- Вы, безусловно, правы, - ответил парень, не отрывая своего взгляда от меня, как игрушку отодвинул с прохода женщину и прошёл мимо.
- Невозможно работать, - фыркнула женщина.
Доминик шёл ко мне, а я, как завороженная, наблюдала за каждым его движением. С грустью замечала хмурую складку на лбу, поджатые губы, бледную кожу, раскрасневшиеся глаза. Доминик выглядел уставшим, словно весь путь, что мы прошли с Лексом, он шёл за нами.
- Артинас, - окликнула его женщина, но он даже не остановился, - надеюсь, Вы понимаете, что это всё-таки целительское крыло, а девушке нужен отдых и покой.
- Да, - твердо ответил он.
Дверь с тихим хлопком закрылась. Доминик стоял надо мной и долго всматривался в глаза. Мне вдруг стало так плохо, так жалко его, себя, всех, кто переживал за нас с Лексом. Слёзы покатились по вискам.
- Живая, - выдохнул Доминик, сел на край кровати и моих ног и уткнулся головой в мой живот.
Сжал мои ладони и долго ничего не говорил. Я захлёбывалась слезами, тело содрогалось от всхлипов, но я чувствовала тепло его сухих ладоней и была счастлива. А слёзыслёзы лились, выплёскивая накопленные переживания. И я бы хотела прекратить этот потоп, но сил держаться больше не было. Мне нужно было выплакаться.
- Всё хорошо, ты живая, вернулась, - он пересел выше и уткнулся лбом в мой лоб, носом к носу, - всё хорошо.
Неизвестно, кого он пытался убедить: меня или себя, но выглядел при этом ничем не лучше, чем я.
- Как же вы нас напугали, - шептал он, - это были самые ужасные дни. Я думал, с ума сойду, надеялся, что Лекс сможет вывести вас, что он сумеет уберечь тебя и себя. Как я рад, что вы живы. Сашка, милая, не плачь, чего расплакалась? - едва коснулся губ в поцелуе и начал стирать влажные дорожки слёз.
Не отвечала, но изо всех сил цеплялась за его руку, как за спасительную соломинку.
- Меня выгонят, если увидят, что ты в слезах! - жалобно привёл он аргумент, который немного отрезвил меня. Не хотелось вновь оставаться одной, хотелось, чтобы он был рядом. Чтобы никуда не уходил. Глубоко задышала, пытаясь успокоиться.
- Тише, давай, выпей воды немного, - так же, как и целительница, попоил меня с ложечки и снова стёр бегущие слезы.
В этот момент распахнулась дверь и в палату вкатилась тележка, движимая молодой девушкой в такой же форме, что и у Гранис. Оказалось, что эта девушкадежурная по раздаче, и в кастрюле на тележке был лёгкий бульон, который, по словам Доминика, варили специально для тяжелобольных, которым кроме этого бульона ничего нельзя. Когда глубокая тарелка с прозрачным золотистым бульоном появилась на прикроватном столике, и в воздухе появился невыносимо желанный запах еды, рот наполнился слюной, а желудок заурчал от голода. Кушать хотелось сильнее, чем плакать.
- Сейчас к Вам придёт помощница и поможет Вам покушать, - улыбнулась девушка, покосившись на Доминика.
- Не нужно, я сам справлюсь, - сказал Доминик.
Девушка ушла, вновь оставив нас наедине. Доминик сел на кровать.
- Ты как себя чувствуешь? Сидеть сможешь?
- Смогу, наверное, - неуверенно улыбнулась.
Доминик подхватил меня под руки и начал поднимать, когда я почувствовала, как ткань медленно сползает с тела. Вспомнила, что обнажена, и испугалась.
- Стой, - вскрикнула я, отчего Доминик замер и испугано смотрел в глаза.С меня простынь сползает, - промямлила, заливаясь румянцем, - а я не одета.
- Вот так беда-то, - выдохнул он, - я уж думал, тебе больно.
