Вер-рна-а!
Только не морем, воспротивился Олонэ. Двинем берегом, заодно и еду добудемдеревень по пути много!
На том и порешили.
Под вечер оголодавшие пираты объелись и утихли.
Разбрелись, валясь на песок, или кучковались у костров, взрывами хохота сопровождая немудреные побасенки.
Корабли, стоявшие на рейде, эффектно выделялись на фоне моря и неба.
Скромно поужинав (в меню были печёный попугай и тушёная маниока), Сухов неспешно прогуливался по берегу, размышляя о тщете всего сущего и прочих занимательных вещах.
Смысла в том, чтобы находиться при Олонэ, оставалось всё меньшеразнузданная толпа беспредельщиков, собранная воедино «генералом пиратов», не годилась для завоеваний.
Это было стадо опасных животных, готовых, если что пойдёт не так, растерзать и самого вожака.
Конечно, среди подобного сброда встречались настоящие воины, грабившие с верой в свою правоту«что с бою взято, то свято!»но большинство представляли собой обычных головорезов, у которых давно были вытравлены такие понятия, как честь и совесть.
И что в их «сплочённых рядах» делать капитану Драю?
А куда ещё капитану Драю деваться? Как отдавать долги губернатору Тортуги? Самому выходить на поиски «богатеньких буратинок» с Испанского Мэйна?
Так ведь силёнок не хватит, чтоб галиоту на галеон бросаться! Придётся потерпеть неприятное соседство
Да это ненадолго, скоро эскадра Олонца сама станет трещать и разваливаться, кое-кто из капитанов уйдёт в «автономное плавание», вот тогда настанет и их черёд
Эй! окликнул Олега высокий, тощий пират. В своей широкополой шляпе он походил на гриб-поганку. А я тебя не видел в бою!
И я тебя тоже, парировал Сухов.
Чего-о? Да я первый ворвался в деревню краснокожих!
А-а затянул Олег. Вот что ты зовёшь боем Героическое сражение с немощными стариками и безоружными женщинами Да, славная была битва! А помнишь, как ты храбро дрался с той старухой? Ну у которой воровал кур?
Длинный остолбенел. Его лицо налилось нездоровым багрецом, дыхание стало прерывистым, грязные пальцы сжимались и разжимались.
Т-ты еле выдавил он. Конец тебе!
Олег невесело рассмеялся, и длинный пират схватился за палаш. Яростно (а как же ещё?) набросившись на Сухова, он не добился желаемогообидчик, не переставая посмеиваться, отшагивал, уходил от ударов, отводил клинком выпады.
Отступив до кромки прибоя, Олег остановился и дал бой. Ну какбой? Лёгкий финт и молниеносный удар. И всё.
Длинный как-то сразу посерел, его свободная рука елозила по груди, словно ища, куда же воткнулась сабля противника, но так и не успела найти.
Молодчик рухнул на колени и повалился. Готов.
Сухов тщательно вытер лезвие палаша о порядком засаленные одежды длинного, после чего вернул оружие в ножны.
Пираты, сидевшие вокруг ближайшего костра, внимательно следили за ним. Потом один из них, коренастый, широкоплечий, с квадратным лицом, облизал жирные пальцы, вытер их о рубаху и встал.
Ты убил моего брата, сообщил он неожиданно тонким и писклявым голосом.
Соболезную, хладнокровно сказал Олег.
Коренастый кивнул.
Меня зовут Джеронимо Перон, проговорил он с непонятной гордостью, и я отомщу тебе за родню.
Тоже убьёшь меня? с интересом спросил Сухов. Как он?
Джеронимо с усмешечкой покачал головою.
Э, нет Карло был глуп, а я буду умнее. Я подожду.
А-а Ну жди-жди.
Повернувшись к сидевшим у костра спиной, Олег пошагал к своимбуканьеры держали мушкеты в руках, готовые прикрыть своего капитана.
Переночуем на галиоте, сказал Сухов, а с утра в путь! Ташкаль, ты и твои краснокожие братья пойдёте со мной. Голова, вашей троицы это тоже касается! Остальные поведут корабль, отсюдаи на север. Встретимся в Пуэрто-Кавальос!
Глава шестаяв которой Олег испытывает все радости прогулок по сельве
Вице-королевство Перу, аудиенсия Панама.
Городишко с названием Панама выстроили на берегу Южного моря, в семидесяти милях от Номбре-де-Диос, что у моря Северного, каковое всякие еретики-лютеране прозывали Карибским.
