В этот раз Елена даже не заморачиваласьну, слово и слово, подумаешь! Потом разберётся, когда жизнь наладится.
Оставались напряжёнными лишь сам герцог, несчастная вдова, пригревшая сиротку, лекарь, да невзрачный. Исполнительного служивого прогнали взашей. Ну и Елена, конечно, как самое заинтересованное лицо.
Давно то случилось? голос вельможи сквозил безнадежностью и тоской.
Девять и ещё один год тому назадвздохнула вдова, поспешив с ответомВ тот год я и овдовела как раз. Вот и подумала, что Ама в утешение мне девочку послала. Тогда ещё рожь не уродилась и вовсе. Голодали мы все. Помёрли многие..
Герцог сделался совсем тёмным, туча-тучей и нос у него ещё больше согнуло, прямо-таки, притянуло к усам вислым.
К нему коня подвели и он, взгромоздившись на своего страшного жеребца, коротко взглянул на вдову.
Держи. к ногам женщины упал толстый кошель из хорошей замши, весь расшитый золотыми вензелями. Сам по себе дорогой кошель, и без вензелей тех. Приметная вещичка и непростая. А тут развязался и ахнули всев пыльвывалились монеты золотые. Одна. Две. Три. А сколько их ещё в кошеле осталось и не знал никто.
Спина вдовы распрямилась вдруг, как по мановению волшебной палочки. И вмиг превратилась она из нищенки Истаны невезучей в невесту завидную, любому хозяину доброму, дорогую и любимую. В таких сельцах, как Большие Гульки и монетке серебряной каждый рад был бы, а тутзолото красное! На дом крепкий хватит, на корову и коняку доброго, да ещё и детям останетсяколь сыну, то на угол, а дочерина приданое.
Елена хихикнуладо того лицо у старостихи Миуры глупое стало, да обиженное! Знать бы упадёшь гдесоломки б постелила! И староста сам рот раззявилэх, не к его дому приблуда прибилась, не на его полатях сиротка ночевала! Мимо-мимо золотишко прошло! Ни одной монетки ему, упырю, не обломилось!
И почему-то думалось Елене, что у Истаны всё теперь удачно сложитсябудет и дом с садом, и поле тучное, и молоко от коровы доброй в каше крутой. И муж, и детишки. А она, Елена, больше никогда не увидит эту добрую женщину. И старостиху злуюне увидит, и дочек её противных, и сами Большие Гульки останутся в прошлом.
Ей предстоит дорога в другую жизнь. Уже сейчас.
Недосуг мне во всём этом разбираться. угрюмо заявил герцог, сверля испуганного старосту злым взглядомНо, я разберусь ужо! и, добавил, отвернувшись. Девушку в карету! приказал он, горяча коняТыс ней, присмотришь! это он уже лекарю говорилГлаз с девчонки не спускать! Беречь! и он, распорядившись и о, чудо! никого не повесив, в этой убогой деревеньке, умчался прочь в сопровождении небольшой свиты, а невзрачный и целитель, остались, ничуть не удивлённые полученными указаниями.
И троица тех мерзких уродцев осталась, к неудовольствию Елены.
И смотрели они на девушку без приязниволками глядели, того и глядизагрызут!
Что ж, девалекарь поклонился учтивоПрошу в карету!
Елена, обняв напоследок осчастливленную, свалившимися на неё милостями, вдову, пошла прочь с широкого двора старосты, туда, на дорогу, где уже сверкала чёрным лаком роскошная герцогская карета, с бирюзовыми коронами на широких дверцах.
Неторопливо шла, степенно, ногами босыми по навозу ступала, как королева по бархату. Позади семенил невзрачный и все прочие спины гнули перед ней, Еленой, сироткой, незнамо как приблудившейся к бедному домику нищей вдовы.
Прошу вас, госпожа. угодливо согнул спину герцогский лакей и дверку-то распахнул перед Еленой, да ступеньку откинул, чтоб удобней было. А внутри-то, чудо-чудное, диво-дивноесплошь бархат алый, да позолота! На мягких сиденьях подушечки золотом да шёлком расшитые и это всё богатство для неё, Елены?
Девушка гордо вздёрнула подбородок, принимая всё, как должное и решительно шагнула вперёд, бросаясь в алый омут, точно в холодную воду весенней реки.
Я же говорилхороша дева! уважительно произнёс за спиной, всё тот же молодой, насмешливый голосКак держится! И не скажешь, что байстрючка из жалкой лачуги!
