Was hast du dort gefunden? (Что вы там нашли?)закричал он, не выходя из машины.
Как быть с ним? тихо спросила Настя, подходя к Ягарье.
Еще не знаю. Подходить близко нельзя, еще пальнет Марусю он одну в машине не бросит, будет там своих ждать.
Antwort! (Отвечайте!)не успокаивался фриц.
Sag ihm, dass hier alles sauber ist. Du kannst gehen (Скажи ему, что здесь все чисто. Вы можете уезжать), сказала солдату Ягарья. Тот крикнул, повторив ее слова.
А как же Маруся? удивилась Настя.
Тихо, девка, почти шепотом ответила Павловна, Перебить мы их сейчас не можембудет только хуже. Зачаровать того, что в машине, нет возможности, а Маруся сможет сбежать от них, в этом у меня сомнений нет.
Я не допущу, чтобы ее увезли! громко сказала Настя и вплотную подошла к немцу, которого пару минут назад неблагословением наградила баба Феня. Настя уставила на него свои черные очи, после чего фриц взял ее под руку и повел к машине. Следом за ними пошли и двое остальных.
Хитрее Ольги будет, пробормотала себе под носом Ягарья им вслед.
Чем ближе Настя с тремя немцами подходила к машине, тем сильнее она приковывала к себе взгляд того, что сидел подле Маруси: то был красивый молодой ариец, сидящий с идеально ровной спиной. Всем своим видом он показывал, что не является простым солдатом, а, скорее всего, занимал высокий пост и, судя по выправке, имел высокое социальное положение. Но Анастасию это не смутило. На мгновение она взглянула на красное лицо Маши: слезы текли, нос раздуло, зубы дрожали то ли от страха, то ли от холода, ведь сидела девушка в домашнем ситцевом платье.
Du hast nichts als den Wald gefunden. Sogar wilde Tiere werden nicht getroffen. Es gibt keine Spuren von Partisanen hier und kann es nicht geben. Und noch mehr, Sie haben keine Häuser und keine Frauen gesehen (Ничего, кроме леса, вы не нашли. Даже зверей диких не встретили. Следов партизан здесь нет и быть не может. И уж тем более вы не видели никаких домов и никаких женщин), сказала Настя. Ее произношение немецкого было куда хуже, чем у Ягарьи Павловны, но немцы ее поняли, а самое главноеповерили и приняли ее слова за действительность. Маруся, выходи, сказала она.
Девушка дрожащими руками открыла маленькую дверцу машины. Удивленный фриц, сидевший рядом с ней, провел ее негодующим взглядом. Нет, он не помешал ей, но он, казалось, боролся с тем, что сейчас с ним и его сослуживцами происходило. Настя это заметила, но ничего не предпринимала. Она и так делала все, что могла и взгляда своего с немца не сводила.
А теперь уезжайте и не возвращайтесь, сказала она по-русски, но они ее поняли бы и без слов. Тот солдат, что заходил в дом, где была Настя, уже, неосознанно для самого себя, составлял в своей голове версию объяснения того, где он мог потерять свой автомат. А еще он стал замечать, что у него начинается мигрень. Тогда он конечно еще не знал, что эта «мигрень», которая растекалась по его мозгу, как расплавленный металл растекается по форме с углублениями, убьет его еще до восхода солнца следующего дня. Но сейчас это не имело никакого значения: они выполнили приказ, проверили окрестные леса на предмет наличия в них партизан, никого и ничего не нашли, правда автомат пропал Но он решит этот вопрос. Если успеет.
Ягарья укрыла Марусю своим меховым платком.
Полноте, Машенька, успокаивала она плачущую девушку, они бы тебе ничего не сделали. Ты бы упорхнула от них раньше, чем они ввезли тебя в деревню.
Знаю, Ягарья Павловна, ответила Маруся, но все равно: страшно так было! Спасибо, Анастасия Петровна!
Не надо меня благодарить, ответила Настя, мы своих не бросим, правда?
Прости, Настя, стареюсказала Ягарья.
Главное, что все обошлось, и Маруся дома.
Все трое вошли в дом, когда убедились, что машина фрицев окончательно исчезла на горизонте.
Выходи, Татьяна! сказала Ягарья, открывая ход в погреб.
Павловнатихо позвала ее Настя. Иди сюда
Настя подошла к койке Феклы Филипповны, чтобы убрать автомат немца. Баба Феня никак на это не реагировала.
Она
Не дышит, договорила за Настю Ягарья, подходя к кровати, баба Феня не дышит.
