Фриц развернулся на каблуке сапога, подошел к одному из своих солдат, забрал у него автомат, не встретив ни малейшего сопротивления: тот ничего не понял, и за считанные секунды расстрелял троих других, затем бросил автомат в сторону, поднял свой пистолет и выстрелил из него себе в подбородок.
***
1905 год
Девочка проснулась от того, что канарейка в клетке уже вторую минуту без остановки щебетала свою утреннюю песню. Длинные каштановые кудри, в которые ночью распустилась толстая коса, прилипли к щекам. Она сладко потянулась, пожелав доброго утра неугомонной пташке, затем подошла к клетке, улыбнулась ей и посмотрела в ее маленькие глазки-пуговки. Птичка умолкла и принялась клевать насыпанное ей зерно.
То-то, фрау Лиззи! сказала девочка и вышла из комнаты.
Вот уже неделю мама не выходила к завтраку, болезнь, начавшаяся еще в конце осени, прогрессировала.
Papa, fühlt sich Mama schon besser? (Папа, мама стала лучше себя чувствовать?)спросила уже умытая, опрятно одетая, с уложенными волосами девочка.
Nein, mein Schatz. Mama geht es leider nicht besser. Aber ich bin mir sicher, dass sie sich bald erholen wird! (Нет, моя родная. К сожалению, маме не лучше. Но я уверен, что она скоро поправится!)ответил отец. Ягарья почему-то ему не поверила.
Быть может, скоро приедет твоя бабушка Ирма, сказал отец по-русски.
Но, папа! возмутилась дочка. Она же меня не любит!
Не говори чепухи, mein liebes Mädchen! Да, она бывает груба, но она не может не любить тебя, ведь тыее родная внучка!
Papa
Yagarya
Доктор Васнецов, герр фон Майер, доложили отцу.
Проводите его к хозяйке, я сейчас буду.
После завтрака у Ягарьи был урок французского, который она терпеть не могла.
Мама, говорила она раньше родительнице, к чему мне эти мучения? Я и без того знаю два языка, но, насколько мне известно, французов в роду у нас не было. Так зачем же, скажи, мне его учить? От всех этих мягких звуков у меня скоро появятся волдыри на языке!
Но мама настояла на своем. В десять лет девочка почти в совершенстве владела французским, изучение языков давалось ей легко. А когда ей было уж слишком скучно на уроке, она внушала своему учителю, что тот безумно хочет почитать ей что-нибудь вслух на французском. И он читал! Особенно ей нравилось слушать Жоржа Санда. Правда, после занятия преподаватель не мог вспомнить ничего из того, что было на уроке, но, видя, что ученица его пребывает в добром настроении, не говорил никому, что с ним случаются подобные провалы. А сам, уходя из дома четы фон Майер, искал по лекарям средства какого для улучшения памяти. Да только против ведьминых глазок лекарства вовек не сыскать
Ягарья Павловна, прервала чтение Консуэло служанка, вас срочно к матушке зовут.
Девочка бросила короткий взгляд на учителя, отчего тот тут же перестал читать и удивленно на нее уставился.
Меня матушка зовет, объяснилась она и спешно вышла из комнаты.
Елизавета Григорьевна, негромко сказала девушка, заводя в комнату матери Ягарью.
Оставьте нас, слабым голосом сказала женщина доктору и мужу, что держал ее руку у своих губ.
Лиза, возразил он.
Прошу, прошептала она.
Мужчина кивнул доктору, и она оба вышли. Ягарья осталась одна в комнате с больной матерью.
Присядь рядом, попыталась улыбнуться мама. Она была очень бледной. И без того худые руки за последнюю неделю превратились в тонкие, обтянутые кожей кости. Под глазами появились коричневые впадины, а на белой подушке девочка заметила пятнышки крови.
Мама, сказала она и села на кровать. Слезы уже были готовы смочить румяные щеки. Мама, ты же поправишься, да?
Нет, Ягарья, сухо ответила мама, не поправлюсь. Я не хочу тебя обманывать и давать тебе пустые надежды. Ты отличаешься от других детей, и ты это знаешь. Ты справишься, я верю в это.
Не говори так, мамочка, прошу тебя, девочка расплакалась.
Ну, полноте, моя родная, Елизавета попыталась приподнять руку, чтобы дотянуться ею до лица дочки. Удалось ей это с огромным трудом: силы покидали тело женщины. Послушай меня, пока я еще могу говорить Про дар свой ты знаешь, а я знаю, что ты уже умело им пользуешься. О да, я знаю про французский, причем уже очень давно, она слегка улыбнулась, дочка ее тоже, при этом негромко шмыгнув носом и смахнув слезу, знаю Прошу, дитя, используй свои умения во благо. Не вреди другим ради своей выгоды, но, если жизнь твоя или близких тебе людей будет в опасности, то делай так, как велит тебе твое сердце.
