Служивые втолкнули Елену в комнату, а сами неловко топтались в сенях, будто ожидая чего-то.
«Лекаря ждут, кого ж ещё! с неудовольствием подумалось ЕленеЧегой-то задерживается Колобок. Небось, за кого-то языком зацепился, эскулап!»
Глядите-ка, девкизвонкий голос вывел Елену из состояния задумчивостиПридурковатая пожаловала! Незваная, и прямо в хату! Кто тебя в избу пустил, убогая? Пошла отсель, приживалка никчёмная!
Конечно же, дом старосты не пустовалза широким столом, на лавках, угнездившись массивными попами, девки под руководством самой старостихи, занимались рукоделием. Ктопрял, ктовышивал. Каждой из них нашлось занятие по душе.
Старостиха, выпучив глаза и гневно раздувая щёки, шипела от злости, выражая негодование по поводу присутствия сироты в собственном доме.
Прочь пошшла! завопила жердеподобная тётка Миура, вырываясь из-за столаВот я тебе!
Но тут в избу шустро вкатился толстячок-лекарь и старостиха рот закрыла мгновенно. И спину худую согнула в поклоне.
Глубоком поклоне, как будто перед ней сам герцог стоял.
И то делооблачён-то целитель был в мантию, материя хорошая на пошив той мантии пошла, не рядно какое-то. Вот и вышивка по подолу имеется затейливая.
Лекарь на старостиху смотреть не стал, сразу на девок зло зыркнул.
Пошли вон. буркнул и девиц, точно ветром с лавок сдуло, вместе с рукоделием. Еёцелитель строго взглянул на старостину жонку, а затем, на оробевшую Еленувелено отмыть до чистой воды и приодеть в приличное платье. Шевелитесь, герцог долго ждать не привык!
Старостиха от подобного распоряжения аж обмерла вся, скукожившись лицом и носом затрясла. Как же, главная жаба на болоте и вдругносом в тину?
Да, я.. Я, что ль..
Ты-ты! усмехнулся лекарь и брови насупонилГерцога приказ, осознай глупая, коль висеть на воротах не хочешь, вместе с девками своими толстомясыми! и подтолкнув Елену вперед, строго добавилИ, не мешкать! А то, господин, знаешь ли, ждать не приучен. Может и старосту сменить в селище вашем. Найдется кому место доходное задом согревать! А с виновнымисама знаешь, что бывает!
И вышел, а Елена осталась. Со старостихой и дочками её.
Старостиха знала, как поступают с непокорнымии хату сожгут, и самих на кол посадят. А то и повесят, коль милость явить господам возжелается. Только не бывает у господ милости к бунтовщикам. Кончилась вся, начаться не успев.
Жалили бабы злые взглядами недобрыми сироту-приживалку, а поделать с ней не могли ничего. Цельный герцог приказ отдалэто вам, не козлу по грядкам потоптаться!
Бочку большую в хату служивые затащили, ворчали дюже, когда по ступеням высоким вверх волоклимол, не по чину старосте, пять ступеней иметь, когда, всего-то одна и полагается. Недовольными выглядели вояки жуть! От того и пыхтели они, да на баб покрикивали грозно, лишь Елену ни криком, ни взглядом не задевая.
Лекарь тут же стоял. Бдил зорко. Наблюдал и процесс контролировал и температуру воды пальцем измерял, а то, как бы не ошпарили сироту ненароком бабы-дуры ненавистные. Ишь, как взглядами щиплют, шкуры завистливые! Попортят девку, а отвечать кому? Целителю? На его попечение сия отроковица оставлена.
Вот и окунули Арлену в парящую горячим паром бадью с головой, а она и не против вовсе. А очень даже и за!
Какое блаженство по всему телу разлилось! Благодать, отрада, как будто в джакузи лежишь и балдеешь!
«Джакузи?» вот ещё одно, знакомое-чужое словечко. Елена покатала его на языке, будто пробуя на вкус и позабыла. Потом, всёпотом, после того, как решится вопрос с её невинностью.
Шампунем здесь и не пахло. Голову ей мыли душистой травкой, которая, размокнув в горячей воде, пенилась, что твой гель. Ополаскивали пышные волосы настоем духмяным, из трав незнакомых. Елена название травы спросить постеснялась, но пахло здорово! Мигом голова чесаться перестала, да и запах пота застарелого ушёл.
Благоухала теперь сиротка, точно майский лугостро, пряно и вкусно.
Лекарю понравилосьвона, рот до ушей растянул пузан, лыбится умильно.
