Было немного стыдно, хотя он знал о кошмарах. Виктер его предупреждал, и я понимаю, что он сделал это не ради Кастила, а ради меня. Грудь стиснуло от тоски. Я скучаю по Виктеру, так сильно скучаю, а после этих кровавых кошмаров потеря ощущается особенно остро.
Но я все равно вспыхнула от смущения. Наверное, Кастил считает меня невероятно глупой из-за того, что спустя столько лет мне все еще снятся кошмары.
Прости, проговорила я, пытаясь отодвинуться, и поморщилась от хрипоты в голосе. Только боги знают, от каких звуков так саднит мое горло. Я не хотела тебя будить.
В юности, когда я впервые покинул Атлантию, возле какой-то маленькой деревушки мне встретился Жаждущий. Я в жизни не видел ничего страшнее. И не думал, что там может быть что-то хуже него. Кастил крепче обнял меня. Он уже провел какое-то время в таком состоянии и выглядел как ходячий труп. Он был страшнее всего, что могло создать мое детское воображение. А его вой? Я решил, что он будет преследовать меня в снах Так оно и было. Много недель спустя, даже вдали от Жаждущих, я просыпался среди ночи и мог поклясться, что слышал их крики.
Он положил ладонь мне на затылок. Дрожь уменьшилась.
Но потом меня взяли в плен. И знаешь, что было хуже всего? Что это случилось по моей вине. Я был еще юным и глупым. Думал, что могу в одиночку свести счеты с королем Джаларой и королевой Илеаной и тем решить все проблемы. Я в самом деле верил, что смогу это сделать. Я подобрался близко настолько, что смог действовать. Разумеется, я потерпел поражение. И тогда я узнал, что такое настоящий ужас. Ты спрашивала, что они со мной делали? Мне отказывали в крови, держали на грани, давали ровно столько, чтобы выжить, иногда едва-едва достаточно, но постоянный недостаток влиял на мою способность к исцелению.
К горлу подступила желчь, но я ничего не сказала, оставаясь в его объятиях.
Для появления такого эффекта требовалось много времени, и они это знали. Они не ставили клеймо, пока не убедились, что оно не исчезнет. Я почувствовала, как поднялась его грудь. Когда те, кого приводили меня кормить, оказывались близки к смерти и больше ни на что не годились, их убивали у меня на глазах. Иногда медленно, оставляя на их коже порезы, пока они не умирали. В другой раз им ломали шеи. Но случалось, я был так голоден, что Он сглотнул. Это я разрывал им горло и убивал. Их тела оставляли гнить. На много дней и недель. Мне не на что было смотреть, кроме как на трупы тех, кого я убил. Не о чем думать, кроме как о том, как они жили до этого момента и какого будущего я их лишил. Иногда тела складывали в кучи и оставляли еще надолго после того, как вонь проходила.
О боги.
Мои глаза открыты, но я ничего не видела, слушая его. Это тоже часть горя, которое он несет в себе? Если так, то я могу понять. Все ужасные дела, которые он творил и которые творились его именем, сейчас не имеют значения. Я не могу представить, какие мучения ему пришлось вынести. Никто такого не заслуживает. Даже те, кто сеет смерть, не заслуживают, чтобы их использовали, пытали и издевались.
А мучиться от кошмаров десятилетиями? Столетиями? Сомневаюсь, что я могла бы сто лет заново переживать ночь нападения Жаждущих.
Кастил продолжил, и в его голосе звучала пустота:
И они кое-что делали со мной то, что вызывало реакции, которые я не мог контролировать. Женщины. Мужчины. Они заставляли меня Он замолчал, и я почувствовала, как он качает головой. Я узнал, что такое настоящий страх.
Я прерывисто выдохнула.
Прости. Я не
Тебе не за что извиняться. Ты тут ни при чем, и я не хочу от тебя извинений. Он запустил пальцы в мои волосы. Я не хочу жалости.
Я тебя не жалею. И я знаю, что не виновата в том, что с тобой случилось, как и ты, пусть даже ты попал в плен из-за собственных действий. Я все равно ужасаюсь тому, что с тобой делали.
Я не хочу, чтобы ты ужасалась. Просто хочу. чтобы ты знала, Поппи: у меня тоже были кошмары. Спустя много лет после освобождения я просыпался среди ночи, думая, что по-прежнему сижу в клетке, а мои руки и ноги закованы в кандалы. А иногда меня преследовало в снах то, что я делал после освобождения.
