Олег и сам уже проделывал сей нелёгкий путь и знал, что иначе чем на каноэ по Десагуадеро не подняться. Особенно когда пороги начнутся.
Олонец, правда, не знал пока, что обстоятельства окажутся сильнее и ему придётся передумать. Но это всё будет впереди
Залив Батабано расположился в укромном и глухом местена западной оконечности Кубы, отделяя от неё остров Пинос.
Россыпь мелких коралловых аттольчиков усеивала его мелкие воды. Галиот, двигаясь по глади залива, поднимал то муть чёрную, как тушь, то белую, словно молоко.
Берега залива были топкими и густо поросли мангровыми деревьями, осокой и кустарником-марабу.
Во глубине болот и потаённых лагун что-то вечно квакало, попискивало, хлопало, булькало Царство птиц и крокодилов.
Моя видеть, сказал Ташкаль, протягивая руку в направлении песчаной косы, намытой вровень с волнами так, что лишь беловатый цвет отличал её от синих вод залива.
По всей косе стояли бедные хижины, поднятые на сваях и крытые пальмовыми листьями. На открытых «террасах» из жердей сохли каноэ, перевёрнутые вверх дном, тут же покоились черепашьи панцири, вложенные один в другой.
Здесь-то и были прописаны охотники за черепахами.
Звучит похоже на «охотников за черепами», но местное население свирепостью не отличалосьэто были забитые потомки индейцев тайно, которым некогда принадлежала вся Куба, а ныне они были оттеснены в забытые Богом неудобья.
Завидев «большие пироги» бледнолицых, шедшие под парусами, охотники предпочли убраться подальше, с глаз долойи деревенька опустела.
Забираем каноэ и валим отсюда! раздался зычный голос Олонэ. Ночевать лучше на Пиносе, чем в этих топях!
Пиратские корабли даже якорей не бросалилегли в дрейф и спустили шлюпки.
Бравые флибустьеры погребли к селению, надеясь не только пироги увести, но и мясца черепашьего отведатьсолонина им, мягко говоря, поднадоела.
Ну и зачем? покривился Сухов. Можно ж было по-хорошему. Совсем тяму нет
Думаешь, прищурился Толстяк, местные и отпор дать могут?
А чего ж? Даже заяц на волка кидается, если тот в угол косого загонит. Это самое Айюр! Правь к берегу, тут глубоко. Вон туда, где протока.
Буканьер-бербер, что стоял у руля, крутанул штурвал, направляя галиот куда сказано.
«Ундина» едва вписалась в узенький проливчик, соединявший Батабано с уединённым озером, вернее сказать, лагуной.
Прибоя здесь не чувствовалось вовсе, водная гладь казалась сине-зелёным зеркалом в «раме» из двух чащ по окоёмуистинной зелени и её отражения.
К югу озеро мелело, там бродили фламинго, сгибая и разгибая ноги-ходули, а к северу, у самой перемычки, что разделяла лагуну и залив, Олег разглядел три или четыре каноэ, в каждом из которых сидело по трое, по четверо, считая и женщин с детьми.
Ташкаль, быстро проговорил Сухов, крикни им, что мы меняться пришли.
Краснокожий прокричал что-то, индейское наречие мешая с испанским.
Как ни странно, но его понялигребцы на каноэ, только-только взявшиеся энергично грести, дабы уйти подальше, замешкались. Посовещались довольно бурно и опасливо повернули к галиоту. Правда, к самому борту не подплывали, держались подальше.
Ага, сказал Олег «с глубоким удовлетворением». Передай им, что корабли в бухте пришли их грабить, а вот мыбелые и пушистые Это самое Честные, то есть. Скажи, что нам нужно мясо. Мы его сменяем На что? Ну что им нужно? Порох? Ножи? Крючки? У нас этого добранавалом
Ташкаль, помогая себе руками, донёс до охотников сияющие перспективы, и гребцы оживились, стали спорить между собой, а тут и женская половина подключилась.
В конце концов старый метис в одних драных штанах и с налобной повязкой сообщил о желании «махнуться», предлагая запеченное черепашье и крокодилье мясо в обмен на бочонок пороха и один стальной нож.
Глянув на солидные куски мяса, завёрнутые в банановые листья, Сухов кивнули Жан Бальянгер, плотный, коренастый ларошелец с красным лицом и выгоревшими на солнце бровями, осторожно опустил на верёвке бочоночек с порохом. Нож входил в комплект.