Девочка хотела перебить маму, но та слабо махнула рукой и продолжила:
Знай, дитя, мы с тобой такие не одни. Не думай, что сильнее тебя не бывает. Бывает Мы сильны, но, как видишь, против хвори мы беззащитны, как младенцы.
Мама закашляла. Ягарья подала ей лежащий рядом чистый белый платок, который тут же окрасился в алый цвет. Девочка заплакала.
Не плачь, родная моя, снова через боль улыбнулась Елизавета. Видимо, по роду нам написано, рано матерей своих хоронить Моя матушка померла, когда я была намного меньше тебя. Одна прабабка моя дожила до семидесяти лет, из них сорок пятьвдовой. Но не о том я Я не смогу совет дать, когда время придет Потому полагайся на свою мудрость и на отцовское благословение, но знай, что замужние женщины в нашем роду долго не живут. Такова, видимо, плата за то, что мы умеем
Кашель снова одолел Елизавету, на сей раз она стала задыхаться.
Папа! Папа! Скорее сюда! закричала напуганная девочка. Мама, тебе больно?
Ягарья упала на колени рядом с постелью мамы, сжала ее ладонь и зарыдала.
Скоро вся боль уйдет, шипящим голосом ответила умирающая женщина.
Отец, доктор и прислуга вбежали в комнату. Ягарью оттеснили дальше от постели, на нее, казалось, никто не обращал внимания, пока отец не заметил, что она наблюдает за безуспешными попытками всех присутствующих взрослых спасти Елизавету фон Майер.
Ягарья, выйди из комнаты! закричал он. Заплаканная девочка отрицательно замахала головой. Сейчас же! Raus aus dem Raum! повторил он на-немецком.
Никогда в жизни до того и никогда после Пауль не кричал так на свою дочь. Потом он слезно просил у нее прощения за это, ведь и без того расстроенная девочка в тот момент сильно обиделась на отца, и он долго не мог найти, где она пряталась от него до самого вечера. От него или от себя? Или от страшной вести, что ее мамы больше нет? От этого не спрячешься. Потом она, конечно, была благодарна отцу, что тот, пускай и так грубо, но не дал ей увидеть момент, когда ее горячо любимая матушка испустила дух.
Проведя тот день в темной кладовой на кухне, куда заглядывали крайне редко, девочка очень повзрослела. Когда отец с посеревшим лицом к вечеру нашел ее, она не проронила ни слова. С тех пор Ягарья знала, когда говорить, а когда лучше помолчать. А еще она поняла, как больно терять близкого человека, потому еще тогда решила, что своих детей у нее не будет, чтобы они не пережили то, что пережила тогда она.
***
Светка! Таня! Скорее сюда, окаянные! Настю сюда скорее! Пока немец в лес не удрал. Да где вы? Светлана! истошно кричала Галина Степановна, придерживая на своих коленях плечи Ягарьи.
Единственный выживший фриц, минутой назад обезоруженный своим же офицером, в мозгах которого были его сапоги и брюки, теперь растерянно оборачивался, не зная, как ему быть и что предпринять. Настя, державшая в руках автомат, первая выбежала из дома. Увидев Ягарью Павловну, лежавшую на земле, Настя метнулась к ней, но грубый бросок перепачканной в крови руки Степановны указал ей в другую сторону.
Вон твоя работа стоит, обработай эту гадину. Нельзя их всех перебить. Павловна нарочно одного живым оставила. Светка! Ну где ты, мать твою! Татьяна! Да хоть кто-нибудь! Помирает же баба!
Выбежала и Светка на материны крики, и Таня, и все остальные за ними. Из каждого дома. Осторожно подняли Ягарью и понесли в дом. Настя быстро подбежала к немецкому солдату. Перед ней стоял перепуганный невысокий парнишка, не больше годов двадцати. Казалось, он дрожал, а может то Анастасия дрожала, потому что волновалась страшно. Вид у парня был примерзкий: все содержимое черепной коробки фрица-офицера приземлилось на его ноги. Настя подумала, что его сейчас вырвет.
По-русски говоришь? спросила она.