А-а-а! догадалась ЕленаЭто он на Улькины ноги загляделся, от того и лыбится. Ноги у Ульки красивыедлинные, от ушей, загорелые, бёдрами крепкие! Вон, девка и юбку подоткнула за пояс, чтоб не мешалася, значится. Обтирает Елену старшая старостихина дочка со всем старанием, а лекарь пялится на телеса её.
Не в старостиху дочка пошла, точно. И не в старостувон, пышная какая, круглотелая! Знать, в молодца заезжего. Может, в купчика какого, городского, да скорого. А, что? Небось, принято в Больших Гульках девок на сеновал тягать, коли монетка лишняя у бравого молодца в кошеле зазвенела. Девки-то, звон монеток, куда больше чего иного любят. Про то, всем ведомо.
Обтёрли Елену насухо, кожу разогрели и все сразу же увидали, что кожа у сироты убогой, белая, нежная, как у барыньки, что стантонок, а грудикрасивы, как яблочки наливные. И вся она, словно бы светилась от чистоты и удовольствия.
Уродился же цветочек! лакомо облизнулся целительСмог же господин разглядеть под тряпьём убогим красоту чудную! Повезло девкестанет герцогу постель греть, мягко спать, да есть сыто. А, коль ребёночка родит сподобится, то, глядишь, хуторок какой на прокорм ей с бастардом вельможа выделит, от щедрот своих!
О прокорме и хуторке, тем более, о рождении бастардов от герцога, Елена и не помышляла. Ей очень нравилось, давно забытое ею, ощущение чистоты и свежести. А что глазеют на неё во все глаза, так не жалко. Представим, просто, что на пляж нудистский пришла, дабы развлечься, да статью своей похвалиться.
«Пляж? спохватилась ЕленаНудисты? Что за блажь такая странная в голову лезет?»
И опять засуетились девки вокруг Елены, ногами босыми затопали, а старостиха поодаль стоит, лицо унылое вытянувдевки, наряды значится, из сундуков вытянули, приданое своё. Жалко, конечно, но кто в здравом уме с герцогом спорить-то станет?
Елена в наряды те взглядом впилась, веря и не веря. Платьев-то сколько! На троих старостиных девок целых шесть! Разных цветов и фасонов! Вон, то, светлое, в цветочек мелкий, в самый раз Елене будет, пусть и длинновато! Так носят все длинное. Принято в краях этих подолами навоз с земли собирать!
«Вот ещё, радость!» глаза Елены заблестели от счастья. Увидела она шаровары мужские, исподние, что невесть каким Макаром в женский сундук затесались.
Мигом схватила острый нож и к штанам тем кинулась, пока девки не спохватились и с глаз долой не унесли.
Старостиха закудахтала, как квочкаподумала, наверное, что Елена отомстить ей решила за обиды былые, за щипки болезненные, да тумаки.
Но, нетЕлена штаны исподние обкромсала коротко, да на себя скоренько нацепить поспешила.
Красота!
Трусы получились, хоть и фасону странного, но, всё ж, не с голым задом ей теперича шастать. Какое-никакое, а, всё ж, бельишко.
Она и платье натянула на себя без посторонней помощи и радовалась тому, что одежда у неё чистая, без вшей и прочей живности. А кто там знает, что по сиротским тряпкам прыгало? Елена до этого момента в речке купалась. Бочки здоровой у вдовы, её приютившей, отродясь не водилось.
И грудь свою Елена прикрыла от глаз завидущихвсе ж, четвёртый размер, при талии тонкой, да личике смазливомубойная сила! А тут, ходят всякие желающие, покушаются!
В это время, как раз и служивый на пороге образовался. Посмотрел строго, от Елены стыдливо глаза отвёл, ус длинный встопорщил.
Готова? спрашиваетГосподин за девицей Арленой послал, значится. Ответу требует.
Лекарь, спохватившись, засуетился, всех посторонних из горницы пузом своим обильным и вытолкнул прочь, а сам на Елену пальцем тычет.
Ложись красавица. голос у лекаря сладкий, предвкушающий. Видать, тоже ценитель ягоды-малинки.
Елена набычилась, ноги сдвинула плотноне дам в организме ковырялками копаться! Не мог раньше рассмотреть то, что требовалось?
Раздеваться? обречённо спросила девушка, вспомнив о неполученных двадцати плетях. Снимать, с таким трудом обретённые труселя ей, ох как, не хотелось!
Зачем? изумился толстячок-целитель.
Для затребованного осмотру врачебного. буркнула ЕленаНа предмет невинности.
Не нужно. хмыкнул лекарь, негодуя на сельскую темноту. Всем ведь известно, что маг-лекарь и сквозь одежду нужное зрит, а уж невинностьтем более!
