Фруктами-овощами затарились, чистой водой и всем прочим, способствующим нормальной жизнедеятельности организма.
Два дня простояли пираты у берегов Орубы, а затем, как и полагается разбойникам, глухой ночной порою тихонько снялись с якорей.
Олег, которому выпало стоять вахту, усмехнулся: вчера было 8 Марта, Женский день
Алёнка очень полюбила этот праздник, с его забавными обычаями и ритуалами.
И где это всё? В каких мирах?
Рассвело. Красное солнце забелело, поднимаясь в небо, и в ярый полдень корабли вошли в бухту Маракайбо.
У входа в бухту вытягивались два островка. Тот, что лежал восточнее, звался Исла-де-ла-Вихилия, то бишь остров Стражина его берегу стояли дозорные башни испанцев, и Морган не стал рисковать. Да и зачем выдавать себя раньше времени?
Схоронившись в укромном месте до вечера, эскадра тронулась с наступлением сумерек, пока не вышла ко второму из островков, окрещённому Исла-де-Паломас, где крепко сидела испанская крепость Эль-Фуэрте-де-ла-Барра.
Как пробка затыкает бутылочное горлышко, так и форт Ла-Барра запирал пролив к озеруи городуМаракайбо, пролив настолько узкий, что его простреливала восьмифунтовая пушка.
Форт был окружён бревенчатыми турами, засыпанными землёй, они прикрывали батарею из шестнадцати орудий.
Миновать сию испанскую твердыню было невозможно, это значило бы тупо подставиться, дабы канониры Ла-Барры прицельно расстреляли корабли. И корсары двинулись на приступ.
Отмель не позволяла подойти близко к берегу, поэтому штурмующие высадились на остров со шлюпок и каноэ. Испанские пушки заговорили тотчасядра пенили воду, вздымая фонтаны, порой мутные от ила и песка.
Олег загребал на носу каноэ, поспешая к белому пляжу.
Греби, греби давай! прокричал он. На берегу нас не достать!
Гребём! выдыхали «корсарчики-флибустьерчики», воистину в едином порыве, ибо жить хотелось каждому, даже отчаянному храбрецу.
Когда пирога со скрипом и шуршанием въехала на песок, Сухов первым соскочил на землю Исла-де-Паломас.
Вперёд!
Одолеть линию укреплений получилось подозрительно легко. Лишь потом Олег узнал, что форт защищали всего восемь солдат!
Но и этого числа хватило, чтобы едва не отправить к предкам идущих на штурм, когда Сухов ворвался в крепость, у него волосы на голове зашевелились.
Оказалось, что испанцы бежали, просыпав зажигательные дорожки к артиллерийским погребам, весёлые огонёчки уже подбегали к большой куче пороха
Олег и Кэриб среагировали моментально, расшвыряв и затоптав горящий порох. Поглядели ошалело друг на друга и лишь после этого заметили, что дышат часто и бурно.
С ума сойти еле выговорил Пьер Пикардиец, нервно потирая рукой приклад мушкета. Ещё бы чуть-чуть
Чуть-чуть не считается! буркнул Сухов, унимая дрожь.
Так, слушай мою команду! прокричал Морган. Орудия заклепать и сбросить со стен. Лафеты сжечь!
Пираты разбежались, исполняя приказ. Вскоре тяжёлые двадцатичетырёхфунтовые орудия пустили дрожь по земле, ухая вниз. Далеко разнёсся звон молотов, заклёпывавших запальные отверстия.
Увесистые лафеты из бруса стаскивались в кучу и поджигались.
Капитан! закричал Уорнер. Тут ещё мушкеты! Штук шестьдесят, как минимум!
Тащи на борт, Беке, в хозяйстве пригодится!
Когда Морган вошёл в полуразрушенную крепость, он довольно огляделся и выдал ЦУ:
Вон ту и эту стены подорвать ко всем чертям!
Пираты только обрадовались, что не весь трофейный порох надо будет тащить на корабли, подкопали туры, заложили бочонки с порохом, да и взорвали.
Взятие города Маракайбо отложили на завтрашнее утро.
Едва рассвело, как сотни корсаров расселись по каноэ, ялам и вельботам, и вся эта малотоннажная флотилия двинулась к Маракайбо.
Озеро, вернее, лагуна с этим названием, раскинулось на шестьдесят миль в длину и миль на тридцать в ширину. На его западном берегу и стоял город Маракайбо с прекрасной гаванью. Жило тут тысячи три или четыре народупасли коров да возделывали садики-огородики.
