Эта мысль меня останавливает, и я резко убираю меч в ножны. Одержимый настороженно смотрит, думая, что я затеяла нечто худшее. Ишим уже поняла план.
Быстрее, у нас еще дела, тороплю я, а сама отворачиваюсь.
Ей так легче. Я знаю, что демоница запускает когти в самую душу человека, выцарапывая из него адского духа. Это требует сильнейшей концентрации, но мысль поддержать Ишим словами или каким-нибудь дружеским жестом не кажется мне удачной. Чтобы отвлечься, я представляю, как швырну сбежавшего грешника к подножию трона Люцифера и уйду, стараюсь не воображать, что будет с ним после. Милосердием Сатана не отличается, так что дух вряд ли выживет, но я свою работу выполню.
Ишим незаметно исчезает вместе с духом, покорно идущим за ней, и я понимаю, что мечты мечтами и останутся, и мне не доведется с ноги распахнуть дверь в главный зал Дворца. Что же, оно и к лучшему, наверное.
Мы с Ройсом рассматриваем бессознательного человека. Кажется, тело к нему уже вернулось, а воспоминаний о духе не осталось. Я первой выхожу из комнаты, в которой стало заметно светлее, и тут же сталкиваюсь с полноватой девушкой. Она нас явно видитведьма, значит. Скорее всего, духа магия привлекла, а пострадал ее этот парень.
Демон ушел? испуганно спрашивает она.
Это человек был. Призрак, если так легче.
Ведьма испуганно пятится от Ройса. Тот устало вздыхает, но молчит: привык уже. Мне же остается лишь молчаливо сочувствовать ему.
А вы тогда кто? недоверчиво спрашивает она. Несколько запоздало, ведь мы втроем без проблем просто вломились в квартиру, указанную Самаэлем.
Ангел Божий я.
В доказательство я любезно предъявляю обожженные крылья: при переходе достал какой-то ангел с огненным мечом. Девушка тут же падает на колени, бормоча что-то неразборчивое себе под нос. Ройса не воротит, значит, не молитва, а скорее проклятие. Прислушиваться у меня настроения нет.
Мы быстро оказываемся на улице, практически убегая из тесной квартирки. Дух тяжело дышит, имитируя жизнь старой привычкой, и, я уверена, у него лицо не покалывает от холода.
Почему они такие, а?
Я не сразу понимаю, о ком именно спрашивает Ройс.
Эти духи. Вроде бы нормальные люди, если забыть, что мертвые, а так хотят получить чужое тело, урвать немножко еще жизни. И как получат тело Хрипы эти, безумный взгляд, пена у рта Как будто «Изгоняющего Дьявола» насмотрелись.
А сам никогда не хотел попробовать? спрашиваю я небрежно, но сама нетерпеливо жду ответа.
Ройс медлит, но отрицательно качает головой в конце концов. Я устало вздыхаю: все с ним понятно. Дай Ройсу волю, и в следующий раз придется вытаскивать из смертного не какого-то там грешника, а моего старого друга. Почему их так тянет к смертным, не может объяснить никто, но мне почти больно смотреть, как Ройс всегда отходит подальше от смертных, чтобы не поддаться ненароком соблазну.
Ничего такого с тобой не случится, зачем-то утверждаю я. Ройс усмехается.
Тебе хорошо говорить. Ты самому Люциферу служишь, а я кто? Так, никому не нужный дух на побегушках.
Ты нам нужен. Мне, Ишим, Нат, Рахаб, Самаэлю даже, мы ж его работу выполняем, все подбираем для Последней Войны. А телоне такая уж большая потеря.
Люди имеют достаточно богатое воображение и считают, что демоны могут вселяться в людей. У них, как и у ангелов, есть свои собственные тела, и необходимости занимать чужое нет. А вот духи как раз любят подселиться к кому-нибудь, но мало кто может сохранять рассудок в чужом теле. Им сразу же сносит крышу.
Мне нет до этого дела, но я понимаю, что Ройс уже не стоит на грани, но вытворяет там такие акробатические фокусы, что у всех дух захватывает. Он каждый день среди людей шатается вместе с нами по глупым заданиям Сатаны. Чего это ему стоит, даже я не представляю.
Я готова душу за него продатьесли бы была. Кому будет хуже, если в Аду появится еще один бес вместо духа чуть раньше, чем заслужит это каким-нибудь значимым поступком? Нет, мы же и так делаем нужное дело, беспрекословно подчиняясь приказам Сатаны! Но Ройс об этой возможности даже говорить не хочет: подлизываться не хочет, да и к Люциферу вообще идти не отважится.