Елена отметила, что больше никто не пытается обзывать её девкой и лапать где не попадя, а обращаются с ней уважительнодева, как лекарь или, госпожакак расфуфыренный лакей.
Лакей, обряженный в роскошную ливрею, выглядел словно яркий павлин, но Елена никогда не стала бы кланяться ему в пояс. Хищный герцог в своём запылённом камзоле, внушал ей куда больше почтения, чем все прочие.
Лекарь последовал за девушкой и скрылся от посторонних глаз вместе со своей подопечной.
Дверцы кареты захлопнулись, кучер взъярил лошадей и колеса покатились по дороге, унося Елену далеко, в неведомую ей пока что, жизнь, а позади оставались Большие Гульки, жители которых, потрясённые и ошарашенные, на всю оставшуюся жизнь запомнили этот, поистине неординарный день.
Глава 2. Дорога в неизвестность
Из оконца кареты, мелко потряхивавшей своих пассажиров на ухабах, мало что можно было разглядеть любопытной до ужаса девице, никогда и нигде не бывавшей дальше окраины, ближайшего к сельцу Большие Гульки, лесочка.
Елена от нетерпения вся извелась и чесаласьполя, поля и опять, поля Бесконечным казалось герцогство Валенсия, тучные пастбища и поля которого, тянулись до самого горизонта.
«Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса» мурлыкала она навязчивую мелодию, прилетевшую в её уши невесть из каких глубин памяти.
И поговорить-то бедной девушке не с кем былосмутнолицый, тот, что из герцогских соглядатаев, с её глаз смылся почти сразу, убедившись предварительно в том, что ни бархатные сиденья, ни мягкие подушки у бедной сиротки, привыкшей спать на жёстких полатях, возражения не вызывают. Вон он, гордо гарцует на, мышастого цвета жеребце, пыля по обочине.
Елена, с тоской во взгляде всматривалась в, изрядно надоевший, пейзажопять поле.. Для разнообразия засеянное подсолнечником. Желтые головки цветов доверчиво тянулись к солнышку. И тут же захотелось семечек погрызть, да чтоб жареных, да чуть солёных! Аж слюни потекли у бедной сиротки.
Вспомнилось, как важные старостихины дочки, принарядившись ради вечера седьмого дня, сидя на широкой скамье под пышной липой, лузгали семки, а вокруг них, точно мухи над вареньем, вились кавалеры местные, угодливые, да предупредительные.
И ни один из тех парней никогда не глазел на сиротку Арлену так, как на Ульку или на Альку, старостихиных дочек.
Это теперь, от щедрот герцогских, вдова внезапно разбогатела и могла в женихах копаться, как курица в навозе, а ранее? Кому нужны две нищие женщины?
Никому!
Вот и то-то же!
Пузатый лекарь сладко всхрапнул, и голова его упала на грудь, скрытую шёлковой мантией.
Елене стало слегка зябко.
Вечерело, а проезжали они, в самый раз возле реки. От низкого берега явственно тянуло прохладой и алый горизонт вещал о сильном ветре.
«Как бы дождь не зарядил. озаботилась Елена, неловко поджимая босые ноги и жалея о том, что вместе с исподними штанами не умыкнула из старостихиных запасов шерстяную шальХоть и тёплые погоды ныне, по причине последнего месяца лета, но вечерами прохладно становится.»
И кушать хотца.
В желудке неприятно заурчало и лицо девушки вмиг стало скучным. Но, как ни осматривалась Елена, ничего съестного в карете роскошной углядеть не смогла, да и носом не учуяла.
«А в тюрьме сейчас ужин. непонятно чему улыбнулась девушкаМакароны!»
Вдруг, где-то впереди зашумели, загомонили на разный лад, послышались громкие вскрики и зычный голос командира герцогских гвардейцев.
Да, именно, колонну, возглавляемую самим герцогом валенсийским, охраняли гвардейцыв красивой, бирюзовой с белым, форме, в блестящих кирасах, в шляпах с яркими перьями и высоких ботфортах.
Елена давно перестала задумываться о всяких несуразных словечках, то и дело всплывающих из глубин её памятипотом, потом, всё потом..
Упорядоченная, скучная и голодная жизнь вчерашней сироты закончилась этим днём, резко и неожиданно.