От отмели Ла-Барра до города Маракайбо было миль шесть пути. Пираты одолели их быстро, ожидая отпора местных вояк, а их тут было не меньше, чем людей Моргана, но не дождалисьи мирное население, и военные сбежали.
Пешком, на лошадях или на осликах жители Маракайбо спасались от нового набега.
Кто в леса подался, кто к родичам в Гибралтарцветущее селение милях в тридцати к югу.
Выморочный город
Никого не осталось в Маракайбопрошлое нашествие Олонэ так напугало жителей, что они бросали свои дома, приметив новую беду.
Сухов неторопливо прогулялся по улицам, вытянувшимся вдоль пролива.
Первыми тут отметились немцы, ещё во времена Кортеса основав Ной-Нюрнберг, но вскоре забросили его.
Потом пришли испанцы, появилась Нуэва-Самора. А уж как её перекрестили в Маракайбо, история умалчивает
Улицы были пусты и усеяны приметами поспешного бегствалоскутья, бумаги, обрывки наглядно свидетельствовали о недавних страхе и суете, обуявших целый город.
Скрипели на ветру распахнутые ставни, кое-где подымливали непогашенные печи. Рыже-белой тенью прошмыгнул кот. Взлаяла собака, заскулила, почуяв человеческий дух.
По выжженной солнцем площади гуляли вихорьки пыли, и даже хилые пальмы, окружавшие её, словно понурилисьопускали листья, не выдерживая зноя и духоты.
Большая часть дверей была заперта в наивной уверенности, что замки удержат грабителей, но кое-где створки стояли открытыми настежь, молчаливо свидетельствуя: красть нечего! Или отводя глаза
Морган сделал широкий жест и сказал не без напыщенности:
Отдаю вам град сей на поток и разграбление!
«Джентльменам удачи» только скажи
С довольным рёвом «джентльмены» разбежались, врываясь в брошенные дома, разоряя чьи-то маленькие мирки.
Не гнушались они и церковным добром, да и монахов потрясли основательно, благо городишко мог похвастаться аж четырьмя обителями, а в храме Нуэстра-Сеньора-дель-Кармен пираты устроили кордегардию, куда сгоняли захваченных в плен (читайв рабство). Сотня молодчиков, понимая, что самое ценное жители унесли с собой, отправилась в леса и поля, надеясь вернуть хозяев силой да разговорить их.
Прошёл день, минула ночькорсары, занявшие лучшие дома города, недурно провели время, отъедаясь за счёт хозяйских припасов и опустошая винные погреба.
На следующий день молодчики, отправившиеся за «языками», вернулись, ведя в поводу полсотни мулов, навьюченных всякой кладью.
Перед собою они гнали человек тридцать измученных пленников и пленниц. А те и не ведали, что мучения их только начинаются
Разве пиратов удовлетворят жалкие пожитки?
Им злато-серебро подавай, каменья да жемчуга.
Пленные подняли скулёждескать, бедные мы и вообще не местные, но корсары только посмеивались.
И взялись за «бедных и не местных» всерьёз: избивали, вставляли фитили между пальцев ног и поджигали, закручивали вокруг шеи верёвку с узлами, да так, что глаза от удушья вылезали, не умещаясь за веками.
Подвешивали к деревьям за руки или за ноги, прижигали животы раскалёнными кочергамии несчастные говорили взахлёб, выдавая и своих, и чужих.
Их вой и вопли то и дело прерывались рыданиями да обещаниями всё рассказать как есть.
Олега, впрочем, такое отношение к пленным не впечатлялотакое творилось и раньше, и ныне. Любая армия, захватывая чужие города, точно так же обращалась с «мирным населением»до всяких Женевских конвенций ещё надо было дожить не одному поколению.
Сухов первым обошёл всех захваченных и по-хорошему расспросил их, как найти некоего Педро Нуньеса, выдающего себя за дона.
Никто не знал такого или забыл с перепугу, но к вечеру Олега разыскал сам Морган, улыбавшийся, как именинник.
Нашёл! воскликнул он.
Донна Флора здесь?!
На лицо Генри набежала тучка.
Не её, вздохнул он, а этого дона Педро. Почтальона!
Отлично! А то я его искал-искал, да всё без толку. Где он?
Ведут! Пошли.
«Адмирал» привёл Олега в своё временное обиталище на главной площади Маракайбобогатый дом, принадлежащий вице-губернатору.
