Воспоминания явственно поднимались, восставали из отжившего, будто только сейчас обе девушки впервые оказались в бою, прижимались спинами к друг другу, выставив вперед свои мечи, молясь о поддержке Великих. Вот обе шли с поля боя, поддерживая под бока друг друга, шатаясь, но главное обе были живы. Ее запах, тепло, что было так близко, и стук ее сердца, бешеный, настолько сильный, что ощущался через лохмотья того, что прежде было броней. Ириль.
А вот новый кадр, когда светловолосая вмешалась в потасовку, набросившись на старших по званию из другого подразделения. Копейщицы Третьего Знамени. Они тогда ее сильно отходили, а Каска с Илаэр держали за руку Аэль, чтобы и ее не избили до полусмерти. Как девушка не отходила от постели Ириль, как омывала ее лицо, когда после исцеления ведуна светловолосая боролась в лихорадке. Как кормила ее с ложечки, ослабленную, но столь упрямую и сильную духом, сердитую, не смотря на результат, и уверенную в своей правоте.
Как обе улыбались, сидя под звездным небом, темным, необъятным. А еще, как ее заботливые нежные руки помогали бинтовать рану на спине и груди, как она поддерживала Аэль, когда после взрыва у девушки были переломаны кости и жутко болели мышцы от впившихся осколков в плоть. Как шептала она что-то по ночам, успокаивая болезненный стон рыжеволосой. Ириль.
Сама того не осознавая, Аэль сжала руки в кулаки и в один момент ударила в пол, тяжко выдохнув воздух. Возьми себя в руки. Ты Первая. Теперь ты в ответе за них. Она рассчитывает на тебя. Она умерла, защищая тебя. Ради тебя, Дхарга проклятая!
Аэль, бледная как смерть, покопалась в своей памяти, подбирая слова для Ириль, новой Ириль, что сидела рядом и смотрела на нее, желая узнать что-то для себя, что-то о себе.
Ты новенькая нашего отряда. Небоеспособная после недавней битвы. Мне поручила тебя Царица Огненная, поэтому ты здесь и сейчас. Больше ничего, Ириль.
Девушка стихла, впрочем, вскоре вновь поднялась, направившись к двери. Вода. Этот ресурс следовало восполнить.
Подожди. Я вернусь скоро, предупредила воительница, прихватив два бутыля перед уходом.
Наполнять их Аэль не потребовалось самой. Внизу всем отрядам ремесленницы приносили наполненные бутыли с водой, а пустые воины оставляли на смену. Так и поступила Первая, вскоре вернувшись со сменными сосудами, поставив оба у окна.
Как захочешь, попьешь. А теперь расскажи, где ты была и с кем общалась. Говори все, вплоть до внешности той, с кем имела дело. Начинай, Ириль.
Дорэль слушала девушку, качаясь из стороны в сторону. Она улыбалась, но потом немного нахмурилась и хотела было возразить, что это не её имя, но потом заметила состояние баргустки. А после и сильный удар по полу. Дурфа немного погрустнела, и взяла руку Аэль в свои, и погладила ушибленное место, как-то с пониманием на неё смотря.
Она тебе нравилась? А где она сейчас?
Темноволосая улыбнулась, пытаясь хоть как-то поддержать Аэль.
Аэль у тебя очень красивое имя, немного запинаясь, произнесла принцесса и задумалась.
Значит значит мне надо учиться, да? Захлопав длинными ресничками и чуть наклонившись вперед, пролепетала Дорэль.
Сидеть в комнате было скучно, хотя последние два дня она этого и не делала, но вот Первая ушла за водой, оставив дурфу наедине со своими мыслями. Она думала о том, что не помнит, чтобы когда-нибудь училась чему-то, но и о произошедших ситуациях тоже забыла, не придавая этому значения. На самом же деле тренировалась бескрылая очень много, а к подобному привела не слабость, а глупость. Вскоре Аэль вернулась с водой и поставила её у окна. Темноволосая покивала в ответ, а потом мечтательно вздохнула, принявшись описывать новую знакомую. Начала с са-а-амого начала.
Мне захотелось пойти по своим делам, а ты оставила меня
Тут она запнулась, так как ещё не знала этого слова. До этого она ещё не дошла, так что просто пальцем указала на сломанные оковы.
Я звала, но никто не пришел. И я случайно прости, прикусив нижнюю губу, пробубнила темноволосая и продолжила рассказ.