Он погладил мою щеку и отвел назад мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
Я все знаю о том, что прошлое не остается там, где ему положено. Что оно любит наносить визиты, когда ты слабее всего. Никогда не нужно извиняться и не нужно стыдиться.
У меня дрогнуло сердце, хотя тяжесть в груди немного уменьшилась.
Как как ты все это пережил?
Кастил отвернулся и чуть погодя сказал:
Не думаю, что тебе понравится ответ. Когда я сбежал, то пообещал себе, что рано или поздно увижу, как жизнь уходит из бездушных глаз королевы Илеаны и короля Джалары. Он опустил руку. Вот так я выжил.
Я сглотнула от абсолютной холодности его тона.
Значит, месть.
Он кивнул, и я не понимала, что должна чувствовать по поводу услышанного. Следует думать о нем плохо? Я по-прежнему не представляла, как совместить то, что он рассказал о королеве, и то, что я знала и видела сама.
А как выжила ты, Поппи? Он опять перевел взгляд на меня, наполовину опустив ресницы. Как тебе удается после нападения Жаждущих не бояться всего на свете? Потому что ты бесстрашная, идет ли речь о столкновении с толпой Жаждущих, о том, чтобы глядеть в глаза вольвену, или о том, чтобы давать отпор мне, даже зная, кто я.
Вопрос застал врасплох, как и то, что он считает меня бесстрашной.
Я я не то чтобы не знаю страха. Я многого боюсь.
В золотистых глазах вспыхнул интерес.
Не верю.
Я бы ни за что ему не призналась, что боюсь саму себя больше, чем Жаждущих, вольвенов и даже его.
Я выжила, потому что решила больше никогда не быть беспомощной. Это удерживало меня от падения в пучину страха. Это помогало справляться с болью на тренировках с Виктером со ссадинами и синяками.
Я подумала о клейме на бедре Кастила, о боли, которую ему пришлось вынести, пока оно зарубцевалось, при том, что он всегда так легко исцелялся.
Я могу понять, как потребность отомстить помогла тебе выжить.
Наклонив голову, он поднял ресницы и пристально посмотрел на меня.
Так вот что помогает выжить тебе? Представляешь все способы, какими будешь меня убивать?
Нет. Я вообще об этом не думала. Может, и стоило, но я не думала.
Я выскользнула из его объятий и перебралась на свою половину кровати.
Просто подожди и сам узнаешь.
На его губах появилась усмешка, на правой щеке обозначилась ямочка, но очень быстро пропала.
Ты помнишь что-нибудь из кошмара?
Я так стараюсь об этом не думать, призналась я, натянув на грудь тяжелое одеяло.
Он оперся на локоть, и я опустила взгляд на его подтянутый живот.
Ты говорила во сне.
Что?
Заставила предательские глаза вернуться к его лицу.
Кастил кивнул.
Это было что-то вроде детской песенки-страшилки. Что-то про милый цветочек.
В момент, когда он это сказал, страшный сон вернулся с пугающей ясностью.
Милый маковый цветочек, его сорвешь он кровоточит, и не милый больше пробормотала я.
Да. Это. Он поднял бровь. И сейчас звучит так же тревожно, как и в первый раз.
Не могу поверить, что я такое говорила.
И я не мог поверить, когда услышал. Тебе об этом раньше кто-нибудь говорил?
Я Я нахмурилась и покачала головой. Не знаю. Иногда кошмары о той ночи немного отличаются от того, что происходило в действительности, но я не помню, чтобы раньше такое слышала. Я вцепилась пальцами в воротник ночной рубашки. И я я стараюсь не думать о снах, когда просыпаюсь. Я могла слышать стихотворение раньше и забыть. Иногда это
Сбивает с толку, закончил он за меня.
Кивнула, прокручивая в голове все, что помню. Подступила тошнота. Я практически ощущала запах крови, чувствовала влажную руку матери
С мамой кто-то говорил. В кошмаре. Голос раздался как раз перед тем, как до нас добрались Жаждущие. Я широко раскрыла глаза. Думаю, этот же голос говорил про цветочек, и мама ответила. Но я
Я с досадой пыталась разобрать невнятное слово, которое она, кажется, произнесла. Вряд ли она сказала больше одного слова. Я практически видела, как шевелятся ее губы, но это воспоминание могло быть фальшивым.
