С самого утра дойры отбивали праздничный ритм, дабы задобрить духов природы. Подходящего возраста парням удача сегодня ой как пригодиться. Местные ремесленники устроили небольшую ярмарку на центральной площади городка. Крам на любой вкус и цвет. Яркие, домотканые отрезы тканей, ароматные специи, аппетитные сладости, магические амулеты, заговоренные травы и стихийные узелки Здесь можно было найти все. Улочки еще вчера украсили пестрыми ленточками в цвет первостихий и магическими искрами, полюбоваться которыми можно будет только вечером. Вдоль тротуаров и арены расставили диносы с водой, огнем и землей. Собственно, вчера прибыл и остиарий Дилий, священнослужитель, проводящий церемонию Имаго. Невысокого роста, с редкими рыжими волосами мужчина средних лет. Клирик по-хозяйски прохаживался кучными рядами ярмарки, то и дело бесцеремонно пробуя всякую снедь. Сахарные бублики тетушки Айи особенно ему приглянулись. Белоснежная праздничная комжа, плотно обтягивающая внушительный живот священнослужителя, была щедро усыпана сладкими крошками, винными пятнами и бог знает, чем еще.
Дума Айа, я сегодня же наведаюсь к Вам на ужин! смачно кусая бублик «осчастливил» тетушку остиарий.
Это большая честь, Ваше преподобие, приседая в уважительном поклоне, пролепетала женщина.
Что ж, Краун, Вы вместе со Свортоном потрудились на славу. Думаю, архимандрид будет доволен моим отчетом и Вами конечно же. Жду не дождусь вечерней церемонии, обратился Дилий к рядом стоящим магистрату Крауну и надзирателю Свортону. Последний, в свою очередь, тоже плотоядно облизывался на соблазнительную выпечку.
Ваше преподобие, мне очень лестно, что Вы так высоко оценили нашу верность Триумвирату и церкви, раболепно целуя руку клирика, пролепетал Краун.
Смею заметить, шахта щедро выделила городу немалую сумму для всеобщего блага, разумеется, тут же нашелся Свортон, чем бы осадить столь пылкий задор магистрата выслужиться перед клириком. Этих двоих вполне можно было назвать «заклятыми друзьями». Вот уж где было разгуляться братской любви, так это перед остиарием. Поставить еще одну галочку напротив своей благонадежности и верности перед деем ни один не мог упустить такой прекрасной возможности. И один и второй, помимо обычных меркантильных интересов, преследовали еще одну вполне прозаичную цель: попасть в милость к дею и покинуть этот злополучный городок. В Лаваре они хоть и были правящей верхушкой и вели вполне респектабельный образ жизни, но жизнь в столице и пребывание даже на менее престижной должности были в разы лучше. И этот шанс никто из них не собирался упускать.
Остиарий покосился на мужчин, громко высморкался и буднично добавил:
А теперь, я бы хотел исповедать юнцов. Мандрит Корнел предоставил мне списки. К слову, надзиратель Свортон, по-моему, Ваш сын тоже сегодня проходит инициацию?
Да, Ваше преподобие, он усердно готовился целый год, смею надеяться, сможет сегодня себя проявить, с нескрываемым превосходством надзиратель выразительно взглянул на магистрата (ведь тот мог похвастаться всего лишь дочерью). Клирик в ответ пространно кивнул.
Ах да, вдруг что-то вспомнив, Дилий ближе подошел к собеседникам, Я привез письмо из канцелярии дея Сигала, остиарий скользнул пугливым взглядом по мужчинам, пытаясь выразить выпученными глазами всю важность послания. Поспешно вытянул упомянутый конверт где-то из недр складок комжи и заговорщицки зашептал:
Это важное поручение лично под Вашу ответственность, магистрат. Но больше содействия Триумвират требует от Вас, дум Свортон. Дей надеется на Вашу преданность и помощь.
Мужчины, насторожено, переглянулись, ведь это был их долгожданный шанс и, судя по всему, имеющий большое значение для дея Сигала. Краун ловким движение выхватил письмо из рук клирика и откланявшись скрылся в разношерстной толпе. Не стоило откладывать знакомство со столь важным документом.
