Дино аж рот раскрыл от удивления:
Да ты что. И никто не жаловался? Кошмар
Никто. Потом ведь сами старшими становились, и тогда сами и трахали, и командовалиМаттео развязал мешок с крупой и задумчиво на нее уставился.Вот и терпели, зная, что так там заведено. Только один Оливио справедливости захотел и в печатные листки всё это вытащил, с помощью какого-то писаки-мартиниканца. Вытащил и вывалил перед публикой, навлек позор на многие знатные и уважаемые семьи. И на свою тоже, он ведь под этими откровениями своей настоящей фамилией, Вальяверде, подписался. Правда, семейству Вальяверде на тот момент уже было все равно, и так позором покрылись, когда графиня на мужа в суд королевский подала.
Дино извлек из ящика две крупные картофелины и повертел в руках:
А-а, про это я знаю. Матушка графине сочувствовала, дон Вальяверде ведь изрядной сволочью оказался. И даже, вроде бы, на допросе в инквизиции это вскрылосьтайным поклонником демоницы Долорины. Знаешь, есть такиелюбят другим боль причинять, как бы в жертву этой демонице Гадость какая.
Маттео поморщился:
Это да, не позавидуешь графине, и как она столько лет терпела...он набрал в горсть крупы и высыпал ее обратно в мешок.Да по большому счету мне и эту школу гардемаринскую ничуть не жаль, с такими-то нравами. Хорошо, что отец меня отговорил туда идти. Оливио там два только месяца пробыли в Паладинский Корпус сбежал, вот как. Хотя для знатного плайясольца стать паладиномтоже позор. В Плайясоль из знатных семей в паладины всегда только бастарды уходят...
Он замолчал. Планы отомстить Оливио как-то сами собой и сдохли. Дино тяжко вздохнул:
И что они такого позорного в паладинстве видят, не пойму. Наверное, таллианское происхождение им покоя не дает, там каждый дон чуть ли не потомком династии Таллико себя считает, даже если оснований никаких нет Вот черт, ума не приложу, как вообще к этим котлам подступиться,он уставился на плиту.И мне любопытно, сам-то Оливио сумеет обед приготовить, а? Сомневаюсь.
Дино пнул горку поленьев и загрустил. Маттео в отчаянии подергал себя за хвостик, да так, что развязалась тесемка. Он кое-как завязал волосы обратно, махнул рукой и решительно двинулся к двери. Дино вскинулся:
Ты куда?
К Филипепи. Он же наш наставник, вот пусть и наставляет, как обед готовить,мрачно отозвался Маттео. Дино вздрогнул, представив, как Филипепи на это отреагирует. Но не успел ничего сказать, как дверь открылась и в кухне появился Томазо Белуччи. Оглядел стол, заваленный мешками, корзинками и бочонками, и сказал, ухмыляясь:
Что, не получается?
Иди к черту,ругнулся Маттео.Выйти дай.
А зачем?Томазо продолжал стоять в проходе, полностью его закрывая.Я же пришел.
Маттео и Дино недоуменно на него уставились. Томазо отлип от дверного косяка, зашел в кухню, закрыл за собой дверь, снял мундир и камзол и аккуратно повесил их на гвоздик у двери.
Я подумал просто, что с вами мы ужин сто лет ждать будем, и решил подсобить. Покажу, что и как делается, так и быть. Ну, чего стоите? Мундиры снимайте, вам же потом чистить, если изгваздаете.
М-м спасибо, Томазо,наконец выдавил Дино. Снял мундир и закатал рукава.А что ты хочешь взамен?
Томазо рассмеялся:
Ничего такого. Как в столицу возвернемся, вы оба мне ужин в «Драконьем Клыке» оплатите. И один билет в партер в Королевскую Оперу, когда там маэстрина Лауренсия петь будет.
Он раскрыл печную дверку и пошуровал там кочергой, выдвинул задвижку дымохода. Маттео тоже снял мундир и закатал рукава, подошел к нему:
Хорошо. Слушай а может, мы тебе четыре ужина и четыре билета оплатим, а ты за нас тут всё сделаешь?
Как же, держи карман,Томазо повернулся к нему и посмотрел строго.Кавалли же сказал, что и это тоже испытание. Для всех. Ты, Маттео, не стой столбом, тащи поленья. Печь сначала растопить надо, и воду начать греть.