Педро Нуньес уже находился на местемалость потрёпанный, с наливающимися синяками, но целый и почти невредимый. Щуплый, он терялся на фоне Гориллы Тома.
Капитан Драй! вскричал он, радуясь знакомому лицу. Скажите им, что я ни в чём не виноват! Я бедный купец, торгую кожами, и с меня нечего взять!
Сухов сделал ему знак помолчать и сказал:
Я прослежу за тем, чтобы никто тебя не тронул, но ты здесь не за тем. Скажи нам, где живёт донна Флора?
Нуньес, преданно вытаращившийся на него, не понял вопроса.
Э-э Простите, капитан, а вы о ком?
Помнишь, ты передал мне письмо на Тортуге? терпеливо проговорил Олег, жестом успокаивая Моргана.
Помню, как же!
Где тебе его передали?
В Пуэрто-Бельо!
Донна Флора там не живёт! не выдержал Генри.
Донна Флора? пролепетал «дон Педро».
То письмо было от неё. Кто передал его тебе в Пуэрто-Бельо, помнишь?
Конечно! с готовностью сказал Нуньес и смешался:То есть Я не видел её лица Я
Её?! воскликнул Морган.
Рассказывай, Педро, решительно заявил Олег, всё, что знаешь, в подробностях.
Да, да, конечно! В Пуэрто-Бельо я закупил партию крокодильих кож и уже возвращался было на борт, как вдруг ко мне подошёл здоровенный такой метис в ливрее и сказал с поклоном, что меня дожидается его госпожа. Она, мол, хочет передать со мною письмо. Ну я, конечно, не стал отказывать сеньоре, и тот метис подвёл меня к запылённой карете. Четвёрка лошадей, запряжённых в неё, выглядела усталой, а окошки в дверцах были задёрнуты занавесочками. Я стою, и тут приятный женский голос спрашивает меня из кареты, интересуясь, я ли тот самый Педро Нуньес из Маракайбо? В самом деле, говорю, вы не ошиблись, сеньора. А она мне: по пути в Эль-Пуэрто-дель-Принсипе найдёте некоего Тома Кларка, контрабандиста, его корабль «Бетти» будет стоять в бухте Санта-Мария. С ним вы отправитесь на Тортугу, где и передадите моё письмо капитану Драю. Я, правда, запротестовал, ибо в моих планах не было опасного путешествия в Бастер, но тут занавеска раздвинулась, и нежная женская ручка протянула мне увесистый, вышитый узором кошель. Это, дескать, на дорожные расходы. А потом дала мне письмо. Всё, сеньоры, больше я вам ничего сказать не могу, ибо не знаю!
Тысяча чертей! прошипел Морган, ярясь.
Спокойнее, Генри, спокойнее затянул Сухов. А скажи-ка, любезный, обратился он к Нуньесу, карета была сильно запылённой?
О, изрядно, сеньор капитан!
А лошади выглядели уставшими?
Ещё как! Потные они были, и словно корочкой грязи покрытыеот той же пылюки.
Драй покивал довольно, хлопнул Моргана по плечу и вывел его из комнаты, подальше от чужих ушей.
Генри, сказал Олег, не выдавая своего волнения, мы дураки. Оба! Разумеется, донна Флора не из Пуэрто-Бельо. А теперь подумай сам: откуда ещё можно долго ехать на карете в тех Богом забытых полудиких местах?
Морган поморгал, и тут до него дошло.
Панама! выдохнул он. Дьявол! Как же я раньше-то не догадался? Разумеется, она из Панамы! Ах, дьявол А мы здесь!
Сухов рассмеялся.
Ах, Генри! И здесь найдётся для нас дело. А Панама Ты же грозил уже президенту аудиенсии заявиться в Панаму? Вот и сдержишь данное слово Позже. А покадокончим начатое!
Добрых полмесяца пираты выявляли богатееви «раскулачивали» оных. Каждый день «корсарчики-флибустьерчики» отправлялись за город и никогда не возвращались без добычи.
Да и куда от них спрячется законопослушный мещанин, верноподданный короля и святой матери Церкви?
Разграбив всё, что можно, Морган отдал приказ поднимать якоря и двигаться к Сан-Антонио-де-Гибралтару (своим названием этот город, скорее даже посёлок, обязан основателю, конкистадору Гонсало Пинье Лидуэнье, родом из «настоящего» испанского Гибралтара).
Наступал второй акт затянувшейся пьесы.
Корабли приблизились к берегу на подступах к городишке, окружённому плантациями какао и сахарного тростника. За ними начиналась сельва и непроходимые болота, а дальше вставали горы.