Каира
Я практически завершила работу на фабрике. Сегодня рабочим было лишь полдня. В честь праздника, конечно, что случалось крайне редко и ни могло ни радовать. Повторяя заученные на зубок действия, я пыталась поскорее покончить с делами и окунуться с головой в прекрасный мир праздника.
Руду смешивала с раствором, содержащим ферро-кремниевый порошок и воду. Эту смесь загружала в циклонный сепаратор, обрабатывала, а потом сепарировала. Вещества с самой высокой плотностью оставались на дне. Образуя слой, где концентрировался апейрон.
Апейрон, накопившиеся в приемном устройстве, очищала раствором кислоты, мыла, взвешивала и упаковывала для транспортировки. Соприкосновение с апейроном всегда вызывало в моем теле дрожь и странную вибрацию в пальцах. Но за много лет я научилась не замечать эту свою маленькую особенность и лишний раз не распространяться о ней.
Когда подобное произошло со мной впервые, я страшно испугалась и в тот же вечер все рассказала отцу. Помню его обеспокоенный взгляд и строгий запрет не рассказывать об этом кому-либо еще. Лишних вопросов я тогда не задавала, просто приняла все случившееся как данность. Но сейчас все чаще возвращалась к мыслям, что нужно бы выяснить, что со мной. Так как по разговором с подругами из фабрики, я поняла, что больше ни у кого не возникало подобной реакции. И начать поиск ответов я планировала с библиотеки мастера Брага.
Каждый контейнер опечатывался в соответствии с требованиями Триумвирата. Дальше, печать магией защищалась от несанкционированного взлома. На этом этапе моя работа считалась оконченной.
Налепив последнюю печать, я облегченно вздохнула. И в мыслях сразу же закружились ароматы и краски ярмарки, сладости тети Айи и прохладный лимонад из пустынной горечавки. В животе предательски заурчало. Схватив сумку, я вприпрыжку поспешила покинуть рабочее место. Обогнув входные ворота, прямиком направилась к зазывным звукам ярмарки. В голове мелькнула мысль, что перед праздничным весельем стоило бы заглянуть ненадолго домой переодеться. Мой лучший наряд уже дожидался, заботливо приготовленный еще со вчерашнего вечера. Замечтавшись о прелестях ярмарки, я практически нос к носу столкнулась с явно спешившим, озадаченным надзирателем Свортон. Он очень торопился, нервно оглядывался по сторонам, и казался еще злее чем обычно. Но сегодня мне ничего не могло испортить праздничное настроение. Поэтому я кинула ему быстрое приветствие и вернулась к более приятным мыслям о платье.
Кыштымская пряжа мне досталась от мамы. Несколько мотков тончайшей паутины были на вес апейрона. Да и такого качества пряжи сейчас не найти. Она обладала ценными свойствами давать прохладу во время летнего зноя и хорошо согревать при низкой температуре, что было очень удобно в нашем переменчивом пустынном климате. Несколько лет назад, я по выпрошенным у мастера Звага (нашего местного швейных дел мастера) книгам связала себе довольно симпатичное платье, которое и собиралась сегодня надеть. Наряд был простенький и явно не мешало бы дополнил его чем-то эдаким. Из украшений похвастаться особо не было чем, парочку лент для волос да добротный ремень, привезённый отцом из Тумберга несколько лет назад, но сегодня мне хотелось выглядеть по-особому празднично. Я тихонько открыла комод и аккуратно выудила оттуда два небольших пера симаргла. Редкая, не дешёвая вещь и еще более ценная от того, что мне их подарил на восемнадцатое день рождение Лиам. Он вместе с отцом участвовал в королевской охоте в Сардаских горах на этих сказочных птиц и довольно успешно. Угодия дея Сигала пополнилась парой отличных летунов. А Лиаму за проявленную смелость и смекалку достались опавшие перья. Я взяла атласную ленту в цвет платья и украсила её золотистыми перышками, вплетая все это великолепие в причёску. Перья сливались с моими волосами, практически теряясь полностью в мягких волнах. Но стоило повернуть голову, как лучистость их золота начинала играть мириадами разноцветных искорок на солнце.
Расправив складочки податливой ткани, я невольно заулыбалась. Не часто доводилось видеть себя такой нарядной. Но сегодня был особый повод. День Имаго Лиама.