Из-под полы вышли Таня, Никитична, Шура и другие девушки, что прятались в этом доме. И Ванюша был с ними. Никто не произнес ни слова. Опираясь на стену, из своей комнаты вышел Павел. Его, казалось, никто не замечал. Девушки: Таня, Шура и Маруся, у которой и глаза-то еще не успели просохнуть, разрыдались первыми.
Фекла Филипповна! скрестила руки на груди Вера Никитична. Да что ж ты
Ее час пробил, тихо сказала Ягарья, сидевшая рядом с телом умершей. Недоброе дело она напоследок сделала, как для ведуньи, но правое, как для русского человека. Последние силы отдала она, чтобы супостата с этого света свести, почитай померла, защищая Родину.
Паша, заметив парня, тихо сказала Настя, по щекам которой тоже уже текли слезы, тебе нельзя вставать, раны внутри еще не затянулись.
Я вам соболезную, сказал он девушке, так и стоя, опираясь на дверь комнаты.
Ты же сам потерял всю семью, ответила Настя, подойдя ближе. Спасибо, но все-таки тебе надо прилечь. Тут ты не помощник, уж извини. Мы сами
Я видел тебя, сказал Павел, покорно обняв Настю, которая помогла ему дойти до койки, так все-таки ты тоже
Ведьма? спросила она, на этот раз не улыбаясь. Да, Павлуша, ведьма. Я, пожалуй, предпочитала бы другое какое слово, но сейчас не до того. Немец ушел, опасность в очередной раз миновала. Надолго линикто не знает. Но сейчас нам надобно попрощаться с бабой Феней, она сделала паузу, помогая Павлу лечь, затем оплакать ее, коли время на то будет, продолжила Настя, а потом и поговорим.
Добро, согласился парень.
Девушка, отводя от него мокрые глаза, которые выглядели совсем иначе, не так, как полчаса назад, уже хотела выйти из комнаты, но Паша окликнул ее:
Спасибо, Настенька, сказал он, спасибо тебе. Снова ты спасла меня. Я перед тобой в долгу.
Настя ничего не ответила, вышла из комнаты и закрыла дверь. Сейчас ее ждали другие заботы.
***
1853 год
Щукин Филипп Евстафьевич, зажиточный, но очень жестокий помещик, будучи достаточно влиятельным человеком в Брянске, казалось, не любил никого. Женушка его, бедная, болезненная женщина, которую ее сердобольный папенька всего в четырнадцать годков отдал замуж за богатого, но на то время уже тридцатилетнего Щукина, родила ему пятерых сыновей и чуть не померла, рожая шестого, мертвенького За то, что отпрыск не выжил, Филипп Евстафьевич сильно на жену разгневался. Десятилетняя крепостная девчушка, стоявшая у дверей, слушала, как злой барин клянет и без того едва живую хозяйку, чье лицо было белее мела, а постель под ней вся пропиталась кровью. Повитуха смиренно стояла в углу, держа в руках мертвого младенца, на которого барин и не взглянул.
Барыня плакала и молила у Бога смерти. Никто из тех, кто был на тот момент в доме, не знал, отчего барин так злится на жену, ведь своих живых сыновей он не особо то и жалует и вряд ли проявлял бы новые чувства к шестому ребенку, выживи бы тот.
А девчушка слушала ненавистного барина и кулаки свои сжимала, глядя в щелку на злого мужчину. Вдруг он за голову ухватился и сморщился от боли. Хотел было на кровать присесть, потому как боль нестерпимая его настигла, да побрезговал, что в крови женушки своей испачкается.
Вот ты где, неразумное дитя! шепотом прикрикнула на Феню матушка. А-ну, быстро отседова! Еще чего не хватало: барину под горячу руку попасти.
Он на барыню ругается, сквозь зубы пробурчала девочка.
Пущай ругается, ответила мать, поругается и перестанет, а тебе от него несдобровать, коли заприметит тебя здесь. Ишь, кулаки она сжала! А-ну, быстро к себе мандруй!
Девчушка хоть и злилась, но мамку послушаться пришлось. Тут же у барина головная боль отступила. Хотел было он снова на зареванную жену накричать, да пожалел сил своих. Вышел он от нее и крикнул на весь дом, что было мочи:
Варвара! Водки мне налей! Да пошустрее!
Поспешила Варвара барина обслуживать, только одной водки ему мало было. За руку ее ухватил и потащил к ней в комнату. Для крепостной бабы, чья вся жизнь прошла под указом злого барина, это было не в новинку: он владел ею полностью, как ему пожелалось бы. Варвара, осиротевшая в раннем детстве, была собственностью Филиппа Евстафьевича немногим дольше, чем его несчастная женушка.
