Канониры распределились, занимая своим места. Корсары живо навесили верёвочные сети над палубой, защищавшие команду от обломков сбитых мачт и реев.
Часть орудийной прислуги рассыпала в крюйт-камерах порох по мешкам и подносила их к люкам.
Корабельные лекари и хирурги деловито раскладывали свои ужасные инструменты, абордажная команда чистила оружие. Лейтенанты следили за сигналами флажков и фонарей.
Все были при деле, все знали своё место и свой манёвр.
Три дня спустя корабли оказались в виду крепости Сан-Лоренсо, занимавшей высокий холм.
Отовсюду её окружали бревенчатые палисады и насыпи, а возвышенность пересекал глубокий ров.
Со стороны суши врагу грозили четыре бастиона, а с моряодин.
Взять эту фортецию приступом было по-настоящему сложно. Хуже всего было то, что Бредли не имел никакого опыта в осадах и штурмах.
Высадившись ночью, его отряд просто попёр вперёд, с мушкетами против пушек.
Неудивительно, что испанцы отбили атаку, пушками выкосив чуть ли не треть пиратов, издевательски крича со стен: «Приведите и остальных, английские собаки, враги Бога и короля, всё равно вам не пройти в Панаму!»
Флибустьеры отступили, вынося раненых. Помог им случай.
Року Бразильцу стрелой пробило плечо. Поминая всех чертей, пират решил отплатить испанцам той же монетой, то бишь стрелой: он вытащил «подарок» из раны, обмотал наконечник тряпкой, сунул в костёри забил в мушкет вместо пули.
Выстрел был удачен«возвращённая» стрела зажгла крышу из пальмовых листьев.
Добровольцы воодушевились, стали слать за стены крепости всё новые и новыё горящие стрелы, а испанцы, занятые своими пушками, не отвлекались на мелочипока не вспыхнул пожар и не стали рваться бочки с порохом.
Воды в крепости не хватало, пожар перекидывался на всё новые и новые блокгаузы.
Много защитников крепости поубивало и покалечило, а пираты пошли на штурм
Комендант крепости дон Педро де Лисальдо-и-Урсуа метался по бастионам, как угорелый, помогая там, пособляя тут, с отчаянием понимая, что оборонять скоро будет нечего, укрепления пылали, казармы и гауптвахта пылали
К утру палисады сгорели дотла, земля поползла в ров, утягивая за собой и пушки. Дон Педро не позволял испанцам покидать свои посты, но это их не спаслоближе к полудню пираты бросились на прорыв, ведомые Яном Эрасмусом, и овладели крепостью.
Коменданта убили последним.
Президент Панамы, узнав о сдаче форта, послал лейтенанта Хиля де ла Торе, придав ему пару сотен мулатов, метисов и прочего сброда, дабы вернуть Сен-Лоренсо, но командир вместе с отрядом предпочёл уйти в леса
Второго января нового 1671 года моргановская эскадра приблизилась к Сен-Лоренсо настолько, что даже невооружённому взгляду стал виден английский флаг, полоскавшийся над закопченной башней.
Взяли-таки, хмыкнул Олег, глядя на крепость из-под ладони. Путь открыт!
С этим он явно поспешил. А ещё сильнее поторопился Морганоглушённый пиратами, ликовавшими хором и вразнобой, адмирал сразу, без промеров глубин и прочей маеты, вошёл в устье реки Чагрес.
Грохот и треск разнеслись над её водами, радуя сердца немногих испанцев, оставшихся в живых, фрегат «Сэтисфекшен» и ещё три корабля с ходу напоролись на подводную скалу, едва скрытую приливом.
А тут ещё, как назло, задул северный ветер, доламывая разбитые корабли.
Но даже крушение не могло остановить Генри.
Тысяча чертей! заорал он. Живо за починку!
Сойдя на берег, Морган поднялся на башню Сан-Херонимо, откуда открывался вид на живописные окрестности. Внизу, под горой, теснились хибарки селения Чагрес, вдаль разливался синий простор моря, а к югу курчавилась сельва.
Олег, поднявшийся за адмиралом, сказал:
Я гляжу, ты не слишком-то и расстроен.
Генри ощерился.
У меня всё внутри звенит, как струны натянутые, признался он. Да я еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться, не побежать к Панаме как есть!
Скоро уже, утешил его Сухов.
Река Чагрес, широкая в устье, уже тремя верстами выше по течению сужалась, ускоряя бег меж обрывистых берегов.