Он показал, как растапливать печь и подбрасывать дрова, как мыть и чистить овощи, промывать крупу и делать заправку. С его помощью и под его руководством Маттео и Дино с готовкой справились за два часа. Напоследок Томазо попробовал кашу, потыкал длинной деревянной вилкой вареные овощи и жареное мясо на огромном противне, и сказал:
Для первого раза сносно. Всё запомнили? Потому как второй раз сами всё делать будете. И овсянку, Дино, мешать надо почаще, а то прилипнет. Так, я пошел, а вы еще чай заварите, можно прямо в чайники листья бросать, только с плиты снять надо, а то обваритесь. И не тяните пса за яйца, в трапезной, небось, уже все давно ждут, галеты сгрызли и теперь слюной от голода давятся
Накинув мундир, Томазо ушел. Дино, лизнув ожог на руке (брызнуло маслом), осторожно приподнял палкой-рогулькой крышку чайника:
Почти кипит... Как думаешь, сколько надо листьев?
Маттео пожал плечами:
Понятия не имею. Горсть бросим, хуже не будет Лишь бы Филипепи еда понравилась, остальное меня как-то мало беспокоит. И потом придется еще к Робертино пойти, за мазью для ожогов и пластырем,он пососал порез на пальце и вздохнул.Ну что стоило с собой из дворца повара прихватить и пару слуг... Испытание, как же. А если я странствующим быть не собираюсь, зачем мне кашу уметь варить?
Бурча, он забросил в чайники по горсти листьев чая и мяты, взял большую прихватку и стянул их с плиты, поставил на стол. Из-под раскаленного чайника со столешницы пошел дымок, и Маттео, ругаясь, переставил чайники на каменный пол. Стоящие на полке прямо перед его носом подставки он хоть и видел, но не додумался, для чего они нужны.
Ну, давай сначала посуду отнесем, потом остальное,сказал он.
В трапезной уже и правда собрались все тридцать три паладина. Во главе длинного стола сидели Филипепи, Чампа и Кавалли, рядом с ними справа и слева Оливио, Жоан, Робертино, Эннио, Тонио и Бласко, как самые старшие из младших паладинов, а затем уже все остальные, и в самом концекадеты. Пустующие места для Маттео и Дино находились где-то посередине.
Первым делом Маттео водрузил перед Филипепи миску овсянки и тарелку с вареными овощами и мясом. Дино в это время расставлял миски и раскладывал ложки с вилками и ножами. Это-то он знал как делатьдома неоднократно наблюдал, как слуги выкладывают приборы в соответствии со всеми правилами этикета. Но никогда не думал, что это, оказывается, не очень-то легкое дело: попробуй-ка обнести вокруг стола здоровенную стопку тарелок и корзинку с приборами, и все это разложить и не уронить.
Пока Дино раскладывал приборы, Маттео вернулся на кухню и приволок первый котел с кашей. Дино взялся за здоровенную ложку и стал накладывать кашу в миски. Паладины наблюдали за этим, давясь ухмылками. Каша была очень густой и чуть отдавала подгоревшим. И когда Дино доковырялся в котле до донышка, сообразил, что ведь им еще и посуду мыть. Эта мысль его совершенно не обрадовала. Как и Маттео, который додумался до того же, в свою очередь раздавая кашу из второго котелка. А уж когда дело дошло до противня с мясом, они оба совсем загрустили, да так очевидно, что пожалевший их Хорхе, получив свою порцию мяса с овощами, шепнул:
А вы потом противень золой и песком, тогда хорошо отчистится. И котлы прямо сейчас водой залейте.
Раздав наконец кое-как покромсанный хлеб и выставив на стол чайники, Маттео и Дино уселись на свои места. Филипепи с подозрением потыкал вилкой в овощи и вареное мясо, а Кавалли взял кусок хлеба и разломил его с короткой благодарственной молитвой. Молитву за ним повторили остальные и принялись за еду. Тонио попробовал мясо, скривился, достал свою перечницу и щедро посыпал его. То же самое сделали Эннио и старший паладин Чампа. Маттео и Дино во все глаза наблюдали за своим наставником. Филипепи проглотил две пилюли, запил, морщась, чаем, после чего взялся за овсянку. Была она густая и комковатая, слегка пересоленная, овощи же наоборот, разваренные чуть ли не в хлам и совершенно пресные, как и телятина, но старший паладин всё съел, снова налил себе чая и сказал:
Маттео, принеси-ка мне кувшин с водой.