Панама была заложена так, что улицы её тянулись с востока на запад, а посему солнце устраивало жителям пекло, не утешая благодатной тенью.
С городом граничила мелкая полулагуна-полутопь, насылающая испарения, и протекала река. В общем, место было нездоровое.
Испанцы, те, что побогаче, старались не показываться в Панаме, проводя свои дни в имениях-эстансиях и усадьбах-грантариях, где они разводили скот и растили плоды земли.
И городом, и всеми землями на перешейке между морями мудро и толково правил президент королевской аудиенсии Панама дон Августин де Бракамонте.
По крайней мере сам он был в этом совершенно уверен.
В Панаме не было ни ткачей, ни кузнецов, город не мог похвалиться своими мастерами или художниками, и всё же богатство и достаток тут были на каждом шагу.
Конкистадоры-основатели давным-давно померли, в Панаме хозяйничали купцы да торговцы, но в чём же они находили источник своего преуспеяния и благоденствия?
А место было такоене только погибельное для здоровья, но и золотое! В обоих смыслах.
Именно сюда, к причалам панамским, приставали корабли из Кальяо, тяжело гружённые перуанским золотом и серебром. Несколько раз в год этот ценный груз навьючивали на мулов, и длиннущий, самый охраняемый караван в мире отправлялся в путь по Эль-Камино-РеальКоролевской дороге.
Через сельву, скалы и топи дорога доводила до Пуэрто-Бельо, «Дивной гавани», такого же невзрачного городишки, как и сама Панама, укрытого в глубине бухты на Карибском побережье.
Пуэрто-Бельо был очень хорошо защищёнтри крепости грозили пушками кораблям противника, а на крайний случай можно было и цепью громадной перекрыть вход с моря, натянув её между фортами.
В этой-то дивной гавани и бросали якоря галеоны «Серебряного» и «Золотого» флотов, нагружаясь драгметаллами, отобранными у инков.
Так что, где-где, а здесь было что грабить!
Дон Августин исправно соблюдал обычаи далёкой родины, устраивая с полудня сиесту, закрывал окна и дремал в тенёчке, пока толстые стены дома хранили следы ночной прохлады.
К вечеру им овладела жажда деятельности.
Де Бракамонте неторопливо облачился, и направил стопы к зданию аудиенсии.
Законы сиесты властвовали и здесьникого на рабочем месте, кроме пары гренадёров-лансерос у входа, распаренных и вялых, ищущих свежести в тени колонн.
А вот посетитель обнаружился! Высокий, стройный кабальеро в камзоле из коричневой тафты сравнялся темнотой своего загара с цветом костюма.
Обмахиваясь шляпой с пышным пером, кабальеро сидел, развалясь, на деревянном диванчике и явно скучал.
Дон Августин обратил внимание на серьгу в ухе посетителя: украшавшая её розовая жемчужина стоила не меньше трёх тысяч песо.
С кем имею честь? церемонно спросил президент аудиенсии.
Посетитель спокойно взглянул на него, улыбнулся и встал, кланяясь непринуждённои небрежно.
Дон Карлос де Бельфлор, ответил он. К вашим услугам. Хотя Мне кажется, сеньор, что в данный момент услугу оказываю я.
Мне? вздёрнул голову де Бракамонте.
Панаме, сеньор, серьёзно ответил дон Карлос. И королю Испании.
Вот как?
Дон Августин почувствовал раздражениеэтот хлыщ выводил его из себя. Ни капли почтения, зато гонору
Объяснитесь, сударь.
Де Бельфлор кивнул.
Я представляю здесь не себя самого, заговорил он, а одного большого, очень большого человека, имени которого раскрывать не стану. Скажу только, что область его влияния распространяется на всю Новую Испанию и Перу вместе взятых.
Допустим. И что же?
Шпионы есть у всех великих мира сего, тонко улыбнулся дон Карлос. Ммм Не вдаваясь в ненужные подробности, изложу главное. Нам стало известно, что пират Генри Морган нападёт на Пуэрто-Бельо этим летом, в июле. Он приведёт сюда целую эскадру и полтыщи молодцев с Ямайки и Тортуги.
Де Бракамонте довольно рассмеялся.
Я не сомневаюсь в ваших словах, дон Карлос, сказал он, ухмыляясь, но поверьте: никаким морганам не взять Пуэрто-Бельо! Руки коротки. Пусть эти пираты безумствуют, сколько хотят, удачи на панамских берегах им не видать!
Де Бельфлор усмехнулся неласково.