Морган учёл опыт операции в Маракайбо и не стал оставлять у себя за спиною брошенную крепость.
Оставив в Сен-Лоренсо-де-Чагрес три сотни человек (заодно и за кораблями присмотр!), он повёл за собою почти полторы тысячи пиратов, жадных до золота и крови.
Рассевшись по каноэ, шлюпкам и баркасам, ведомым лоцманами-индейцами, войско «адмирала пиратов» двинулось вверх по реке. Французы с англичанами спешили убивать и грабить испанцев, однако сама природа действовала умиротворяющепели птицы, орали обезьяны, одуряюще пахли мимозы, псидиумы и прочие «цветочки-лепесточки».
Сухов, загребая с левого борта пироги, думал об ином: насколько хватит пиратов? «Маломерных судов» недоставало, чтобы вместить бойцов, оружие и боеприпасы, поэтому в путь двинулись совершенно без провизии.
Морган надеялся разжиться продовольствием в испанских селениях по дорогеразведка донесла, что таковых хватает
Переночевав на островке у Рио-де-дос-Брадос, утром «джентльмены удачи» выбрались к посёлку Крус-де-Хуан-Кальего, где стоял небольшой гарнизон, набранный, в основном, из туземцев.
Нападём! решил Морган. Солдат вырежем и вся провизиянаша!
Однако его расчёт не оправдалсяпосёлок был брошен.
Никого и ничегони жителей, ни скота, ни припасов.
И остались пиратики, корсарчики-флибустьерчики, без завтрака.
А тут и река обмелела. Голодные и злые пираты поплелись Королевской дорогой, плохо отличимой от лесной тропы, а двести человек под командованием Деландера остались при лодках и каноэ в местечке Сэдро-Буэно.
Четыре дня они топали на запад, мечтая набрести на загон с бычками Да хоть на огород
Бесполезно: уходя, испанцы не оставляли врагу ни крошки, ни кусочка съестного.
Дело дошло до того, что пираты, обнаружив в селении Торна-Кабальос несколько пустых мешков-канастр, сшитых из шкур, порезали их на ремни, да и сварили, пытаясь хоть как-то прокормиться.
Сухов не стал терпеть нужду: в сельве хватало обезьян, а в травезмей. И те и другие были довольно вкусны в жареном и печеном виде, а кто брезгуетпускай дохнет с голодухи.
На пятый день в деревушке Барбакоа разведчики отыскали схрон, а в нём мешки с кукурузной мукой.
Морган был твёрд: кашадля самых слабых, иначе они однажды лягут и больше уже не встанут.
Чёрт бы взял нашего адмирала, ворчал Бастиан, спавший с лица. На хрена вообще было брать с собою этих слабаков? Лучше бы солониной запастись да сухарями!
Все хотят золотишка, рассудил Айюр.
Да не все дойдут!
Сухов подошёл к Моргану, мрачному, как ночь в одиночной камере, и сказал тихонько:
Генри, так и загнуться недолго.
Знаю, буркнул адмирал. Покосившись на Олега, он спросил:Это всё?
Нет, спокойно сказал Драй. Индейцы говорят, впереди должен быть пост Вента-де-Крусес. Он подальше от реки, там есть склады, где хранят товары. Оттуда груз на ослах везут в Панаму. Комендант Франсиско Саладо, что рулил в Барбакоа, бежал туда, говорят. Вряд ли испанцы всё успеют вывезти с поста
Ага! оживился Генри. Тогда займись им!
Олег тут же взял своих людей и десяток добровольцев с фрегата «Мэри», на котором капитанствовал Томас Харрис.
За мной, коротко сказал Сухов.
Пробираясь во главе отряда, он ругал себя за то, что не ознакомился в своё время с описанием Панамского похода Моргана.
Кто ему мешал? А теперь приходится брести, зная о том, что их ждёт впереди, ровно столько же, сколько и Бастиан или сам Генри
Понятно, что он и знать не знал, куда его забросит прискорбная случайность, только вот от этого не легче.
К деревушке Крус вышли ещё до полудня, учуяв запах дыма.
Ах, канальи! взревел Олег. Они сейчас всё спалят!
Это подстегнуло пиратов лучше всяких призывоввсе помчались, как лоси. И опять опоздали.
Халупы по всему Вента-де-Крусес полыхали ясным пламенем. Склады, сложенные из камня, держались, но они были пусты.
А тут ещё краснокожие с Дарьена обстреляли пиратов из луков, крича: «Вот вам, собаки! Знайте, какова саванна!»