Маттео метнулся на кухню, чуть не уронил злосчастный кувшин, набрал воды из большого котла, вмурованного в печь (про который Томазо им обоим настрого сказал, что в нем вода только для питья и лекарских надобностей должна кипятиться), и принес наставнику. Тот разбавил чай, попробовал, бросил туда кусок сахара (глиняные мисочки с сахаром Дино сообразил расставить по столу, когда принес чай) и сказал:
В следующий раз поменьше заварки. Намного меньше. Этим чаем кожи дубить можно
Маттео и Дино побледнели, побежали на кухню и принесли еще несколько кувшинов с водой, поставили на столы и плюхнулись на свои места. Рядом с Маттео Фабио Джантильи прошептал:
Да не парься, Олаварри, не так и плохо для первого раза. Есть, по крайней мере, можно, особенно с голодухи. Завтра пораньше встаньте, печь хорошо протопить надо, чтобы ровнее грела, тогда так пригорать не будет. И если вам там солонину выдали, то вы ее в таз с водой положите, ее вымочить надо.
Фабио был бастардом, сыном небогатого домина из Срединной Фартальи и дочки хозяина большой траттории в Замостье. Отец хоть его и признал и свою фамилию дал, но вырос Фабио в семье матери и деда, с детства помогал на кухне в траттории и в готовке еды разбирался хорошо.
Благодарю за совет, Фабио,сказал Маттео, и сам наконец взялся за свою же стряпню. Есть хотелось очень сильно, но он не мог не отметить, что, конечно, по сравнению с готовкой младшего придворного повара это просто помои. Но делать нечего, и Маттео всё съел.
Отодвинув пустые тарелки, Кавалли сказал:
Ну что ж, с почином, так сказать. А теперь о том, что вас здесь ожидает. Во-первых, кладбище. Разделим вас по трое, задачапройти ночью через кладбище. Во-вторых, пещеры с бестиямистуканцы, пещерные тролли, каменные черви и гигантские пещерные пауки и крысы. В-третьих, фейский лес Ничего особенного, тоже пройти от входа до выхода. Фейри там, само собой, неблагие, но справитесь, альвов и сидов там не водится. В-четвертых, болото с кикиморами, водяниками и лешими, тоже ничего особенного. Кому какие испытания достанутсяпозже скажем, но никто не уйдет обделенным, это я вам обещаю. И, конечно, вам предстоят совместные учения с боевыми магами-практикантами. Участвовать в них будут не все, мы посмотрим по результатам испытаний, кого на эти учения отправить. Мэтры Смерильо и Моретти уже вывезли в Башню Скорби три десятка студентов И, конечно, каждодневные обычные тренировки, не забывайте об этом. Что касается кадетов Это впервые за многие годы мы решили вывезти на подобную практику и кадетов тоже. Вы, сеньоры кадеты, уже прошли первое посвящение, и дали обеты, Дева приняла вас Но чтобы стать паладинами, вы должны пройти посвящение меча. И мы решили провести это посвящение здесь, во время учений.
Кавалли внимательно посмотрел на кадетов, сидящих в конце стола. Те, в свою очередь, с безмерным вниманием смотрели на него. Кое-кого из них так и подмывало спроситьпочему, собственно, здесь, и зачем их сюда привезли, если раньше так не делали, но все, конечно, молчали. Зато теперь им стало понятно, для чего еще месяц назад мэтр Джироламо взял у каждого из них по маленькой скляночке крови.
А старший паладин продолжил:
Мы проведем это посвящение в конце практики, помните об этом. Тогда и станет окончательно ясно, сможете ли вы быть паладинами, или нет.
И тут Джулио осмелился все-таки спросить:
А сеньор Андреа А если нет? Что тогда?
Посвященными Девы вы все равно быть не перестанете,вместо Кавалли ответил Чампа, наставник Джулио.А значит, выбор у вас будет небольшой: или монастырь, или инквизиция. Ну или в священники пойти. Но об этом мы поговорим только в том случае, если вы второе посвящение не пройдете. А пока даже не думайте о такой вероятности, вам ясно?
Джулио, сглотнув, кивнул:
Да, сеньор Ринальдо.
Вот и хорошо,Чампа подмигнул своему ученику, но это никак не ободрило Джулио, постоянным кошмаром которого со дня первого посвящения была возможная отправка в монастырь. Конечно, когда кадет Джулио сообразил, что пути назад нет, а впередилибо монастырь, либо паладинство, он все-таки постарался взяться за ум. Но по-прежнему среди кадетов считался самым ни на что не годным и глупым. Как и его приятель Карло, хотя Оливио и Робертино считали, что не так они и безнадежны, по крайней мере за последнее время и Карло, и Джулио существенно продвинулись и догнали сотоварищей.