Немец вопрос понял, но головой замахал отрицательно. Стало быть, фраза знакомая, но язык освоить не успел. Настя помешкала секунду, вспоминая уроки немецкого, и сказала:
Du bist in den Wald gegangen. Der andere Wald dagegen ist nicht hier. Sie wurden von Partisanen angegriffen, alle getötet und Sie haben überlebt, deshalb waren Sie geschockt. Und die Russen haben entschieden, dass du gestorben bist. Und als Sie aufwachten, sammelten Sie die Leichen und kehrten ins Dorf zurück. Du hast keine Häuser gesehen, keine Frauen. Und dein Offizier hat niemanden umgebracht. Verstanden? (Вы поехали в лес. В другой лес, с другой стороны, не здесь. На вас напали партизаны, перебили всех, а ты выжил, но контузило тебя. И русские решили, что ты помер. А когда ты очнулся, собрал трупы и вернулся в деревню. Ты не видел никаких домов, никаких женщин. А твой офицер никого из своих не убивал. Понял?)
Настя очень надеялась, что сказала все верно, и что от волнения ее глаза не утратили силу. Но судя по тому, что фриц ей слегка кивнул, а потом принялся сгружать тела в машину, в том числе обезглавленного офицера, она решила, что все сказала, как надо. На улице стояла Люсяженщина из Гобиков, а также некоторые бабы из усадьбы.
Соберите автоматы, сказала им властным тоном Настя, соберите их все и направьте на него. Стреляйте, если он забудет о том, что я ему наговорила. А, когда уедет, если уедет, дежурьте на улице, пока я не скажу.
Да, Анастасия Петровна, мы все поняли, ответила Люся и первая подняла автомат.
Настя поспешила в дом.
Пуля пробила левое легкое аккурат возле сердца и застряла в ребре. Пройди она навылет, прихватила бы еще с собой кого. Но не Марусю.
Доставай! кричала на дочку Степановна.
Она не может, тихо ответила Таня, здесь же сердце
Ну надо хоть попытаться! не успокаивалась та.
Мать! закричала на пожилую женщину уже немолодая ее дочь. Она умрет раньше, чем я коснусь железки!
Ягарья, сказала Вера Никитична, подходя к подруге, чего это ты Не надо.
Кровь пеной проступала изо рта.
Мы их сновапопыталась улыбнуться Павловна.
Ягарья Павловна! закричала Настя, вбежавшая в дом. Когда она увидела, в каком та была состоянии, девушка словно враз осунулась. Ягарья Павловнанамного тише сказала она.
Настя бегло осмотрела одежду Ягарьи, понимая, что крови потеряно немало.
Девки, ну че вы стоите? прикрикнула Анастасия.
А что мы можем
Траву какую! Немедленно! Ей же больно! Не исцелить, так обезболить
Татьяна тут же побежала к банкам, что хранились в доме.
Тебе больно, родная Ягарья Павловна? заботливым голосом спросила Настя и взяла женщину за руку.
Скоро вся боль уйдет, улыбаясь сквозь кровавую пену прошипела та. Береги себя. И ее тоже береги
Когда Таня подбежала к ним, пышная грудь, на которой все еще лежали красные бусы на пропитанном кровью платьем, уже не вздымалась. Она ушла, как и предвидела. Вот так неожиданно для всех. Только не для самой себя.
Все, что происходило потом, все жители Ведьминой усадьбы помнили смутно. Плакали все: и стар, и млад, и те, кого Ягарья приютила из деревни. Даже небо плакало: полил первый осенний затяжной дождь, чтобы смыть со двора всю пролитую кровь.
Люся честно несла вахту: она проследила, чтобы молодой немецкий солдат, которого оставили в живых, погрузил все тела в одну машину: из дома убитых Настей немцев бабы вытолкали сами. Хоть разум его в то время и был подчинен воле Анастасии, все же, душа, ежели таковая у фашистов имелась, душа его мучилась: слезы то и дело стекали по лицу парня, а когда он принялся грузить тело офицера, желудок все-таки не выдержал Люся даже пожалела, что именно этого оставили живым: он выглядел так паршиво, что ему, наверное, было бы лучше помереть в тот день.
Фриц уехал на машине, полной трупов. От тяжести она просела. Кто знает, когда он пришел в себя после Настиного указа? Может, и не пришел вовсе.
Но после того немцы еще долго не захаживали к бабам
Анастасия, оставив эмоции на потом, приказала отогнать оставшихся два автомобиля в лес. Бабы, не зная, как ими управлять, навалились на них и оттолкали силой. Оставили там, чтобы потом чем-то накрыть и припрятать. Потом. После похорон.
Кто-то бегал и суетился, кто-то сидел тихонько в уголочке и еле слышно стонал. Боль коснулась всех. Настя остановилась на мгновение и спросила у Степановны:
А где Маруся?
Улетела девка, ответила та. Ягарья ей приказала лететь, она и улетела.
Что значит, улетела? переспросила Настя.