Я пошла гулять. Подумала, что ты от отру накажешь меня, вот. Я думала, что смогу что-нибудь вспомнить, но ничего не вспомнила, как-то обиженно проговорила Ириль и вздохнула.
Когда возвращалась, встретила девушку. Она сказала, что её зовут Вана. Она целительница. У нее розовые волосы, такие как как у моря, не помню слово. А потом мы встретились вчера, и она учила меня и кормила. Она рассказала о многом, но я всё равно ничего не вспомнила.
Вздох оказался ещё громче, чем предыдущие, а потом темноволосая посмотрела на Первую.
Мне было скучно тут
Аэль даже не хотела думать о том, что будет обсуждать свою Ириль с этой дурфой. Еще бы! Именно с той, что вела атаку, с той, что отдала приказ, который отнял жизнь Ириль. От подобных мыслей воительница была мрачнее тучи, устроилась прямо около окна, позволяя ветру охлаждать тело. Как же хотелось сейчас, чтобы ветер Великой охладил не только тело, но и душу. А девушка дурф все щебетала и щебетала, как весенняя птица, что училась петь и в первый раз восхваляла возрождение жизни.
Хорошо. Получается, ты познакомилась с целительницей Ван, которая учила тебя и помогала тебе. У нее розовые волосы и голубые глаза. Все правильно поняла? уточнила Аэль, указав на свои глаза, когда произнесла их название, а после отдалила руку, ожидая ответа от своей собеседницы, с которой не сводила внимательного взгляда.
Дорэль немного подумала, а потом покачала отрицательно головой.
Скорее серые, а так да, всё верно, радостно закивала темноволосая и ручками подперла подбородок, локтями упираясь в колени.
Скажи, а сколько мне лет? Я очень старая? Вана сказала, что спина болит у раненых и стареньких. Но ты сказала, что на спине нет ран, значит мне очень много лет, да? с детской задумчивостью проговорила Дорэль, словно пробовала каждое слово на вкус, растягивая и выговаривая каждую букву, как делают дети, начавшие говорить первые слова.
Ещё у меня есть семья? Вана сказала, что у всех есть семья, тогда где моя? Я никого не помню и если ей верить, то семья всегда поддерживает и помогает. А ещё любит и оберегает. Аэль ты моя семья? с детской наивностью спросила дурфа, заулыбавшись, точно как самый счастливый в мире человек.
Ты заботишься обо мне и кормишь, а ещё улыбаешься и и ещё
Она немного покраснела, вспоминая мягкие прикосновения к своей голове.
Ты нежно гладишь меня, и крепко держала, чтобы я не упала.
Аэль уже мысленно приготовилась к тому, что все-таки отвесит тумаков своей соседке по комнате, но нет. Что-то удержало, что-то в этой дурфе было такого, что Первая поняла, что погорячилась, думая ее проучить. Да и кто она, чтобы сердиться на раненого? Ничего не поделаешь, это ее этап восстановления после того, как Огненная оторвала ее крылья с основанием. Похоже, для дурф это важнее их собственной жизни. Неужели так же, как Великие для баргустов и их связь между соотечественниками?
Ответа не было. Но воительница теперь отправилась собирать по комнате вещи Ириль. Те вещи, которые она разбрасывала всегда и никогда не клала на место. Раньше у Первой не было времени, чтобы их собрать в одно место, а теперь Что-то внутри жалобно скулило, желая прикоснуться к ним, ощутить близость к ней хотя бы через то, что осталось от погибшей.
После ран может тоже болеть. Так бывает, когда сильно травмировался, и лекари сделали все, что могли, но не залечили полностью. Может болеть даже всю жизнь, ответила четко и отчасти строго Аэль, вспомнив, как у самой постоянно болели ребра пару лет и саднило в спине после того боя, когда Ириль долго и кропотливо ставила на ноги рыжеволосую.
Рука нащупала маленький амулет, что Аэль удивленно стала рассматривать. Буквы на нем почти стерлись и прочитать было сложно, но выглядел он до боли знакомо.
И не у всех есть семья, но в нашем случае наши друзья, наш клан, наш народ это одна большая семья. Поэтому ты права. Я твоя семья, как и Ноэль, как и Каска, все они тоже твоя семья. Даже если все твои родители мертвы, как и братья с сестрами. Даже если твоя любимая мертва, запальчиво проговорила речь Аэль, в конце дрогнувшим голосом.