Барин печаль от своей неудачи с мертворожденным сыном, как и от многих других неудач, снимал рядом с крепостной Варварой, а из темного угла, забившись и спрятавшись от всего мира, наблюдала за ними Фенядочка Варварина. В таких случаях мамкой было велено прятаться и не высовываться, чтобы не оказаться под рукой у Щукина, иначе он бы не глянул, что перед ним девчонка малолетняязашиб бы тут же.
Всегда молча сидела, спрятав голову между ног и зажав руками уши. Но сейчас он мамку обижает, а менее часа назад на барыню кричал. Благо, что не бил. А барыня добрая была и крепостную девочку Феню никогда не обижала. Знала, что ребенок ни в чем не виноват, да и мать ее разве можно обвинить в том, что родила ее от хозяина, коли хозяину тому перечить никто не смел?
Потому-то Елена Ивановна всегда старалась и угостить Феню вкусностями, и работы много не давала, и с сыночками своими младшенькими играть дозволяла. Сестра, хоть и единокровная, как-никак
Не выдержала Фенясжала кулачки свои. Да так лицо злобно нахмурила, что сама бы испугалась, коли увидела бы себя в тот миг. Отбросил барин мать ее в сторону и снова за голову ухватился. Варвара сразу в угол, где дочка пряталась, взгляд свой устремила. Блестели в углу глазенки Фенины, да только глазки те злобой были наполнены, никак от отца передавшейся.
Да чтоб тебя! вскрикнул Филипп. Что за день проклятущий.
Вышел он спешно из маленькой коморки, где дочка с мамой жили.
Ну все, прекращай, сказала Варвара, слышишь, Феня! Прекращай, кому говорю! Ушел он. Ишь ты, девка До чего ж сильная. Но нельзя так, доченька, нельзяВарвара поправила платье и обняла дочку. А ежели он поймет, что голова у него от тебя болит. Убьет же, ей-богу, убьет.
Я его убью раньше, сказала Феня.
Не говори так. Онбарин. И ты должна слушать его и делать, что он велит. А твое умение может только навредить тебе, глупая. У него власти и силы больше.
Неправда, мама, возразила дочка, я, коли захочу, сделаю так, что голова эта его поганая не только заболит, а и лопнет вовсе!
Тише, тише Ты никак сдурела, девка? Слушай меня сюда. Сейчас ты тихонько спать ляжешь, а я пойду к барыне, да помогу ей, пока она душу Богу не отдала. Ей немного осталось. Уж, поди, ангел над ней навис, ожидает с собой забрать.
Мама, спросила тихим, уже спокойным голосом девочка, а мы ктоангелы?
Варвара рассмеялась.
Куда нам, бабам крестьянским? Ангелы скажешь, тоже. Ведуньи мы с тобой, дуреха, ведуньи. В простонародьеведьмы. А от Бога ли, от черта ли Это уже, как сами решим. Вот я врачевать буду хозяйку. Так, поди, от Бога, правда? А вот коли ты кулаки на барина крутишь да голову его окаянную изводишьтак тут и думай, от кого это.
Варвара рассмеялась, а Феня настороженно посмотрела на мамку.
Да шучу я, дуреха, шучу, сказала мать. Ты крещенная, а значит от Бога дар твой. Вот только против Бога не иди. А коли и пойдешь когда, так вымаливай у Него прощения. Не для того он тебе дал такое важное умение
А для чего, матушка? Вот ты врачуешь, травки нужные завариваешь, тебя за лекаря почитают, из деревней к тебе ходят А что я? Если я только и могу, что недуг навести? у девочки на глазах проступили слезы.
Нет, Феня, не только это, ответила Варвара, мы узнаем, что ты еще умеешь, но раз ты хворь напустить можешь, то и снять тебе ее под силу. Я не умею того, что умеешь ты. А значит ты сильнее меня будешь. А теперь в койку! Да чтобы нос свой не высовывала. А я к Елене Ивановне пойду. Спасать ее надобно.
Варвара поцеловала дочку и вышла из комнаты. Девочка легла на маленькую кроватку, к которой совсем недавно барин мамку ее придавливал, на которой, вернее всего, и ее саму барин мамке заделал. Да только барину до нее дела не было. Законнорождённых сыновей он ничем, окромя одежи да еды, не баловал и отцовского внимания им никогда не дарил, с чего же он будет всяким грязным крепостным детям знаки внимания оказывать, пускай даже они от его блудливой похоти и на свет появились. Пускай, даже похожи на него, как две капли воды
Елена Ивановна, барыня молодая, которой еще и тридцать один год не исполнился, лежала и стонала, родив только что шестого ребенка. На сей раз мертвого: тело ее износилось, уж поди Повитуха и другие прислужницы, все тоже крепостные Щукинские, вокруг умирающей хозяйки бегали, да ничего поделать не могли.