Охотники за черепахами ловко приняли тару, откупорили, убедились, что бледнолицые их не надули, и быстренько привязали к верёвке четыре ёмких корзины с мясом.
Голова с Бастианом, кряхтя, подняли корзины на борт.
Свеженина-а! плотоядно заурчал Толстяк Люка.
Расставшись друзьями, галиот и каноэ разошлись.
Они говорить, передал Ташкаль, что сказать воинам о нас. В друзей они не стрелять
Не п-понял, озадачился Бастиан.
Скоро поймёшь, ухмыльнулся Голова.
Едва лишь «Ундина» показалась из пролива, выходя на простор Батабано, как начали происходить события.
Пираты, высадившись в деревне, увели с десяток каноэ, но мяса не нашли, а потому решили побезобразничатьзапалили хижины и поплыли к кораблям, горланя разухабистые и непристойные песни.
Они гребли невдалеке от берега, уверенные в собственном превосходстве, когда из мангровых зарослей полетели в их сторону меткие стрелы.
Трое умерли сразу. Четвёртый, схлопотав «подарок» из джунглей, вскочил, взмахивая руками, выгнулсяи выпал за борт.
Спасать его не стали, ибо в этот момент снова сработали индейские луки.
Пираты заорали, и на палубе «Сен-Жана», ближе всего подошедшего к берегу, лишь теперь заметили опасность.
Залп из мушкетов породил ответный огоньдва или три экономных выстрела из мангровых зарослей не дали промашки.
Шлюпки подгребли к бортам «своих» кораблей, и тогда рявкнули пушки, посылая пяток ядер.
Чугунные шары пронизали мангры, снося ветки, и канули в озеро, а охотники за черепахами сделали ещё пару выстрелов, провожая непрошеных гостей.
Галиот находился ближе всего к берегу, но ни одна пуля, ни одна стрела не задели его. Дружба народов.
Мясоэто хорошо, высказался Голова, а как же мы без каноэ?
А они нам не понадобятся, усмехнулся Олег, не раскрывая свой «осведомлённый источник».
Пиратская флотилия простояла на рейде одной из укромных бухточек острова Пинос, прикрытая с моря скалами, а с берегасоснами.
Правда, сами «вольные добытчики» таились не особо, режим тишины и светомаскировку не соблюдаликостры горели ярко, вино лилось обильно, а песни горланились во всю мочь.
Рано утром корабли отчалили, держа курс к мысу Грасиас-а-Дьос, но тут капитанскому счастью Олонца пришёл конец.
Наступил штиль.
Полнейшее безветриеОлег никогда ещё не видал такого гладкого моря. Даже самой меленькой зыби заметно не былоглубокие воды невинно голубели, отливая под солнцем блескучим зеркалом.
Навалилась духота. Зной отуплял и выматывалчеловек терял силы, ничего, по сути, не делая.
Воды хватало, хотя пить эту тепловатую жидкость было невмоготу.
Кваску бы! Холодненького, шипучего, имбирного! Бокал!
И чтоб капли сочились по его стылым, скользким бокам
«Что может быть лучше бокала остуженного кваску в такую-то жарень? разморенно подумал Сухов. Только ведро»
Капита-ан окликнул его Пьер дю Трильо. А мы таки движемся
Ктомы? Корабль, ты имеешь в виду?
Угу Нас течением несёт
Да? И куда?
Севернее мыса Грасиас-а-Дьос. Похоже, к заливу Гондурас.
Ясненько
Олег покачал головойсобытия, изложенные в письме донны Флоры, происходили с точностью, как по расписанию.
Это не самое страшное вздохнул он. Водой-то мы запаслись, а вот, что мы жрать будем, неясно
Ну мясо пока не попахивает, успокоил капитана Пьер, и бобов полно. Эти как их лимоны-апельсины, опять-таки. У нас этого добрацелая бочка.
Здорово, кивнул Сухов. Вот что Бастиан! Ты, кажется, хвалился, что отъявленный рыбак?
Ну-у навроде т-того, приосанился креол.
Тогда хватай таких же рыболовов, спускайте шлюпкии за дело! Сегодня же четверг? Вот и устроим «рыбный день»!
Двойного смысла в словах капитана никто не уловил, но главный посыл уразуметь было несложновскоре любители рыбалки, похохатывая да покрикивая, погребли в море, забросили удочки, насаживая на крючки шматики мяса, которое «пока не попахивало».
Сощурившись, Олег осмотрелся.