Я что-нибудь придумаю, обещаю я.
Мы идем дальше медленно, размеренно, пользуясь небольшим отдыхом в череде беспокойных дней. Я узнаю какой-то тихий уголок Англии, кутаюсь в куртку плотнее. Рассказывая очередную историю, Ройс вдруг осекается, потерянно глядя вслед прохожему. Он удивленно таращится на рыжеватого мужчину со стаканчиком кофе в руке, которым тот пытается согреться в этот промозглый день.
Ты чего? участливо спрашиваю я.
Это же Чарли. Друг мой ну, из той, прошлой, жизни.
Вспоминая, что вообще Ройс говорил про себя, я пытаюсь подсчитать, сколько он этого Чарли не видел, лет тридцать выходит. Собираясь спросить его насчет этого, Ройса я рядом не нахожу: он уже увязался за приятелем. От всей души надеясь, что ему не придет в голову проявиться посреди улицы, я спешу за ним.
Рыжий мужчина останавливается, выцарапывает из кармана мобильник и вполголоса с кем-то ругаетсякажется, с женщиной. Ройс в паре метров стоит, изучая Чарли как экспонат на выставке, но глупостей совершать не собирается. Он удивительно спокоен, но лицо отражает какой-то странный испуг, как будто Ройс не может поверить, что все это происходит в реальности, после всего, что он пережил за последние десятилетия.
Ужас, искренне говорит он, когда я приближаюсь. Постарел-то как седина вон уже на висках. Еще и женился, наверняка и дети есть. Не был бы духом, ни за что бы не узнал.
Для Ройса, уже четверть века болтающегося двадцатилетним призраком, это дикость: дети, жена, работа и прочее. Я наблюдаю за ним, ожидая какой-нибудь еще реакции, но Ройс позволяет Чарли уйти и продолжить свой бессмысленный путь. Все оставшееся время он молчит, хмурой тенью следуя за мной. Думает о чем-то своем, и я не хочу ему мешать. Он и забыл про тех, кого оставил в мире людей, а они, оказывается, живы. И не помнят о нем, наверное.
Людская память коротка, они стараются забыть все страшное и печальное, унять боль по близким, но в конце все сводится к одному: они предаются забвению. Некоторые считают это преступлением, я называю это неотъемлемой частью сущностипредательством. Иногда так просто легче жить дальше, но нельзя их оправдывать. Предательствооно в любом случае таковым быть не перестанет.
А Судьба все-такиподлая скотина. Совпадений не бываетэтому учили меня сначала в Раю, потом в Аду, а если такое случается, нужно сразу готовиться к худшему. Ибо Судьба наточила на тебя зуб и идет в лобовую.
Это может помешать работе, понимаю я, глядя на Ройса. Он глубоко уходит в свои мысли, поэтому я могу беззастенчиво разглядывать его. Он будто бледнеет еще больше, глаза темные, но, возможно, всему виной наползающий сумрак, идет он чисто автоматически. Тут же одергиваю себя: о каких же формальных глупостях я думаю, когда моему другу плохо.
Я ведь и не знаю на самом деле, с чего он решил покончить с собой. Ройс всегда широко улыбается и говорит, что просто рискнуть хотел, жажда адреналина и все такое. Врет он, по истечению первого года поняла я. Врет, точно, ведь можно же было с парашютом прыгнуть, в подземку залезть или еще что-нибудь такое, но он выбрал вены резать. Ничего приятного и красивого в этом нет, я знаю, есть только слабость, с противным звуком капающая на кафель кровь и пустота в голове. Да и резал он навернякаглубоко, вдоль. Я не любитель лезть в чужие дела, но теперь, спустя столько времени, мне вдруг становится интересно, что тогда произошло, тридцать лет назад, что даже на фоне ужасов Преисподней он помнит.
Ничего не объяснив, спустя какое-то время Ройс уходит. Я прохожу по улицам снова, останавливаюсь у фонаря, выискиваю в кармане куртки амулет, чтобы отправиться домой. Хоть бы с ним не случилось чего
***
Не знаю, что там насчет Дьявола, но его любовницы «Prada» определенно носят. Я задумчиво наблюдаю за Лилит, надевающей туфли с каблуками такой высоты, что она тут же становится выше меня на полголовы. Я смотрю на нее долго, снизу вверх, запутываясь взглядом. Пока она причесываетсяшикарные рыжие волосы рассыпаются по плечам, я думаю, могу ли спросить, куда она направляется, не военная ли это тайна. В таком виде разве что тудаангелов совращать.