Черная Пустыня
Караван из десяти крупных галанов, донельзя навьюченных ценным грузом, неспешно следовал в направлении Аттакамы. Он только что покинул Лавару, миновав открытую дорогу и теперь окунался в море волн пустынных барханов. Караванбаш представлял собой отряд вооруженных до зубов наемников и несколько палладинов.
За всей этой процессией пристально наблюдало трое мужчин. Балахонистые светлые одежды и тюрбаны, покрывающие головы и половину лица, делали их почти невидимыми. Проводив взглядом всю эту процессию, мужчины покинули место наблюдения, пропетляли немного пустыней, заметая следы, и направились к устью Оранжевой реки.
«Это ж надо было так влипнуть. Кочевники решили совершить набег именно сегодня. Еще этот чертов остиарий. Пропади он пропадом! Надумал исповеди проводить. Это совершенно необязательная часть Имаго!» парень на берегу Оранжевой реки судорожно обдумывая как выпутаться из щекотливой ситуации, не выпуская из виду противоположный берег реки со стороны пустыни.
Вы чего так долго? нервно зашипел юноша, где-то из-за валуна, завидев приближающуюся троицу. Мужчины насторожились и резко обнажили зазубренные сабли. Из-за камня показался встревоженный Лиам.
У меня особо нет времени, я уже должен возвращаться в город, озираясь тараторил парень.
Передайте Вааре, что магические печати сегодня утром заменили. Триумвират всерьез наполошился последних налетов. Я присоединюсь к вам на закате возле Голых Озер, ограбление нужно отменить. Слышите, это очень важно. Обязательно передайте Вааре, пускай сворачивает лавочку.
Распрощавшись, Лиам без оглядки побежал назад в Лавару, то и дело проваливаясь из-за спешки в песок.
Оставалось почти ничего. Пройти инициацию и остановить ограбление каравана дея.
Замли Норнов, замок Семи ветров
Глухая ночь была в самой кульминационной точке. От заката прошло не менее четырех часов и до рассвета было еще далеко. Такие темные и длинные ночи в землях норнов бывали только поздней осенью. Казалось, что даже звезды и луна спят беспробудным сном. Но в стенах приграничного замка «Семи ветров» никто не спал.
Держите ее сильнее! Да связывай уже руки, твою мать! трое сильных, рослых мужчин пытались удержать молодую девушку, одетую в одну легкую ситцевую рубашку, и не свалится заодно вместе с ней с довольно крутой, каменной лестницы.
Она молчит, она молчит Там только тьма и тишина! без устали лепетала девушка. Зрачки практически перекрыли радужку глаз, делая их почти черными.
Она несет смерь Мир накрывает волна Все рушиться. Боже, как же тихо! девушка опять попыталась освободить руки из веревочного плена.
Да угомонись ты! один из мужчин наотмашь ударил сновидящую. Из уголка ее губ медленно заструилась кровь.
В самом низу каменных ступеней послышался женский крик:
Что вы делаете, бестолочи! Несите леди Лауру в комнату хозяина. И не смейте ее бить, а то лорд Вам мошонку на нос натянет, пухленькая женщина средних лет погрозила кулаком и скрылась за тяжелой гардиной.
Лаура ему напоминала разбушевавшеюся морскую стихию. Он всего лишь раз ходил под парусом, и это водное путешествие оставило в памяти неизгладимые впечатления. Ему, Авариусу ІІІ, лорду Замка Семи ветров, посчастливилось пережить настоящий шторм. С гигантскими волнами, акробатическими кренами и стенами непрекращающегося дождя. Авариус неторопливо усмехнулся нахлынувшим воспоминаниям и нежно отодвинул влажную прядку со лба возлюбленной.
Он продолжал всматриваться в потемневшие глаза, бледное лицо, пытался отыскать хоть малую часть своей трогательной, милой девочки. Но перед ним, на белых подушках, лежал черноволосый падший ангел, поглощенный тьмой. Ангел так походивший на первый и единственный шторм в его жизни.
Срочно отправляйте крайвов в замки Полуденной и Полуночной звезды, обратился Авариус к своей арле. Твердый, уверенный голос не терпел возражений.
И будем молиться, чтобы остальные оракулы мирно спали в эту ночь.
