Никто не может быть воплощением Тьмы, даже Сатана, даже Дьявол.
Он пытался. Я пыталась.
Ты ведь назвал сына своим ангельским именем, не к месту шепчу я. Это же не просто бунт?
Мое имя еще помнили на Небесах, когда ты была ангелом? удивленно поднимает бровь Люцифер. Правильно, наверное, что они помнят. И тебя, и меня.
Полярная звезда все же ярче его глаз, понимаю я, отводя взгляд от Люцифера. Найдя сверкающую точку в небе, я смотрю на вьющийся вокруг снег, заметающий понемногу город. Падает он сплошной стеной, крупными хлопьями, стирая грань между небом и землей.
Знаешь, сложись все иначе, ты бы могла занять мое место, замечает с легкой улыбкой Люцифер.
Я только родилась, а о тебе уже начинали утихать разговоры, а это при памяти-то Небес! Нет, я не могла. Сил бы не хватило.
На что?
На Ад. На Апокалипсис. На все это.
Он молчит, чему-то своему улыбаясь. Он знает, что его Ад мне не страшен. Его Ад стал моей личной конурой, в которой можно зализать раны или, давясь плачем, рассматривать старые шрамы. Ад был и его конурой когда-то.
Почему я, Люцифер? Почему мне ты позволил начать Конец?
Сатана отвечает, не сомневаясь. Это как-то подкупает.
Потому что ты этого хочешь. Не из-за долга, предназначения или подобной ереси, а потому что у тебя есть желания. Потому что ты еще живая.
Я и не собиралась умирать. Я неуверенно касаюсь кулона. Это стало уже привычкой.
И правильно, что не собираешься. Я знаю, что ты всегда будешь на моей стороне, стоять плечом к плечу. Самаэль не был ангелом, он не может понять, что в одном существе может быть что-то от всех трех миров. Ты лучшая из всех Падших, которые мне служили.
Он мне верит. Я знаю, что это губительновера. Но Сатана, наверное, знает, что творит. Я правда на это надеюсь.
Если завтра будет битва с архангелами, мне нужен кто-то, кто поможет Самаэлю, если меня убьют.
Дьявол бессмертен.
Дьяволвесьма условное понятие, грустно усмехается Люцифер. Это титул. Иногда в последнее время мне кажется, что я просто Падший. Пусть и первый Он неясно прерывается. Цифры значения не имеют.
Впервые за долгое время он кажется мне человечным. Мы так и не придумали иного слова, чтобы обозначить все самое ценное. Оно и не нужно.
Я передам Ройсу, что ты я сбиваюсь. Спасибо.
Ройс будет рад, и я, может, даже увижу его улыбку. Но самой улыбаться после этого разговора как-то не хочется.
Ты спрашивала почему? окликает меня Люцифер. Звезды, Кариэль. Если я Денница, то ты Полярная звезда. Ты горишь, указывая путь другим.
***
Ишим по амулету дрожащим голосом сообщает, что не может найти Ройса, а у меня слишком болит голова для всего этого. Тем не менее, я рывком заставляю себя подняться, спрашивать у Самаэля что-то и лететь впередвсе это я делаю безмысленно и бесчувственно, сама не замечая, как перешла из жары Столицы в морозный воздух над Англией.
Что-то зачастила я в заметаемый снегом мир людей, и лишь бы только никого из Сотни не занесло в это укромное место, думаю я, подлетая по указанной Самаэлем точке. Небольшое католическое кладбище на окраине города ничем таким не примечательно, но я не на это обращаю внимание, а на сидящую на оградке фигуру. Ройс вполне цел, и этого достаточно для радостного вздоха.
Чего ты пришла-то? лениво спрашивает он. Я бы вернулся.
Хотела убедиться Он смотрит на меня, выражая немой вопрос. Не хочу, чтобы следующим духом, которого мне придется изгонять, был ты!
Ройс бы так не поступил, я уговариваю себя, мы ведь Только сейчас я осознаю, что на деле мы ничего друг о друге не знаем.
Я еще не настолько поехавший, криво улыбается Ройс.
Не зная, что еще сказать, я присаживаюсь рядом, чтобы увидеть, что так пристально сверлит взглядом Ройс. Оказываетсямогильный памятник из черного мрамора, из-за налипшего снега на нем не удается сразу прочесть надпись. Неясные имя, фамилия, две цифры.
Креста нет, вдруг понимаю я.
Ройс смеется преувеличенно громко.
Конечно. Это же моя могила, откуда тут крест.