Подоткнул простынку, подхватил меня на руки и усадил. Поправил светлую ткань так, чтобы она не сваливалась с груди. Мне было стыдно неимоверно, а уж когда его пальцы коснулись обнажённой кожи у груди, то и вовсе щёки запылали огнем. А Доминик даже, казалось, не обращал на это внимания. Он деловито помогал мне устроиться удобнее, а после просто взял тарелку, ложку и зачерпнул вожделенного бульона.
- Надеюсь, ты не будешь капризничать и стесняться? - спросил он.
- Нет, - округлила глаза, - я так хочу есть, что меня ничего не остановит и не заставит стесняться.
Больше слов не понадобилось. Доминик поднёс ложку ко рту. Рот и горло обволокло тёплой приятной жидкостью. Казалось, она растеклась по поверхности, а внутрь ничего не попало. Желудок разразился радостным бурлением. Ничего вкуснее в своей жизни не пробовала. Чуть солоноватый, лёгкий, напоминающий куриный бульон был самым прекрасным во всём мире. Доминик с улыбкой снова и снова подносил ложку ко рту. Но трапеза внезапно закончилась, а я всё ещё не чувствовала насыщения.
- Тебе нельзя много, - аккуратно протёр губы салфеткой, - может стать плохо.
- После двух дней голодовки и это кажется пиром, - робко улыбнулась, - спасибо.
Доминик помедлил, а после сграбастал меня в охапку и крепко обнял, прижимая к груди. Именно об этих крепких объятиях мечтала всё время блужданий. Уткнулась в его грудь носом и закрыла глаза. Слёзы покатились из уголков глаз, но это уже были слёзы счастья.
- Ненавижу себя за то, что пошёл у тебя на поводу и отпустил одну.
- И я, - судорожно вздохнула и почувствовала, как Доминик напрягся.Себя ненавижу за глупость. Мне так не хватало тебя.
- Мы тут все с ума сходили. Тот господин, что оказался у академии с вами, рассказал о том, что вы в лесу блуждали, но я больше ничего не знаю, рванул сюда сразу. Расскажешь, что случилось?
Отклонился от меня и с тревогой заглянул в глаза. Шмыгнула носом и улыбнулась. Кивнула. Доминик склонился и прижался к моим губам, обхватив ладонями лицо. Его горячие сухие губы подарили знакомые ощущения, по которым я очень скучала. Видимо, и ему эти ощущения были необходимы, потому что, несмотря на свою же просьбу, он сначала расцеловал мои щёки, глаза, лоб, вновь и вновь возвращаясь к губам. Доминик был таким трогательным в этот момент, что я поняла, как много он стал значить для меня, как сильно трепещет моё сердце рядом с этим парнем. Но разговор всё-таки состоялся, и он доставил мне немало волнений.
Глава 6
- Я даже не поняла, что произошло, как рухнула в снег, - начала рассказывать я, - даже не думала об этом, меня больше беспокоил тот, кто, как мне казалось, вознамерился сломать мне шею. А оказалось, что это Лекс вцепился в волосыпервое, что попалось под руку. И вот, добившись от него объяснений, поняла, насколько сложное у нас положение.
Сидя на мягкой кровати, в тёплом помещении и с чувством насыщения, которое постепенно приходило ко мне, рассказывать было легко. Казалось, что всё произошедшее было только кошмарным сном, будто и не со мной всё это приключилось. Перед глазами вновь проносились картинки из двух дней жизни в лесу. Но они были словно подёрнуты дымкой, будто это случилось давно. Подумала, что это из-за воздействия магии и того, что последствий этой прогулки для нас с Лексом оказалось не так много, как я ожидала. Если бы такое случилось со мной на Земле, то лечиться и восстанавливаться пришлось бы слишком много времени. А я чувствовала себя хорошо.
- Но, знаешь, - улыбнулась Доминику, - во всём этом есть даже один большой плюс. Мы поговорили с Лексом и всё выяснили, только, - замялась, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы описать Доминику, как нам пришлось согреваться, - есть один момент, о котором я должна тебе рассказать. Я же обещала никогда тебя не обманывать.
Доминик напрягся. Мне показалось, что даже хватка, с которой он сжимал мои ладони в своих, ослабла. Испугалась, что из-за моего косноязычия Доминик напридумывает гадостей обо мне.
- Рассказывай, Саша. Чтобы там не произошло, я хочу об этом знать.
- Нет, ничего такого, - поспешила его обнадёжить, - наверное. Короче, - выдохнула, когда поняла, что чем больше говорю, тем хуже становится. Надеялась, Доминик поймёт, что произошедшее было необходимостью. - Мы поговорили с ним. Он так извинялся, рассказал свою версию событий, которая слишком сильно отличалась от моей. Честно говоря, я даже не поверила ему. Да, что там, даже преодолев столько вместе, я не верю, что всё было так, как сказал он, и обязательно узнаю правду. Но суть не в этом. Ты знаешь, он был таким подавленным, когда узнал правду, ему было так стыдно. Искренне, по-настоящему стыдно. Что я даже прониклась. И он пообещал тогда, что вытащит меня живую оттуда. И вытащил. Если бы не он, не знаю, что бы было. Меня бы сожрали свирстики в первую же ночь. Он помогал отогреться, тратил свои силы, поддерживал. А перед тем, как выйти к деревне, вообще, тащил на себе. И этот перенос. Не знаю, говорил ли тот мужчина, что с нами перенёсся, но Лекс сам строил портал, сам его напитывал. И потерял сознание оттого, что потратил слишком много сил. Он был на пределе. И всё из-за меня. Я сильно заболела, он боялся, что я не выдержу ожидания. В общем, в деревню мы попали уже совсем без сил. А ночь перед этим - поморщилась, понимая, что будет лучше, если сама расскажу подробности, чем он потом узнает о них от Лекса, - в общем, нам пришлось спать, прижимаясь друг к другу. Я сидела у него на руках, и мы обнимали друг друга. Из-за холода. Извини. Мне неловко перед тобой, но это было необходимо. Иначе, мы замерзли бы. Оба. А я застудила бы всё на свете, сидя на промёрзшей земле. Вот. И мне неловко, но не стыдно, - твёрдо посмотрела в глаза Доминику, - и если бы мне пришлось сделать это снова, чтобы выжить, я сделала бы. И я безумно благодарна Лексу за его заботу, помощь и поддержку. И, кстати, он очень дорожит вашей дружбой, и очень переживает за тебя. За нас. Вот, это всё, что я хотела сказать.
Настороженно смотрела на Доминика, ожидая его реакции. Он поглаживал тыльную сторону моих ладоней большими пальцами. Ничего не говорил. Скользил взглядом по моему лицу и мочал. Потом уголки его губ дрогнули. Я нахмурилась. А он улыбнулся. Счастливой светлой улыбкой.
- И чего ты такая напуганная?спросил он, поднял мои ладони и расцеловал.
От шока глаза поползли на лоб. Отдёрнула руки от его, откуда только силы взялись, поднесла к глазам. В груди всё задрожало. Рыдания подступали, даже губу закусила, чтобы не завыть от отчаяния. Руки выглядели ужасно. Распухшие, неестественного красно-синего цвета. Кожа местами потрескалась и слезала, свисала уродливыми ошмётками. Руки, несмотря на опухоль, были сморщенными, казалось, что я опухшими руками залезла в раскаленное масло. Пошевелила пальцами. Ничего не болело, но выглядело безобразно. Уродливо.
- А как я теперь?внезапно осипшим голосом спросила я и с безмолвной мольбой уставилась на Доминика, - они что, всегда такими будут?
- Нет. Конечно, нет, - он сграбастал мои руки в свои и прижал к своему лицу, - Сашка, ты чего? Правда, думаешь, что магия не справится с такой мелочью? Это последствие обморожения. Милая, не плачь, через пару дней опухоль спадёт, кожа сменится, и ручки твои станут ещё красивее, чем раньше. Ну, милая, - прижал меня к себе, поглаживая по обнажённой спине, - успокойся, и следа не останется на тебе.
- Обещаешь?уткнулась носом в шею.
Слова Доминика принесли облегчение. Кто бы что ни говорил, а внешность всегда играет большую роль. Уж я-то знала это не понаслышке. И жизнь с изуродованными руками стала бы для меня пыткой. Прятать под перчатки и замечать косые взгляды не хотелось.
- Обещаю, - поцеловал меня в лоб, - ты моя плаксивая, я даже не подозревал, что в тебе столько слёз.
- Это ты виноват. Я с тобой расслабилась и вот, что вышло, - пробурчала я.
На смену тревожным мыслям пришли другиеприятные. Даже несмотря на уродство рук Доминик был рядом, обнимал меня, целовал. Он ждал, переживал и не отвернулся. С языка рвалось столько слов, хотелось о многом рассказать ему, о своих мыслях, о своих чувствах, но я не смогла открыться. Не сегодня. Вдыхала его запах, наслаждалась его теплом и слушала ровный стук сердца.
- А о вашем разговоре, - спустя несколько секунд тишины заговорил Доминик, - я рад, что вы всё выяснили, ещё больше буду рад, если вы сможете подружиться. И спасибо, что ты всё рассказала. И вы всё сделали правильно, главное, что вы выжили. К тому же, ты подарила мне радость от мысли, что у меня самая замечательная ты и отличный друг. Хотя я и сам об этом догадывался.
Он провёл ладонью по спине, крепко прижав меня к себе. Но нашу идиллию нарушили. Дверь внезапно распахнулась. И раздался такой приятный и родной голос, что от неожиданности я даже замерла на несколько секунд и не поверила своим ушам.
- Санечка, живая!выдохнул вошедший, а мне стало безумно стыдно от того, в каком виде он нас застал.
Отпрянула от Доминика, заливаясь румянцем, и рухнула бы на подушки, если бы не предусмотрительность того, кто так крепко сжимал меня в объятиях секунду назад и так ярко улыбался, наблюдая за мной теперь.
- Папа?!чего было больше в моём голосе, радости или удивления, не знала даже я, но зрение меня не обманывало, в проёме стоял отец.
Он рванул ко мне и рухнул на то место, которое мгновение назад освободил Доминик. Папа не церемонился, ничего не говорил, просто сгрёб меня в охапку и с силой сжал в объятиях.
- Пап, я тебя очень люблю и рада видеть, но ты меня задушишь или рёбра переломаешь, - просипела я, греясь в почти осязаемой любви родителя.
- Санька, как ты меня напугала, я же чуть с ума не сошёл, пока тебя искали, - он ослабил хватку и заглянул в глаза. Расцеловал в щёки и уложил обратно, подоткнув простынь.Ты как? Как себя чувствуешь? Здешняя медицина несравнима с земной, поставят на ноги, и моргнуть не успеешь. Санька, какое счастье, что вы живые и парень этот, который с тобой был. Ты очнулась, наконец-то, - он повернулся к Доминику и покачал головой. - И всё же, какой ты пронырливый, - восхитился папа, - дочка не успела очнуться, а ты уже здесь. Тискаешься.
- Папа, - желание провалиться сквозь землю росло с каждой секундой.
- Что папа?ненатурально начал ворчать папа, - ну, что папа? Ты бы знала, какой шум он поднял, когда узнал, что вы нашлись. Сюда же никого не пускали. А он долго препирался с дежурной, а потом попросил листок и бумагу. Написал письмо, сам же его отправил и сел в приёмном отделении. Сказал, что с места не сдвинется, пока его не пустят к вам обоим. И, что странно, через полчаса к нам пришла какая-то женщина, спросила, кто из нас Артинас и, скривившись, сказала, что он может идти, куда хочет. А он и меня с собой прихватил. Не знаю, как ему удалось, но спасибо тебе, парень.
- Не за что. Я знал, что Саша будет рада Вас видеть.
- Ничего не поняла, но почему ты не сказал, что папа здесь?
- Сюрприз? - спросил Доминик, - а если честно, то просто не успел.
- Спасибо, ты правда самый лучший, - улыбнулась ему и перевела взгляд на отца.
- Меня очень интересует, почему ты ни разу не обмолвилась в письмах, что у тебя тут любовь цветёт буйным цветом с тем парнем, что забрал тебя из дома? Хотя, ладно, это потом, расскажи, что с вами случилось. Мне Лантас рассказал всё, что знал.
- Ты, знаешь ли, тоже не был слишком откровенен в письмах, - намекнула на тысячи родительских тайн.
- Я оставлю вас, - сказал Доминик, - зайду позже, - подмигнул мне.
- Ладно, - кивнула, поражаясь проницательности Доминика, он без слов понимал меня всегда, и это удивляло снова и снова, - подожди, Дом, мне бы хоть какие-то вещи. Так не очень удобно.
- Что надо? - деловито поинтересовался парень, - я как-то не подумал об одежде, - он взглянул на моего отца.
- Я тоже, - развёл руками папа.
- Мужчины, - фыркнула я, - мне надо всё, абсолютно, эм-м, в моей шубе, вернее в том, что от неё осталось, должен остаться ключ от комнаты, если не потеряла. Попроси Натку собрать мне вещи сюда, скажи, что у меня нет ничего, совсем. Она сообразит, что нужно девушке, - просить Доминика принести мне бельё и прочие женские штучки постеснялась.
- Ладно, я спрошу у дежурной, куда отправили твои вещи, или у коменданта возьму запасной. До вечера.
- Спасибо.
Доминик попрощался с отцом и вышел, оставив нас наедине. Столько вопросов было у нас друг к другу, что я не знала, с чего начать. А вот у папы таких проблем не возникло. Он завалил меня вопросами обо всём, требовал всю правду, о которой умолчала, хотел, чтобы я рассказала всё с самого начала, почему так случилось и из-за чего. Пришлось говорить без утайки о том, как всё началось с Тиром, с момента встречи в торговом центре, о размолвке с Маликой из-за Доминика, обо всём, и о том, как попалась на глупую приманку и угодила в портал. С Лексом.
- Хороший парень у тебя. Этот Доминик. Надёжный, - папа гладил меня по голове.
За время разговора он пересел к изголовью и внимательно слушал, задавая уточняющие вопросы.
- Насколько я понял, он очень привязан к тебе, так волновался, беспокоился. Он мне понравился.
- Пап, давай не будем, а? Я рада, что вы познакомились, что он тебе понравился, но обсуждать наши с ним отношения не буду.
- Ладно. Тот парень, Лекс, он всё ещё без сознания, говорят, он всё из себя выжал. Я ему обязан. Как благодарить его будем?
- Не знаю, - пожала плечами, - он спас меня, даже не представляю, как можно отблагодарить его. Ты знаешь, это ведь тот мальчишка, который с нами по соседству жил. Ты, наверное, не помнишь. Лёша Ларин.
- Правда? Нет, не помню. Это и неважно. Я поговорю с ним, спрошу, может что-нибудь ему нужно. Или его семье.
- Думаю, он откажется, но ты будь настойчивее.
- Всё решим, малышка. Главное, что вы живы. Кстати, готовься, скоро к тебе нагрянет стража с вопросами. Их пока не пускают к вам, в этих палатах не должно быть посторонних. Это твой Доминик пробрался. И меня прихватил.
- Пап, как мама?
- Мама ничего не знает, - поморщился отец. - Пришлось врать, что у меня срочная командировка. Я ничего не говорил, не хотел её беспокоить, но теперь придётся писать письмо со всеми подробностями. Надеюсь, она меня не убьёт.
- Я бы убила, будь на её месте, - честно сказала я, - но если бы тебе не сообщили об этом, то тоже бы не рассказала ничего, пока не выздоровела бы полностью. Поэтому и тебя понять могу. Но ты готовься к тому, что она тебя морально четвертует.
- Да готов я, главное, что ты поправишься и с тобой всё хорошо, а остальное я переживу.
- Пап, а ты здесь надолго?
- Пока ты лечишься, я буду здесь, а что, моя хорошая?
- Я просто столько вопросов к тебе накопила, ты и представить не можешь. Но сейчас уже не в состоянии. Спать хочу.
Веки наливались тяжестью. Болезнь и слабость давали о себе знать, и я чувствовала, что разговоры вытянули слишком много сил из меня, спать хотелось неимоверно, а папины поглаживания по голове только усиливали этот эффект. Папа улыбнулся, пообещал, что завтра снова придёт и всё расскажет, что даст ответы на все вопросы. Помог мне лечь, поцеловал в лоб и оставил меня одну. Даже ярко горящий свет не помешал моему сну. Практически мгновенно уснула, наслаждаясь покоем. Я в безопасности, и это главное.
Глава 7
Проснулась. Чувствовала себя прекрасно, даже слабость не была уже такой ощутимой. Но ощутимым был голод. Казалось, что я постоянно хочу кушать и теперь никогда не избавлюсь от этого чувства. Ещё не открыла глаза, как поняла, что стало причиной пробуждения. Нос щекотал знакомый запах вкуснейшего бульона. Открыла глаза и перевернулась на другой бок. Сама. И этот факт не мог не радовать. Наконец, силы возвращались, и мне не приходилось чувствовать себя марионеткой, которая без посторонней помощи не может и пальцем пошевелить. Но и это была не последняя радость. На прикроватном столе стояла тарелка, от которой вместе с горячим паром поднимался аппетитный запах, исходящий от бульона. Тарелка была сдвинута к стенке, которую подпирал стол, а на свободном пространстве были разбросаны бумаги, какие-то тетради, а на стуле, которого не видела раньше, сидел сосредоточенный Доминик с толстым фолиантом в руках. Парень хмурился, постоянно заглядывал в бумаги и вновь возвращался к книге. Он был так занят своими делами, что не сразу заметил, что я проснулась. А я не отвлекала его. Наблюдала. Выглядел он, как и всегда, восхитительно, несмотря на лёгкую небрежность. Светлая рубашка, рукава которой были расстёгнуты и закатаны до локтя, пуговицы у ворота были тоже расстёгнуты, а в вырезе сверкала крупного плетения цепочка. Светлые, слегка потёртые джинсы отлично подходили к классической рубашке. Он выглядел так, будто сидел не в больнице за изучением чего-то, а в неплохом кафе. Хотя, Доминик всегда выглядел потрясающе. Только в этот раз тёмные круги под глазами выдавали усталость, что отличало его образ от привычного. Но он всё равно казался мне самым красивым. В его тёмных глазах было столько света и тепла, а в улыбкепонимания, что он не мог не нравиться. Наверное, с первого дня у меня не оставалось шансов, я просто не могла не влюбиться в этого парня. И сейчас, глядя на него, понимала, что во мне говорила любовь. Туман неведомых до знакомства с Домиником чувств окутывал разум, чей ворчливый голос изредка напоминал о том, что парень знатный манипулятор и вьет из меня веревки. Но я отмахивалась от этого вредного, пусть разумного, но нежеланного сейчас голоса, и с упоением представляла, как вновь окажусь в объятиях своего заботливого и любимого чертёжника. Тем более, он обещал больше не манипулировать мной.
- Выспалась? - хмурая складка между бровей исчезла, на лицо набежала мягкая улыбка, а учебник был отложен в сторону. - Как себя чувствуешь?
- И выспалась, и чувствую себя хорошо, хочу есть и одеться. Даже не знаю, чего больше.
- Аппетитэто хорошо. Одежду я тебе принёс, - мотнул головой в сторону стеллажа с лекарствами, у которого стояли три бумажных пакета. - Я не знаю что там, собирала Натка, но она уверяла, что только всё самое необходимое. Сначала оденешься, потом будешь кушать или наоборот?
- Сначала оденусь.
Доминик поставил все пакеты на кровать и снова сел на свой стул. Выжидающе смотрела на него. Он, судя по всему, никуда не торопился. И только через несколько секунд переглядываний, уголки его губ дрогнули, он молча поднялся и пошёл к двери.
- Опять всё самое интересное пропущу, - с сожалением сказал он, ни к кому не обращаясь, и вышел.