Каира
Поток водной стихии ослепительно струился посреди церемониальной площади Лавары. Он вознесся прямо к сумрачному небу и скрыл от ликующей толпы Лиама. Следующий призыв остиария оживил рядом в диносе такой же огненный поток. Тот медленно лизнул стопы величественно стоящего парня и тоже устремился к небу. Публика взревела. Наконец-то проснулась воздушная стихия. Она завершила своеобразный трехлистный кокон вокруг посвященных. Десять стихийных бутонов завибрировали волнами силы, становясь все больше и плотнее. Теперь нельзя было увидеть даже очертания юношей. Заполненная людьми площадь резко притихла. С трибун не доносилось ни звука.
Выбор стихий начался! торжественно заявил остиарий Дилий, Этим я открываю двери в вашу новую жизнь. Да начнется первое испытание!
Стихийные бутоны стали медленно раскрываться. Водный, огненный и воздушный лепестки выгибались в разные стороны. Становились то выше, то ниже. Ярко вспыхивали и угасали. Играли между собой, создавая магические переливы и вспышки. Зрелище завораживало. Притягивало. Гипнотизировало. Со временем стихии затихали и сходили на нет. Кроме одной, основной в каждом бутоне. Она и становилось главным испытанием для избранного. Избранного только ею. Постепенно стихия сползала на запястье посвященного и успокаивалась в виде сакральной татуировки. В линиях которой и было зашифровано само испытание для избранных.
Многие коконы уже раскрылись и парни, получив заветные нательные отметины, во всю готовились к начертанному заданию. Я же неотрывно смотрела на кокон Лиама, с каждой минутой тревожась за друга все больше. Кокон никак не изменялся и даже не пытался открыться.
Вдруг, стихия огня вырвалась пламенеющим столбом света и ударной волной разом погасила остальные стихийные лепестки бутона. Не успела я обрадоваться, как клуби песка, закручиваясь в тугую спираль, начали усмирительно обвивать огненный столб. Проснулась стихия земли. Такого до сегодня, по всей видимости, не видел никто: сотни раззявленных ртов и ошарашенное лицо остиария, говорили об этом красноречивей всего. Но на лице Лиама не дернулся ни единый мускул, оно вообще ничего не выражало. И это пугало больше всего.
Лиам
«Твою мать! Что это вообще такое!» в моей голове проносился табун мыслей, и одна была страшнее другой: стихии не приняли меня? Или меня хотят убить? Первое, что хотелось сделать бежать. Взять хотя бы защитный амулет. Но сила стихий не давала мне даже пошевелиться. Я с застывшим во взгляде вопросом панически посмотрел на остиария. Тот растерянно что-то пояснял мандриту и отцу. От всеобщего замешательства кровь в жилах стыла еще сильнее.
Внезапно стихии земли и огня опять разделились и с двух сторон бросились на меня. Вот и конец жизни, мечтам. Перед моим взором пронеслись все самые дорогие сердцу истории, улыбки и объятия. Как мало их оказывается было. Показалось, что на миг я потерял сознание. А открыв глаза, внезапно понял, что все закончилось. Но я был жив и узрел две заковыристые татуировки, запечатлённые на обеих руках. Шум, гам стих. Вокруг повисла звенящая тишина. А я все не мог оторваться от разглядывания своих рук.
Теперь, на удивление, меня ничего не сдерживало. Я спокойно вышел из ритуального круга и сразу же встретился с огромными янтарно-смолистыми глазами Каиры. Она налетела на меня, обнимая и покрывая бранными словами мою безмозглую голову. И, кажется, даже не замечала того, что творилось в этот момент на трибунах.
Как ты меня напугал! Все люди как люди, а ты и тут решил выпендриться, причитала она, не прерывая крепких объятий. Ее аромат и исходящее от тела тепло успокаивали (странное чувство, возникавшее только в ее присутствии). Волосы цвета песчаных барханов атласным платком окутывали мою шею. Теперь мне было спокойно и уютно. Все тревоги отступили, как бушующие стихии из ритуального круга. Я не удержался и пропустил медную, шелковую прядь сквозь пальцы.
Сын, ты в порядке? поспешно направляясь ко мне, крикнул отец. Следом за ним еле поспевали остиарий и мандрит.