Буквы разобрались и в памяти всплыл фрагмент, когда Аэль выбросила свой амулет, сказав, что не хочет больше иметь ничего общего со своей Хал, а Ириль через некоторое время его вернула, но только в одном бою он потерялся. И вот оно как, оказывается, его все-таки нашла Первая, но почему же не сказала, как есть? Ответа не было, а Аэль в странном благоговении прильнула к нему губами, прикрыв голубые глаза, стараясь сдержать клокочущие в горле слезы.
Дорэль сделала такой задумчивый вид, что можно было подумать о её сильном сосредоточении, хотя с другой стороны, это было больше похоже на ребёнка, которому объяснили очень сложную вещь, и он пытался понять это очень усердно, чтобы потом рассказать друзьям и похвастаться, что он такой умный.
Значит меня кто-то ранил, да? Но разве я не должна тогда ранить того в ответ? Поинтересовалась Дорэль.
Ну оно ведь правильно. Все родители учат своих детей давать сдачи и не позволять бить себя. Так вот и Дорэль такой вопрос озадачил.
Но я не хочу делать кому-то больно у него ведь может быть семья, да? И они будут плакать, если я его обижу. Я не хочу никого обижать.
Помотав головой, сделала такое вот умозаключение принцесса. Всё это время являясь Дорэль, она никогда не понимала смысла этой войны, не раз обсуждая с Малией то, что ее беспокоило всегда.
й«Глупая война с бесполезными жертвами», так её называла дурфа.
Может это и привело к поражению? Нерешительность привела к смерти огромного количества крылатых созданий. Возможно, если бы она не забыла всё, сейчас принцесса вполне бы уже попыталась покончить с жизнью, ведь стала причиной стольких потерянных жизней. Но ведь она забыла: так что теперь жила новой жизнью. Не своей и с новым именем, которое причиняло боль той, кого больше всего сейчас ценила темноволосая.
Но я буду сражаться, чтобы защищать семью. Теперь у меня есть семья, и я сделаю всё, чтобы её защитить, улыбчиво промолвила Дорэль и удивленно глянула на вещицу, что держала в руках Аэль.
А что это? Это от кого-то очень важного?
Аэль помотала головой, стараясь откинуть глупые и печальные мысли как можно дальше. Сейчас не следовало плакать, сейчас не следовало давать волю чувствам.
Сражаются ради того, чтобы победить, чтобы больше не убивали родных. Чтобы больше не было боли. Кто-то ради мести, кто-то защищая других. Ириль, мои родители умерли, обе умерли в бою, а не на казни. Хотя одна из них была царицей, закончила девушка шепотом, закинув амулет в коробку и опустившись около другой вещи, которая была рубашкой Ириль, которую она надевала прежде на тренировки.
На ней все еще был родной запах, и Аэль сжала ее в ладонях, жмуря глаза, которые обожгло, будто в них ударил раскаленный пар. Великая! За что? Почему Ириль так рано ушла? Ведь все эти вещи говорят о том, что Аэль была ей не безразлична, а сердце обливается кровью при каждом, даже отдаленном, упоминании о ней. За что? Потому что медлили? Потому что таились друг от друга, не желая открывать глаза на истину?
Слезы душили невыносимо. Аэль осознала собственный всхлип только тогда, когда уже прижимала к себе вещь самой желанной девушки, а слезы неудержимым потоком полились из глаз. Все плыло, казалось нереальным, а разум до сих пор не желал принимать ухода возлюбленной. Ведь они еще ничего не успели, они еще столько могли.
Дорэль бы улыбнулась вновь, но Аэль плакала. Темноволосая хотела что-то сказать, но не нашла подходящих слов и подошла сзади, обняв со спины, и также, как и Первая раньше, погладила её по голове.
Не плачь, я здесь, твоя семья здесь, а те, кто ушел они будут нас ждать. Мы ведь все одна большая семья, верно?
Дурфа и понять не могла сейчас всей боли, хотя и сама бы скорбела по Малии, если бы конечно помнила можно ли это считать изменой собственным чувствам? Она забыла ту, которую любила. Разве не предательство это? Аэль могла оплакивать Ириль, но Малию оплакивать кроме принцессы было некому, да и та о ней позабыла
Новоявленной бескрылой было больно смотреть на баргуста. Ей хотелось поддержать её, как та делала ранее, поддерживая дурфу пусть и не очень обычным способом. Дорэль прижимала Аэль к своему телу, которое было холодным и больше бы казалось безжизненным, если бы она лежала и не дышала.