Тем не менее, мягко проговорил он, Моргану удастся его безумство. Впрочем, я в точности исполнил своё задание, предупредив вас о грозящей опасности, а засим умываю руки. Прощайте, сеньор!
Изящно поклонившись, дон Карлос покинул аудиенсию, покрывая голову шляпой, а левой рукой придерживая шпагу.
Президент проводил его взглядом и покачал головой.
Придумают же такое проворчал он. Морган нападёт! Пф-ф! Да хоть два Моргана! У Пуэрто-Бельо земли достаточно, похороним всех желающих!
Чувствуя, как у него поднимается настроение, дон Августин решил, что на сегодня долг исполнен и можно, наконец, заняться делом. Ужинать пора.
Генерал-капитанство Гватемала, берег залива Гондурас.
Под утро пролился дождь, и лес запарил ещё пуще, словно кто в бане на каменку плеснул, дышать стало нечем.
При этом вдыхать следовало носом, ибо раскрытые рты взмокших пиратов тотчас же забивались москитами.
Кровососов былотучи, и Сухов быстро склонился к тому, что Москитовый берег назван именно в их честь.
Москиты были вездеони запутывались в волосах, заползали в нос и уши.
Шлепки разносились по сельве, сопровождаемые бранью. Шлёпнешь себя по шеедесяток кровавых трупиков на ладони.
А проклятые чёрные мушки буквальным образом грызли потные тела людей, тихо сатаневших от «близости к природе».
Если кто из пиратов и лелеял мысль о ходьбе, о прогулке по лесу, то он жестоко ошибсянужно было пробиваться сквозь кусты папоротника, лианы и прочие ботанические прелести.
Сухов, как и все, ритмично работал абордажной саблей, как мачете, прорубаясь сквозь живой занавес из ветвей лиан и воздушных корней. Каждый удар распугивал мохнатых пауков, древесных лягушек и змей.
Прошло время, и стихла брань, даже шлепков по телесам было не слыхатьлюди Олонэ тупо торили себе дорогу сквозь «зелёный ад».
За день таким манером удалось пройти не более четырёх миль. К вечеру все, в том числе самые сильные, чувствовали полное изнеможение. Не хотелось даже есть. Иные до того уработались, что держали истомлённые руки на коленях, не отмахиваясь от насекомых, лишь мотали по-коровьи головами.
Тут сидевший напротив Сухова Ташкаль оживился, показывая на дерево, росшее неподалёку:
Это лукава, испанцы говоритьбамия. Моё племя мажется её соком от укусов мух. Я сейчас
Индеец подхватил свой тесак и направился к бамии.
Высокий подлесок скрыл его ото всех, и только Драю видно было, как Ташкаль надрубил кору дерева и содрал полоскузасочился красноватый сок.
Капитан!
Олег со вздохом поднялся и перетащил себя к такой далёкой бамии и неугомонному индейцу.
Твоя мазаться!
Сухов набрал на пальцы клейкий сок и втёр в шею.
Липко, не слишком приятно, зато укусы взаправду перестали болеть. Даже желание зверски, до крови расчёсывать их пропало.
Неплохо!
Намазав зельем руки и щиколотки, искусанное лицо, Олег ощутил маленькое облегчение.
Очень даже неплохо! Спасибо тебе, Ташкаль. Спас!
Апач довольно осклабился и тут же построжел.
Моя видеть плохих индейцев, сказал он серьёзным тоном, они крутиться рядом.
Неуловимые мстители, усмехнулся Сухов. Краснокожий покачал головой, поняв капитана по-своему.
Моя видеть не мескито, молвил он. В лесу ходить майя. Мескитоохотники, майявоины. Ташкаль знать: моя быть пленником у майя и бежать. Майя иметь отсюда дальше на запад свой последний царство Ковох, оно вокруг озера Петен-Ица.
Усилим бдительность, кивнул Олег, упрочим обороноспособность.
Краснокожий помялся.
Моя думать проговорил он неуверенно.
Говори, Ташкаль.
Моя думать, майя объявить войну всем испанцам и тебе, капитан.
Мне? удивился Сухов. А при чём тут я?
Моя не знать, капитан, только тот балам, которого ты убить на Тортуге, был из майя. Моя видеть его раньше.
Вот оно что Хм. И что плохого я сделал майя?
Моя не знать
Олег обшарил глазами чащу, задумчиво потирая небритую щёку.
Что, послышался писклявый голос, воркуете?
Джеронимо Перон стоял в пяти шагах от Сухова и довольно ухмылялся.