Я не не могу вспомнить.
Может, вспомнишь позже.
Может. Я вздохнула. Но я даже не знаю, в самом ли деле что-то слышала.
Не исключено. Порой детали прошлого в снах накладываются друг на друга. Мое пленение часто смешивается с пленением Малика. Он лег на спину и уставился на открытые балки на потолке. Ночь нападения Жаждущих была не единственным испытанием, через которые ты прошла.
Мои пальцы соскользнули с воротника. Я сразу поняла, что он имеет в виду герцога. По шее поднялся жар. Я ненавижу этот стыд, это унижение от того, что он со мной делал и чему я не могла помешать. Но если кто и знает, каково это было, то это Кастил. Хотя ему пришлось гораздо хуже, чем мне.
Как ты узнал о герцоге? Я тебе ничего не говорила.
О его уроках? Он сжал губы. Герцога Тирмана среди королевских гвардейцев боялись, но не уважали. Хватило слабейшего принуждения, чтобы один из них рассказал, что им известно.
Во рту пересохло, когда я услышала, что он применил принуждение. Но такую реакцию вызвало не то, что он сделал, а напоминание, что он это может. Такая способность пугает и внушает благоговейный страх. Впечатляет и то, что он не использует ее когда вздумается. Сомневалась, что у меня на его месте хватило бы силы духа.
Я нахмурилась.
Неужели я правда льщу ему? Человеку, который лгал, похитил меня и держит в плену?
Мне наверняка нужно еще отдохнуть.
Стихотворение, которое ты читала во сне, сказал Кастил, оторвав меня от размышлений. Оно звучит так, что его мог читать тебе герцог. Оно достаточно порочно для этого ублюдка.
И правда стихотворение достаточно порочно для герцога Тирмана. Голос казался знакомым. Может, Кастил прав? Что два испытания наслоились одно на другое? Временами я не помнила всего, что происходило в личном кабинете герцога, если боль от ударов палками повергала меня в полубессознательное состояние.
Как часто он это делал? тихо спросил Кастил. Устраивал уроки.
Я не ответила.
Кастил повернул ко мне голову.
Я знаю, что он делал. Знаю, что он не всегда был один. И знаю, что иногда это длилось полчаса, а в иной раз гвардеец терял счет времени. Черты его лица обострились и посуровели. И я знаю, что он предпочитал бить палкой по голому телу.
Грудь сдавило при воспоминании о том, как лорд Мэзин, лишая меня остатков достоинства, прижимает к столу мои руки, чтобы я не прикрывала грудь.
Каждый раз, когда я его расстраивала, резко ответила я. А расстраивался он часто.
Губы Кастила превратились в тонкую линию.
Если бы я знал, что лорд Мэзин присоединялся к нему, то прибил бы его к стене рядом с герцогом.
Я подняла на него взгляд.
Рада, что ты этого не сделал. Иначе мне бы не довелось увидеть выражение его лица, когда я отрубила ему руку, прежде чем снести голову.
Кастил уставился на меня. Уголки его губ изогнулись, рот приоткрылся, и я увидела кончики клыков. Появилась ямочка на правой щеке, а потом и на левой. Я ощутила трепет.
Ты такая невероятно неистовая, моя принцесса.
Трепет спустился ниже.
Я не твоя принцесса.
Он с усмешкой отвернулся и спросил:
Как ты думаешь, не поспать ли еще? У нас, наверное, есть пара часов до того, как Киеран или еще кто-нибудь начнет тарабанить в дверь убедиться, что ты не нашла ночью способа убить меня.
Я закатила глаза.
Как только утихнет буря, мы отправимся в Предел Спессы.
Я мало что знаю о Пределе Спессы. Только то, что это небольшой городок, подобный Новому Пристанищу, расположенный на берегу Стигийского залива. Это ближайшее поселение к Помпею, который во время войны был последним оплотом атлантианцев. Одна из жриц рассказывала, что Стигийский залив представляет собой врата в Храмы Вечности, за которыми надзирает Рейн, бог обычных людей и окончаний. По ее словам, залив был черен, как ночное небо.
Легла и повернулась набок, но не уснула. Я смотрела на умирающее пламя, думая о герцоге, о кошмаре и о том, как мало будет шансов сбежать по пути, когда мы отправимся в Предел Спессы.
