Наверху между тем уже отпылал закат. Пленники на трясущихся ногах едва спустились с пирамиды и поплелись в лагерь, разбитый у храма, на площади.
Здесь горели яркие костры и тянуло будоражащими аппетит запахами. Белых отвели в просторное помещение с высокими стенами, на которые опирались каменные плиты свода, стопой сходясь к потолку.
Красные отсветы с площади проникали внутрь через маленькие треугольные оконца. Комфортными условия содержания пленных назвать было нельзятонкая циновка на земляном полувот тебе и весь комфорт.
Но вот кормили тут неплохо, грех жаловатьсякаждому досталась глиняная миска тушённого мяса с бобами. Ложек, естественно, не было, «пипл хавал» с помощью маисовых лепёшек.
Тоже ничего. Едва утолив голод, Олег завалился спать, и сны ему не снились.
А с утра «раскопки» продолжились. Толстяк и Малыш, махая кирками, обрушили перегородку из засохшего кирпича, открывая длинный туннель. Факелы горели ярко, видимо, откуда-то прибывал свежий воздух, и в их неверном свете оживали росписи на стенах, за века ничуть не потускневшие.
Вот некто горбоносый и в перьях орудует копьём, побивая своих врагов. А вот и жрецы постаралисьвырезали трепещущее сердце и торжественно кажут его солнцу. Вот землепашцы рыхлят землю, бросают семена, собирают урожай
Сухов усмехнулся. Изображённые на фресках, как и сам живописец, давно уж истлели, а их фигуры радуют глаз столетия спустя. Поневоле научишься скромности!
После третьей перегородки открылось кубическое помещение и своеобразная дверьогромная каменная плита с неглубоким барельефом.
Ломать! приказал де Альварадо. И смотрите, чтобы не пострадали хууны!
Люка, бормоча ругательства, первым ударил по плите, породив глухое, затухающее эхо. Общими усилиями и с помощью такой-то матери «дверь» удалось открыть.
За нею находился обширный погребальный зал. Золотые статуэтки, хоронившиеся в нишах, какие-то занятные фигурки из драгметалла и кувшины с хуунами дон Хусто уволок сразу, велев снять крышку саркофага.
Это монументальное сооружение занимало всю середину усыпальницы. Крышка, его прикрывавшая, была массивной плитой известняка, покрытой резьбой, и весила десятки пудов. Но делать нечего.
Взялись!
С гулким скрипом плита сдвинулась, толкаемая ломами и голыми руками, зашаталась на ребре и ухнула.
А-а-а! Дикий крик Толстяка взвился и стих.
Крышка саркофага придавила буканьера, раздробив ногу и руку, смяв рёбра с левого боку. Удивительно, что Люка всё ещё был жив и даже не потерял сознания.
Только по лицу его катился пот, да частое дыхание выдавало боль в проколотых лёгких.
Наверх! рявкнул Джимми.
Со всеми предосторожностями Толстяка подняли на вершину пирамиды.
Что случилось? нахмурился де Альварадо.
Сделав знак пленным отойти, он приблизился и осмотрел буканьера. Тот глядел в небеса, шевеля губами, то ли сказать чего пытался, то ли молил Господа о прощении.
Дон Хусто выпрямился и сделал знак одному из индейцев:
Добей.
Краснокожий, не меняя выражения лица, ткнул Толстяка копьём, обрывая раненому жизнь.
Уорнер рванулся, но Сухов удержал его.
Не лечить же его, пожал плечами Альварадо. Что встали? Время ужина ещё не пришло! За работу, дармоеды!
«Дармоеды», сжимая кулаки, спустились один за другим в недра проклятой пирамиды.
Придёт и наш черёд, Беке, хмуро сказал Олег. Спускайся, я за тобой
Прошла вторая неделя. Минул месяц, другой, третий И ещё, и ещё
Туземная каторга выматывала точно так же, как и у продвинутых европейцев. Разница заключалась в том, что индейцы-вертухаи никогда не давали слабины.
В любой тюрьме самое слабое местоэто тюремщики. Их можно подкупить, а если они зазеваются, то и кокнуть. С майя этот номер не проходилкраснокожие бдели днём и ночью, не спали на посту и ненавидели «зэков».
Нет, они не позволяли себе рукоприкладства или издевательств, но больного или раненого индейцы с удовольствием добивали. А Джона Молочника, набросившегося на дона Хусто, они привязали к столбу и пытали в течение часадикие, нечеловеческие вопли истязаемого разносились далеко, подавляя у слабых духом всякую волю к сопротивлению. Но только не у Олега.