Где тебя носило? буркнула повитуха на Варвару, когда та вошла в комнату.
Баринответила та. Как она?
Да никак, сказала бабка. Помирает.
Варвара присела подле хозяйки и погладила ее по голове, по ее мокрым светлым волосам, которые слиплись и спутались от пота. В другом конце комнаты висела пустая зыбка, на сей раз не понадобившись.
Елена Ивановна Что ж вы так, голубушка? ласково сказала Варвара. Выйдите все, скомандовала она, оставьте нас на какое-то время.
А ежелисказала повитуха.
Идите, настаивала на своем та. Ребеночка унесли?
Унесли синенький. Маленький такой. Видать, не доносила.
Не доносила, ясное дело, ответила Варвара. Нам то с ней в один срок рожать-то надо было. Не доносила Елена Ивановна слышите меня?
Барыня в ответ только мычала, а Варвара продолжала гладить ее по голове, ожидая, пока все выйдут из комнаты и унесут с собой кровавое белье.
Теперь слушайте меня, барыня. Я помогу. Будем молиться, чтобы не было поздно. Я помогу
Она положила руку на живот молодой женщины, напоминавший кисель. Гладила, давила, что-то бормотала. Елена Ивановна в свою очередь тоже что-то пыталась сказать, но у нее от нехватки сил не особо-то это получалось. Бледные, обескровленные, потрескавшиеся губы с трудом шевелились, а мать Фенина то и дело водой их смачивала.
Варвара, прошептала больная спустя час.
Да, барыня, улыбнулась Варвара, держа больную женщину, свою барыню за руку.
Ты хоть юбку пышную надеваешь, я же вижу ты тоже понесла от него?
Варвара опустила голову.
Да, барыня, теперь уже невесело повторила она, опустив глаза.
И Фекла твоя тоже ведь от Филиппа на свет родилась?
К чему эти расспросы, Елена Ивановна? Вы уж простите меня, но вы тем только больнее себе делаете. И меня стыд берет, хотя и не по моей воле все это было
Чего уже мне больнее-то? Куда ж больнее, чем дитя свое хоронить? сказала хозяйка, не отпуская руки Варвары. Ты же сама знаешь, что Филипп Евстафьевич меня не любит. Ровно как, пожалуй, и тебя. Я такая же невольница у него, как и ты. Кириллу моему уж пятнадцать годков. Бывает, Филипп кричит на меня, бить кидается, а Кирилл сожмет кулаки и вот-вот, думаю, кинется на батька За что ж такое нам с тобой, а, Варвара?
Не знаю, Елена Ивановна, не знаю, Варвара поглаживала руку барыни, в глаза которой, казалось, возвращалась жизнь. Я-то ладно. Я родилась крепостной крестьянкой, ею и помру. А вот выдело другое. Жаль мне вас. Уж простите, что такое барыне говорю
Спасибо тебе, Варвара. Уж не знаю, как, но к жизни ты меня вернула. Я уж знала, что помираю. А теперь словно жизнь в меня воротилась.
Женщины улыбнулись друг другу.
Как думаешь, кто у тебя родится?
Не думаю, а знаю, Елена Ивановна, сказала Варвара, дочка будет. Это уж точно. У всех в моем роду по материнской линии одни девки рождались. Это я от бабки своей узнала: мамка ведь моя рано померла.
Вот что, Варвара, сказала Елена Ивановна, ежели однажды я одна останусь овдовею я отпущу тебя и девочек твоих. Дам вам вольную и денег в придачу.
Не стоит так говорить, барыня, сказала, осматриваясь по сторонам Варвара.
Чего уж мне бояться-то Но ежели так окажется, то так и поступлю.
Пошла на поправку хозяйка, хозяин и дальше к Варваре наведывался. Феня злилась, но кулаки не сжимала. А живот у Варвары все больше и больше становился.
Елена Ивановна совсем окрепла и, кажись, боль свою оплакала и пережила.
Феня плела из соломы и лоскутков, оставшихся от платья, что ей матушка сшила, куклу для своей сестренки. Солнце уж совсем разогрелось, лето выдалось жарким.
В поместье все было тихо и спокойно, а все потому, что барин по делам в столицу уехал аккурат после того, как жена его мертвеньким разродилась.
Принесла нелегкая, шепнула одна из баб, что во дворе прибиралась, завидев еще издалека барина своего, и перекрестилась.