвигаю ошалевшего двуликого от себя, заглядывая в глаза и наслаждаясь увиденным там смятением. Но это редкое на его лице выражение до обидного быстро сменяется весельем.
Сама напросилась,говорит одними губами, пока руки его медленно ложатся на мои плечи.
Ох, с огнем ведь играю.
Вальтер
Она в шубе, моей, к тому же. В штанах, тоже моих. Но почему тогда от одного ее взгляда исподлобья каменеет в паху? А стоит мне только положить ладони на ее закутанные в несколько слоев толстой ткани плечи, и ткань штанов на мне натягивается, будто кто-то хренову распорку установил. Кудряшка туда не смотрит, но улыбается так, будто понимает больше, чем хочет показать, и я отвечаю ей такой же усмешкой. Девчонка плохо меня знает. У нас не было возможности познакомиться друг с другом ближе, взаимная грызня не в счет. Не было флирта, томных взглядов и прочей хрени, которая считается необходимым этапом знакомства между порядочной девушкой и достойным ее мужчиной, а на деле же являющееся тупыми притворством и брачными танцами, которые нужны одной, чтобы выгоднее продать себя, а второму, чтобы чувствовать себя победителей, когда он нырнет под юбку.
У нас не было всей этой чуши, но когда я стягиваю с узких плеч собственную шубу с осознанием, что это только начало и мне предстоит раздеть свою пару как минимум до нижней рубашки, сглатываю тяжело, за каким-то хреном, по инерции наверное, из последних сил удерживая на лице маску. Не чувствую себя победителей и когда освобождаю стройные бедра от меховых штанов.
Но когда Лили поднимает руки, чтобы позволить мне стянуть и ее рубашку, я понимаю окончательно, что мне никогда не победить, потому что я проиграл ей с первой секунды нашей встречи. Наконец-то проиграл, когда вломился к ней в дом и рухнул на колени с неоформленным в мысли чувством, что нашел самое ценное. Ту единственную, которой хочется проиграть.
Вскидываю взгляд, не таясь больше и не притворяясь, и вижу отражение своих эмоций в ее глазах.
Она лежит передо мной, полностью обнаженная. На лоб и щеки налипли влажные от витавших в воздухе невидимых глазу брызг волосы, белоснежная кожа покрыта мурашками, но не от холода, потому что там, где мы сейчас, тепло. От корсета на бедрах остались красные следы, и я протягиваю руку и веду по ним самыми кончиками пальцев. Я знал, что у Лили практически нет шансов выстоять против магии двуликих, но то, как раз за разом она отталкивала меня, выглядело достаточно решительно чтобы я начал сомневаться. И даже сейчас я боюсь, что она остановит меня. Еще пару часов назад я думал, что стоит ей только поманить меня пальцем и я наброшусь на нее, трахну сзади, как делал чаще всего. Ее волосы будут намотаны на мой кулак, а голова запрокинута до упора. Но сейчас я едва касаюсь ее. На ее теле практически нет волос, и мне хочется расспросить ее о прошлом, но любопытство и ревность погребены под трепетом перед ее наготой. Именно, мать его, трепетом. К этому я оказался не готов. Я знал, что связь между истиннымиэто страсть, искры и вечный огонь, но что тогда делать с желанием ткнуться лбом в землю у ее ног?
Наклоняюсь и на самом деле утыкаюсь лбом, но не в землю, в ее живот. Вдыхаю аромат кожи, трогаю губами, языком пробую на вкус. Что мне делать с необходимостью дышать только ее запахом? Стискиваю ладонями талию, подтягивая то ли девчонку к себе, то ли себя к ней. Чувствую как ее тонкие пальцы оглаживают мои волосы, зарываясь в короткие пряди, и мне хочется потереться о ее ладони, но тогда мне пришлось бы оторвать губы от ее кожи, и тогда запаха стало бы меньше. Скольжу лицом по животу, ребрам, груди, втягиваю в рот сосок. Вероятно раньше я был плохим любовником, потому что не видел смысла в ласках, если девка и так течет от одного моего члена. Всегда быстро и по делу. Но сейчас мне хочется облизать пару с головы до пальцев ног, трогать и гладить, потому что когда мой член окажется в ней, прелюдия закончится, а мне нужно дышать, дышать, бесконечно дышать воздухом только рядом с ее кожей. Облизываю ее сосок, посасываю его, прикусываю зубами, терзая второй пальцами, пока ее грудная клетка то опадает, то замирает на верхней точке, будто Лили забывает вдыхать и выдыхать. Долбанный грохот падающей в озеро воды мешает мне слышать ее стоны, и я перемещаюсь к ее шее чтобы ощутить хотя бы вибрацию горла. Трусь лицом, с силой провожу ладонью по груди, животу, останавливаюсь на гладком лобке, снова подавляя приступ ревности. Лили все так же не может нормально двигаться, и я аккуратно сгибаю сначала одну ее ногу, затем вторую. Выкидываю тупые мысли о ревности из башки, снова трусь лицом о ее шею и ныряю пальцами в развилку бедер. Прижимаюсь ртом к нежной коже, а пальцем вожу по слегка припухшей горошине в центре, чувствуя губами долгожданную вибрацию в ее горле. Ее соски трутся о мою грудь, мой член прижат к ее ноге. Я все еще в штанах, и мне хочется порвать эту тряпку на лоскуты, но тогда пришлось бы оторвать ладонь от истекающей влагой плоти. Погружаю в нее два пальца, и от вибрации ее горла по моему телу растекается дрожь. Что же ты делаешь? Как ты это делаешь? Мой член стоит колом, но я не нахожу в себе желания навалиться, подмять под себя и закончить пытку, зато готов вечно удовлетворять потребности твоего тела! Мои пыльцы в ней двигаются все быстрее, ладонь лежит на лобке, и я чувствую влажный жар ее тела, пульсацию, которая с каждой секундой сжимает меня все сильнее. Ее руки крепко удерживают мою голову у ее горла, а пальцы стискивают мои волосы до боли, от которой член окончательно каменеет, готовый разрядиться в воздух. Не знал, что могу кончить от боли. Лили замирает, вытягивается в напряженную струну, запрокидывая голову, будто нарочно открывая ее для моего укуса, и я уже обнажаю клыки, чтобы сделать это наименее болезненно, но вдруг передумываю. Я придурок, но сейчас я нуждаюсь в ее согласии. Поставить метку, вылечить пару, вот что должно быть в приоритете для меня, но я медлю, вглядываясь в ее лицо, ожидая долбанного приглашения. С замиранием сердца наблюдаю, как ее затуманенный взгляд проясняется, как пальцы в моих волосах расслабляются и соскальзывают, оставляя после себя ставшей непривычной прохладу. Волк во мне впервые в жизни растерян. Обычно зверю не ведомы сомнения, но сейчас он, как и я, жаждет поставить ей метку, чтобы скрепить и усилить навсегда то, что уже есть между нами, но не меньше этого он нуждается в ее одобрении.
И когда Лили гладит меня по щеке, а затем притягивает к себе и целует впервые сама, внутренний вой зверя заглушает грохот воды, а у меня натурально плывет перед глазами.
Лили
Сердце колотиться как бешенное. Я не знаю, что будет, когда мы покинем источник, какие мысли вернутся в мою голову, а какие исчезли навсегда, но здесь и сейчас я хочу ощутить двуликого в себе, и я не знаю какую часть его тела хочу сильнее, член во мне, или зубы в моей шее. И когда я чувствую горячую пульсацию его члена между своих ног, задыхаюсь и не могу оторвать взгляда от темных глаз прижимающего меня к своему обнаженному телу мужчине, что еще недавно казался врагом, а сейчас стал ближе некуда. Его рука скользит по моим волосам, обхватывает подбородок и отводит лицо в сторону, открывая шею. Он двигает бедрами, отстраняется, чтобы приблизиться и наполнить меня одним длинным движением. Он большой, распирает меня так, что хочется зажмуриться, но не от боли, а от наслаждения. Покидает мое тело, чтобы наполнить снова. И снова. И снова. Его член вколачивается в меня, бедра ударяют при каждом движении, но губы касаются шеи аккуратно и невесомо, нарушая им же установленный ритм. Если бы не ожидание боли от укуса, я бы не обратила внимание на эти поцелуи, такими легкими они кажутся. Движения его бедер становятся резче, в такт ему ускоряется и мое дыхание, низ живота пульсирует и наливается жаром, чтобы затем огненный шар взорвался ослепительными брызгами, рассыпаясь по всему моему телу. Впиваюсь ногтями в спину двуликого одновременно с тем, как он вгрызается в мою шею. Я не знаю, что должно случиться, а потому ощущения ошеломляют. Я думала это больно, но укус, и то, как я чувствую его зубы в себе, какое-то извращенное ненастоящее блаженство, по сравнению с которым предшествующие ему пара самых ярких в моей жизни оргазмов лишь бледная пародия, всего лишь прелюдия перед главным действом. Мое тело тянется к Вальтеру, прижимается к нему, руки обхватывают его голову, не давая отстраниться когда он пытается это сделать.
Еще,шепчу как в бреду,пожалуйста, еще.
Каким-то образом ему удается услышать меня, или же он просто почувствовал охватившее меня неистовое желание, либо же я вцепилась в него с такой силой, что его мнение уже не играло роли, но я снова чувствую как твердеет его плоть во мне. Он все еще держит меня зубами, и каждый толчок отдается болезненной эйфорией во всем моем теле, концентрируясь в месте укуса, и я уже кричу в голос, не сдерживая сумасшествия, срывая горло и снова впиваясь ногтями в широкую спину. Меня бьет крупная дрожь, и я с новыми силами прижимаю своего волка к себе, не сразу замечая что по вискам стекают потоки слез, и это не дрожь, а рыдания сотрясают тело. И снова во мне зреет огненный шар, но теперь я готова к тому, что он просто убьет меня, превратит в пепел, потому что невозможно пережить взрыв такой силы. Мое тело выгибается дугой, и я практически упираюсь макушкой в пол, Вальтер повторяет все мои изгибы, склоняясь надо мной, поддерживая руками под спину, толкается в меня снова и снова, пока я пытаюсь пережить невозможное и не сгореть.
Я зависаю в небытие. Это длится бесконечно долго и одновременно до обидного мало. Когда двуликий снова опускает меня на пол, я совершенно дезориентирована. Будто где-то взорвалась настоящая бомба, и я оказалась в зоне поражения. Я даже воду больше не слышу, вокруг только тишина. Оглядываюсь мутным взглядом, гадая куда пропало голубое сияние воды и отчего все в золотом свете? Фокусируюсь с трудом на волке. Вижу его обеспокоенный взгляд и даже нахожу в себе силы ему улыбнуться. И отключаюсь. Хватит с меня.
Глава 13
Кажется, я проснулась от того, что потянулась во сне и это оказалось слишком сладко, чтобы проспать такое потрясающее чувство. Не открывая глаз, снова вытягиваюсь, не сразу заметив улыбку на моих же губах. Тело живет какой-то своей собственной жизнью, отдельно от памяти, которая потерялась в дебрях разлитой по мышцам неги. Вниз по ребрам скользит тяжелая мужская рука, и я тянусь ей навстречу, прогибая под собой мягкий, даже слишком мягкий, матрас. Не матрас даже, а настоящая перина. Я на таком и не спала-то никогда.
Именно эта странность окончательно бодрит мое сознание, которое словно дергает к себе воспоминания последних суток. И они впечатываются в меня резко, словно пощечина. И щеки пунцовеют и горят, словно меня и правда по ним отхлестали.
Рука на моем животе замирает вместе со мной.
Распахиваю глаза, встречаясь взглядом с двуликим, с которым разделила самые яркие воспоминания в своей жизни. Его взгляд серьезен как никогда, а на самом их дне прячется настороженность.