Ему почти ничего не пришлось делать, чтобы сплотить вокруг себя самых сильных, верных и стойких. Они сами к нему притягивались.
Сухов «разруливал» конфликты, вступал в переговоры с Альварадо. Короче, «держал зону».
Шёл к концу первый год плена
Глава тринадцатая,в которой Олег играет в баскетбол
Вице-королевство Перу, Лима.
Осень 1670 года.
Педро Антонио Фернандес де Кастро Андраде-и-Португал, 10-й граф Лемос, 7-й маркиз де Сарриа, герцог Таурисано, второй год подряд занимал весьма хлопотный пост вице-короля Перу.
Когда Педро с супругой прибыл в Кальяо, ему мерещились златые горы и необъятные просторы Нового Света, коими он будет править от лица его католического величества, но реальность оказалась куда грубее.
В Перу царили раздор и шатаниядва братца Сальседо из провинции Пуно, Хосе и Гаспар, внуки и правнуки конкистадоров, отобравших земли у инков, заделались в один прекрасный день владельцами залежей серебра в Лайкакоте и стали самыми богатыми в Западных Индиях.
Богатство затмило им разум, и братья выступили против короля Испании, решив, что лучше уж они сами станут править в Перу.
Чиновники из королевской аудиенсии поспешили объявить Сальседо врагами престола, обвиняя их в мятеже, но братья сумели собрать (серебра-то ну просто завались!) целую армию и разбили королевские войска, закрепившись в Пуно, что на плато Коайо в Андах, на берегу озера Титикака.
Грозная опасность нависла над Перу, вот-вот богатейшее вице-королевство, источник серебра и золота для Мадрида, могло отпасть, отделиться от Испании.
И Педро Антонио ничего не оставалось, кроме как выйти самому на усмирение мятежников. Собрав солдат, верных короне, вице-король повёл своё войско в местечко Паукарколья, ставшее для Сальседо цитаделью.
Восстание было подавлено, силы бунтовщиков расточены, а главари схвачены и приговорены к смерти. Хосе Сальседо и сорок его приспешников были казнены, а брата главаря, Гаспара, бросили в тюрьму.
На этом вице-король не остановился. Надо было выжечь заразу, и вот десять тысяч народу из безымянного города, что вырос рядом с серебряными шахтами Сальседо, насильно переселили в новый город, Сан-Хуан-Батисто-де-Пуно, основанный де Кастро, а «столицу» восставших сожгли.
Пока Педро Антонио воевал, вице-королевством правила его верная жена Анна Франсиска де Борха-и-Дориа, графиня Лемос, получив на это чин «губернадоры».
К лету 1669-го враги короны были разбиты, и вице-король, человек весьма набожный, взялся за дело, которым давно уж хотел заняться, возвести в Лиме церковь Лос-Десампарадос. И дело пошло.
Дон Карлос де Бельфлор въехал на улицы Лимы по дороге, ведущей от порта Кальяо. Раскланиваясь с горожанками и крестясь на многочисленные храмы, он не погонял своего конька, памятуя, что времени у него предостаточно.
Усмехнувшись, дон Карлос подумал, а что бы сказали здешние спесивые алькальды, коррехидоры да президенты, если бы узнали, что он послан великим касиком Кан Балам Икналем, мятежником в понимании колониальных властей, дабы изложить вице-королю пророчество? Но мы об этом умолчим
Вице-короля посланец обнаружил на площади, где строилась церковь Лос-Десампарадос. Уже был виден фундамент и основания стен. Люди, как мураши, возились в клубах пыли, замешивая раствор, обтёсывая камни, подвозя брёвна, доски и прочий стройматериал.
Педро Антонио Фернандес работал вместе со всеми, разгружая телеги и перетаскивая брусья, пахнущие свежим деревом.
Ваша светлость! крикнул дон Карлос, привлекая внимание вице-короля.
Де Кастро обернулся, разглядел подъехавшего кабальеро и передал свой груз рабочему. Отряхивая костюм, он приблизился к де Бельфлору, поторопившемуся спешиться и поклониться.
Вице-король не отличался высоким ростом, а его полноватое лицо вполне могло принадлежать купцу средней руки.
Я слушаю вас, кабальеро, произнёс он с достоинством.