Аэль тихо произнесла дурфа столь понравившееся ей имя.
Можно мне защитить тебя?
Странный, конечно, вопрос, но Ириль задала его и лишь сильнее обняла, ожидая ответа от рыжеволосой девушки.
Внутри что-то оборвалось, с такой болью, что Аэль сама себе удивилась, как не закричала. Когда ломались кости, была острая боль, когда они впивались в мышцы и рвали их, было жутко, тело жгло и притом сила угасала так быстро А сейчас не было ран, но тело слабело вместе с духом. Казалось, не было ничего иного, кроме боли. Кроме жуткой боли, что разъедала все внутри. Ириль будет ждать там? Точно, Ириль оставалось только ждать в обители Великих того дня, когда Аэль придет к ней, когда снова сможет увидеть и там они смогут быть вместе.
Как странно, что та, что принесла эту боль пыталась поддержать Аэль, та, что сказала атаковать, та, что могла сказать ведунам уйти и тогда Тогда бы Первая была жива.
С трудом сглотнув, Аэль попробовала ответить, но вместо этого вскрикнула как раненный зверь. Девушку сжало сильнее, мышцы были напряжены почти до судороги. Дыхание срывалось, а вместе с ним и всхлипы, что бесполезно пыталась удержать. Ни слова не вымолвить. Аэль, ты хуже гута.
Вспомнился упрек наставницы, когда в свое время так в слезах ее застала та, что гоняла их как будущих воинов. Тогда маленькая девочка с рыжим вьющимся ежиком на голове и веснушками на щеках прятала лицо в худых тощих коленках. Совсем недавно Аэль сообщили, что ее Хал мертва. О том, что Хар умерла, девочка знала давно, но вторая смерть родителя оказалась непосильным ударом для детских сил, слезы лились так же сильно, беспрерывно, но Аэль прекрасно помнила, как увесистая большая рука, вся в мозолях и ссадинах, ласково гладила по голове девочку, журила ее словом, но также и успокаивала.
Ты уже большая, Аэль. Смотри мне, через лет пять и сама станешь Хал! А слезы льешь! Твоя Хал отличный воин и сейчас смотрит на тебя с небес, смотрит и нос воротит от такой дочери. Негоже тебе горевать тогда, когда твои родители воссоединились спустя столько лет разлуки, когда они вместе в заботливых надежных руках Великих!
И поспорить с этим трубным голосом было нельзя, но слезы еще долго и долго шли. Девочка тогда уснула на руках своей наставницы, а сейчас Аэль уснула в руках Ириль, все еще плача, обессиленно выпуская последние горькие слезы.
Дорэль некоторое время лишь крепко прижимала к себе обессиленную бескрылую, но потом почувствовала тяжесть. Баргустка потеряла сознание? Или же уснула от переутомления физического и душевного? Не так уж это было сейчас и важно. Что-то дурфе говорило, что сейчас она должна быть рядом с девушкой. Если бы знала, что она столько боли причинила, но тогда бы и она молчать не стала, ведь именно Аэль отняла жизнь её возлюбленной. Так что квиты, да?
Темноволосая подняла её на руки. Боясь уронить такое беззащитное тело, она прижимала его ещё сильнее к себе, пока не уложила на постель. Ириль поглаживала девушку по голове и плакала. Ей было грустно из-за того, что Первой было больно. Пара соленых слезинок дурфы упали на щеки Аэль и их поспешно, но нежно стерли, чтоб не навредить сильнее. Сейчас баргустка казалась такой одинокой. Дорель прилегла рядом и обняла ее, все еще ласково поглаживая по волосам.
Я сделала тебе больно, когда спросила про нее, да? в тишине спросила дурфа и вздохнула, прикрыв глаза..
А вот вперед войска был отправлен посол для переговоров. В обмен на возможность командовать армией, вторая дурфийская принцесса поклялась, что вернет сестру, так что для начала отправили посла с тем, чтобы Дорэль вернули дурфам и тогда, «возможно», они не станут нападать. Конечно же они нападут, но меньше всего девушке хотелось убивать сестру на глазах солдат, так что принцесса рассчитывала на отрицательный ответ баргустов, чтобы завязать войну и во время военных действий обезвредить главную наследницу. А посланник прибыл очень скоро к территории баргустов, где его должны были встретить.