Ну ты даешь, Анастасия Петровна, ей-богу. Уж поди два года живешь тут и знаешь, что Маруся наша ласточкой оборачиваться может?
Какласточкой?..
А вот так! сказала Галина Степановна. Раз, захотелаи вот она, родимая! Уже с крылышками. Да только Ягарья наша боялась, что Маруся в птичьем облике не вспомнит, как это: назад превращаться да так птичкой и останется. Потому и приказала ей, чтобы та в ласточку оборачивалась только тогда, когда это может спасти ее жизнь. Я рядом стояла, все видела Гадина та проклятущая на нашу Маруську пистолет свой наставил, вот Павловна-покойница и отдала ей приказ А шмотки ее, какие она с себя скинула, я с улицы уже отнесла в ее дом.
И где она теперь?
А кто ж ее знает. Ежели душа человеческая и память при ней, то полетает-полетает и вернется к нам человеком. А ежели затянет она, то кто знает, как оно будет
«Вот тебе и ум, как у ребенка», подумала про себя Настя.
Никитична достала из-под кровати Ягарьи большой чемодан, где та пожитки свои хранила. Нет, одежда повседневная у нее в шкафу лежала. А здесь должно было быть то, в чем можно, как говорится, в гроб класть Хотя гробов то и не было тогда. В одеяла людей мотали, если одеяло лишнее имелось, и прям так хоронили. А кого и без одеял Если бы всех погибших в той войне хоронили в гробах, как то положено, Брянских лесов бы не хватило на столько древесины
В чемодане были вещи, которые Ягарья надевала, когда в район ездила и все, что имело ценность. В немалой шкатулке лежали украшения, которые ей достались после смерти отца. Часть из них принадлежала маме, частьбабке-немке, но все дорогое. Был там и перстень Ягарьин с выгравированной буквой М. Но Никитична знала, что побрякушек тех раньше было больше: Павловна не мало их распродала в свое время.
Лежал там и сверток с деньгами, и денег было немало: Ягарья тратила их с умом и мудро распределяла, заботясь о том, чтобы наличность хранилась всегда.
В свертке была записка. Записка для Никитичны.
«Моя дорогая Верочка.
Я знала, что именно ты будешь осматривать мои вещи. В красном мешочке то, что ты ищешь: там и платье, и платок. Обувь на меня не тратьте. Ни к чему мне она там.
В другое время я бы желала, чтобы меня похоронили с моим перстнем. Но только не сейчас. Война пройдет, а золото будет в цене всегда. Наследников фамильных у меня нет, так что теперь это просто кусок золота, не более того. Не себе, так другим поможете
Вера. Помогай Настасье, как помогала мне Она справится. Я знаю.
И не плачьте долго. Богу за мою душу и жизни ваши молитесь.
Я вас люблю.
Ягарья Павловна Шумская-фон Майер.»
Как бы не говорилось в записке, Вера Никитична разрыдалась, прочитав ее.
А затем плакали все.
Ванюши уже не было с ними. Копали сами. Под дождем, будучи по колено в грязи. Менялись, копали по очереди. Долго, неохотно Копали и ненавидели эту яму.
Каждая хотела сказать так много, но никто не смог связать и двух слов. Под звук хлюпающего по грязи дождя и хлюпающих носов проводили Ягарью в последний путь. Легла она аккурат рядышком с бабой Феней.
А затем все бабы по очереди побрели в баню, смыть с себя всю грязь. Но не было ни разговоров, ни посиделок. Помылась, тазик на себя опрокинула и вышла. Ежели, наверное, не грязь, баня в тот день и не топилась бы.
***
Очнулась она в лесу. Как тут оказаласьне помнила. Ничего не помнила. Рубаха длинная, юбка до пят и волосы стриженые.
Осмотрелась девочка: хорошо там было, светло, птицы пели. Встала она, оглянулась, а куда идти не знала, потому пошла в ту сторону, на какой взор остановился: все вокруг было похожим.
Шла она долго. В ноги босые кололи колючки, юбка то и дело цеплялась за кустики. Не было внутри у нее ни страха, ни сомнения, ни волнения. Она не думала, куда она идет и зачем. Рядом пробегал волк, но, принюхавшись к ней из-за широкого дерева, побежал дальше восвояси. Девочка его и заметить не успела.
Лишенная всяких чувств и эмоций, добрела она до какого-то дома. Дверь была заперта, а вот ставни нет. Забралась девочка в дом через окно и осмотрелась: давно людей там не было, все грязью, паутиной да пылью поросло. Но ей было все равно. А был то чей-то старый охотничий домик, коим уж давно не пользовались.