Светлейший сеньор, с чувством сказал дон Карлос, я послан сообщить вам нехорошие вещи, существо коих, впрочем, можно исправить. Дело в том, что моему господину, имя которого я, по известным причинам, скрою, стало известно о новом преступном замысле пирата Генри Моргана, того самого, что ограбил Пуэрто-Бельо и Маракайбо.
Ах, вот как насторожился де Кастро. Проклятому разбойнику неймётся! И куда же теперь направлен его алчный взор?
На Панаму, ваша светлость.
Ах, вот как повторил вице-король. Знаете ли, э-э
Дон Карлос, ваша светлость.
Знаете ли, дон Карлос, овладеть Панамой не так-то просто
Ваша светлость, Морган соберёт в поход двадцать восемь английских и восемь французских кораблей, раздельно проговорил де Бельфлор, он поведёт за собою чуть ли не две тысячи человек при двухстах сорока орудиях.
Взгляд де Кастро стал острым.
Откуда у вас такие точные сведения? поинтересовался он.
Криво усмехнувшись, дон Карлос ответил:
Я не могу вам сказать этого, однако упомяну один случай. В своё время меня посылали к президенту аудиенсии Панамы, дабы предотвратить нападение Моргана на Пуэрто-Бельо. Я предупредил об этом сеньора де Бракамонте, причём заранее, чуть ли не за два месяца до того, как пираты напали на «Дивную гавань», но моему предупреждению не вняли. Смиренно молю Бога, светлейший сеньор, чтобы вы оказались прозорливей.
Вице-король задумался.
И когда же Морган отважится напасть?
Он выйдет в поход девятнадцатого декабря.
Ах, вот как Ну что же Я прикажу послать к берегам Панамы восемнадцать кораблей и три тысячи солдат. Надеюсь, они укротят аппетиты зарвавшегося пирата.
Де Бельфлору осталось лишь поклониться. Миссия была исполнена.
Гватемала, земли государства Ковох.
Минула осень, прошла зима, а за нею и весна. И лето. Хотя времена года в сельве замечались совсем по-другому, нежели на севере, сухая и жаркая пора сменялась сезоном дождей.
Истёк год с момента пленения. Начался отсчёт второго.
Опять близилась зима, а Олегу всё никак не представлялся удобный случай. Нет, затеять побег можно было в любой момент, вот только уцелеть при этом смог бы разве что он сам, да ещё парочка самых изворотливых, вроде Джима или Ташкаля. А остальные как?
А остальные бы полеглимайя никогда не оставляли пленников своим «попечением», стерегли их пуще глаза, всегда были начеку, да в таком количестве, что ежели и вырвешься, то половина «каторжан» ляжет мёртвыми сразу, а вторую половину доконает погоня.
Работёнка перепадала именно что каторжная, но и кормёжка была под статьмясо, дичь, бобы или маис, черепашьи яйца. Так что на теле у Сухова не осталось ни жиринки, зато мышцы взбугрились знатные. У Шварценеггера, может, и покруче, зато эти, «заработанные», не «сдуются» после соревнований по бодибилдингу.
Даже худущие испанцы, Мигель, Лопе да Винченцо с Фернандо, и те поправились.
Помаленьку разживались оружиемкто топорик у индейца стащит, кто ломаный старый меч подберёт. Олег добыл в одной из усыпальниц обсидиановый нож-ицтли. Лезвие его, толстоватое и полупрозрачное, было чрезвычайно острым, вделанное в рукоятку, набранную из нефритовых колец, это был настоящий шедевр древнего мастера. Пригодится, подумал Сухов
Примерно раз в месяц или немного чаще пленников переводили от одного выморочного города к другому. Направление выдерживалось одно и то жена юго-запад, в сторону Та-Ицы, стольного града Ковоха, который испанцы звали Тайясалем.
Однажды, когда бледнолицые разбирали вход в какое-то святилище, заложенный хорошо обработанными камнями, к ним снова явился де Альварадо.
Любил метис «общаться» с пленниками, правда, всегда стараясь держаться повыше. Он рассказывал о древних вождях, о Пернатом Змее и ужасном боге Уицилопочтли, о мрачном майясском варианте ада под названием Шибальба, о чудовищах, что бродят вокруг брошенных городов, вроде кошмарной жабьеголовой Сипактли или нетопыре Чималькане.
Вот и на этот раз дон Хусто вышел покрасоваться, остановившись на самом краю каменной «перекладины», покрывавшей дверной проём. Покачиваясь с пяток на носки, уперев руки в боки, Альварадо с усмешкой наблюдал за белыми.