Вдалеке, словно приклеенные к ровной поверхности моря, стояли корабли. На некоторых из них паруса были убраны, на «Сен-Жане» подняты, но эти различия не имели никакого значениявоздух был недвижим.
И какая разница, голые у твоего корабля мачты или грот с фоком висят сморщенными тряпками? Всё равно ходу нет
К вечеру, уморившись, рыбаки перебросили на палубу галиота свой уловмакрелей, корифен, султанок.
Кок, обязанности которого взялся исполнять Голова, тут же принялся варить и жарить.
На других кораблях «эскадры» положение было куда хуже.
Олонэ, который и сам-то не отличался дисциплинированностью, распустил своих, а те и рады.
Ленитьсяэто в любом человеке заложено, просто одним «мешает» бездельничать чувство долга или ответственность, а у большинства таких помех нет.
Сухов был не зверь, но лапа у него железнаяна галиоте задержались лишь те, кто сумел сжиться или хотя бы смириться с условиями беспрекословного подчинения капитану.
А Олег не требовал большего, чем полагалось «для порядку».
Палуба чиста? Мушкеты с пушками готовы к бою? Всё что надо припасено? Можете гулять, если не на вахту.
У Моисея Воклена дисциплина более-менее соблюдалась, а вот у Пикардийца или Олонца
Потрудиться, дабы запастись провизией, они не захотели или упустили из виду, а то, чем успели разжиться, проели или вовсе выбросили в моретухлятина, как известно, смердит.
Нет чтобы подкоптить, посолить, повялить
Олег только головой покачал, расслышав далёкий выстрел.
Палили из мушкета.
Вероятно, последнюю лепёшку не поделили или крыша поехала с голодухи.
Земля! радостно заорал Ицкуат с марсовой площадки.
Все оживились, но ещё очень не скоро тёмная полоска берега стала видна и с палубы.
Поднялся лёгкий ветерок, наполняя паруса, но они продолжали лениво полоскатьсяслабы были дуновения.
И всё же корабли прибавили ходу.
Было видно, что на палубы поднялись все, лишь бы ощутить перемену погоды, поверить, что кончилось их великое стояние, и скоро они доберутся до земли, где жратвы и водыхоть объешься да обпейся.
На «Ундине» подняли все паруса, но галиот двигался столь неспешно, что у Сухова раз за разом возникало непреодолимое желание вывешивать полотенца, лишь бы прибавить ходу.
Долго ли, коротко ли, но синяя полоса на горизонте набрала зелени, приобрела неровность прибрежного леса.
Показался узкий пляж, отороченный белёсой полосой слабого прибоя.
Ташкаль! крикнул Олег. Узнаёшь места?
Индеец долго всматривался в открывавшуюся ему картину.
Моя думать, медленно проговорил он, это река Хагуа. Вон устье, где серые камни.
Ага! повеселел Сухов.
Тут ветер посвежел, и корабли ринулись к берегу, словно наперегонки.
Вперёд вырвался «Сен-Жан», и головорезы Олонца первыми высадились на сушу со шлюпок и каноэ.
Здешнее побережье называлось Москитовым берегом, но не потому, что кровососы донимали, хотя и этой нечисти хватало, а по другой причинетут было местожительство индейского племени мескито.
Видимо, испанцам, овладевшим тутошними землями, краснокожие здорово напоминали москитовтакие же были приставучие да враждебные.
Большого вреда они принести не могли, но и свободно гулять хитроумным идальго не позволялиособо хитрых отстреливали.
Зато были расположены к тем же французам, соблюдая формулу «враг моего врагамой друг».
Они были готовы помочь пиратам, служа проводниками, да Олег и сам пользовался поддержкой местных краснокожих, правда, сорок лет назад.
Сухов усмехнулся. Истина на уровне бреда
Он реально посещал эти места, и мескито были его союзниками, но происходило сие в 1629-м.
А сорок лет Ну чтосорок лет?
Он миновал их, не прожив, переместившись в 1668-й транзитом через 2012-й
С ума сойдёшь с этой хронодинамикой! Хренодинамика
Хотя, по правде говоря, всякие темпоральные поля ныне мало волновали Олега. Личности таинственного недоброжелателя и покровителя занимали его куда больше.
Он никогда в жизни не попадал в такое положение, раздражающее своей дурацкой мистикой.
Некто «X» упорно желает его смерти, а некий «Y» заботливо оберегает «капитана Драя».