Не спишь? чуть погодя поинтересовался Кастил.
Откуда ты знаешь?
Ты покачиваешься, как ребенок, которого убаюкивают.
Я не Я поняла, что именно это и делаю. Подавив стон, я заставила себя не ерзать. Прости, это старая привычка из детства.
Через несколько секунд я добавила:
Обычно после кошмаров я не могу уснуть.
И тогда ты выбиралась из замка исследовать город?
Поскольку он не видел моего лица, я улыбнулась.
Иногда. В зависимости от того, насколько было поздно.
Ну а здесь нет города, который можно исследовать. Кровать под нами прогнулась, когда он передвинулся. Уверен, ты помнишь, как хорошо я помогаю заснуть.
На моей коже заплясали искры. Конечно, я помню ночь в Кровавом лесу, когда он просунул руку между моих бедер, и я впервые в жизни познала чистое наслаждение. Я постаралась прогнать эти образы.
Нет необходимости.
Печально.
Это твои проблемы Внезапно я почувствовала, что он прижался к моей спине. Резко втянула воздух и дернулась. Что ты делаешь?
Держу тебя, ответил Кастил, обвив рукой мою талию.
Мое сердце запрыгало, как детский мячик.
Я не
Я больше ничего не буду делать, оборвал он. Однажды я обнаружил, что мне легче уснуть, прижимаясь к кому-то.
Интересно, каким образом он пришел к такому выводу? Вместо этого я спросила:
Тогда почему ты не предложил этого в Кровавом лесу?
Потому что это и близко не так забавно и интересно, как то, что я тогда делал, ответил он. Тот дневник где-то здесь. Знаешь, в котором описаны пульсирующие
Я прекрасно знаю, о каком дневнике ты говоришь. В нем тоже нет необходимости.
Все это так печально. Кастил прижал голову к моему затылку и практически обездвижил меня. Мне нужно поспать, но ничего не выйдет, если я чувствую себя словно в лодке. Он помолчал. Причем очень неустойчивой.
Я не так сильно раскачивалась, возразила я, извиваясь в попытке отодвинуться.
Не советую так делать, хрипло ответил он, обхватив меня крепче.
Почему?
Поерзай на несколько дюймов ниже и, уверен, сама поймешь.
У меня глаза на лоб полезли, и я сразу же неподвижно застыла. Неужели он?.. Неужели он возбужден? Просто от того, что лежит в постели рядом со мной? Этого оказалось достаточно? После того, о чем мы только что говорили?
Я прикусила нижнюю губу. Иногда мне хватало только глянуть на него, чтобы почувствовать себя определенным образом. Было облегчением знать, что Кастил способен испытывать такие желания после того, через что он прошел. Что на его нынешних чувствах никак не сказалось то, что с ним делали. И мои ощущения, когда он прикасается ко мне, не имеют ничего общего с тем, что я чувствовала, когда меня трогал герцог. Я это знаю.
И не стоит удивляться открытию, что Кастил испытывает ко мне влечение. Это абсолютно ясно, если только если только это не притворство.
Нет, я не думаю, что это притворство.
Нет никаких причин изображать влечение сейчас, особенно когда мы одни
Принцесса, я практически слышу, как вращаются колесики в твоей голове, произнес он.
С чего ты решил, что я о чем-то размышляю? возмутилась я.
Потому что ты напряглась. Спи, Поппи. Завтра нам о многом нужно поговорить.
О браке.
О нашем будущем.
Эти два вопроса не имеют никакого значения, потому что первое никогда не случится, а потому никакого будущего для нас нет.
Кроме того, как я могу спать, когда он обвился вокруг меня, как одно из тех маленьких пушистых животных, что живут на деревьях в окрестностях столицы? Как они называются? Не могу вспомнить. Я видела их только на картинках в детской книжке, которую однажды нашла в Библиотеке. Они были милыми и мягкими на вид, но Виктер как-то сказал, что это злобные маленькие твари.
Ты знаешь, как называются пушистые животные, которые живут на деревьях вокруг столицы?
Что?
Которые висят на лапах, объяснила я. Они пушистые и милые, но вроде как злобные.
Боги милостивые, с чего это тебе пришли на ум древесные медведи?
Древесные медведи? Я наморщила лоб. Они так называются?