После ужина все пошли в мыльню, кроме Маттео и Динотем пришлось мыть и чистить посуду, и с этим они провозились допоздна. Совет Хорхе чистить противни песком и золой оказался очень кстати, так что как раз с противнями младшие паладины знатного происхождения справились быстро, дольше возились с котлами, отдирая пригоревшую кашу. Когда они наконец с этим разобрались и доползли до мыльни, воды там уже осталось мало и она успела остыть. Но сил разводить огонь под железной бочкой уже никаких не было, так что Маттео и Дино помылись прохладной водой, как смогли, застирали испачканные на кухне рукава рубашек, и ушли в спальню, где повалились на кровати, едва успев раздеться.
Ночное бдение
Жуткий Замок изначально строился паладинами и для паладинов, потому здесь были предусмотрены особые помещения для тренировок, а также имелась замковая церковь, куда более вместительная, чем обычные замковые часовни. Была она посвящена Деве, и потому в апсиде изображение Девы находилось посередине, и перед ним стоял большой алтарь. Справа были изображения Матери и Судии, а слеваМастера и Хранителя. Перед ними тоже стояли алтари, но меньше. Во дворе перед входом в церковь была устроена чаша для жертвенного огня, где сжигали приношения, когда их на алтарях заменяли свежими. Обычно Деве приносили цветы или травы, Материплоды и колосья, Мастерухлеб, синие нитки или вырезанные из дерева аканты, Судиисложенную особым образом бумагу с написанной на ней молитвой или маленькие свитки из ткани с молитвой же, а Хранителюпрядки собственных волос или птичьи перья. И свечи, которые годились всем богам. Сейчас алтари были пусты, только в большой мраморной вазе перед апсидой стоял букет свежих полевых цветов. Под потолком в медной позеленевшей люстре тускло светились три светошара. Когда Оливио зашел в церковь, он не стал спускать за цепь люстру пониже, чтобы засветить шары поярче, а взял из ящика у входа пять свечей, зажег их об огнекамешек, вделанный в крышку ящика, и подошел к алтарям.
Когда он, вместо того чтоб улечься в постель, надел поверх рубашки и панталон длинную красную накидку с акантами на плечах, груди и подоле, а на ногигрубые веревочные сандалии, и ушел в церковь, никто из его товарищей по комнате не удивился. Оливио еще до Новолетия окончательно определился со своей паладинской специализацией и решил стать храмовником. Его наставник Джудо Манзони, сам бывший храмовник, этому его решению порадовалсявсе-таки всякому учителю приятно, когда любимый ученик следует его примеру. Он же и начал сам учить Оливио особым храмовничьим умениям, дополнительно к тому, чему всех младших паладинов учил Теодоро, тоже храмовник. А Оливио теперь должен был следовать храмовничьему уставу, более строгому, чем общепаладинский. Этот устав среди прочего предполагал хотя бы раз в неделю обязательно проводить ночное молитвенное бдение. У странствующих и городских такие бдения были делом сугубо добровольным, они поощрялись, но не считались обязательными. Так что неудивительно, что в храмовники мало кто хотел идти, особенно среди молодых паладинов.
Оливио расставил свечи по алтарям, потом положил на алтарь Девы пучок сорванных по дороге в Жуткий Замок полевых ромашек, и опустился на колени, достав четки. Погрузился в молитву и постепенно вошел в медитативный транс, потому появление Анэсти отметил лишь краем сознания и не стал на это отвлекаться. Анэсти расставил по алтарям свечи, возложил Деве букетик шалфея и преклонил колена перед ее алтарем футах в трех от Оливио. Он тоже был учеником Джудо и тоже выбрал храмовничествоскорее по традиции, чем по призванию, ведь в роду Луческу многие становились паладинами-храмовниками, как, например, Дельгадостранствующими.
Чуть позже в церковь зашел третий ученик Джудокадет Рикардо Вега, и опустился на колени перед алтарем Матери. Рикардо, как и Джудо, был на четверть кровавый сид, и обеты у него были такие же, и он так же был посвященным Матери, а не Девы. Разве что по юности ему еще не требовалось так часто бывать с женщинами, как его наставнику, но обеты соблюдать нужно было неукоснительно, они были еще жестче, чем у обычных храмовников.
Но все трое очень удивились, когда, закончив бдение и с удовольствием потянувшись, заметили неподалеку коленопреклоненного Джулио. Кадет нервно перебирал четки, сбивчиво шептал молитвы и вообще выглядел очень взволнованным, а вовсе не умиротворенным, как обычно бывают люди в молитвенной медитации. Оливио, Рикардо и Анэсти не собирались ему мешать и хотели уже тихонько уйти, как он сам закончил молитву, напоследок склонившись перед алтарем так, что даже чуть стукнулся лбом о каменные плитки пола, и повернулся к ним: