Матео приосанился и с гордостью сказал:
Япрямой потомок Франсиско де Монтехо!
Алва ничего не ответила. Ей это было безразлично.
Они прошли через уютный и живописный парк Идальго, по которому прогуливались горожане, миновали расположенную за ним церковь Iglesia de Jesus, свернули на узкую безлюдную улочку.
Так короче, мимоходом пояснил Матео. Уже недалеко. А вообще вам надо было приехать к нам в марте, когда проводится ежегодный карнавал, самый известный в Мексике.
На улочке, по которой они шли, росло много пальм, и совсем не было прохожих. Алва случайно обернулась и увидела приятелей Матео, которые были с ним на Plaza Grande. Эльфийка показала на них и спросила:
Зачем они идут за нами?
Они тоже хотят танцевать, объяснил Матео равнодушным тоном. На ночных танцах в парке Santa Anna обычно бывает очень много одиноких девушек. Они все хотят любви. Вы тоже хотите этого?
Нет, меня интересуют только танцы, улыбнулась Алва. Я давно уже не девушка. И у меня есть мужчина.
У такой женщины, как вы, должно быть много мужчин, сказал Матео. И вы напрасно стесняетесь признаться мне.
Матео, мне не нравится этот разговор, строго произнесла Алва. И попыталась освободить свою руку. Но у ее спутника неожиданно оказалась железная хватка. Рука Алвы была зажата как в тиски.
Не надо сопротивляться, приглушенно сказал Матео. И тогда вы получите незабываемое удовольствие. Обещаю вам!
Алва развернулась, чтобы другой рукой дать ему пощечину. Но не успела. На ее руке повис один из приятелей Матео, который незаметно подошел сзади. Одновременно на голову Алвы накинули рубашку, которую заранее снял с себя один из мужчин. Эльфийку схватили за ноги, подняли и куда-то понесли. Она извивалась всем телом, но силы были слишком не равны. От рубашки несло потом. Она начала задыхаться и почувствовала, что слабеет.
Ее опустили на землю. Острый камень врезался Алве под лопатку, причинив сильную боль. С нее сорвали юбку и трусики, продолжая удерживать руки, широко и грубо раздвинули ноги. Потом кто-то навалился на нее сверху и начал елозить по ее телу, шаря влажными руками по груди и бедрам. Алва попыталась сбросить его, выгнувшись дугой, но ее ударили по голове, и она обмякла. Ее насильник молчал и только возбужденно сопел.
Неожиданно раздались быстрые шаги. Кто-то вскрикнул. И все стихло. Алву уже никто не держал. Эльфийка скинула рубашку со своей головы. В сгустившихся вечерних сумерках она увидела, что вокруг нее в неестественных позах неподвижно лежат ее насильники. Все шесть человек. А над ними стоит Филипп и деловито обшаривает их карманы.
Филипп! воскликнула Алва радостно. И заплакала, не сумев сдержать эмоции.
Рарог обернулся и улыбнулся ей.
А ты даром времени не теряешь, как я погляжу, сказал он. Напрасно я не воспринял твою угрозу всерьез.
Какую угрозу? удивилась Алва.
Про жигало, смеясь одними глазами, напомнил ей рарог. Только шесть сразуне многовато ли, даже для эльфийки?
Алва хотела возмутиться, но передумала. Филипп был прав, отчитывая ее, как девчонку. Если бы не он, ей пришлось бы сильно пожалеть о своем необдуманном поступке. Этим вечером ей изменило ее обычное здравомыслие. А все потому, что ей на какое-то мгновение показалось, что к ней вернулась ее юность. За это она и была жестоко наказана. Но больше этого не повторится, поклялась себе Алва. Она вспомнила фразу, которую когда-то и от кого-то слышалаоднажды мы все бываем безумны. На древнем языке духов это звучало намного внушительнее и убедительнее: «Sed semel insanivimus omnes».
Спасибо тебе, Филипп, тихо сказала Алва.
Рарог в ответ только удовлетворенно хмыкнул.
Но как ты здесь оказался? спросила Алва. Ты что, следил за мной?
Учитывая обстоятельства, это был глупый и даже оскорбительный вопрос. Но Филипп ответил.
Такая женщина, как ты, не может остаться незамеченной, сказал он. Я спрашивал, мне отвечали. Ты произвела фурор в этом городишке.
А-а, кивнула Алва. Лесть рарога на этот раз оставила ее равнодушной.
Кстати, твой новый знакомыйизвестный в городе соблазнитель юных девиц, сказал Филипп, смеясь одними глазами. Ты бы оделась.
Алва встала и подобрала свою одежду. От трусиков ничего не осталось, а юбку разорвали, когда стаскивали с нее. Эльфийка подняла рубашку, которую ей накинули на голову, и обвязала ее вокруг бедер наподобие парео. Поморщилась от прикосновения грубой ткани к коже. Между ног сильно саднило.
Рарог закончил обыскивать неподвижно лежавшие тела и презрительно скривился.
Нищеброды, буркнул он. Спросил Алву: Ничего не хочешь оставить им на память?
Очень хочу, ответила она. Осмотрелась вокруг и подняла с земли камень. Тот самый, который так больно впивался ей под лопатку.
Она обошла всех. И каждому нанесла удар камнем по голове. А Матео ударила дважды. Когда она отбросила камень, тот был влажным от крови и изменил цвет на красный.
Уничтожать огнем и мечом, произнесла она с ненавистью. Igni atque ferro vastare.
А теперь нам надо уходить, сказал Филипп. Он равнодушно наблюдал за этой жестокой расправой. Боюсь, местной полиции это может не понравиться. Блюстители закона даже в Мексике несколько по-другому смотрят на такие вещи, чем мы, рароги.
Он приобнял Алву. И они словно растаяли в вечерних сумерках.
Глава 23
Вернувшись в Берлин, кобольд Джеррик созвал экстренное заседание Совета ХIII, не разглашая заранее его повестки Он ни на шаг не отпускал от себя рарога Мичуру, опасаясь, что тот проговорится. Известие о гибели эльбста Роналда кобольд намеревался преподнести духам сам и так, как ему это было нужно.
Но перед этим он собрал тех членов Совета ХIII, в лояльности которых был уверен, чтобы дать им необходимые инструкции.
Джеррик принял рарога Мичуру, очокочи Бесариона и юду Бильяну в янтарной комнате, расположившись в любимом вольтеровском кресле эльбста Роналда. Очокочи и юда, с изумлением озираясь по сторонам, робко присели на краешек предложенных им кресел. Мичура вел себя более уверенно, но предпочитал помалкивать. Его все еще раздирали сомнения. Он не был уверен, что члены Совета ХIII поддержат кобольда. И в критической ситуации был готов предать Джеррика.
Друзья мои, качнувшись в кресле, Джеррик обратился к собравшимся по его приказу духам. Вам я говорю об этом первым. Эльбст Роналд сдох.
В этом узком кругу кобольду не требовалось подбирать выражений. И он не стеснял себя оборотами речи.
Бильяна ахнула. Бесарион вопросительно взглянул на рарога. Мичура утвердительно кивнул. Очокочи спросил:
Как это произошло?
Кобольд с усмешкой ответил:
В озере оказалась слишком холодная вода. А эльбст был очень стар. Его сердце не выдержало. Он утонул.
Эта версия выглядела правдоподобно. Кобольд преднамеренно обыгрывал ее сейчас на своих сторонниках. И с удовлетворением убедился, что у них она не вызвала сомнения.
И кто будет возглавлять Совет тринадцати? робко спросила Бильяна.
Джеррик с деланным и преувеличенным недоумением воззрился на юду. Потом перевел взгляд на Мичуру, поощряя его. Тот неохотно произнес:
Думаю, мы должны рекомендовать на пост Совета тринадцати досточтимого Джеррика.
Юда снова ахнула, но тут же зажала себе рот рукой. Очокочи осторожно и несколько неразборчиво, как всегда, когда волновался, гукнул:
А его поддержат остальные члены Совета?
Лицо Джеррика заалело от гнева, но он сдержался.
И кто, по-твоему, Бесарион, осмелится не поддержать мою кандидатуру? понизив голос почти до шепота, с угрозой спросил он. Вышло очень устрашающе.
Те, кто стоял за эльбста, честно ответил наивный Бесарион. Гном Вигман в первую очередь. Ундина Адалинда. Гамадриада Дапн. Быть может, даже эльф Лахлан. Если не струсит.
О последнем можно не беспокоиться, заметил кобольд. Он мой троянский конь в лагере сторонников эльбста, говоря на языке людей.
Ошибаешься, повелитель Джеррик, вмешался Мичура. Бильяна, скажи!
Мичура прав, кивнула юда, чуть помедлив. Я сама слышала, как Лахлан назвал тебя, Джеррик, пустобрехом.
И жалким пигмеем, мстительно добавил Мичура. Я помню, ты говорила это, Бильяна.
И жалким пигмеем. тихо повторила юда, прикрыв тусклые глаза морщинистыми веками.
Даже так? лицо кобольда не выдало его чувств. Хорошо, я учту это. А как насчет остальных?
Леший Афанасий сам по себе, так было всегда, заявил Бесарион. Ему все равно, кто будет главой Совета тринадцати. Да и эльбст Роналд его недолюбливал. Так что лешего опасаться не стоит.
А туди, пэн-хоу и тэнгу очень осторожны, сказал Мичура. Они никогда не будут рисковать, если есть хотя бы один шанс проиграть.
Как по-твоему, Мичура, у них есть такой шанс? со зловещей ухмылкой спросил Джеррик.
Рарог неопределенно пожал плечами. И промолчал.
Подведем итоги нашего короткого совещания, не дождавшись ответа, сказал Джеррик. Брошенный им на Мичуру взгляд не предвещал ничего доброго. Я имею в Совете троих друзей, четверых потенциальных врагов и четверых, скажем так, неопределившихся. Я верно оценил ситуацию?
Все трое духов согласно закачали головами. А яростнее всех кивал Мичура, несмотря на то, что он мог бы предложить кобольду несколько другой расклад, уменьшив число его друзей и увеличив количество неопределившихся. Если бы был настолько же глуп, как Бильяна и Бесарион.
Очень даже неплохо, неожиданно заявил Джеррик. Мне часто приходилось играть с более слабыми картами. И я всегда выигрывал. Не думаю, что сейчас будет иначе. Тем более, что у меня есть козырь в рукаве.
Он искренне наслаждался, глядя на недоуменные и встревоженные лица духов. Но не стал ничего объяснять. Они сомневались в немтем хуже для них.
Да, и вот еще что, сказал Джеррик, словно только что об этом вспомнил. В самом скором времени придется заменить некоторых членов Совета тринадцати на других, более достойных. Предлагаю вам подумать над этим.
И, после короткой паузы, важно добавил:
Жду от вас, друзья мои, предложений по кандидатурам.
Кобольд играл с духами, как старый опытный кот с сытыми зажравшимися мышами, которые были перед ним беззащитны, потому что давно уже утратили навыки выживания. Карлик предпочитал, чтобы его боялись, а не просто послушно выполняли приказы. Он считал страх окружающих более эффективным средством для достижения им, Джериком, своих целей.
Враги могли его бояться или уважать, как им вздумается. Но сторонники должны были испытывать чувство страха. Это было надежнее, полагал Джеррик.
Однако на этот раз Джерику пришлось испытать разочарование. В обращенных на него глазах членов Совета ХIII, которые собрались в полном составе через час в конференц-зале, он не видел страха. Недоумение, отвращение, пренебрежениездесь был целый спектр чувств, но не было того единственного, который он жаждал увидеть.
В основном на лицах читалось недоумение. Всех интересовало, почему среди них нет эльбста Роналда. Они знали об экспедиции к горному озеру, в котором, по словам Джеррика, нашел свое последнее пристанище жрец с ключом от ворот, ведущих в страну богов. Но о результатах этой экспедиции они хотели услышать от самого эльбста, а не от гнусного карлика, которого почти все они презирали.
Однако Джеррик не позволил никому опередить себя прямым вопросом. Он всегда предпочитал перехватывать инициативу. Поэтому, дождавшись, пока последний из прибывших по его зову членов Совета ХIII, леший Афанасий, займет свое место за столом из черного гранита, кобольд встал и, скорбно склонив голову, торжественно произнес:
Horribile dictu! Страшно сказать, страшно произнести! Эльбст Роналд, голос кобольда пресекся, словно от волнения. Но он с видимым усилием справился со своими чувствами и продолжил: Повелитель Роналд ad patres, умер. Предлагаю встать и почтить его память молчанием. Antiquo more. По старинному обычаю.
Он встал первым. За ним поднялись Мичура, Бесарион и Бильяна. Следом, неуверенно, один за другим, остальные духи. Они еще не могли поверить во внезапную смерть эльбста, но сработал стадный инстинкт. Джеррик психологически рассчитал все точно.
Прошу садиться, сказал он некоторое время спустя.
И опять все опустились на свои стулья, словно выполняя его волю. Шаг за шагом Джеррик приучал членов Совета ХIII к будущей покорности.
Я начну заседание нашего Совета, сказал он тоном, не допускающим возражений. Consensu omnium. С общего согласия.
Никто не возразил.
Экспедиция к горному озеру, о которой вы все знали, оказалась неудачной, а для эльбста Роналда смертельной, начал Джеррик. Contra spem. Вопреки ожиданию. Ледяная вода, почтенный возраст, о котором мы все знали, и сердце Роналда навеки остановилось. Надеюсь, что никто из нас не думает, что он вечен. Думать такэто блаженная глупость. Beata stultica.
И с этим никто не мог поспорить.
Я был свидетелем смерти эльбста, печально произнес кобольд. Видел Роналда в последний миг его жизни. De visu. Воочию. И поэтому считаю себя вправе рассказать вам о ней. А также о последнем волеизъявлении главы Совета тринадцати.
Шум поднялся и угас, как язык пламени затухающего костра под порывом ветра. Духи переглянулись, но никто не рискнул оспорить слова кобольда.
Перед тем, как отправиться в эту экспедицию, от успеха которой зависела судьба мира, эльбст Роналд, как самый дальновидный из нас, издал приказ. В этом приказе он назначил, на случай непредвиденного обстоятельства, исполняющим обязанности главы Совета тринадцати, Джеррик, как искусный оратор, сделал короткую паузу. Обвел всех проницательным взглядом. И, оттопырив нижнюю черную губу до подбородка, важно договорил: Меня.
В неестественной тишине раздавались только всхлипывания ундины Адалинды. Она искреннее переживала смерть Роналда, чьей любовницей когда-то недолгое время была.
Лахлан побледнел от ужаса. Не послушавшись совета Алвы, он открыто переметнулся в лагерь сторонников эльбста Роналда, и теперь будет вынужден пожинать плоды своего безрассудства.
Вигман опустил глаза в пол, чтобы их блеском невзначай не выдать своих чувств. Руки его дрожали, и он зажал ладони коленями.
Остальные просто отводили глаза в сторону, обдумывая новость и решая, как им поступить.
И только леший Афанасий не смолчал.
Где доказательство? сказал он, пристально глядя на кобольда. Я в это не верю.
Разумеется, улыбнулся Джеррик, обнажив свои черные клыки. Все было сделано, как положено. Вот приказ, подписанный Роналдом. Прошу всех с ним ознакомиться.
Он достал из папки, лежавшей перед ним на столе, лист бумаги, заполненный ровными строчками, внизу которых стояла размашистая корявая подпись эльбста Роналда. И передал его гному Вигману, который сидел к нему ближе всех. Тот прочитал и пустил бумагу по кругу. Всем духам был знаком почерк эльбста, и никто не усомнился в подлинности документа.
Однако духи не могли понять, каким образом кобольду удалось вынудить эльбста Роналда издать распоряжение, которое делало Джеррика главой Совета ХIII. Во всяком случае, до того дня, когда духи всей земли не пришлют своих делегатов на очередной эзотерический конгресс, и те не выберут нового главу Совета. Но произойти это могло не скоро. Конгресс собирался один раз в полвека.
Все недоумевали, но не возражали.
Ты убедился, Афанасий? со злобной ухмылкой, которую он уже не скрывал, спросил Джеррик.
И все-таки не могу поверить, упорствовал леший.
Cujusvis est errare; nullius, nisi insipientis in errore perseverare, заявил Джеррик. Каждому свойственно ошибаться, но только глупцу свойственно упорствовать в ошибке.
Афанасий не успел ответить. Вскочил Мичура и торжественно провозгласил:
Credo! Верую!
Рарог наконец-то сделал свой выбор.
Его дружно поддержали Бильяна и Бесарион. Согласно закивали осторожный гном Вигман и гамадриада Дапн, которая не выносила конфликтных ситуаций. В общий хор одобрения влился дрожащий, но громкий голос Лахлана, который пытался себя реабилитировать в глазах кобольда. Переглянувшись, промолчали туди Вейж, пэн-хоу Янлин и тэнгу Тэтсуя.
Отныне Джеррик становился признанным dе jure главой Совета ХIII. Он встал и милостиво раскланялся, тем самым выражая благодарность духам за поддержку. Благоразумно кобольд никого не выделял.
Как вы понимаете, голосования не требуется, заявил он. Приказы не обсуждаются, а беспрекословно выполняются. Вместо этого предлагаю обсудить некоторые вопросы, крайне важные. И главный из нихкого Совет тринадцати пошлет за телом эльбста Роналда, чтобы доставить к месту, где оно будет предано земле. Предлагаю эту почетную задачу поручить лешему Афанасию.