Я вспоминаю, что самоубийц суеверные люди как-то не так хоронят, но не сказать, что раньше меня это волновало. Интересно, каково Ройсу?.. Он излишне спокоен, словно это не его кости лежат под землей. Если бы со мной приключилось что-то такое, я бы не беззаботно сидела на оградке, а рвала и метала, но он поразительно холоден.
Ты когда-нибудь умирала?
Глупый вопрос, раз я здесь, рядом с ним. Но на самом деле меня так и подмывает ответитьда. Потому что это правда. Я умирала в первый раз, когда вкусила человеческой крови, которая невыносимо жгла глотку еще весь день. Я умирала, когда мне вырывали перья, умирала с каждым вырванным клочком, с каждой каплей крови на пустых, словно из сухих веток сделанных, крыльях. А потом я горела в Аду, долго, ежесекундно переживая страдания, чувствуя себя так, словно все телоодна рана. Оказавшись вне этого невидимого огня, я поняла, что раной была душа. Я умирала, каждый раз чувствуя обрывающуюся жизнь, каждый раз, когда Люцифер бросал мне туго набитый деньгами мешочек за очередную голову. А после та Кара тоже исчезла, выгорела, успокоилась.
Умирала я столько раз, что и сосчитать нельзя. Даже теперь я не знаю, какая из жизней была лучше, а какая из смертей милосердней и быстрей. Сейчас я сама не знаю, живу ли я.
Я помню, ты называлась как-то на одном из поручений. Каролина Инесса Ройс смотрит на камень, произносит имя напевно. Я никогда не спрашивал, откуда взялось второе имя.
От дорогого мне человека, который погиб. А ты?.. Я наклоняюсь над памятником. Ройс Джонатан Браун. Занятно звучит.
Снег начинает падать, валит сквозь Ройса, странно искажая лицо.
На самом деле, умирать и не больно даже, замечает он, разглядывая свои запястья. Я насмешливо хмыкаю. Вот крылья выдирать по перышкуэто страшно, лучше бы сразу голову рубили. Ройс поднимает на меня взгляд:Как ты думаешь, стоит оно все этого? Ну, сражаться, несмотря ни на что и прочая херня. Это же бред чистой воды, даже ангелы отступают с поля битвы. А мы вот сражаемся, чтобы уничтожить Рай.
Потому что мы можем победить, уверенно говорю я.
Ага, когда-нибудь, устало отвечает Ройс. Я вот не верил в Него, не верил в Ад и Рай, я просто сбежать хотел. А потом оказался перед большими такими раскаленными вратами в толпе кричащих людей. Они ведь все понимали, что их ждет, а я стоял, пытаясь осознать, что вся эта хуйня, которой пичкает нас церковь, на самом деле реальна. Потом подошла моя очередь, и я думал, что уже вижу Дьявола.
Что, так похожа?
Нет, ты-то ничего. Я тихонько пытаюсь спихнуть Ройса вниз, пусть и обжигаюсь холодом. Я про Церберазлющая псина с тремя головами. До сих пор страшно представить, чем вы его кормите.
Пытаясь представить, я срываюсь на смех. И правда ведь, чем?
Сидим на кладбище у моей могилы, обсуждаем рацион трехголового пса, ворчит Ройс. Скажешь кому, не поверят.
Ради этого и жить надо, понимаешь? Ради ерунды, болтовни с товарищем, а не ради там победы Ада и уничтожения Рая, отчасти сама себе говорю я. Мы за свою свободу сражаемся, за право жить, а не выживать в занесенном песком мире.
Где ж ты была со своими душеспасительными беседами, когда я?..
Там, где и всегда, в Преисподней.
И ведь ему правда большего и не нужно, у нас запросы поскромней, чем у Высших демонов. Пусть Люцифер получает славу и победы, а нам бы немного спокойствия. Маленькую передышку среди этой вечной бойни.
Пошли домой, а? прошу я. Ищут уже, наверное. Ишимка всех на уши поднимет.
Идем, соглашается он.
Улыбка у него заразительная, это точно, а глаза звездами сверкают. Впервые я улыбаюсь в ответ без затаенной боли.
Глава 8. Начало Конца
Я не знаю ни имени, ни возраста мертвеца, распластанного передо мной, вообще ничего, хотя могла бы выяснить за пару секунд, позвонив с новенькой трубки Самаэлюон всегда на связи. Но взгляд цепляется за бездыханное тело, распятое на столбе электропередачи, и я забываю обо всем, не хочу ничего спрашивать или уточнять. Молоденькая симпатичная девушка; ее за руки примотали проводами, и я вижу, как они врезались в плоть, оставляя алые полосы на запястьях. Тревожно ноют лопатки, тянет куритьнедавно воскресшая привычка.