Отвожу глаза, еще не зная как мне себя вести.
Где мы?задаю первый пришедший в голову вопрос хриплым со сна голосом, хотя вчера я так кричала, что должна была сорвать связки.
Вскидываю руку и прижимаю ладонь к горлу, вспоминая о метке, после которой стану немного сильнее обычных людей. Раны на шее не нахожу, но пальцы нащупывают небольшие шрамы от волчьих клыков. Значит, правда метку поставил. Резко перевожу взгляд на свои ноги, пытаюсь пошевелить ими, но мышцы слушаются с трудом. И все же пальцы на ногах двигаются, хоть и не охотно.
Нужно время,говорит Вальтер,травма была серьезная. Не уверен, что без метки ты смогла бы ходить.
Он протягивает руку, чтобы дотронуться до моей шеи. Делает все медленно, давая мне шанс пресечь прикосновение, но я замираю, потому что мне самой любопытно. Его пальцы касаются моей кожи, медленно проводят по шрамам, и от места прикосновения разливается тепло, а низ живота скручивает, как будто я уже на грани. Закусываю губу и перевожу взгляд на двуликого, снова теряясь и не зная, что мне теперь делать. Я больше не чувствую близости источника, но и прежней ненависти и желания причинить ему боль в себе не нахожу. И я растеряна. Будто сошла с корабля на твердую почву, меня до сих пор штормит, но я не знаю, достаточно ли тверда опора, на которую я могу облокотиться.
Протираю лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Немного отстраняюсь и снова повторяю вопрос:
Где мы? Как тут оказались? Ничего не помню.
Совсем ничего?
Хочется стукнуть его за блеснувшую в карих глазах насмешку, но я только глаза закатываю, хотя жар на щеках выдает, что кое-что точно помню.
Что было после того, как я отключилась?
Вальтер становится серьезным, садится в постеле, и я только сейчас понимаю, что мы одеты, но вот как-то странно. На мне панталоны, которые плотно обтягивают ягодицы, и странное бюстье из гладкой ткани, так же плотно обтягивающее грудь, а на Вальтере синие штаны из плотной и жесткой, но словно потертой, ткани и черная рубашка непривычного прямого кроя.
И что это за одежда такая?я хмурюсь, разглядывая нас и окружающую обстановку. Широкая кровать и качественное белье, которое я никогда не смогла бы себе позволить, белый резной шкаф, странный черный ящик на тумбочке перед кроватью. Мы у Вальтера в поместье? Но как мы тут оказались?
Сложно объяснить, Вальтер встает, под моим настороженным взглядом обходит кровать и привычно уже поднимает меня на руки,Я лучше покажу.
Медленно подходит к окну, задрапированному толстыми темно-синими шторами, пропускающими минимум света. На секунду колеблюсь и нерешительно смотрю на двуликого в поиске его поддержки. Тут же сама себя ругаю за этот порыв, но Вальтер взглядом указывает мне на штору. Тяжело признать, но, чувствуя его тепло рядом с собой, мне и дышится легче. Протягиваю руку и отдергиваю занавеску, чтобы тут вжаться в двуликого. Никогда не боялась высоты, но я, оказывается, и не знала, что такое настоящая высота.
Твою же ж маааать... выдыхаю протяжно, снова подаваясь к окну размером от потолка до пола, и скашиваю глаза вниз, с замиранием сердца всматриваясь в далекую землю. Дороги почему-то серые, а по ним ползут крошечные экипажи. То есть экипажи-то наверняка нормальный размеров, но оттуда, откуда мы сейчас за ними наблюдаем, они на самом деле крошечные, не больше медяшки. И почему-то не видно лошадей. Нас окружают огромные здания с множеством стеклянных окон, настолько больших, что натопить такие помещения зимой не представляется возможным. Вероятно, мы где-то на юге? Но моя логика разбивается о непривычный мир за окном. Какой, нахрен, юг? Поворачиваюсь к Вальтеру и решительно выдыхаю: расскажи мне все!