Фыркнула, наблюдая за закрывающейся дверью. Наглец. С упоением мысленно ворчала о том, что я больна, недавно чуть не умерла, а ему зрелища подавай. Сетовал, видите ли, что пропустит самое интересное. Мужичьё. Но улыбка с лица не сползала. Смешанные чувства обуревали меня, пока искала что-нибудь подходящее, во что могла бы одеться. С одной стороны, меня смущали эти намеки, которые проскальзывали уже не впервой, с другойбыло безумно приятно от мысли, что Доминик так реагирует. Каким бы он ни был милым, замечательным, трепетным и нежным, он был мужчиной, который, как ни крути, должен желать свою женщину. Я это понимала и была рада, что он не скатывается в пошлости, а очень тонко подходит к этому вопросу и, делая намеки, делает мне комплименты.
Но вскоре улыбка сползла с лица, когда я поняла, что Натка, конечно, умница, но хитрости у неё хоть отбавляй. Почему-то не верила, что выбор на эти вещи пал случайно. Слишком хорошо я знала свой гардероб, и там была масса удобных вещей, которые прекрасно бы подошли для больницы. Хотя бы один из тех халатов, в которых я бегала в душ. И спортивные костюмы. Но в пакетах лежало кружевное бельё, чёрный шёлковый халатик, длина которого вызвала бы шок и ужас у местного населения, впрочем, как и те шорты, которые лежали тут же. Майки на тонких бретелях. Она даже платье-поло положила мне, длина которого тоже была слишком короткой. Мне казалось, что подруга просто нашла полку с теми вещами, которые носить в этом мире я никогда не решусь. Хотелось рычать от злости. Натка, видимо, решила, что я не в больнице лежу, а на курсы соблазнения местных мужчин отлучилась из академии. Вернее, одного конкретного мужчины. И он ждал за дверью. Пришлось надеть майку, шорты и всё равно накрыться сверху простынкой. Боялась, что мой полуголый вид будет слишком сильным потрясением для уставшего и измученного беспокойством парня.
Процесс одевания дал ясно понять, что своё состояние я сильно переоценила. От такого привычного действа меня бросило в холодный пот. Благо, не решилась вставать с постели, иначе быть бы мне распластанной на полу, и на грохот бы непременно явился Доминик. Узрел бы такое желанное «самое интересное», что он пропустил.
Он вернулся в палату и снова накормил меня. По моей просьбе рассказал, как они с отцом оказались в моей палате. Ничего удивительного в этом не было, как я и подозревала, Доминик написал отцу и дяде с просьбой помочь. У дяди оказался кто-то знакомый в верхах корпуса целительства, поэтому после недолгого ожидания Доминик получил доступ в мою палату и палату Лекса. А ещё сказал, что теперь дядя и отец жаждут познакомиться с той, из-за которой Доминик поднял такую шумиху.
- Почему их это так заинтересовало?настороженно спросила я, уже начиная волноваться из-за предстоящего знакомства.
- Потому что не будь вы с Лексом для меня важны, я не засыпал бы родных письмами с требованием вывернуться наизнанку, но помочь сначала найти вас, а потом попасть к вам. Я обращаюсь к ним за помощью в крайнем случае, тогда, когда их знакомства и влияние имеют огромную значимость в решении каких-то вопросов. Лекса они знают, а вот неведомая Алесандрия Данияс вызвала у них массу вопросов и большой интерес. Тем более, ответов они пока так и не получили.
- Понятно. Ну, это же не скоро случится. Знакомство это. Ведь где мы, и где твои родители. Тем более, они наверняка жутко занятые люди.
- Ты и твои родители приглашены на ужин, который состоится перед новым годом в доме моего дяди. Мир оказался безумно тесен. Твой отец сотрудничает с одним из партнёров моего дяди, и они оказались знакомы. Встречались несколько раз на переговорах и сделках. Это подтвердили они оба. Так что не переживай. В один день познакомим родителей между собой, и ты познакомишься с моими родными. Отказываться поздно, твой отец уже принял приглашение.
- Без меня меня женили?жалобно простонала я.
- Что?
- Ничего, забудь, - обречённо выдохнула.
Доминик что-то говорил о том, что мне не о чем беспокоиться, что его родители никогда не лезли в отношения детей, что они дают полную самостоятельность во всём. Ещё что-то, что должно было меня успокоить, но все эти слова пролетали мимо, не цепляясь за сознание. Я думала о том, как крупно я попала. Открыться перед Домиником было сложно, а уж такое скорое знакомство с родителями пугала до дрожи. Я же не умею себя подавать. Я начну волноваться и, либо буду болтать без умолку, либо, наоборот, замолчу и замкнусь в себе.