Трое корсаров погнались за индейцами, да так и сгинули. «Поисковая команда», рыская по сожжённой деревне, обнаружила только три мешка с сухарями, бочонки с перуанским вином да худущую чушку, решившую вернуться домой.
Бастиан с Айюром поймали её, мигом разделали и зажарили тут же, благо огня было в достатке.
Каждому из отряда досталось всего по куску полусырого мяса, но для многих это была первая порция за целую, считай, неделю.
Честно поделив захваченные сухари, войско «адмирала пиратов» двинулось дальшеизнемогая, теряя силы, ропща и проклиная своих капитанов. Однако никто не захотел повернуть назадзолотые призраки Панамы бередили воображение.
В день восьмой дорога испортилась, больше напоминая глухую окольную тропу. Тут и там валялись скелеты мулов, отполированные труполюбами до блеска. В небе терпеливо вили круги стервятникиэти своего дождутся обязательно
За местечком Кебрада-Обскура, где пиратов засыпали стрелами из зарослей, тропа почти пропала, извиваясь по дну ущелья, телега здесь явно протиснуться не смогла бы, места едва хватило бы для навьюченного осла.
Пройдя тесниной, войско Моргана оказалось в обширной зелёной долине, где одного из пиратов убило индейской стрелой. Краснокожие вопили, как прежде: «Вот вам саванна, вот вам саванна, проклятые английские собаки!»
Три десятка индейцев флибустьеры всё-таки положили.
Испанцы тоже нападали, но без особого азартане тянуло их воевать с пиратами.
Один капитан-негр по имени Прадо сам вышел на Олегов отряд с поднятыми руками, заявив, что выбирает сторону нападающих.
Выведав у Прадо кой-какие секреты, Сухов приказал ему послать донесение де Гусману в Гуйабаль, деревеньку по соседству с Панамой, где обретался незадачливый президент аудиенсии, и обрисовать положение дел в самых мрачных тонахмол, озлобленные пираты числом две тысячи наступают, и скоро вам будет весело.
Прадо так и сделал, не чувствуя ни малейших угрызений совести, ибо писал он чистую правду, хоть и не всю.
На день девятый своего скорбного пути пираты взошли на гору, с вершины которой увидали синий разлив Великого Южного моря.
Хорошо был виден галеон, следующий на острова Товаго и Тавагилья, это жители обреченного града Панамы спешили укрыться от грозного набега. А вон и башни Панамы
Пираты блаженно улыбались. Надо было видеть этих обросших, вонючих людей в стоптанных сапогах и рваных рубахах, худущихвсе кости вон. Но упрямый, опасный, алчный блеск в их глазах выдавал бешеную волю к жизни, жестокое желание отомстить за все потери и невзгоды, дорваться до сокровищ Панамыи запустить в них руки по локоть
Один вид, открывшийся с горы, придал войску новых сил, а уж когда бойцы спустились на пастбище, то многие возблагодарили Господа, ибо на них, помахивая хвостами, тупо смотрели овцы, коровы и бычки. Говядина и баранина! Еда!
Пираты просто ошалелиперебив всё стадо, они тут же, не сходя с места, стали разводить костры и жарить мясо.
Наблюдая за тем, как нутряные хотения берут верх над велениями долга, Сухов поручил готовку буканьерам, знавшим толк в говядине, а всем остальным велел зарядить мушкеты и залечь.
Его опасения оправдалисьпоказался отряд испанцев, человек в двести. Залп из мушкетов проредил их нестройные ряды, и доблестные защитники Панамы умчались прочь, крича: «Завтра, завтра, собаки, мы вернёмся!»
Пираты, поднятые по тревоге Морганом, почти сразу построились, в одной руке сжимая мушкет или палаш, а в другойкусок мяса.
Генри, крикнул Олег, испанцы оставили дозор, человек десять! Снять?
Зачем? отмахнулся Морган. Нам они не страшны!
Я тоже так думаю.
Завтра выдохнул Генри. Завтра мы вступим в Панаму!
Пираты, осоловевшие от мяса, принялись резать траву, умягчая свои «постели». Караульные выступили в дозор.
Сухов накосил себе злаков и разлёгся, чувствуя, как довольно урчит желудок, набитый говядиной и бараниной.
Было тихо, и даже пушки, бухавшие со стороны Панамы, не могли нарушить сна тех, кто завтра с утра намеревался ворваться в один из богатейших городов Западных Индий.
Накануне штурма дон Хуан де Гусман сходил в церковь, где перед ликом Богоматери поклялся умереть, защищая Её, и оставил кольцо с бриллиантом по цене сорок тысяч песов знак покорности.