Сказать по правде, сейчас Елена была даже благодарна распутной Сельме, которая заманила её в тот самый сенникне случись неприятной истории с попыткой изнасилования, так и пришлось бы девушке прозябать батрачкой в Больших Гульках, терпеть побои и оскорбления от её жителей и пахать с утра до ночи на поле, дабы прокормиться.
Шум снаружи усилился, и Елена высунулась в окошков лицо повеял прохладный ветерок, наполненный различными ароматами. Но самым главным из всех оказался запах дыма и свежего хлеба.
«Постоялый двор. сообразила ЕленаНу, конечно же! Как я могла позабыть! Мы, скорей всего, въезжаем в Утятинокрупное сельцо у реки. Здесь ещё паромная переправа есть.»
Повеселев, девушка попыталась хорошенько рассмотреть то самое Утятино, по словам, приютившей Елену, вдовы, бывшее раз в пять крупнее чем Большие Гульки. Вдова ещё сказывала, что в сельце имелся храм богини Амы, попасть в который, Елене сразу же захотелось.
Разумеется, у бедной сироты не было ни единой монетки, даже самой крошечной, медной чешуйки, но она может принести в дар богине простой букет из обычных полевых цветов. Амамилостива и добра и не откажется от столь скромного подношения.
Но у девушки не было возможности собрать даже самый простенький букетникто не стал бы останавливать герцогскую карету по просьбе какой-то там селянки, а рвать цветы, растущие у ворот чьих-то домов, было запрещено.
Посмурнев лицом, Елена колупнула крепким ногтем ноги деревянную скамеечку, покрытую светлым лаком и опять потянулась к оконцукакое-никакое, а, всё ж, развлечение!
Благовоспитанные девицы не пялятся в окна и не корчат скверные рожи прохожим. голос из алых глубин прозвучал совершенно неожиданно и Елена, позабывшая о том, что она в карете не одна, едва не отпрыгнула в сторону, но всё равно больно ударилась локтем.
Проснулся. неприязненно покосилась Елена на пузатого лекаряИ спал бы дальше, чего подскочил-то? С таким спутником и до заикания недалеко.
Утятино? уточнил целитель, делая вид, что не замечает недовольно поджатых губ деревенской девчонки, навязанной ему в попутчицы самим герцогом и Елена почему-то кивнула, хотя понятия не имела, действительно ли это сельцо называется Утятино, иль может, ещё как.
Отлично! лекарь высунул нос в оконце и довольно хмыкнулСейчас отужинаем и спать! Хороший сонзалог крепкого здоровья. Запомни это накрепко, дева!
Не успел глазоньки продрать со сна, как опять мостится подушку мять! обозлилась Елена, не желавшая терпеть поучения даже от целителя в шёлковой мантии. Хорошее, однако, житьё у герцогского лекарято девиц невинных осматривает, то почивает сладко в своё удовольствие! А тыломайся на поле, от зари до зари за плошку каши пустой! Эх, несправедлива жизнь!
Между тем совсем стемнело, за окном мелькали отблески от факелов, звучали незнакомые голоса, а кушать хотелось всё больше и больше.
Лекарь никуда не спешил, но Елене почему-то начало казаться, что про них все позабыли и ночевать им несчастным, придётся в опостылевшей карете, голодными и холодными.
Нет, лекарь конечно же, мог и на постоялый двор пойтинебось, у придворного целителя самого герцога не только медь, но и серебро с золотишком в кошеле звякает, а как быть ей, Елене? У неё из всего имуществапортки обрезанные, да платье с чужого плеча!
И ни грошика за душой!
Обидно, да?
Но тут дверцы кареты распахнулись и давешний лакей в красивой униформе, предупредительно кашлянув, обозначил своё присутствие.
Первым выскочил лекарь. Ну, как, выскочил? Чинно и благородно и от того, особенно медленно, выпростал своё грузное тело из алого чрева кареты и аккуратно ступая, как полагается особе, приближенной к богатому и знатному вельможе, выкатился на волю.
Хм! подумалось ЕленеКонечная остановка! Этот автобус дальше следует в парк!
Непонятные фразы вновь, то и дело всплывающие из глубин памяти, Елену ничуть не встревожилигораздо больше её интересовал ужин, а с памятью она, уж как-нибудь разберётся.
Потом.
Постоялый двор, предлагающий свои услуги усталым путникам, назывался просто и незамысловато«Дом у дороги», но выглядел солидно, построен был добротно и основательно.
Так себе названьице. презрительно скривилась ЕленаНикакого полёта фантазии не наблюдаю. Изюминка на зубах не хрустит!