Девушку нашли скоро: люди выглянули из своих нор, чтобы выяснить, почему вдруг свет погас, а все розетки перестали работать. Черт знает, сколько бы она пролежала, если бы убийца свалил ее в глубокий сугроб под столбом; снег валит и валит из вскрытого живота неба, заносит все. Я проваливаюсь в него глубоко, пригоршни снега оказываются у меня в ботинках, ногам страшно холодно. Я готова сорваться на кого угодно, свирепо оглядываюсь по сторонам. По пути увязался и Ройскажется, при жизни он снимал квартиру где-то неподалеку и решил проведать родные места.
О погоде Лондона даже в Преисподней ходят легенды: говорят, ей некогда занимались лучшие, а я лично встречала одного перспективного молодого демона, отвечавшего за окружную трассу, а потом все вышло из-под контроля: с неба посыпались ангелы, вытеснили нас с островов. Тем не менее, все демонские начинания прекрасно развились сами собой. Только оказавшись в городе, я охотно готова в это верить. Снег падает уже беспрестанно, налипая на лицо и волосы, отчего я ежеминутно отряхиваюсь, словно выбравшийся из воды пес. Снег же не только холодный, но еще и мокрый, и я всерьез завидую Ройсу, сквозь которого осадки просто падают на землю.
Снег кружится в небе, словно рой белых мух. Как перьябелые такие, легкие, невесомые почти. У меня тоже такие были, и их тоже вырвали с корнем, сбросив на землю. Я вспоминаю свои старые крылья, широкие маховые перья, невесомость за спиной, а не нынешнюю ноющую боль. Кровяной привкус на губах отрезвляет. Из прокушенной губы, застывая на морозе, бежит теплая красная струйка.
Помотав головой и осыпав вниз снег, я возвращаюсь к мертвой девушке. С первого взгляда это обычное убийство, если бы не тот факт, что тело жертвы подвесили немыслимым образомбез лестницы или какой-нибудь опоры. Полиция, которой потребовалась пожарная машина, чтобы снять девушку вниз, недоумевает, как преступнику это удалось.
Я скромно стою в стороне, дожидаясь, когда же публика разойдется. А пока перебираю в голове имена знакомых ангелов, способных на убийство. Это не мог быть Падший: Самаэль как-то случайно, но с явным намеком на угрозу обмолвился, что за всеми нами ведется учет и пристальное наблюдение; Большой Брат следит за намибуквально. Однако посылая меня сюда, они уверены, что придется столкнуться с каким-то ополоумевшим ангелом, потому приходится оставаться начеку.
Задумавшись, я не замечаю, как ко мне подлетает растрепанная девица с планшетом в одной руке и шариковой ручкой в другой. Промчавшись сквозь тревожно вьющегося вокруг трупа Ройса, она устремляется прямо ко мне, а я проклинаю свою лень, не позволившую нацепить невидимость. Обнаружив, что осталась с журналисткой один на один, я устало вздыхаю и оглядываюсь в поисках помощи. Полицейские нарочно сторонятся меня: человек я незнакомый, и лезть ближе никто не спешит.
Вы кто? первым делом интересуется девица, ловко включая диктофон на планшете. Сотрудник полиции? Просто прохожий? Что делаете на месте преступления? Можете показать документы?
Я прекрасно понимаю, к чему она клонит: хочет привязать какое-то там нарушение полиции. Перехватив умоляющий взгляд одного светловолосого стажера, я, подслеповато прищурившись, быстро просматриваю ауру журналистки. Наша, с потрохами, хоть сейчас забирай. Кстати, неплохая идея Я незаметно зажигаю один из чудесных амулетов Самаэля, и от вспышки становится ненадолго тепло пальцам.
Знаешь, Кейт задумчиво говорю я. Если закончишь принимать наркоту, можешь еще попасть в Райспишут на плохую компанию. Хотя, стой, погоди, доведение до самоубийстваэто вроде грех? Далее зависть, похоть, гнев Тогда, извини, но ты к нам. Я ненадолго сверкаю острыми клыками и показываю черные глаза. А будешь брата бить, раньше срока заберем.
Кейт страшно бледнеет, роняет дорогой планшет, по экрану которого быстро расползается сетка трещин. Я обворожительно улыбаюсь, пока журналистка задушенно хрипит и быстро отходит прочь. Ройс в задумчивости смотрит ей вслед.
Да ты круче Шерлока, восхищенно выдает он.
Ищи ангела, моя собака Баскервилей, злюсь я. Ройс если и обижается, а он надеялся на роль получше, как минимум моего незаменимого Ватсона, виду все равно не показывает и обводит взглядом улицу. Он, что, думает, ангел еще здесь?