Елена, осознав, что никакие посторонние предметы в её нежный организм засовываться не будут, повеселела, и на лавку прилегла без пререканийноги, сдвинула плотно, спинураспрямила и руки на груди сложила. Осталось только свечку в ладошки сунуть, подбородок платочком подвязать и на погост снести.
Лекарь не поперхнулся едва, завидев объект для обследования предназначенный, в подобном положении.
Не бойся, милая. ласково проговорил целитель и ладонями у неё над животом поводил. Туда-сюда водит, а сам словно прислушивается к чему.
Готово. говоритВставай сиротка.
Елена и всталачего не встать-то? Лавка, небось, жёсткая, не чета кровати с периной пуховой или матрасом ортопедическим. Лежать неудобно, вон, уже вся затекла с непривычки. Они-то с вдовой на полатях спали на пару, под одним одеялом ютились, потому как, у вдовы второго и не было никогда.
Ну и что, там? поинтересовалась она небрежно и плечиком повела манерноС невинностью-то?
А то, ты и сама не знаешь. хмыкнул лекарь насмешливо и пузо вперёд выставилПошли, что ль? Господин, он ждать не любит, знаешь ли. Осерчать может, а оно мне надо?
И пошли, а Елену мысли терзали, содержания сомнительного. Про невинность то. Была она, аль нет? Лекарь не сподобился разъяснить толком, а от этого, может быть, вся судьба сироты зависела.
Чуть дрогнула Елена, припоминая, как бегала под тёплым дождём с парнем своим любимым, как целовалась страстно, до синих губ, как хохотала, шлёпая по лужам.
Парень? Целовалась? Взасос, по-взрослому?
Очень воспоминания те, Елену встревожилине встречала она среди односельчан своих, парня таковского, ладного, в одежде странной. Вот не помнила и всё тутФеньку губастого, пастуха сына старшегопомнила, Сидониютот молочника отпрыск, тоже припоминала отчётливо, да и Базку, старосты наследника, как живого видела, хоть и помер он по весне от лихоманки-костоломки, а того, желаннонет. Как, так-то?
Задуматься над странностями происходящего, ей не довелось в этот разпришли, стало быть. Вон, собрались все, кружками стоят за забором, топчутся, уши любопытные греют. И герцог, мля, со страхучего коняки слез, прохаживается, точно вой простой, шпагой воинственно звякая. Истинный коршуннос- крючком, лицохмурое и взгляд нелюбезный.
Очень уж невинностью сиротки никчёмной озабоченный.
И троица тех самых, тусуется поблизости, что ссильничать её пытались. Тот, ушастый, с отбитым пахом, морщится ещёвидать, хорошенько ему прилетело от сироткиной босой ноги. Елена от души постаралась, как для родного! Долго вспоминать её виконт станет, да кривиться от воспоминаний тех незабываемых!
Лекарь кланяться взялся, а герцог подобрался весь, точно рысь перед прыжком, оглядел Елену с головы до ног и брови встопорщилпонравилась, не иначе!
Невинна дева эта. качнул толстячок головой и залоснился щёчкамиБез сомнений. Не касалась её лона рука мужская.
Рука у виконта де Броэ дёрнулась, да и рот раскрылсямол, касалась, ещё как касалась! Но, вовремя спохватился ушибленный и рот свой поганый захлопнул.
Герцог хмыкнул, почти что и весело, шагнул к Елене и за подбородок её ухватил. Стиснул, точно в тиски сунул, вверх вздёрнул, рассматривая.
Точно лошадь на торжище! оскорбилась Елена и фыркнула гневноСчаЗЗ ещё зубы показать прикажет, вдруг да гнилые окажутся?
Но герцог не приказалпохоже, зубы Елены, то естьАрлены, в отличие от невинности, его мало волновали.
Крепка, здорова и девственна! герцог вновь хмыкнулХвала тебе, Ама, за милость твою!
Тут-то Елена и насторожиласьвояки, а герцог, несомненно являлся истовым воякой, от пяток до самых кончиков тараканьих усов, к Аме редко когда обращались, всё больше к Апе, мужу её грозному, а тут..
Ведите ту женщину. усы вельможи грозно встопорщились, а невзрачный, как же без него-то? объявившись, вытолкнул вперёд себя худенькую селянку, бледную до голодной синевы и от тогоблёклую, в платье ветхом, затёртом до неприличных дыр.
Сама же Елена, точно знала о том, что Истана, ничего и не блёклая, а очень даже симпатичная бабёнка и лишь от плохой кормёжки, да труда непосильного, выглядит серо и убого.