Испанцы, заметившие неприятельские корабли, тотчас же открыли по ним огонь из пушек крупного калибра.
Морган, наблюдая, как шлёпаются в воду тяжёлые ядра, вскричал:
Замечательно! Там, где крепко защищаются, наверняка много добычи! Ну а сахар всегда подсластит и кислую кашу! Что характерно. Высаживаемся!
Пираты решили наступать на Гибралтар двумя разными путями: по обычной дороге, на которой их обязательно будут ждать, и по окольной, через лес, так можно было напасть на город с тыла, да ещё и с возвышенности.
«Нормальные герои всегда идут в обход!»припомнил Олег и повёл своих недобрых молодцев лесной дорогой.
Ну, если честно, то все предосторожности Моргана были напрасныиспанцы не строили никаких козней.
Они вообще не приняли боя, предпочтя покинуть Гибралтар, как ранее оставили Маракайбо. Крепостные орудия испанцы заклепали, как водится, а порох увезли.
Разведка пиратов доложила, что отход гибралтарцев по единственной дороге, что вела в Мериду, защищали несколько засадангличан и французов обстреляли из мушкетов, после чего отступили.
И снова «вольные добытчики» вошли в покинутый город. Лишь один юродивый скакал на площади, вопя, что знает, где зарыты несметные сокровища.
Невежественные пираты, лишённые к тому же чувства юмора, восприняли его слова всерьёз, стали убогого пытать, а тот верещит только
Короче, зарезали «придурковатого испанца».
И опять всё сначалаграбежи, поиски сбежавших, допросы
Эта пиратская текучка была Олегу скучна, а особой жалости к испанцам он не испытывал.
Местные его раздражали своей трусостью, бездействием и бестолковостью.
Что, нельзя было оказать сопротивление наглым захватчикам? Можно! И нужно. А эти и мысли не допустили про оборонусбежали.
Их даже побеждёнными не назовёшьне бился с пиратами никто. Ну и что вы хотите теперь? Vae victis
Сухова больше интересовали парни из его команды.
Многие из них встали на стезю пиратства не от хорошей жизнинищие ремесленники или безземельные крестьяне, они мыкались в Европах, терпя нужду, голод и холод.
И вот «дорвались до бесплатного».
Забавно было наблюдать, как менялось их отношение к понятию «богатство».
Поначалу они прибирали к рукам любое чужое имущество, не гнушаясь даже старыми простынями.
Но время шло, состояние подрастало, и теперь уже не всякое серебро влечёт ихзолотишко ищут да камушки.
И вроде как вняли они его словам, задумались над вопросом: «Как жить дальше?»
Иные уже сундучки разгрузили, снесли свои кровные купчинам из Вест-Индской компании, а те им векселя выдали.
Теперь, ежели выживут, то вернутся в Старый Свет, может, и не состоятельными людьми, но зажиточными, как минимум.
И совесть их будет совершенно спокойнауж они-то в курсе, как добываются богатства всяких герцогов да маркизов с графьями. Всё тем же грабежом. А они чем хуже?
Капитан Драй! раздался гулкий голос, отвлекая Сухова от размышлизмов.
Олег обернулся, узнавая капитана Морриса. Кряжистый, среднего роста, он обладал архиерейским басом, низким и взрыкивающим в момент гнева.
Да, Джон?
Там мы одного негра словили, пророкотал Моррис, он вроде как согласен провести нас к этим, что в лесу прячутся
Вот так запросто и согласился? улыбнулся Сухов.
Джон осклабился.
Да мы ему наобещали всегои деньги, и платье испанское, и что на Ямайку заберём
Хочешь дать мне этого чёрного в проводники?
Ну да! А то у меня никого уже не осталось, все по этим пампасам дурацким разбрелись!
Добро. Давай сюда своего негра
Чернокожего невольника, решившегося сдать бывших хозяев, звали как будто в насмешкуБланко, хотя тот и был темнее сажи.
Худой, оборванный, полусогнутый из привычки к подобострастию, Бланко вызвал у Олега лёгкую брезгливость.
Без налёта расизма и прочих штучекСухов прекрасно помнил гиганта Шанго, который ставил честь и достоинство выше всего, даже выше самой жизни. А ведь тоже белым не назовёшь!
Чистокровный ассанте, родом из Западной Африки, Шанго был прирождённым бойцом, которому присуще благородство.
Такого не зазорно уважатьне потворствуя дурацкой политкорректности, а из чисто человеческих побуждений. А этот