Наверное, Индиано был склонен к эсктриму, его завораживала опасность. Недаром стоять он любил у самого края, словно играл в «упадуне упаду». Короче, щекотал себе нервы.
Сухов по привычке оглянулся, стараясь делать это незаметно. Нет, индейцев поблизости не наблюдалось. Да и зачем? Храм окружала высокая стенане убежишь.
Работаете? задал дон Хусто риторический вопрос. Молодцы! Хочу вас обрадоватьскоро придёт конец вашим трудам. Кан Балам Икналь остался доволен отрытыми сокровищами и велел доставить вас в Та-Ицу, где вас ждёт развлечение, а насзрелище.
Ты, палец Альварадо указал на Олега, будешь капитаном команды из десяти или более человек. Столько же игроков выступят против вас
Игроков? Сухов задрал бровь.
Именно! ухмыльнулся дон Хусто. Сыграете в пок-та-пок! Правила простынадо как можно дольше удерживать мяч. Уронилснимается очко, не попал в кольцоещё очко долой. Попал мячом в стену соперникаплюс одно очко, угодил прямо в кольцовсё, команда выиграла! Тут метис склонился в неустойчивом равновесии и проговорил доверительно:А капитану проигравшей команды отрубают голову!
Решение у Олега созрело мгновенно. Заведя руку за спину, он пальцами потащил из потайных ножен свой ицтли.
Бросок был так быстр, что движение осталось незамеченным Альварадо. А в следующее мгновение обсидиановый клинок впился Индиано в ногу, войдя в плоть по самую рукоятку.
Дон Хусто вскрикнул, дёрнулся, взмахнул рукамии полетел, как курица с насеста.
Лови! рявкнул Сухов.
Крепкие руки «каторжан» не дали Альварадо разбиться, но приложился метис знатно. Прийти в себя Олег ему не позволил.
Выдернув ицтли из раны, он уткнул острейший конец в щёку дону Хусто.
Ты пробил мне ногу выдавил тот заплетавшимся от ужаса языком.
Не лечить же тебя! неласково усмехнулся Сухов. Ответь мне на один вопрос. Почему ваш долбаный касик хочет моей смерти?
Альварадо судорожно вздохнул, и Олег легонько нажал на рукоятькровь из-под острия стекла вязкой струйкой.
Ну?!
Касику было пророчество, просипел дон Хусто. Красавица Шочитль, которую он хотел сделать своей наложницей, являлась колдуньей, она ведала будущее и рассказала Икналю, что через тридцать лет Ковох падёт, а его самого забудут, память останется только о преемнике касика, Кан Эке III
Шочитль?
По-нашему это значит«цветок».
«Флора!»окатило Сухова.
Дальше!
Альварадо судорожно сглотнул, от чего красная струйка веселее побежала по бледной коже.
Шочитль была молода и не умела сдерживать чувств. В запале она объявила касику, что его убьёт пират с далёкого Севера, а имя емуСукофф
Всё верно, скупо улыбнулся Олег. Это моё имя. В переводе на английскийДрай. Дальше!
Касик запер её и приказал напоить зельем. В бреду Шочитль выложила всё, что знала, когда ты явишься на остров Гонав, когда попадёшь на Тортугу, когда уйдёшь с Олонэ, а потом с Морганом. Шочитль бежала, убив жреца, а касик открыл на тебя охоту. Он слал доверенных людей к вице-королю Перу и даже ко двору короля Испании, лишь бы испанцы победили Моргана и повесили его на одной рее с тобою.
Хрен вы угадали Где Шочитль теперь?
Никто не знает, она же ведьма Касик натравил на неё инквизиторов и пустил по следу своих убийц, но тщетно Ты не убьёшь меня? Ты обещал оставить меня в живых!
Я передумал, сухо сказал Олег, втыкая нож в шею Альварадо и проворачивая лезвие.
Тут же вытащив ицтли, он протянул его Ташкалю:
Держи!
Сам же Сухов снял с агонизировавшего дона Хусто его замечательный кинжал в расшитых ножнах. Пригодится
Пленники стояли вокруг, как громом поражённые.
Что стоите? буркнул Олег, вставая с четверенек, и указал на глыбу, с которой сверзился Альварадо. Надо её уронить!
Было бы сказано Вскоре громадная «притолока» покачнулась и рухнула вниз, придавливая труп дона Хусто.