Как девчонку-то звали? сочувственно разглядывая убитую, спрашивает Ройс.
Да похуй. Мне не труп, мне бы ангела. Желательно живого. Люцифер настаивает, хотя я понять не могу, на что он ему вдруг понадобился, но его прямо-таки осенило с утра: приволочь, говорит, обязательно светлокрылого.
Я честно не понимаю, зачем он сдался Люциферу, ведь где-то в темницах до сих пор был заточен пленный Уриил, и необходимости в еще одном «языке» у нас не было. Но расспрашивать начальство я не стала, да и не успела бы: выкинули в портал, ничего не дав возразить.
Предлагаю найти похожие преступления, может, там следов будет побольше, с сомнением раскачиваюсь я, продолжая нервно отряхиваться от снега.
Ангел-маньяк? Не, ну шикарно, если вдуматься, оживляется Ройс. Я только «за».
Вот пусть и справляется. Дух с помощью своего чутья на сверхъестественное, присущее каждому мертвецу, должен найти ангела, а дальше дело за мной: схватить его или убить. Высказав это Ройсу, я отхожу в сторону, стягиваю на себя колдовство невидимости и взлетаю, устав от мельтешащих людей и их проблем. Девушку распяли на столбе, и это как-то душит, наваливаясь старыми воспоминании.
Лондонское небо словно клетка: прутья тонкие, но ощутимые, и ударяться о них больно. Я расправляю крылья, позволяя ветру нести меня вперед, и лишь изредка взмахиваю ими, чтобы окончательно не заледенеть и не ухнуть осколком льда вниз. Снег вперемешку с ветром ударяет по лицу, жаля тысячами иголочек. Перья потихоньку покрываются белой коркой, иневеют, и я серьезно рискую встретиться с асфальтом.
Это меня даже забавляетбудто игра такая. Вот этот порыв ветра может сбить меня? Ударить под дых, стиснуть холодными пальцами сердце, словно острым мечом отсекая мысли и чувства? Я представляю, что падаю вниз, не в силах двинуться, так живо, что инстинктивно взмываю на пару метров выше, заполошно взмахивая крыльями. Порыв обжигает холодом лицо, но проносится мимо. Я выдыхаю.
С высоты город кажется серым и скучным, как множество других крупных столиц. Глядя на Лондон отсюда, я вижу дома, реку, змеящуюся под мостами, покрывший все это снег. Я ненадолго зависаю на месте, наслаждаясь видом. Да, пейзаж уныл и в нем всего пара цветов гаммычерный и белый, но это чертовски напоминает мне мою жизнь. Догадка приходит внезапно, ослепляя.
Говорят, у каждого города есть душа. Будь этой правдой, я бы, может, стала ангелом-хранителем английской столицы. Все люди ищут в нем нечто особенное, быть может, мистическое. Некоторые находят, не спорю, но большинство просто уходит, не в силах докопаться до истинных сокровищ души. Чтобы докопаться, нужно переломать ногти, до мяса процарапать пальцы, чтобы в итоге осколок чистейшего горного хрусталя впился тебе в искалеченную руку. Я готова терпеть, только вот я сама не хрусталь. Обсидиан. Рожденный в огне и буре, хрупкий, но блестящий, острый, черный Черный с маленькими белыми вкраплениями.
Последний раз я была в Лондоне несколько веков назад. Тогда город полыхал сотнями костров, яркости которых завидовали даже у нас внизу. Великий пожар длился несколько дней, и демоны были весьма счастливыприток душ был постоянный, Ад наелся сполна.
Сейчас правда скучновато: ни чумы, ни пожара, ни Инквизициине той, что жгла, нынешней, зеркального отражения полиции, таящейся в ночи и охраняющей людей Только разгулявшийся ангел, который вполне может быть уже в другой части света.
А может, он все еще тут, самой себе шепчу я.
Найти Ройса довольно просто: к духу тянется призрачная нить, позволяющая мне отследить его. Я, невидимая, опускаюсь на землю прямо посреди толпы, случайно столкнувшись с какой-то женщиной. Она вздрагивает, оглядывается, но вместо незримой меня нападает на бледного парнишку. Он извиняется, хотя просто шел мимо.
Кара! Ройс машет мне рукой с другой стороны дороги. Я оказываюсь рядом, взмахнув крыльями.
Возле него к витрине жмется девушка, выглядящая весьма странно для мороза: в летней футболке и джинсах. Я мыслями еще в небе, потому с трудом понимаю, что это тоже призрак умершего. Как ни странно, она спокойно улыбается мне, а вот духи из Ада по большей части стараются держаться подальше от демонов. Значит, в Преисподней она не была, застряла тут