«Ангел-хранитель» сцепился с «бесом-погубителем», спасая душу Олега Романыча Сухова, и ни один лица не кажет!
Кто был тот здоровенный испанец, что встречался с Гаспаром Мясником? Какое отношение к нему имеет донна Флора? При чём тут балам? Что, вообще, творится?
Вопросы, вопросы
И хоть бы один ответ!
«Ундина» бросила якорь в устье Хагуа, где глубина была порядочной, но до берега всё же пришлось добираться на шлюпках.
Бастиан и ты, Голова, распорядился Олег, спускаясь в небольшой юркий вельбот, остаётесь за меня. Бдите!
Врио капитана вытянулись во фрунт, а Сухов отбыл.
Хагуа растекалась в ширину футов на двести, стеснённая с обеих сторон джунглями. От воды цвета красного дерева несло тиной.
Индейская деревня располагалась чуть выше по течению реки, именно туда устремились пиратыголодные, а оттого злые, как медведь с больным зубом.
Крики и отдельные выстрелы, заполошное кудахтанье и ругань уже огласили лес-сельву.
«Маткакурка, млеко, яйки! Шнелле, шнелле! пробормотал, кривясь, Олег. Партизаненпуф-пуф!»
Чего твоя говорить? не понял Тлачтли.
Моя говорить, что наши бравые ребятишки нажили себе врага.
А ребятишки, очень довольные «продразвёрсткой», уже вовсю гребли обратно.
Их каноэ и шлюпки были полны корзинами с овощами и маисом, худыми свинками и растрёпанными курами.
Индейские хижины горели, а зачистка продолжалась. Головорезы из команды Олонца гоняли скво с вислыми грудями, выкрашенными в красный цвет, резали индейцев-мужчин или пытали их, дознаваясь, где тут поблизости испанские селения, которые можно пограбить.
Краснокожие далеко не всегда понимали, чего от них хотят, и это воспринималось их мучителями как явное запирательство. Наказывалось оно одинаковосмертью.
Вот, прямо на глазах у визжащей жены, Франсуа Олонэ зарубил мужаи слизал с сабли ещё тёплую кровь.
То ли опьяняло его убийство, то ли он так рисовался перед своими, но выглядело это гнусно, по-вампирски.
Сухов поморщился брезгливо.
Когда в его времени снимали саги о добреньких упырях и вурдалаках, о любви обычной девушки к вампиру, Олег всегда сомневался в нормальности героини.
Представьте себе тихий домашний вечер.
Жена сидит в кресле, смотрит очередной сериал по «ящику». Возвращается муж, облизывая губы.
«Приветик, любимый! радостно говорит жена. Ужинать будешь?» «Спасибо, отвечает муж, я тут, в подъезде, кошку поймал, крови выпил со стаканчикперебил себе аппетит».
«Ну хоть салатиком заешь!»ласково воркует жена.
«Эт-можно, соглашается супруг, а то изо рта кошатиной воняет»
Тьфу!
Вампирон и есть вампир. Нечистая сила, мертвец, регулярно оживающий, дабы испить крови смертных.
Франсуа Олонэ, по всей видимости, ушёл недалеко от упырей и вурдалаков.
Неторопливо пройдясь по деревушке, которую методично уничтожали «олонезовцы», Сухов приблизился к главарю и с усмешечкой поинтересовался:
И как? Вкусно?
Олонец осклабился.
А ты попробуй!
Спасибо за угощение, но как-нибудь в другой раз.
Франсуа расхохотался и лихо бросил палаш в ножны.
Пошли, Драй! Соберём совет и подумаем, что делать дальше!
Олег кивнул, даже речи не заводя об учинённом Олонэ беспределе. Толку-то?
Пираты на берегу уже вовсю палили костры, по-быстрому готовя едуне сказать, что вкусную, но питательную.
Главное, чтоб побольше!
Утолив голод, флибустьеры подобрели. Во всяком случае, вернулись к свойству рассуждать.
Жратвы мало, заявил сиплым, испитым голосом капитан Бекель. День продержимся. От силы два.
Будем искать! воскликнул Моисей Воклен.
Пираты одобрительно хохотнули.
А мы сюда не за жратвой прибыли, напомнил всем Олонэ, а за добычей!
Вер-рна-а! поднялся крик.
Тут встал Пьер Пикардиец.
К северу отсюда стоит Пуэрто-Кавальос, сказал он тихо. Городишко так себе, но туда, случай от случая, заходят корабли. И стоят склады с товаром. Вот туда и наведаемся!