Твоя сиротка? строго спросил герцог и голову склонил набок, по-птичьи.
«Точно коршун! восхитилась ЕленаИшь, смотрит как! Того и глядипадёт и ударит!»
Женщина оробела совсемшутка ли, перед самим герцогом ответ держать! Молчать ей было невместно и потому пришлось бедняжке Истане расплачиваться за дело доброе.
Моя, господин. тихо прошелестело её слово.
Откуда девица сия взялась в ваших Больших Гульках? продолжал вопрошать герцог, горя нетерпением добраться до истины.
Не ведаю господин. слегка осмелела женщина, видя, что никто не спешит набрасываться на неё с побоями, аль ещё с какими гнусными намерениямиСама прибилась. Вот.
Как так случилось? герцог был удивительно терпелив. Пока.
Случилось. пожала плечами вдова, уже чувствуя, как на её шее затягивается жесткая верёвка правосудиямало ли? Вдруг как, а мешает кому девчонка эта? Говорили же ей, глупой бабе, что добрые дела наказуемы. Вот, расхлебывай теперь! Утром, господинпродолжала упорно смотреть себе под ноги бедная женщинаДвери открываю, а она сидит. Я в хлев собираласьторопливо пояснила Истанак телочку.. У меня, тогдась, ещё телочка была. Это потом её отобрали за недоимки.
Герцог нетерпеливо мотнул головойизлишние подробности начинали его утомлять. Словно почувствовав что-то, женщина торопливо зачастила.
Смотрюсидит Худая, оборванная, глаза на мокром месте. В руках сума с дерюжки пошитая, пустая почти. Не говорила бедняжка ничего, господинмычала лишь несуразно, ну и руками махала, вот таки вдова попыталась изобразить из себя ветряную мельницу.
Герцог снова поморщился, властно протянул руку.
Сумку давай.
Один из служивых торопливо сунул в руки вельможи затрапезного вида сумку, грубую, засаленную, из самой что ни на есть серой дерюжки. Герцог, скривившись брезгливо, сумку ту тряхнул и ему на руки свалилась яркая шелковая лента. Такая лента, ну никак не могла оказаться в руках простой селянки.
Герцог неожиданно стал глотать воздух широко открытым ртом. Лицо его побагровело, а глаза выпучились, точно у вареного рака.
Свита вельможи напряглась разомнемудрено. Герцог-то их всех отогнал подальше, прочь из двора местного старосты, сам с вдовой разговаривал тихо, вполголоса, лишь лекарь, да Елена слова их расслышать смогли, да невзрачный тип, ушами шевеливший от усердия.
«Ну, невзрачному по долгу службы положено. тихо усмехнулась Елена, переминаясь с ноги на ногуНебось, разведчик местный. ФСБ не дремлет и стоит на страже интересов Валенсии!»
И опять девушка зависла, силясь осмыслить свои собственные словаразведчик? ФСБ? Валенсия? Что за звери такие опасные и чем именно?
Человек с размытой внешностью выступил вперед и подхватил у господина ту самую суму, что, по словам вдовы, принадлежала бедняжке Арлене, то естьЕлене.
Герцог снова кривил губы, а тот самый служивый, что вдову привёл и сумку принёс, начал по одной вытаскивать из сумы тряпочки разные и показывать своему господину.
«Опознают что-то. догадалась девушка, чувствуя, как от сильного волнения её начинает слегка подташниватьДопытываются.»
Убогое тряпьё пестрело бурыми пятнами. Старыми и неприятными на вид.
«Кровь это. спокойно подумалось ЕленеВсё в крови, как будто поросёнка резали.»
Но резали не поросёнкаЕлена отлично рассмотрела, что тряпье было шёлковым, да и кружево попадалось, хоть и изгвазданное да рваное.
Лицо герцога мрачнело всё больше и больше, а взгляд его, направленный на Елену, тяжелел с каждым разом.
Затем, на свет извлекли ещё одну лентубирюзовую, с золотом и герцог, побледнев, воровато выхватил её из рук доверенного человека и сунул себе под камзол, не желая, чтобы находка стала достоянием общественности.
Только беспокоился он зрявидя, что ничего интересного не происходит, свита вельможи, устав дожидаться невесть чего, расслабилась. Троица провинившихся дворян затеяла игру в кости, стуча оными по дну перевернутого бочонка, прочие разные, шушукались о чём-то волнительном и негромко болтали, селянам и вовсе было плевать на господские выкрутасыдень ещё, солнце высоко, арбайтен нужно!