Я стараюсь, чтобы она не заметила моих беззастенчивых взглядов, иначе все может стать слишком неловким и неправильным. Я уж точно не собираюсь впутываться в ее сложные отношения с Сатаной, о которых судачит вся верхушка Ада. Вместо этого я представляю одну из девочек из клуба Самаэля, и отвлечься становится немного проще.
Пока война с ангелами ненадолго утихла, мы не можем упускать время. Устраиваем небольшой вечер для своих, можно сказать, отвечает она открыто и спокойно. Могу провести, если хочешь немного отдохнуть от того, что тебе постоянно поручает Люцифер. А вообще-то я слышала, что он не прочь с тобой поговорить об уже достигнутом.
Бал у Сатаны, что ли? предполагаю я, незаметно язвлю, блистая знанием человеческой литературы:Не желаешь сменить имя на «Маргарита»?
Демоны празднуютмы отбросили ангелов благодаря информации, выбитой из Уриила, но я считаю это как минимум небезопасным: шумная вечеринка привлечет светлокрылых. Из Чистилища мы можем их выкинуть, но мир людей большей частью принадлежит им. Кто-то из Высших решил пройти по самой грани.
Тебе дать одежду? вежливо уточняет Лилит, ласково, почти покровительственно улыбаясь. У меня есть несколько симпатичных платьев. Достаточно закрытых, не бойся.
Нет, не нужно. Предпочитаю одежду, в которой мне удобно, а не ту, в которой можно запутаться в подоле и рухнуть носом в землю.
Лилит спокойно поправляет лиф платья из полупрозрачной ткани, краем глаза наблюдает за мной: не может отказать себе в удовольствии посмотреть на то, как я зависаю на ней взглядом. Да кто бы не завис на первой женщине, сотворенной Им. Она вдруг вздыхает:
Мне на самом деле не хочется туда идти, честно признается Лилит. Снова танцевать с Высшими, с которыми толком не поговоришь: все только провожают жадными глазами. И за ангелов тревожно очень. Я просила Люцифера просто тихо отметить здесь, а он только смеется. Я ничего не значу, Кара Я ужасная женщина и ужасная мать. Теперь, перед Концом, я вдруг поняла
Я не знаю, что ей ответить, потому застываю в нерешительности. Странно осознавать, что даже мое мнение значит для Сатаны больше, чем слова этой роскошной женщины, которую он когда-то любил. Она заканчивает свою речь сама, смущенная и раздосадованная:
Прости, совсем расклеилась. И Ладно, думаю, тебе как наемнице можно и не наряжаться, решает Лилит. Идем? Там уже все скоро начнется.
Я совершенно не готова морально после ее слов, что-то глубоко задевших, но киваю. Мне нужно поговорить с Люцифером про Ройса, а в ближайшее время такого шанса больше может не представиться, он вечно занят. Позже меня догоняет мысль, что стоило предупредить друзей, но уже поздно: я стою на улице города. Удивленно оглядываясь, я успеваю только заметить, что где-то в Европе.
Париж, радостно объявляет Лилит, вновь щелкая пальцами с изящными наманикюренными коготками. Сновавот ведь совпадения
Нас швыряет еще куда-то, и я открываю глаза уже перед тяжелыми дверями. Лилит чуть медлит, поправляя волосы, потом открывает легким взмахом руки. Мы шагаем внутрь вместе, поражающе непохожие. Она в алом полупрозрачном платье, но практически обнаженная, с тяжелыми золотыми серьгами и кольцами. Каблуки дробно ударяются о блестящий пол, Лилит гордо поднимает голову. Я в такой одежде, что в ней лучше в бой: кожанка, джинсы, берцы; но меч остался в квартире. Крылья, раскрывшиеся в момент перехода, действуют на демонов как красная тряпка на быка. Я сжимаю в ладони иренкин кулон, и железо царапает кожу.
Все смотрят на нас, словно к ним с небес сам Михаил спустился. Я понимаю причину интереса к Лилит, но меня тут просто не ожидали увидеть. Выискивая Люцифера, я оглядываюсь.
Кара? ко мне подлетает Самаэль, сам не свой. Зачем ты здесь?
Мне нужен твой отец, понизив голос, отвечаю я. Он где-то тут, я знаю. Не подскажешь?
Антихрист озирается, и мне еще больше кажется, что я здесь не к месту. Такие торжества не по мне, я не люблю места, где собирается много демонов или ангелов.
Про нас быстро забывают: демоны не беспокоятся о мелочах, особенно когда звучит оглушающая музыка, ввинчивающаяся в уши, как плач грешников в ночи, что-то специально для жителей Преисподней.