Мелкий пацанёнок, изрядно взбодрённый мелкой медной монеткой, небрежно брошенной ему лекарем и пойманной ещё в полёте, торопливо проводил «господ путешественников» к невзрачной дверке сбоку от главного входа, что вызвало лёгкое неудовольствие целителя.
А, то ж! Остальные-то людишките самые дворяне и прочие герцогские лизоблюды, шустро устремились в главную дверь, норовя держаться ближе к герцогу, а ему, бедолаге, приходится возиться с безродной девчонкой, чем-то очень сильно заинтересовавшей самого главного вельможу в округе.
Впрочем, огорчение лекаря длилось недолгоу входа их перехватил тот самый невзрачный господинчик с размытым лицом, очень похожий на шпика и поручил недовольную происходящим Елену, вниманию разбитной девахи, щеголявшей в платье синего цвета с весьма откровенным вырезом.
Ого! едва не хмыкнула ЕленаУ дамочкито, целое состояние за пазухой притаилось! Столько добра простаивает невостребованным!
Но, ни невзрачный, ни господин целитель, в тот самый вырез и краем глаза не глянули, чем несказанно обидели приветливую служанку.
Она, продолжая улыбаться, обнажив ряд мелких, каких-то хищных, зубов, норовила потереться круглым боком то о лекаря, то о задумчивого барона, в надежде заработать себе и на ужин, и на что-то более материальное, чем простое человеческое «спасибо».
Помыть, накормить и спать уложить. строго приказал местный фсбешник и недобрым взглядом окинул пышную фигурку трактирной служанкиПроследить за тем, чтобы девушка ни с кем посторонним не разговаривала. И сама не болтай, а то язык мигом укоротим!
Служанка, тотчас растеряв свою фривольность, построжела лицом и как-то ловко повела плечами, от чего её декольте, уменьшившись в разы, начало походить на обычный вырез повседневного платья.
Елена сглотнула слюну, чувствуя, как у неё в желудке кишка кишке лупит по башке. Конечно же, ей и раньше доводилось голодать, но в доме вдовы, даже по праздникам не пахло так умопомрачительно вкусно, как из дверей и окон этого постоялого двора.
Получив вожделенную свободу, пусть и на один только вечер, тучный целитель посчитал свой долг Цербера исполненным и тут же растворился в сизых вечерних сумерках, а смазливая служанка, сделав лёгкий книксен, пригласила Елену идти следом за собой, сначала в тот самый боковой проход, а затем, по узкой лестнице для прислуги, на второй уровень.
Всего, этих самых уровней, Елена насчитала трии это был очень даже приличных размеров постоялый двор.
Всю дорогу до комнаты, трактирная девица с любопытством пялилась на присмиревшую и проголодавшуюся Елену, гадая про себя о настоящем статусе самой таинственной пассажирки герцогской карете.
В самом-то делекого попало герцоги в своих каретах не возят!
На даму из высшего света Елена ничуть не походила, даже на бедную и худородную дворяночкуне тянула. Купчихи обычно бывают с более крупными и обильными телесами, откормленными, да холёными. И наглости им не занимать. Но купчихи не станут шлёпать по земле босыми ногамиуж, на какую-нить обувку, монетка у них завсегда отыщется.
Дворянка, или мещанка? лениво размышляла трактирная девица, по совместительству являющаяся одним из самых ценных агентов начальника службы безопасности герцога Валенсии, того самого неприметного лицом и одеждой, господинаИль, селянка? Смазлива, ничего не скажешь! И черты лица тонкие, и запястья, и щиколотки. Волосы, то ж, роскошные! Ишь, гриву как разлохматило!
В тот миг Лулу, а так звали эту самую трактирную служанку и не подозревала о том, что именно ей придётся ухаживать за таинственной девушкоймыть её, кормить и чесать те самые роскошные кудри.
Она привела Елену в тесную комнатушку, расположенную в самом конце коридора второго уровня и усадила на кровать, скрыв присутствие девушки высокой расписной ширмой.
По ступеням застучали, загрохотали чьи-то шаги, в комнату вкатили бочку, но маленькую, гораздо более меньшею, чем была в доме старосты Больших Гулек, а затем начали таскать воду, снуя вверх-вниз, по лестнице и звонко шлёпая ногами.
Пацанята воду тягают! догадалась Елена и жалостливо вздохнулаТяжело, небось, бедолагам кусок хлеба даётся!