Удивляюсь я тебе, Драй, хмыкнул он. Не мог уже для своих утех бледнолицего выбрать? Вон хотя бы Мейсонье! Смазливый вьюнош. А тыс туземцем!
Олег сделал знак Ташкалю: не вмешивайся.
Ты что, квадратная задница, ревнуешь? тонко улыбнулся Сухов.
Перон побагровел, а Олег отвлёксяи слегка насторожился.
Нет, флибустьер его пугал не особо, но что-то странное происходило в самом лесу. Майя? Да нет
Мимо, шарясь по траве, пробежали кошмарные сколопендры, за ними торопливо ковыляли пауки и ещё какая-то многоногая нечисть.
Пожар, что ли? Да какой мог быть пожар в лесу, сочившемся от влаги?
А вот и пекари прошмыгнул, и мохнатый кинкажу. Вывод мог быть только один.
Олег встретился взглядом с индейцем, и тот, собранный, хоть и побледневший, утвердительно кивнул. Видимо, пришёл к той же мысли.
Пахнуть, вымолвил краснокожий.
Сухов втянул в себя воздухтот наполнился диковинным ароматом мускуса. Это был резкий запах испарений муравьиной кислоты.
Вскоре в затихшей сельве послышался тишайший, но отвратительный шумсловно ветер перебирал сухие листья.
Только Перон ничего не замечалнетерпеливо поглаживая рукоять палаша, он наслаждался испугом убийцы брата.
Первым желанием Олега было бежать отсюда, отступить как можно скорее, но было и другое хотениеотомстить наглецу Джеронимо, наказать так, чтоб неповадно было даже смотреть в его сторону.
Они близко! выдохнул Ташкаль.
Знаю, процедил Сухов.
Ну? рявкнул Джеронимо и с презрением сплюнул в траву жёлтую струю табачной жвачки. Струсил?
Да как тебе сказать медленно заговорил Олег, шаря глазами по кустам гибискуса и бегонии. Вот они!
Красно-бурые муравьи-кочевники полезли из зарослей плотным шевелящимся ковром, живым потоком футов в семьдесят поперечником.
Вооружённые кривыми жвалами-мандибулами, они шли, наступали, валили со скоростью человека, бегущего трусцой. Бесстрастно и бесстрашно, гоня перед собой любых хищников, орда насекомых текла слепо и неотвратимо, как вулканическая лава.
Перон, обуреваемый злобным торжеством, чуток промедлил, не упредил угрозуи тысячи Муравьёв с ходу набросились на него.
Не испытывая ничего, даже ярости, насекомые деловито уничтожали врага, кусая, жаля, поедая поедом, проникая под одежду, во все щёлочки.
Джеронимо заорал, завертелся на месте, стряхивая с себя мурашей, размахивая зачем-то бесполезным палашом, но мелкие бестии брали числом, живой, кусучей волной поглощая пирата.
Мгновениеи того накрыло с головой, погребая вонючее тело под толстым слоем копошащихся насекомых.
Перон сделал пару шагов, подгибая колени, взмахивая руками, и упал. Крики его смолкли, сменившись противным шорохом миллионов хитиновых лапок, и на Олега повеяло удушающими парами муравьиной кислоты, да так, что слёзы брызнули, а горло драло, будто наждаком.
Бегом отсюда! заорал Сухов.
Ташкаля уговаривать не пришлось, он и так стоял в позе «На старт Внимание»
Вдвоём они одолели поляну и ворвались в становище с криками:
Спасайтесь! Муравьи идут!
Люди опытные тут же подпрыгнули как ужаленные, похватали оружие да прочие причиндалы морского разбойника и дунули прочь.
Те, кто смутно представлял себе опасность, ворчали, но стоило добраться до них первым муравьям-солдатам, как их движения сразу обрели быстроту.
Не к морю! надрывался Олег. Муравьи идут туда же и нагонят нас! На север! На север!
Обходя по дуге муравьиный прилив, пираты устремились прочь от ползучего ужаса сельвы.
Как бы не час они ожесточённо врубались в заросли, пытаясь уйти как можно дальше, и их усилия оправдались.
А ещё час спустя передовой отряд выбрался на узкую, но хоженую тропу. С обеих сторон над путниками нависала густая листва красного имбиря и генекена, подлеска, каким-то образом выживавшего под мощными кронами капоковых деревьев.
Непередаваемое счастьепросто идти, переступая через корни, накалывая палашом очередную змею и отбрасывая её в сторону.