Потанцуем? Самаэль протягивает руку.
Я задумчиво прислушиваюсь к музыке. Играет танго, Лилит выгибается под Амаимоном, в такт взмахивает хвостом Прозерпина, когда ее кружит в танце Король Баел. Я вижу еще несколько знакомых и понимаю, что я не впишусь в картину адского праздника. Поэтому пытаюсь максимально вежливо отказать Самаэлю, ускользнуть.
Ладно, легко отступается он. Тебе ведь отец нужен?
Он с радостью рассказывает мне, как пройти к Люциферу, и я даже задумываюсь, не обманывают ли меня. Зачем?.. Становлюсь слишком подозрительной, с этим надо что-то делать. По словам Самаэля, Люцифер на крыше. Весьма странное место для Сатаны, как кажется на первый взгляд, но я не удивляюсь: как Падшая я знаю, как непреодолимо тянет к небу, к сладкой свободе.
Люцифер стоит, расправив крылья, и я не отваживаюсь сказать хоть слово, боясь нарушить хрупкую тишину. Хотя мы были в городе, где-то внизу шумела и кипела жизнь, но здесь, очень высоко над миром, не было слышно ни звука.
Я слышу, как бьется твое сердце, Кариэль.
Уверен, что у меня есть сердце? Люцифер кивает. А у тебя?
Я Владыка Ада. У меня его и не должно быть.
Тогда что ты здесь делаешь?
Люцифер смотрит наверх. На краткий миг, подняв голову, я думаю, что вижу блеснувшую в вышине небесную сталь. На севере, среди падающего снега, что-то сверкает.
Это ангел? Я обеспокоенно хватаюсь за кулонединственное свое оружие. Нужно уходить
Единственная моя цельзащищать Люцифера, и я не должна проиграть какому-то пернатому уебку. Но с его стороны было очень самонадеянно стоять на крыше без охраны, и это только усиливает мое беспокойство.
Успокойся. Звезда падает.
Я пораженно смотрю на север. Действительно, звезда. Не ангел, не сражение, обычная звезда. Разучившись видеть обыденность, я потеряла что-то важное.
Помнишь, меня называют Денницей? Утренней звездой? Как бы я ни пытался убедить демонов, что все в прошлом, что сейчас во мне больше мрака, чем света, все до сих пор зовут меня этим именем.
Ты был самым прекрасным ангелом, ухмыляясь, напоминаю я. Но мы те, кто мы есть, и мы на своем месте. Свет и тьмаэто все такие условности
Мы молчим недолго, стоим бок о бок в странном уединении.
Интересно, почему звезды падают? задумывается Люцифер вдруг.
У людей есть целые теории на этот счет. Они осваивают свое, человеческое, небо.
Неужели Владыку Преисподней волнуют такие мелочи? Я не могу понять Великих, как ни пытаюсь. Звезды падают, потому что так заведено, Люцифер. Тебе ли не знать.
Я могу менять этот мир, людей, погоду. А вот звездынет.
Может, потому что они настоящие? Люди лживы, погода изменчива, а мир тихонько рушится, пока никто не видит. Но звезды горят все так же искренне, как и тысячи лет назад.
Эти звезды видели многих людей, видели мою историю, мое поднятие и мое падение. Они, может, и Люцифера видели, а теперь падают, теряя бесценную память. Все рано или поздно умирают, даже они.
В Конце они все падут. Потому что так было задумано. Звезды светят остро, колюче, словно злятся на нас за свою будущую смерть. Я вдруг понимаю, что стала говорить «мы» вместо привычного отчужденного «они». Я часть Ада, часть Рая.
Почему ты пришла? отвлекается от своих мыслей Сатана. Я думал, не соберешься на бал, слишком чуждое тебе место.
Ройс. Ему плохо рядом с людьми. Ты способен проклинать, превращать духов в бесов, дарить им новую жизнь, если они заслужат. Неужели Ройс, помогая мне, не доказал право на еще один шанс?
Бесы не могут чувствовать так, как чувствуют духи, понимает все Люцифер. Сейчас он тонко улавливает любую магию, предупредит тебя о приближении врага, почует цель. Но его ждет награда, когда все закончится. Считай испытанием, если тебе так удобней.
У него глаза сияют ярче звезд, понимаю я, спокойным равномерным светом. Не такой взгляд видят все эти демоны, отплясывающие несколькими этажами ниже. Мне он почему-то не боится подставить спину, показав, что в нем осталось что-то светлое.