- Зря я это сказал, - покачал он головой. - Не думай об этом, это случится не скоро. Ещё целый месяц до этого. У меня хорошие новости. Завтра тебя переведут в обычную палату и к тебе ломанутся все те, кто по тебе соскучился. А таких много. Там вся группа за тебя трясётся, и Натка рвётся к тебе.
- О, с ней я очень жажду поговорить. О девичьем, - пояснила в ответ на его непонимающий взгляд. - А как Лекс? С ним всё будет в порядке?
- Конечно. Мне сказали, что завтра он очнётся, послезавтра его переведут в обычную палату, а потом выпишут здорового. Не беспокойся.
- Это хорошо. Сколько я спала? Тут даже окон нет, непонятно, сколько времени.
- Часа три. Сейчас вечер. И меня скоро выгонят отсюда. На ночь точно не оставят.
- Ясно. Хм, садись ко мне, - похлопала по постели, - я соскучилась, - немного смущённо произнесла, - и у меня ещё масса вопросов к тебе.
Доминик без уговоров пересел на кровать, облокотил меня на свою грудь и сцепил наши руки так, что я оказалась в его объятиях.
- Может, ну их, вопросы, - прошептал в макушку он.
- Нет, я хочу знать, что произошло после нашего исчезновения. Малика, Тир, что с ними?
- Ждут суда, - сделал паузу, а потом начал рассказывать о том, что происходило в академии в эти два дня.
Голос его звучал ровно, без каких-либо эмоций, и именно поэтому я поняла, насколько сильные чувства его обуревали. Настолько яркие, что ему было проще не проявлять никаких эмоций, чем передать всю гамму.
- Я видел, как Лекс исчезает в портале. В самый последний момент. Даже не видел, а скорее понял, что это он. А уж когда увидел Малику, Тира, то сразу догадался, кто был в этом портале вместе с ним. Кстати, я до сих пор не понимаю, как так получилось, но очень рад, что он оказался рядом в тот момент и бросился за тобой.
- Я тогда, наконец, набралась смелости и вызвала его на разговор, а потом эта записка, решила встретиться с Маликой, выходила из академии и столкнулась с ним. Он решил подождать и понаблюдать.
- Ясно, счастливая случайность. В общем, когда я понял, что произошло, был несколько не в себе. Если бы не парни, прибежавшие на крики, то, наверное, меня бы исключили из академии за нарушение устава. Они тогда меня увели.
- Я очень переживала за это. Боялась, что ты наделаешь глупостей.
- И наделал бы. Если бы не парни. Я прекрасно знал, как плохо Тир строит порталы, и понимал, что после всего он воспользовался своим неумением, чтобы сделать подлость. Знаешь, Сашка, вам с Лексом ещё очень повезло. Вы оказались в сравнительно безопасном лесу, недалеко от деревни. А могли оказаться в глуши за сотни километров от людей. Или вообще посреди моря, - он сжал мои руки, - в общем, даже думать не хочу, что могло бы с вами приключиться. Через какое-то время пришёл Лантас, расспросил обо всём и повёл меня в кабинет к ректору. Малика обливалась слезами, лживая змея. А Тир Стражи сразу забрали их из академии. Малика кричала, что не знала, что всё так выйдет, что Тир попросил её только позвать тебя, а остальноеэто сделал только он, но я ей не верю. Тир же выглядел довольным собой. После того, как их арестовали, по академии много слухов ходит, кто-то говорит, что Тир тронулся умом, якобы у него очень жестокий и жёсткий отец, и после того, как Тир вылетел с начерталки, ему пришлось жить в животных условиях, говорят, будто бы его отец унижал и даже бил Тира. Я этого не знаю наверняка, но с тем, что у него не всё в порядке с головой, склонен согласиться. К тому же, если слухи об отце парня правдивы, то в тюрьме ему будет лучше. Говорят, Тира собирались отчислять и с факультета боевой магии. Наверняка, его отец устроил бы ему разнос.