Молебны и колокола звучали не переставая. С жаром било поклоны, служило мессы и устраивало шествия духовенство из собора Святого Франциска, монахини из обителей Росарио, Ла-Мерсед и Сан-Доминго.
В среду утром дон Хуан выстроил своё воинство, плохо вооружённое и набранное на треть, а то и на половину из сущего отребья.
Командиром левого крыла президент назначил дона Алонсо де Алькаудете, коменданта Пуэрто-Бельо. Правым крылом командовал дон Хуан Портуондо Боргеньо, губернатор Верагуа.
В центре стояли люди сержант-майора Панамы дона Хуана Хименеса. Дон Франсиско де Харо командовал кавалерией.
Пять полевых пушек вряд ли могли оказать серьёзное воздействие на ход сражения, и тогда президент аудиенсии придумал, как он сам считал, блестящий ходразогнать толпу пиратов, напустив на них стадо быков и волов.
Сие мычащее воинство согнали отовсюду полсотни вакерос.
И вот до испанцев, измученных тревогой и ожиданием, донеслись бодрые зовы труб и барабанный дробот.
Морган не повёл своих людей большой дорогой, где его ждали засады, а двинулся лесом, по холмам Толедо, откуда спустился на равнины Матаснильос и занял позицию на склонах Передовой горы. И вот горнисты возвестили о начале баталии.
Пиратская армия, развернув красные и зелёные знамёна, выходила на бой
Глава пятнадцатая,в которой Олег провожает даму
У дона Хуана де Гусмана вытянулось его породистое лицопираты вовсе не шли толпою. Морган выстроил своё войско в виде ромба, разделив людей на три батальона.
Впереди шагали три сотни буканьеров и пиратов под командованием подполковника Лоуренса Принса и майора Джона Морриса. Средняя часть ромба была вдвое больше авангарда. Правое крыло возглавил сам Морган, а левоеЭдвард Коллир. Арьергардом из трёхсот корсаров командовал полковник Бледри Морган.
Атакуйте! взвизгнул де Гусман.
Испанские кавалеристы помчались, хотя нанести особый вред пиратским флангам они не моглите упирались в холм и болото.
И конники атаковали бойцов Моргана в лоб, наплевав на все каноны тактики и стратегии.
Фронтальная шеренга буканьеров, шагавших в авангарде, на острие ромба, опустилась на колено, вскидывая мушкеты.
Задний ряд стрелял стоя. Потом и они присели, позволяя внести свой вклад третьему ряду, четвёртому, пятому
Дружные залпы внесли сумятицу в ряды испанской конницы, ибо редкая пуля не находила свою цельуж что-что, а стрелять буканьеры умели.
Нападаем, нападаем, чтобы рассеять их! вопил де Гусман.
Его рать отвечала вразнобой:
Да здравствует король!
Однако похоже, что мужества испанцам только на клич и хватило, потеряв множество народу убитыми, кавалерия рассеялась.
Обойдите холм, заорал президент индейцам-вакеро, и пустите быков в тыл пиратам!
С отчаянием наблюдая, как малая часть его армии наступает под пение «Магнификат», а большая разбегается, де Гусман принял командование над эскадроном.
Вперёд, ребята! закричал он, взгромоздясь на коня. Теперь осталось лишь одноили победить, или умереть! За мно-ой!
Воодушевлённые, испанцы бросились на врага, но стоило им увидеть, что творит с плотью увесистая мушкетная пуля, как они покинули своего командира и стали драпать.
Де Гусман продолжал двигаться по инерции, хотя и видел, что с ним остался лишь один чёрный невольник да верный слуга.
Тут зудящая пуля расщепила жезл, который президент аудиенсии держал на уровне головы, и ему стало не до героизмаразвернув коня, он поскакал с поля боя
Даже быки не отличились в сражениивакерос напустили их на арьергард, однако пираты быстренько перестроились, замахали флажками, а после открыли стрельбу по скоту и по вакерос.
Мыча от ужаса, крупный рогатый скот обратился в бегство по примеру своих хозяев
«Битва» закончилась, не продлясь и двух часов, покрыв испанцев позором, а пиратам открыв путь на Панаму.
В городе царил полный кавардак, бардак и столпотворение.
Они идут! Они идут! голосили панамцы. Пираты идут!
Люди разбегались, хватая пожитки. Кто-то подался в близлежащие деревни, а большая часть искала спасения на дальних островах.